Прихожая, кухня, день.

Звонок в дверь. Матвей смотрит в глазок.

Дима (из-за двери). Мастера вызывали?

Матвей. Нет.

Дима (подумав). А я сам пришел.

Матвей. Мам!

Оля. Кто там?

Матвей. Не знаю!

Оля. Посмотри в глазок!

Матвей. Я не знаю этого чувака. Ты мастера вызывала?

Оля. Не открывай незнакомым.

Матвей. Поди сюда!

Оля. У меня блинчики подгорят!

Дима. Парень, у тебя мама дома?

Матвей. Какая мама?

Дима. Я в Бибирево?

Матвей. Вроде да.

Дима. Ну, все сходится. Оля у тебя мама?

Матвей. Мам!

Оля. Я делаю блинчики!

Дима. Дом 44, квартира 150?

Матвей. Ха! Так любой дурак может. Это же у нас на доме и на двери написано. Мам!

Оля подходит к двери с половником в руке, смотрит в глазок, отпрянула.

Оля. Ох.

Делает лицо, открывает дверь. На пороге - Дима, он в кедах и в яркой спортивной куртке.

Оля (строго). Вам чего?

Дима. Привет. Не узнаешь?

Оля (сухо). Предположим. Дальше что?

Матвей. Мам, ты его знаешь?

Оля. Матвей, иди к себе в комнату!

Дима. Да, мы знакомы, виделись как-то эээ... на скачках.

Матвей. На скачках?

Оля. ???

Дима. Короче, мастера вызывали?

Оля. Вам же уже объяснили, что нет.

Матвей. А вы каких дел мастер?

Оля. Матвей, иди в комнату!

Дима. Я интернетных дел мастер, настраиваю и перенастраиваю.

Матвей. Супер! Мам, круто же! (Диме) Смотри, вот у нас тут кое-кто провода выдернул!

Дима (рассматривает проводки). Это он погорячился.

Матвей. Ага, перенервничал...

Дима. А часто он вообще так?

Матвей. Нервничает? В последнее время постоянно.

Оля. Матвей!

Матвей. Горит!

Оля (убегает). Вот черт! Блин!

Слышно шипенье сквороды с кухни.

Оля возвращается.

Оля. Так. Давайте разберемся. Я вас, кажется, не просила чинить наш интернет?

Дима (Матвею). Звездочка есть?

Оля. Звездочка?

Матвей. Где-то была! Йеху, Димон!

Оля. Так. Дима, да?

Дима ковыряется в модеме.

Оля. Послушайте, Дима. Вам-то это зачем? Кто вас вызвал?

Дима. Имя Вичка о чем-нибудь говорит?

Оля. Ах вот как! Ну, Вичка! Что она вам наплела? Что я одинокая, да? Мужика надо, да? Что я в скорлупу ушла, в раковину, так? Может быть, что я мечтаю найти свою вторую половинку?

Дима. Да не, она сказала, интернет у вас это... вырубило... Ты, главное не нервничай. Вы.

Оля. Ну, ничего, я ей покажу!

Матвей приносит отвертку-звездочку.

Дима. Перчатки не захватил?

Матвей. У нас только варежки. Или боксерские.

Дима. Хм. Боксом значит занимаешься? Иди включай, короче, щас, проверяй соединение.

Матвей убегает.

Дима прикасается к проводам и вдруг трясется и мычит. Оля хватает стоящую в углу прихожей швабру и изо всех сил лупит по руке Диму. Дима падает на пол.

Дима. Оо! Ааа! Больно же!

Оля суетится вокруг Димы, вытирает ему пот со лба футболкой, тащит в кухню на себе, как раненого с поля боя.

Оля. Матвей!

Матвей. Есть! Работает!

Оля. Ты, блин, человек чуть не погиб, а ты!

Матвей подходит, смотрит на Диму.

Матвей. А где ожог? И нам Филипп на уроке объяснял, от этого не может быть… (возвращается к ноутбуку).

Оля. Какой ты черствый!

Дима. Да, вот именно!

Дима обнимает Олю и заглядывает ей в глаза.

Дима. А тебя разве не учили, что потом?

Оля. Что?

Дима (проникновенно). Массаж сердца и искусственное дыхание...

