Gotfrid_P_Strannaya_smert_marxizma_2009-1
.pdfГлава 3. Неомарксизм
ные Каспартом изменения, то марксизма в нем осталось, скорее всего, совсем немного. Обращение представителей критической теории к Марксу становится все более ритуальным, а то, что осталось в теории от марксистского первоисточника, переплелось с тем, что имеет очевидно немарксистское происхождение. От средневекового еврейского мистицизма у философа Вальтера Беньямина до Шопенгауэра и его философии воли в восприятии Хоркхаймера, от глубинной психологии у Фромма и Маркузе до размышлений Адорно о гегелевской диалектике и атональной музыке — Франкфуртская школа смешала винегрет идей, к тому же изложенных поразительно невнятной прозой. То, что все это было вписано в марксистскую социальную рамку, а также прокоммунистические или по крайней мере антиантикоммунистические взгляды, могло налагать на этих авторов и их спонсоров печать принадлежности к левому движению. То же самое справедливо и в случае Сартра, который смешивал свой экзистенциалистский индивидуализм и психоанализ с марксистской политикой. Но была ли конечным продуктом этого неомарксизма новая формулировка диалектического материализма или левые европейские интеллектуалы занимались чем-то совсем иным? Если говорить коротко, они ушли от марксизма или колебались между марксизмом и другими движениями, сохраняя на словах верность марксистской теории и коммунистической политике. Но в конечном итоге они отошли от того, что получило название неомарксизма, и перешли на воинствующие антибуржуазные позиции, формулируемые независимо от марксистского экономического учения.
Американизация франкфуртской школы
Прочные связи между Франкфуртской школой и американскими университетскими кругами и издательствами возникли в 1930—1940-х годах, и эти плодотворные отношения продолжали процветать и в 1960-х, ив 1970-хгодах. Выпускавшиеся Франк -
Странная смерть марксизма
фуртской школой труды по социальной психологии и социальной критике публиковались на английском языке в США, предположительно для американских читателей, которые субсидировали исследования этой научной школы и платили за книги ее авторов. Этот процесс переноса не может быть охарактеризован как изолированное и неохотное усвоение того, что может быть названо чужеродной, иностранной субстанцией. Адорно провел в США только двенадцать лет, но после того, как в 1949 году его убедили (а в действительности купили согласие) занять должность во Франкфуртском университете, он регулярно возвращался в полюбившуюся ему Калифорнию (однажды даже на целый год). Этот искренний социальный радикал пошел на немалые издержки, чтобы сохранить свое американское гражданство и тратить американ - ские гонорары в приютившей его стране. Несмотря на выражение обеспокоенности тем, что США и их союзники «тормозят прогресс социалистической свободы» , преследуя коммунистические партии, которые представляют «единственную подлинно антифашистскую силу», Адорно и его коллеги все же опасались депортации36. Хоркхаймера, который был эмоционально привязан к Старому Свету, огорчало желание его друзей остаться в Америке. В 1 951 году, будучи ректором Франкфуртского университета и надеясь восстановить Institutfiir Sozialforschung в городе, где он был когда-то основан, Хоркхаймер отчаянно пытался перетянуть старый кружок назад в Европу. Но лишь немногие поддались его уговорам сменить карьеру37.
Ветераны Франкфуртской школы Герберт Маркузе, Отто Кирхгейм, Карл Виттфогель, Эрих Фромм, Вильгельм Райх и Карен Хорни обросли в Америке связями, имели последователей и учеников, и все они, за исключением эротически одержимого Рай-
36Wiggershaus, Die Frankfurter Schule, p. 434—435.
37См. заключительный раздел книги: Martin Jay, History of
the Frankfurt School and the Institute for Social Research, 1932-1950 (University of California Press, 1996).
