Теоретическая концепция перевода и.И. Ревзина и в.Ю. Розенцвейга

Заметной вехой в развитии отечественного переводоведения явилась книга Исаака Иосифовича Ревзина и Виктора Юльевича Ро- зенцвейга «Основы общего и машинного перевода», опубликованная в 1964 г. Как видно из ее названия, понятие «общий перевод» авторы противопоставляют переводу машинному и используют для обозна­чения перевода, выполняемого человеком. Книга предназначалась в качестве учебного пособия для студентов институтов и факультетов иностранных языков. Однако как это нередко бывает при становле­нии новой научной дисциплины, многие работы по лингвистической теории перевода, используемые как учебные пособия, носят исследо­вательский характер, содержат новаторские теоретические концепции.

В книге И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга впервые сделана по­пытка подойти к описанию перевода с последовательно лингвисти­ческих позиций, используя популярные в этот период концепции структурного языкознания. Серьезное влияние на трактовку перевод­ческих проблем в этой работе оказали исследования в области машин­ного перевода, на который в 60-е годы возлагались большие надежды. Предполагалось, что именно машинный перевод открывает путь для объективного изучения языковых процессов, имеющих место в пере­воде, позволяет использовать в теории перевода эксперимент. Более того, авторы видят в машинном переводе первый шаг к объективному эксперименту вообще в языкознании. А в теории перевода машинный перевод предполагает те или иные гипотезы о процессе перевода, ко­торые в дальнейшем проверяются путем моделирования процесса пе­ревода в машине. При такой постановке вопроса машинный перевод играет не только практическую роль, но и открывает новые возмож­ности для научного изучения процесса перевода, что, в свою очередь, должно обогатить и практическую реализацию самого машинного пе­ревода.

Авторы книги отмечают, что традиционно теоретические рас­суждения о переводе, в основном, касались эстетических проблем ху­дожественного перевода. Переводы художественных текстов занима­ли ведущее место в переводческой деятельности, и осознавалась по­требность в обобщении принципов этого вида перевода. В то же время переводы нехудожественных, в первую очередь, научных текстов были, как правило, весьма низкого качества, и изучение вопросов, связан­ных с такими переводами, считалось делом малозначительным, тем более что в течение длительного времени серьезные научные работы писались по латыни и не нуждались в переводе. Положение измени­лось лишь в XX веке, когда огромное значение приобрел перевод на­учно-технических, деловых, военных и тому подобных нехудожествен­ных текстов, перевод, как письменной речи, так и устной. Масштабы переводческой деятельности неизмеримо возросли, и перевод стал рассматриваться не как литературное творчество, а как определенное ремесло, нуждающееся в специальных орудиях труда. Тем не менее, в настоящее время переводится очень небольшая доля научно-техничес­кой литературы, которая выпускается на разных языках мира. В связи с этим и возникла идея механизации переводческого процесса. А из­менение места перевода в современном мире, а также внутренние по­требности самой лингвистики привели к тому, что теоретики начали все более интересоваться конкретными проблемами языковых соот­ветствий и другими чисто лингвистическими аспектами перевода. В этой связи авторы книги отмечают попытки систематического изло­жения лингвистического подхода к переводу в статье Я.И. Рецкера «О закономерных соответствиях при переводе на родной язык» (1950 г.) и особенно в книге А.В. Федорова «Введение в теорию перевода» (1953 г.). Вместе с тем они указывают на непоследовательность концепции перевода, изложенной в книге А.В. Федорова. Утверждая необходи­мость сугубо лингвистической теории, он в то же время оперирует ли­тературоведческими понятиями, рассматривает перевод как результат творческого процесса, говорит о неразрывном единстве содержания и формы, о передаче национального и художественно-стилевого свое­образия подлинника, о воссоздании образа и т.п. Наряду с этими ка­тегориями он рассматривает такие сугубо лингвистические явления, как передачу рода, вида и т.п. По мнению И.И. Ревзина и В.Ю. Розен- цвейга, при такой двойственности трудно достигнуть теоретической цельности. Со своей стороны они намерены оставаться на последова­тельно лингвистической позиции и попытаться переформулировать в строго лингвистических терминах некоторые традиционные понятия теории перевода, включив их в свою концепцию наряду с новыми по­нятиями.

В соответствии с этими установками авторы книги в начале изложения формулируют ряд принципов, которые, по их мнению, должны лежать в основе лингвистической теории перевода.