Матвей. Подключился!

Ксения Андреевна (внезапно из ноутбука, как будто продолжает с того же места). …Антон Павлович Чехов сказал: "В человеке все должно быть прекрасно, и душа, и тело, и мысли и одежды его!"

По лицу Оли словно проходит волна.

Оля. Ма-ма!

Ксения Андреевна. Ой! Кто здесь? А, появилась-таки, снизошла к матери?

Оля. Мама, сколько можно?

Ксения Андреевна. Конечно, я понимаю, тебе не до меня! Кто это там за тобой на диванчике?

Дима. Хай. Я Дима.

Матвей. Это мастер, он нам интернет починил!

Оля. Сколько можно, мама? Когда ты, наконец, поймешь? Почему ты вечно везде и во всем, почему тебе надо каждую секунду знать и жить прямо тут в онлайне, ну так же нельзя, ма-ма! Мы все уже взрослые люди. Мне тридцать три года!

Дима. Тебе 33?!

Оля. Да, Дима, и поверь, это только сейчас тебе кажется большой цифрой! И можешь после этого что хочешь (отодвигается)...

Дима. Не, я ничего. Просто я думал, мы ровесники… Ты классно сохранилась.

Оля. Дима, правда, 33 - это много, черт! Особенно если сравнивать с твоими…

Дима. 25-тью.

Матвей. А если сравнить с сорока восемью?

Оля. Так и сделаю, сынок, спасибо за совет! Да, мне уже за тридцать, я разменяла четвертый десяток, и при этом, так и не поняла, чего же я хочу? Я каждый год проваливаю экзамены в театральный, а на будущий год у меня останется последний шанс, и скорее всего я даже им не воспользуюсь. Я, как идиотка, бегаю на кастинги: а вдруг, вдруг?! В рекламу, в передачу, в эпизодик, в шестьсот пятьдесят восьмую серию самого отстойного сериала! Да, бьюсь головой в закрытые двери, но это же моя голова! Кто тебе сказал, мама, как надо и как не надо?! А вдруг я была актриса? В тот год, когда мне было так мало лет, побольше, чем Моте сейчас, поменьше, чем Диме... Зачем ты отвела меня к своей доброй знакомой, чтобы меня зачислили на психфак?! Зачем все время жужжала, что кроме наших желаний есть еще объективная данность, то есть отсутствие данных, маленький рост, плохие волосы...

Дима. Оля! У тебя прекрасные волосы!

Ксения Андреевна. И всегда были хорошие отметки!

Оля. Спасибо, Дима (маме) И говорила, что когда я читаю стихи, у меня лицо глупое?! И когда я проваливалась в театральные, ты даже радовалась, хоть я и ревела сутками в подушку!

Ксения Андреевна. Я думала…

Оля. Не надо было думать тут, мама! Тут сердцем надо. И в конце концов я перестала делиться, зачем? Чтобы потом меня же кололи, как иголкой, моими неудачами? Хорошо. С этим я смирилась, пусть так! Но почему бы не дать мне мое от рождения право быть никем, лузером, неудачником? Почему меня лишили этого права, быть не такой, как вам хочется? Поймите ж вы, наконец, родители, сейчас время побежало по-другому, и я могу себе позволить потратить его зря! Сейчас никому не надо вот это вот садик-школа-институт и работа с девяти до шести! Никто не обещал вам, что ваши дети будут лучше вас! Никто не обязал нас кончать Оксфорды! Мы - сами по себе! И мы требуем, чтобы нас не использовали: мол, буду я успешна, будет тогда мама мной гордиться... Не надо, пожалуйста, мной гордиться! Не хочу! И вот эти ожидания свои, их тоже засунь, знаешь куда?

Ксения Андреевна. Оленька...

Оля. И да, мама, я почему-то тебе не сказала, а ты сама подумай, почему: мы с Борисом развелись!

Дима. Ты развелась?

Ксения Андреевна. А вот это...

Оля. Дима, да. Мама, молчи! Я знаю: семь раз отмерь, один раз отрежь, не руби сук, на котором сидишь, не кусай руку, которая дает, снявши голову, по волосам не плачут! Видишь, я все знаю без тебя!

Ксения Андреевна. Доча...

