1. Метафизика с. Беккета как основа поэтики молчания в драматургии писателя («в ожидании Годо», «Конец игры»).

Сэмюэл Беккет (1906 -1989) – ирландский писатель, поэт и драматург. Представитель модернизма в литературе. Один из основоположников (наряду с Эженом Ионеско) театра абсурда. Получил всемирную известность как автор пьесы «В ожидании Годо», одного из самых значительных произведений мировой драматургии XX века. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 года. Писал на английском и французском языках.

Нобелевская премия по литературе 1969 года: «Сэмюэл Беккет награждѐн премией за новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом. Глубинный пессимизм Беккета содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ»

Пьесы: 1952 «В ожидании Годо»; 1957 «Конец игры»; 1958 «Последняя лента Крэппа». Проза: 1951 «Моллой»; 1951 «Мэлон умирает»; 1953 «Безымянный».

Театр абсурда

Абсурд (от латинский absurdus – нелепый) – граница, изнанка, оборотная сторона смысла, его превращенная форма. Попытка дать категориальное определение абсурда невыполнима и сама по себе абсурдна, поскольку абсурд не улавливается в сети ни здравого смысла, ни понятий рассудка, ни идей разума.

«Механизм театра в его чистом виде»: Раздувание эффектов; Избегать психологичности; Расчленение, расстройство речи; Разрушение текста как средства трансляции идей; Языковой абсурд; Игра «против» текста; Материальное наполнение сцены; Зеркальные эффекты; Диалоги за сценой; Несоответствие между описываемым и действительным; Сжатие и ускорение действия; Круговая форма пьес.

«Эта пьеса заставила меня пересмотреть те законы, по которым прежде строилась драма, – писал английский критик Кеннет Тайнен. – Я вынужден был признать, что законы эти недостаточно гибкие». (Об «В ожидании Годо»)

«В ожидании Годо» из Википедии:

Главные герои пьесы «В ожидании Годо» — Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием некоего Годо, встреча с которым, по их мнению, внесет смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, Смерть и т. д. В продолжении некоторого времени появляются ещё два странных и неоднозначных персонажа — Поццо и Лакки. Их отношения между собой определить довольно трудно, с одной стороны, Лакки является безмолвным и безвольным рабом Поцци, с другой, его бывшим учителем — но и такая трактовка сомнительна.

Проболтав и порассуждав с главными героями довольно значительное время, Поццо предлагает Лакки подумать и потанцевать, на что тот безропотно соглашается. Монолог Лакки представляет собой остроумную пародию Беккета на ученые диссертации и популярные научные статьи, а также являет собой яркий образец литературного постмодерна. После того как Лакки выдохся, они с Поццо уходят, а Владимир и Эстрагон остаются ждать Годо. Вскоре к ним прибегает мальчик — посыльный, сообщающий, что Годо придёт завтра. Мальчик работает пастухом, а его брата бьёт хозяин — мсье Годо. Эстрагону всё происходящее надоедает, и тот решает уйти, выбросив свои ботинки, которые ему малы. С наступлением утра Гого возвращается побитым и сообщает, что на него напало десять человек. Они с Диди мирятся. Гого находит вместо своих старых другие ботинки, которые ему великоваты, но он оставляет их в надежде, что когда-нибудь обзаведётся носками. Диди находит шляпу Лакки, примеряет её, и они коротают время, играя и меняясь шляпами.

Вновь приходят Поццо и Лакки, сильно изменившиеся — Поццо ослеп, а Лакки онемел. Эта парочка не узнаёт (или делает вид, что не узнаёт) главных героев и продолжает свой путь. Снова прибегает мальчик и сообщает, что мсье Годо придёт завтра. Он не помнит Владимира и того, что приходил вчера. Герои решают отправиться на поиски верёвки, чтобы повеситься, если мсье Годо не придёт и завтра. Но пьеса заканчивается словами «они не двигаются с места».