Прежде всего, в качестве объекта такой теории предлагается счи­тать процесс перевода, то есть переход от одной системы знаков к дру­гой. Такой подход противопоставляется традиционным работам о пе­реводе, где теория перевода строилась как дисциплина нормативная, главные цели которой были установление результата процесса пере­вода и выработка критериев оценки качества перевода.

И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейгутверждают, что наука, стремя­щаяся описать перевод как процесс, должна быть не нормативной, а теоретической и описывать не то, что должно быть, а то, что заложено в самой природе явления. Именно этого требует лингвистический под­ход к переводу, поскольку современное языкознание — это, главным образом, дескриптивная наука, стремящаяся описывать язык, как он функционирует в действительности, а не устанавливать нормы упот­ребления речи. Нормативные предписания могут формулироваться только на основе предварительного теоретического описания.

Авторы считают, что подход к переводу с позиций структур­ного анализа позволяет обнаружить общие закономерности, свой­ственные всем видам перевода, подобно тому, как методы струк­турного анализа применимы к анализу любого речевого материа­ла. Такой подход упрощает процесс перевода, но такое упрощение необходимо для научного познания явления перевода.

Отстаивая принципы лингвистического описания перевода, И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг критикуют традиционные определе­ния перевода за отсутствие четких критериев. Воспроизводя извест­ное определение перевода, предложенное А.В. Федоровым: «перевес­ти - значит выразить точно и полно средствами одного языка то, что уже выражено средствами другого языка в неразрывном единстве со­держания и формы», они указывают, что в нем содержится ряд поня­тий, не получающих определения: «выразить точно и полно», «язык», «единство содержания и формы». Со своей стороны, И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг стараются выявить круг исходных понятий, из кото­рых можно будет вывести все основные понятия теории перевода. Определив перевод как «определенное преобразование сообщения», они рассматривают пути осуществления такого преобразования, прин­ципиальную возможность преобразования (проблему переводимости), этапы преобразования. Процесс перевода описывается как восприя­тие переводчиком сообщения, передаваемого его отправителем на ис­ходном языке (ИЯ) и построение переводчиком сообщения на языке перевода (ПЯ), которое и воспринимается адресатом или получате­лем информации. При этом предлагается различать два принципиаль­но разных пути реализации этого процесса. Первый путь, который авторы именуют «интерпретацией», выглядит так: переводчик воспри­нимает некоторую речевую последовательность, устанавливает соот­ветствие между ней и отрезком действительности (ситуацией), о кото­ром она сообщает, рассматривает эту ситуацию, а затем, абстрагиру­ясь от переданного ему сообщения, и только имея в виду данную ситу­ацию, строит новое сообщение о ней на ПЯ. Процесс перевода, осу­ществляемый по второму пути, предлагается именовать собственно «переводом». В этом случае переводчик, получив сообщение на ИЯ, переходит не к ситуации, а к системе соответствий между ИЯ и ПЯ (представляющей своеобразный язык- посредник), и затем формиру­ет на ее основе сообщение на ПЯ. Таким образом, здесь переход от одной системы языка к другой осуществляется без непосредственного обращения к действительности, а по заранее установленной системе соответствий между языками. Конечно, при установлении таких со­ответствий учитывались те ситуации, которые отражаются соотноси­тельными категориями в двух языках, но это происходило ранее, до самого процесса перевода.

Разделение процесса перевода на «интерпретацию» и «пере­вод» имеет принципиальное значение для авторов этой концепции. Оно позволяет теоретически обосновать возможности и границы машинного перевода в отличие от перевода, выполняемого чело­веком. Понятно, что машина может осуществлять лишь собствен­но перевод, не обращаясь к ситуации. При этом И.И. Ревзин и В.Ю.

Розенцвейг весьма оптимистически относились к перспективам машинного перевода, полагая, что последующие исследования да­дут возможность сократить необходимость интерпретации, расши­ряя область соответствий, которые можно заложить в программу машины.

Затем авторы задаются вопросом о том, что остается неизмен­ным в процессе перевода, его инвариант. Они считают необходимым различать сообщение (символ), референт сообщения и смысл сооб­щения. При интерпретации соответствие устанавливается через ре­ферента, а при переводе, где референт вообще не участвует в процес­се преобразования, обеспечивается инвариантность смысла. При этом под смыслом предлагается понимать совокупность элементарных се­мантических единиц в выражении. Из таких единиц и состоит язык- посредник. Таким образом, инвариантность смысла трактуется не как какая-то абсолютная категория, а как инвариантность к построен­ному языку-посреднику.