Оля. Подожди... А вот это, мама, знаешь, кто на диванчике? Это парень мой! Это моя случайная связь, ему 25 лет, и он, кажется, влюбился в меня! И знаешь что? Я нахожу это чертовски, прямо до ужаса смешным и в то же время правильным! Вот это я теперь считаю правильным, да!

Ксения Андреевна. Ох, сердце…

Оля. Молчи! Я сама! Есть еще долг, у каждого есть свои обязанности, у тебя сын растет, есть такое слово НАДО! Аааа, я все знаю и могу сказать это себе хоть тыщу раз, ма-ма! Но все-таки лучше будет, если мы все помолчим. А Дима сам решит, что ему делать! Хорошо? И пусть он сначала решит быть со мной, а потом, молчи, - я знаю: скоро станешь старой, сморщенной, жалкой и смешной, да, смешной! - и вот пусть он тогда меня бросит, а я буду страдать. От души! Буду плакать, рыдать, рвать на себе остатки волос с непрокрашенной сединой!

Матвей. Ма, у тебя блины опять подгорят!

Оля вскакивает, хватает лопатку, чтобы переворачивать блинчики.

Ксения Андреевна. Ты печешь блинчики?

Оля (оборачивается, страшным голосом). И не смей говорить мне про сырую картофелину! Я не смазываю сковороду сырой картофелиной!

Оля швыряет лопатку, сдвигает сковородку с огня и плачет.

Ксения Андреевна исчезает с экрана.

Дима. Ну, ни фига у вас проблемы... Кажется, я у вас в доме активировал какую-то болезненную точку. Не по фэн-шую как-то получилось, сорри…

Оля всхлипывает.

Матвей. Мам, забей.

Он встает, подходит к Оле. Дима тоже подходит к ней с другой стороны. Они стоят рядом, и оба не решаются подойти, что-то сделать.

Пауза.

Матвей. И еще такой момент: у меня нету девчонки... Ну, Алисы этой. Просто бабушка вроде мне сказала, что как-то уже пора, надо бы, чтоб была хотя б одна девчонка и я как-то быстро так согласился, мол, да есть одна... Она давай расспрашивать: кто такая, в каком классе, как зовут. Ну, я напрягся и выдал: Алиса типа у меня девчонка, из паралелльного класса. А сам такой думаю, блин, а почему у меня на самом деле нет девчонки? И как будто я уже не такой, как надо, не такой, как все...

Дима. Забей, Мэтт. Всё будет.

Оля. Спасибо, ребята, я просто уже на грани из-за всего этого...

Дима обнимает ее, Оля прячет лицо в его куртке.

Кухня, ночь.

Оля выходит на кухню, пьет воду. Подходит к ноутбуку, открывает, сообщений нет. Тишина.

Дима (из комнаты). Оль...

Оля сидит перед ноутбуком.

Дима выходит.

Дима. Опять?

Оля. Нет, а что бы ты делал, если б у тебя пропала родная мать? А может, она ногу сломала? А может, лежит парализованная? Пятый день...

Дима. Оля, ну ты даешь! Сама подумай: что за фигня получается? Ты ей, может быть, немного резко высказала свое мнение, совсем чуть-чуть, и она от этого бац - и ломает ногу?!

Оля. Что ты в этом понимаешь? Я ее доконала.

Дима. Ты тут ни при чем.

Оля. Ты знаешь.

Дима. Да. У меня тоже мама есть. Они все одинаковые.

Оля. Сын - это другое...

Дима. Ничего не другое. Все такое же: вроде уже вырос, а тебя за мелкого гоняют.

Оля. Да, Дим, что ты в этом понимаешь...

Дима. Ну, во, и ты.

Оля. Я просто убила свою мать. Конечно, после такого удар хватит! Тем более я же никогда себе такого не позволяла, она думала, что у меня все хорошо, что я послушная девочка...

Дима. А нельзя позвонить кому-нибудь там и попросить зайти к ней?

Оля. Даже не знаю... А может быть… Гришины! Ксюша у них... Так. Надо сосредоточиться. Куда я дела свой блокнот?

Приносит сумку, достает и просматривает блокнот.

Оля. Нету. Никого оттуда. Потом, мать говорила, там код меняли... Чёрт! Ну почему все так, а? Ведь могла записать адрес!