Глава 3. Неомарксизм
ха, преуспели в профессиональном и финансовом плане. Хорни и Фромм стали признанными лидерами американского психоанализа и с конца 1930-х годов публиковались почти исключительно на английском языке. Еще до публикации «Авторитарной личности» работы Хорни «Невротическая личность нашего времени» (1937) и «Новые пути в психоанализе » (1939),а также работы Фромма « Бег - ство от свободы» (1941), «Человек для себя» (1947)
и«Психоанализ и религия» (1950) утвердили мощное присутствие Франкфуртской школы в США. Неверно было бы предположить, что эта слава пришла к ним исключительно благодаря популяризации техники психоанализа. Хорни, рано заинтересовавшаяся феминистскими сюжетами, считала, что психические побуждения, анализом которых занимается фрейдизм, несут на себе сильный отпечаток социальной структуры. Подобно Фромму, Хорни страстно боролась с тиранией суперэго, этого механизма внутренней самоцензуры, который в патриархальных обществах становится слишком доминирующим18. Первая книга Фромма, хорошо разошедшаяся в английском переводе, DieEntwicklungdes Christusdogma (1930) («Догмат о Христе»), посвящена рассмотрению разрушительной связи между христианством и авторитарной личностью. Фромм полагал, что и капитализм,
ивырождение иудаизма в христианскую ересь суть те проблемы, последствия которых мы ощущаем до сих пор. И то и другое послужило основой для развития садомазохистской культуры и предсказуемого возникновения фашизма'14.
,н Wiggershaus, Die Frankfurter Schule, p. 296—314; Karen Horney, The Neurotic Personality in Our Time (New York: Norton, 1994) [Русск. пер: Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: «Прогресс-Универс», 1993]; Karen Horney, New Ways in Psychoanalysis (New York: Norton, 1988).
4 Wiggershaus, Die Frankfurter Schule, p. 164—165; а также: Eric Fromm, Die Entwicklung des Christusdogma : Eine psychoanalynsche Studie zur sozialpsycholo - gischenFunktionderReligion, (Munich: С. H. Beck'sche
Странная смерть марксизма
Психоаналитические исследования Франкфуртской школы никогда не ограничивались «терапией, применяемой к индивидам без учета общей социальной ситуации». Хотя участники группы и расходились
втом, в какой степени связаны эти аспекты, в целом представители критической теории исходили из того, что глубинная психология должна шагнуть «дальше Фрейда» и найти твердую основу в общественном сознании. Маркузе одним из первых заговорил об этом
всвоих книгах, многократно переиздававшихся в Америке: «Эрос и цивилизация» (1950), «Одномерный человек» (1961), «Эссе об освобождении» (1969) и «Контрреволюция и восстание» (1972). Его склонность политизировать эротику, трактуя капитализм как подавление сексуальности, восходит к его позиции начала 1930-хгодов. Сторонник психоанализа как орудия революционного марксизма, молодой Маркузе был далек от «технических аналитиков», которые относились к неврозу как к чисто личной проблеме40.
Определенные темы получили большее развитие
вамериканских трудах Франкфуртской школы, чем
вевропейских, хотя слишком резких различий здесь проводить не стоит. Трактаты Адорно о музыке, диалектике и феноменологии были предназначены для европейских читателей, и даже в переводе ни один из них не имел успеха в англоязычном мире. Зато в США
Buchhandlungsverlag, 1965); Eric Fromm, The Sane Society (New York: Henry Holt, 1990); Erich Fromm, Escape from Freedom (New York: Henry Holt, 1994) [Русск. пер: Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Флинта, 2006]; Erich Fromm, From the Anatomy of Human Destructiveness (NewYork: Holt, Rinehart, and Winston, 1973) [Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994].
40Wiggershaus, Die Frankfurter Schule, p. 172—173; Herbert Marcuse, One-Dimensional Man: Studies in the Ideology of Advanced Industrial Societies (Boston: Beacon Press, 1991) [Маркузе Г. Одномерный человек // Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: ACT, 2003]; Herbert Marcuse, Counterrevolution and Revolt ( Boston: Beacon Press, 1989).