Переходя к рассмотрению проблемы переводимости, И.И. Рев­зин и В.Ю. Розенцвейг полемизируют с известной гипотезой Сепи- ра-Уорфа. Они указывают, что эта гипотеза преувеличивает роль раз­личий в системах категорий разных языков. Поскольку при переводе необходимо обеспечить инвариант смысла, проблема переводимости может касаться лишь семантически полных категорий, таких как чис­ло существительных, время глаголов, лексические категории и т.п. Се­мантически пустые категории (род существительных, род и число гла­голов и пр.) несут лишь внутрилингвистическую информацию, и нет надобности воспроизводить их в переводе. Полные категории вызы­вают трудности при переводе лишь тогда, когда они по-разному чле­нят действительность, вследствие чего одна и та же ситуация может быть описана в разных языках с применением разных категорий, име­ющих неодинаковый смысл. В этих случаях сохранение инварианта смысла может оказаться невозможным. ( Ср. соотношение английс­кого «you» и русских «ты» и «вы»). Однако подобные различия могут нейтрализоваться контекстом, а, главное, случаи «непереводимости» относятся только к одному из видов реализации процесса перевода — собственно переводу. Что касается другого вида — интерпретации — то, по мнению И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга, «неинтерпретируе­мости» принципиально не существует и инвариант на референтном уровне всегда может быть сохранен.

Большая часть книги посвящена описанию самого процесса пе­ревода. Прежде всего, авторы выделяют два этапа этого процесса: этап анализа и этап синтеза. На этапе анализа переводчик выделяет эле­менты сообщения на И Я и ставит их в соответствие с категориями ИЯ и далее с категориями языка-посредника. Этот процесс соответствует пониманию некоторого текста на некотором языке. На втором эта­пе - синтеза — переводчик должен из заданного набора категорий язы­ка- посредника перейти к ПЯ и сконструировать на ПЯ некоторое со­общение. Этот процесс соответствует говорению на некотором языке. И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг полагают, что исходным при описа­нии акта коммуникации с участием перевода должно быть рассмотре­ние синтеза, то есть порождения сообщения, а анализ (распознавание единиц сообщения) может быть описан как процесс обратный по от­ношению к синтезу.

Опираясь на основные положения порождающей грамматики Н. Хомского и классификацию грамматических трансформаций, пред­ложенную JI. Теньером, авторы предлагают использовать понятие трансформации для описания процесса перевода, дополняя эту про­цедуру описанием отношений между семантикой лексических единиц оригинала и перевода на основе выделения семантических дифферен­циальных признаков («сем»). Так, русское «дать» включает в себе два таких признака: «каузировать» и «иметь», «дарить» = «дать» + «безвоз­мездность», «продать» = «дать» + «в обмен на деньги» и т.д. Подобный процесс порождения лексических единиц предлагается именовать «мо­дуляция». Отношениями модуляции могут быть связаны и эквивален­тные единицы оригинала и перевода. Особо выделяется перевод тер­минов как слов, не допускающих модуляцию и переводимых абсолют­ными синонимами. Отмечаются также случаи тождественной моду­ляции, при которой порождаются стилистические синонимы (от сло­ва «дарить» могут быть порождены не только слово «завещать», но и лексема «оставить в наследство»), а также случаи идеографических синонимов, отличающихся количеством элементарных значений («присвоить» и «купить» отличаются одним элементарным значени­ем — «фактом оплаты»). Подобные отношения характерны и для так называемых «переводческих синонимов».

И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг предлагают свое определение понятия «единица перевода». Они полагают, что выделение единиц перевода является одной из основных задач этапа анализа при пере­воде. Понимание текста оригинала переводчиком заключается в том, что он устанавливает соответствие между некоторыми отрезками тек­ста и элементами языка-посредника, а также синтаксические отно­шения между этими отрезками. Такие отрезки и предлагается назы­вать единицами перевода. Поскольку при сопоставлении с языком- посредником выделяются смысловые единицы, из которых состоит И Я, и язык-посредник отражает соотношение единиц ИЯ и ПЯ, то развернутое определение единицы перевода принимает следующий вид: «Единицей перевода называется минимальный отрезок текста ИЯ, соответствующий такому набору элементарных смыслов в языке-по­среднике, который может быть поставлен в свою очередь в соответ­ствие с некоторым отрезком текста ПЯ». Таким образом, единицей перевода может быть и слово, и группа слов, и отдельная морфема (на­пример, выражающая значение модальности). Представление текста в виде последовательности единиц предлагается именовать сегмента­цией текста ИЯ.

Затем авторы переходят к описанию типов реализации процес­са перевода. При этом они используют такие традиционные понятия, как «буквальный», «адекватный», «вольный» перевод, стремясь дать этим понятиям точные определения и обозначить с их помощью раз­личные способы перевода.