Дима. Подожди, разберемся.

Оля. Почему мы полагаемся на эту железную хрень? Привыкаем, а это такая тонкая ниточка... Где тонко - там и рвется... Знала бы где упасть, соломку бы подстелила...

Дима. Сейчас у всех всё в компьютере.

Оля. Как видишь, не всё...

Дима. Короче. Знаешь, что я сделаю?

Он садится к ноутбуку рядом с Олей.

Оля. Что?

Дима. Прямо щас закажу билеты нам всем, и мы все полетим туда прямо щас. Круто?

Дима придвигает ноутбук к себе.

Оля. Да, наверное... Я тогда соберусь пока, бери прямо на ближайшее.

Оля идет собирать вещи, шмыгает носом.

Оля. Мотьку потом отпрошу по семейным обстоятельствам. Теплые вещи надо будет... Там холоднее. Там щас, знаешь, как? Надо вспомнить...

Дима. Оля, у тебя тут письмо с телевидения. Помнишь, ты говорила?

Оля подходит, заглядывает в экран. Читает. Дима смотрит на нее.

Оля. Вот так вот. Вот и случилось. Меня выбрали. Я подхожу!

Дима. Поздравляю! Оля, ты крута!

Оля (садится на стул). Я не чувствую ничего, веришь? Тринадцать лет бесплодных усилий и немых ожиданий... И что? Вот меня и выбрали. Никогда не думала, что буду в такой момент искать маму. Просто свинство! Привыкла, что мама сама находит. И каждый раз не вовремя, в неподходящий момент! Тринадцать лет страдала фигней и только и мечтала, чтоб мать оставила меня в покое... Вот и оставила... Вот она и оставила...

Дима. И все равно круто, это победа! В такой проект просто так не возьмут, ты сама говорила...

Оля. Да какая победа, Дим? Я, может быть, эту победу маме хотела показать. А мамы-то и нет.

Звонок в дверь. Оля вскакивает, помертвев.

Оля. Дима, это почтальон!

Дима. Какой почтальон, Оль, ты чего?

Идет к двери. В дверь снова звонят.

Оля (бледная). Это телеграмма, точно! Я знаю...

Дима открывает дверь, входит Ксения Андреевна.

Оля. Мама!

Ксения Андреевна. Ой, подожди, дай дух перевести, какие-то ботинки мне Рая отдала, не разношу никак, сказала, ортопедические, а они мне вот тут жмут!

Оля. Мама... Какая Рая?

Ксения Андреевна. Здрасьте. Из второй квартиры. С первого этажа. У нее окна над подвалом, помнишь, вы там у нее все время по крыше бегали и она ругалась? Она ведь лежит третий год! Ну, вот и отдала мне обувь.

Дима. Здрасьте.

Ксения Андреевна. Здравствуй, сынок. (Оле) Мотя в школе или спит?

Оля. Спит, пять утра ведь.

Ксения Андреевна. А я ему спортивный костюм привезла, померять надо... Ну, добралась!

Оля. Мама... Господи! Я ведь уже не знала куда обращаться, ты пропала...

Ксения Андреевна. А я не пропала, я к вам ехала.

Оля. Ну что ж ты меня не предупредила? Когда билет взяла, я бы встретила! Ты на связь не выходила, я смотрю, не отвечаешь, телефон молчит... Обиделась?

Ксения Андреевна. Да ну что ты, какие обиды? Я сюрпризом!

Оля. Ну, я как-то прямо вывалила все на тебя... Ты прости меня...

Ксения Андреевна. Когда это? А, когда мы в прошлый раз говорили? Да я и не слышала ничего. У меня звук пропал тогда. Помехи связи.

Оля замирает, глядя ей в глаза, думая. Подходит, обнимает мать.

Оля. Все равно прости.

Ксения Андреевна. Ничего, дочь. Ничего. Держи голову выше! Не все ненастье, проглянет и красно солнышко. Перемелется – мука будет. Придет солнышко и к нашим окошкам. Не так страшен черт, как его малюют. Будет и на нашей улице праздник.

Оля. Мама...

Смеются, обнимаются.

2014

Марина Мелексетян

+7 916 349 29 68 mmeleksetyan@yandex.ru