1 6
Глава 3. Неомарксизм
очень хорошо расходились его исследования «латентного антисемитизма» и экскурсы в сферу социальной психологии. Социальная критика, направленная против предрассудков, превосходно вписалась в американскую реформистскую атмосферу, в которой борьба с нацизмом и расизмом не утратила смысла. Эту атмосферу подпитывала полуторатысячестраничная работа Гуннара Мюрдаля «Американская дилемма» (1944), посвященная исследованию расовой дискриминации в Америке. Невзирая на пугающую толщину и не всегда внятный язык, что в равной мере характеризует и «Авторитарную личность», американские прогрессисты восторженно приняли нападки Мюрдаля на двойные стандарты в расовых отношениях41. Эта книга дала теоретические и моральные основания для реформ, предпринятых американским правительством в послевоенный период.
В отличие от «Американской дилеммы», написанной шведским социологом и другом Адорно, «Авторитарная личность» не стала настольной книгой тех, кто писал судебные решения против сегрегации. Но для многих она оказалась столь же удобным руководством по совершенствованию общества. К 1960-ми 1970-м годам крестовый поход Франкфуртской школы против предрассудков получил в Америке широкое признание и нашел отражение в ключевых законодательных и административных предписаниях, относящихся к правам женщин, наказывающих за враждебное поведение по отношению к неграм, углублявших секуляризацию общества, а позднее потребовавших обязательной толерантности в отношении гомосексуалистов. В книге «Рай небесный, истинный и единственный» Кристо-
4' Gunnar Myrdal, An American Dilemma: The Negro Prob - lem and Modern Democracy (NewYork: Harper and Row, 1962); David Southern, Gunnar Myrdal and Black-White Relations (Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1987); Pat Schipman, The Evolution of Racism (New York: Simon and Schuster, 1994); Jared Taylor, "Sowing the Seeds of Destruction", in: A Race against Time: Racial Heresies for the Twenty -First Century (Oakton, Va.: New Century Books, 2003).
Странная смерть марксизма
фер Лэш остроумно замечает, что война Франкфуртской школы с предрассудками особенно пригодилась тому государству и обществу, где политика модификации поведения считается делом важным и нужным. Это моральное рвение по поводу социального планирования и применения терапевтических методик начало ощущаться примерно в то время, когда оказавшаяся в изгнании Франкфуртская школа стала приобретать влияние. Хотя «это была лишь одна из многих работ послевоенного периода, доказывавших, что люди в целом плохо понимают либеральную демократию, а потому важные вопросы общественной политики должны решаться образованными элитами», Лэш считает, что именно «Авторитарная личность» была предтечей позднейших социологических исследований этого рода. Элитаризм в формировании государственной политики в сочетании с «социологическим детерминизмом» служил движущей силой для деятельности по переопределению «демократии» как антидемократической практики42. В своей критике Лэш выступает не как защитник свободного рынка, а как социалист, хотя
ивесьма редкого толка. По его мнению, левые отказались от разумной заботы о поддержке семьи и занялись разрушением традиционных тендерных ролей
ирелигиозных традиций. Лэша особенно огорчает то, что сторонники этого терапевтического радикализма отвернулись от рабочего класса, сочтя его реакционНОИ силой .
42См.: Lasch, True and Only Heaven, p. 560; Wiggershaus, Die Frankfurter Schule, p. 390—478; а также: Theodor Adorno (with Else FrenkelBrunswick, Daniel Levinson, R.N. Sanford, et al.). The Authoritarian Personality
(NewYork: Harper and Brothers, 1950), особенно pp. 442—484, 676 — 685. [Адорно Т., Френкель-Брюнс- вик Э., Сэнфорд Р.Н., Аевинсон Д.Дж. Исследование авторитарной личности. М.: Академия исследований культуры, 2001].
43См.: Lasch, True and Only Heaven, p. 460—461; а также апологию Франкфуртской школы в вопросе об «авторитаризме рабочего класса» в: S. М. Lipset, American Sociological Review, vol. 24 (1959), p. 482 - 501 .