Прежде всего, устанавливается, что между единицами ИЯ и ПЯ, соотнесенными друг с другом через язык-посредник, могут существо­вать два типа соответствий: полные и неполные. При полном соответ­ствии у единиц двух языков совпадают наборы элементарных смыс­ловых единиц, история порождения соответствующего отрезка текста (тип трансформации и модуляции) и стилистическая характеристика. Понятно, что в этом случае единицы ИЯ всегда переводятся одними и теми же единицами ПЯ. По подсчетам авторов в общественно-поли­тических текстах на международные темы около 40% полнозначных русских слов имеют полные соответствия в переводах на французс­кий, английский и немецкий языки.

При неполном соответствии единицы ИЯ и ПЯ могут различать­ся по одной, двум или всем трем указанным характеристикам. При этом расхождение в наборе элементарных смысловых единиц может касать­ся лишь дополнительных смыслов при сохранении инварианта наи­более важных, составляющих основное значение слова. Такое основ­ное значение может быть заранее задано самой структурой языка-по­средника (и тогда может осуществляться собственно перевод) или вы­водиться из ситуации (при интерпретации). Можно заметить, что в этой части изложения авторы впадают в тот же грех, за который они справедливо критиковали А.В. Федорова: использование неопределя­емых терминов. Что такое «наиболее важное значение» или «допол­нительные смыслы». Как может «основное значение слова» в языке зависеть от соотношения со словами другого языка. Все эти понятия явно требуют объяснения.

Исходя из различных типов соответствий, И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг строят определения процессов перевода в разных ус­ловиях. Отношения между И Я и ПЯ представляются в виде двух пере­секающихся окружностей, общая часть которых включает единицы ИЯ и ПЯ, между которыми существует прямое (полное) соответствие. При этом возможны два основных типа перевода.

В первом случае соотносимые единицы ИЯ и ПЯ входят в об­щую часть двух языков, и переход от одной из них к другой является простым перекодированием. Такой переход предлагается называть интерлинеарным, частным случаем которого будет дословный пере­вод (когда единицей перевода является слово).

Во втором случае элемент ИЯ не входит в общую часть двух язы­ков. Здесь возможно несколько разных подтипов;

а) процесс перевода осуществляется так, как будто элемент вхо­дит в общую часть двух языков, и устанавливается прямое соответствие с каким-то элементом ПЯ, расширяющее систему ПЯ. Такой перевод предлагается называть буквальным;

б) процесс перевода осуществляется так, что элемент ИЯ заме­няется другим элементом ИЯ, входящим в общую часть, в отношении которого и устанавливается соответствие с элементом ПЯ. Такой пе­ревод предлагается называть упрощающим. При этом элемент ПЯ выбирается необязательно из общей части;

в) процесс перевода происходит вначале при прямом соответ­ствии или как в (б), но потом в ПЯ производится модуляция или транс­формация таким образом, чтобы из всех отрезков текста ПЯ, имею­щих тот же смысл, выбрать наиболее соответствующий исходной еди­нице перевода. Такой перевод предлагается называть точным;

г) особым случаем точного перевода является такой перевод, при котором выбор соответствия производится с сохранением стилисти­ческой характеристики и с учетом законов сцепления в ПЯ между этим отрезком и его окружением (контекстом в ПЯ). Такой перевод будет называться адекватным. Отсюда следует, что всякий адекватный пе­ревод является вместе с тем переводом точным, но не наоборот.

И. И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг подробно рассматривают каждый из указанных видов перевода, иллюстрируя их примерами переводов с различных европейских языков. Так, при анализе ин­терлинеарного перевода описывается использование в переводе заимствования и калькирования, отмечается роль интернациона- лизмов и «ложных друзей переводчика». Механизм буквального перевода раскрывается путем сопоставления различий в категори­ях ИЯ и ПЯ, побуждающих переводчика игнорировать дифферен­циальные признаки в ПЯ, отсутствующие в ИЯ, или, напротив, переносить в ПЯ несвойственные ему признаки. Таковы ошибки, возникающие при переводе русских условных придаточных пред­ложений или притяжательных местоимений.