Абстрактные место и время призваны подчеркнуть, что события трагикомедии происходят везде и всегда. Бессмысленное ожидание персонажами некоего Годо, который так и не приходит, воплощает мысль об абсурдности человеческого удела. Тотальный пессимизм развивается и в последующих драмах Б. — «Конец игры» (1957) и др. Им присуща парадоксальная (вплоть до эпатажа) форма (пьеса «Дыхание» 1969, длится 30 сек., в ней нет ни одного слова), увеличение роли пауз, делающих монолог дискретным, превращение диалога в сумму самостоятельных монологов, трагический комизм, атмосфера гнетущего абсурда, разрушения, смерти.

Статичная, «герметическая» структура пьесы, в которой ничего не происходит, а второе действие фактически повторяет первое, отсутствие действия, трагическая бессмысленность человеческого существования, странные бессмысленные диалоги вынесли на сценическую площадку эстетику и проблематику экзистенциализма, что прежде полагалось совершенно невозможным. Реплика одного из героев «Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит — ужасно» сделалась визитной карточкой Беккета.

Однажды Беккет получил письмо из тюрьмы: "Ваш Годо - это наш Годо... Мы все ждем Годо и не знаем, пришел ли он уже. Да, он уже здесь. Это мой сосед в соседней камере. Нам надо бы что-нибудь сделать, чтобы ему поменяли обувь, которая натирает ему ноги." 

«В ожидании Годо» поначалу была обругана критиками, которые писали, что «на протяжении пьесы ничего не происходит», и проигнорирована публикой, считавшей, что над нею издеваются.

Владимир и Эстрагон могут вечно пребывать «в ожидании Годо». Мы никогда не узнаем, нашли ли они выход из этого положения. Находясь в роли публики, мы можем только смотреть, как они повторяют те же действия, слушать, как они повторяют те же слова, и принимать тот факт, что Годо может придти и может не придти. Во многом похожие на них, мы застряли в мире, где наши действия определяют существование. Мы можем искать ответы или смысл жизни, но, скорее всего, мы их не найдем. Таким образом, эта пьеса структурирована таким образом, чтобы заставить нас поверить, что Годо, возможно, никогда не придет, и что мы должны принять неопределенность жизни. Изначальной экзистенциалистской метафорой в «Годо» является то, что один герой полагается на другого в том, что касается сочувствия, поддержки, и, более всего, смысла. Владимир и Эстрагон сильно нуждаются друг в друге, чтобы избежать одинокой и бессмысленной жизни. Вдвоем они являются метафорой выживания. Как и персонажи, которые следуют за ними, они чувствуют необходимость расстаться, и в то же время необходимость остаться вместе. 

Ремарки

От своих актеров Беккет требовал неукоснительного следования ремаркам, занимающим чуть ли не половину текста. Верный жест был для автора важнее слова. И понятно почему. Говорить люди могут что угодно, но свободу их движения сковывает не нами придуманный закон — скажем, всемирного тяготения. Подчиняясь его бесспорной силе, мы демонстрируем границы своего произвола. Смерть ограничивает свободу воли, тяжесть — свободу передвижения.  Вот и в этой постановке все спотыкаются, падают, валяются, не могут подняться и все-таки встают. Земля тянет нас вниз, небо вверх. Человек, растянутый между ними, словно на дыбе, не может встать с карачек. Заурядная судьба всех и каждого, включая, конечно, автора. Каждую драматическую пару Беккет списывал с жены и себя. Друзья знали, что в «Годо» попали без изменения диалоги, которые им приходилось слышать во время семейных перебранок за столом у Беккетов. Синтез универсального с конкретным делает театр Беккета безразмерным. Мы все в него помещаемся, и с этим ничего не поделаешь.  Сократ говорил, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть. У героев Беккета нет другого выхода. 

«Конец игры» (Fin de partie, 1957) – одноактная пьеса, написанная между 1954 и 1956 гг. и переведенная Беккетом на английский язык в 1958 г., является еще более статичной и герметичной, чем «В ожидании Годо». Четыре персонажа: слепой, парализованный Хамм, его слуга и родители сидят в пустой комнате и тщетно ждут конца света. Хамм, поясняет Беккет, – «это король в шахматной партии, проигранной с самого начала». В шахматах игра кончается, когда королю ставят мат, однако в пьесе «Конец игры», как, впрочем, и «В ожидании Годо», мата нет, есть только пат(Когда не можешь сделать ход из-за расположения фигур).