Глава 3. Неомарксизм
Работа «Рай небесный, истинный и единственный» может служить подтверждением того, что неомарксизм Франкфуртской школы превратился в постмар - ксистский набор установок и программ, с легкостью распространявшихся в американском обществе. Американизированная версия критической теории предоставила ресурсы, которые успешно были использованы в социально-терапевтической войне с предрассудками и нетерпимостью. В этой борьбе критическая теория опиралась на помощь федеральных агентств и учреждений штатов, а также на благодеяния, даруемые средствами массовой информации и индустрией развлечений, активно взявшимися выкорчевывать то, что они считали укоренившимися предрассудками. Хотя такого рода идеи обладают взрывным эффектом, тем не менее, как верно отметил Каспарт, они не приводят к того рода экономическим изменениям, которые можно было бы обоснованно считать марксистско - ленинскими. И их успех не был достигнут силами рабочего класса, что уже в 1940-х годах вынуждены были признать Адорно и Хоркхаймер, посетовавшие, что американские рабочие благоволят патриархальным, авторитарным институтам.
Дополнительный свет на отношение Адорно
кСША может пролить один этап его жизни, окотором часто забывают. Вскоре после возвращения во Франкфурт в 1949 году он осуществил проект Gruppenexperimente*, получивший щедрое финансирование Верховного комиссара США в Германии. Проект состоял из интервью с немцами и последующей оценки этих интервью Адорно и его сотрудниками и представлял собой попытку измерить «симпатии
кфашизму» у немцев, проходивших тогда «перевоспитание» под руководством американцев. Как подчеркивает биограф Адорно Лоренц Егер, интервьюеры, среди которых были люди с сомнительным нацистским прошлым, размывали различие между лояльностью
кфашизму и вполне обоснованными соображениями
*Групповой эксперимент (нем.). — Прим. перев.
119
Странная смерть марксизма
по поводу недавнего прошлого44. Например, немцы, возмущавшиеся тем, что во время войны союзники бомбили гражданское население, или жаловавшиеся на то, как американцы обходились с населением непосредственно после вторжения, либо отмечавшие жесткость положений Версальского договора, заключенного по окончании Первой мировой войны, зачислялись в ряды сторонников нацизма или отбрасывались как повредившиеся умом немецкие националисты. Но, как объясняет Егер, эти высказывания полностью оправданны, и, более того, тех же взглядов держался вождь немецких социал-демократов Курт Шумахер, проведший военные годы в нацистском концентрационном лагере. Адорно превратился в пронзительный голос американских победителей, у которых еще не прошли злость на немцев как на врагов и шок от обнаруженных зверств нацистов. Gruppenexperimente стал соединительным мостом между его недолгой тевтонофобией и поощрением «перевоспитания» немцев союзниками, с одной стороны, и карьерой его протеже Хабермаса в левом движении, с другой.
Вне зависимости от того, можно ли говорить об их ответственности за конечный продукт, представители критической теории, укрывшиеся от нацистов в Со - единенных Штатах, заготовили для постмарксистских левых все нужные сюжеты и инструменты. Их дея - тельность вела в направлении такого левого движения, которое могло бы объединить вокруг себя молодых образованных специалистов, склонных к нетрадиционному образу жизни. В Европе левые со сходными социологическими характеристиками потребовали разрыва с буржуазным прошлым, которое было объявлено устаревшим и порождающим «фашизм». (Французы и немцы придумали названия для этого заклейменного и не желающего умирать прошлого — ringardise* и Ewiggestriges**.) Постмаркси-
44 Lorenz Jager, Adorno: Eine politische Biographie, ( Stutt - gart: DVA, 2003), p. 219 - 221 .
*Старье (франц.). — Прим. перев.
**Вечно вчерашние (нем.). — Прим. перев.
Глава 3. Неомарксизм
сты до сих пор заимствуют демонизирующие ярлыки у публицистов коммунистического Народного фронта 1930-х годов, но применяют их в совершенно иной культурной ситуации. А Франкфуртская школа остается актуальной отчасти именно из-за того, что проторила дорожку к этой распространенной практике высмеивания. Теоретики Франкфуртской школы сконструировали определение «фашизма», которое может быть распространено на все, что кажется нечут - ким или недостаточно прогрессивным. Это, возможно, не единственное ее концептуальное достижение, но исторически оно оказалось самым значимым.