Упрощающий, точный и адекватный переводы характеризуют­ся наличием в процессе перевода как этапа собственно перевода, так и различных (предварительных или последующих) модуляций и транс­формаций. Что касается упрощающего перевода, то важно отметить, что общая часть ИЯ и ПЯ и ядро каждого из языков (с точки зрения трансформации) достаточно близки, что и обеспечивает возможность достижения этого вида перевода путем трансформирования исходной структуры в ядерную. При точном переводе эта процедура дополняет­ся трансформацией в ПЯ в обратном порядке, то есть от ядерной струк­туры к терминальной. Поскольку из одной ядерной структуры можно произвести множество терминальных с одинаковым набором элемен­тарных смысловых элементов, то каждой фразе оригинала будет соот­ветствовать некоторое множество фраз перевода. Точный перевод в принципе вариативен. При этом число вариантов перевода зависит от характера переводимого текста. Меньше всего вариантов на фразу тек­ста обнаруживается в деловых текстах, гораздо больше в обществен­но-политических и максимальное число в текстах художественных. Выбор между возможными вариантами - задача переводчика при дос­тижении адекватного перевода. Выбор варианта определяется прооб­разом фразы в ИЯ, поскольку он должен сохранить, по крайней мере, общее значение и набор стилистических характеристик, и окружаю­щими ее фразами в ПЯ, поскольку выбранная фраза должна не проти­воречить правилам сцепления в ПЯ. Определение адекватного пере­вода также допускает некоторое множество вариантов, хотя и не столь большое, как в переводе точном. В книге приводится много конкрет­ных примеров использования разных видов перевода в переводческой практике.

Описание особенностей процесса перевода И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг завершают рассмотрением влияния на этот процесс раз­личных функций языка и различий между письменным и устным пе­реводом. Классификация типов перевода предполагала инвариант­ность основного значения сообщения, то есть реализацию коммуни­кативной функции языка. Но язык может выполнять и иные функ­ции, что отражается на значимости отдельных семантических, син­таксических и стилистических признаков, которые должны сохранять­ся при переводе. На этом основании авторы предлагают объединить классификацию по типу реализации процесса перевода с классифи­кацией по функции языка, например, адекватно-деловой (установка на действительность), адекватно-публицистический (установка на ад­ресата), адекватно-художественный (установка на текст отправителя и адресата). Аналогичным образом классифицируются и другие типы перевода, при чем некоторые из них ограничены определенными фун­кциями. Так, интерлинеарный перевод не применим при установке на публицистическую и художественную речь, а точный перевод ис­пользуется исключительно при установке на действительность (дело­вая речь). Кроме того, к выделенным ранее типам реализации перево­да авторы добавляют « вольный перевод», который подразделяется на вольно-публицистический и вольно-художественный.

Говоря о различии письменного и устного перевода, И.И. Рев­зин и В.Ю. Розенцвейг указывают, что здесь существенна не форма, в которой осуществляется перевод, а время, в течение которого сооб­щение может сохраниться. Предлагается называть письменным пере­водом такой процесс, при котором объем памяти практически не ог­раничен, то есть могут фиксироваться сколь угодно длинные отрезки текста. Напротив, устный перевод — это процесс, при котором одно­временно может запоминаться лишь ограниченное число единиц (не превышающее объем быстродействующей памяти человека).

Заключительная глава книги посвящена проблемам анализа и синтеза в процессе перевода. Авторы пытаются разработать формаль­ную процедуру последовательных шагов, которые могли бы обеспе­чивать желаемый результат. Они рассматривают возможности созда­ния такой процедуры, как для выбора словарного соответствия, так и для анализа и синтеза синтаксических структур. Предполагается, что предлагаемые методы применимы как в машинном переводе, так и в «общем», то есть в переводе, выполняемом человеком. Однако факти­чески рассматриваемые процедуры формализуются, прежде всего, для того, чтобы они могли быть использованы при составлении програм­мы машинного перевода. С этой же целью в главе широко цитируются различные формальные процедуры, разработанные другими лингви­стами, занимающимися вопросами машинного перевода. В тоже вре­мя обнаруживается, что чем более успешно поддается формализации определенный элемент переводческого процесса, тем менее предла­гаемая процедура может быть практически использована переводчи­ком - человеком. Сами достоинства формальной процедуры, разделе­ние сложных действий на элементарные операции, использование ус­ловных обозначений, различных индексов и формул становятся недо­статками, когда их пытаются применить переводчики. Для человека такие процедуры оказываются либо слишком сложными, либо, напро­тив, слишком элементарными, содержащими ненужную информацию или излишние операции. Хотя некоторые рекомендации, предлагае­мые И.И. Ревзиным и В.Ю. Розенцвейгом для осуществления анализа и синтеза в процессе перевода, могут быть полезны и переводчику — человеку, в целом, различие между машинным и «общим» переводом выявляется достаточно четко.

После этого краткого обзора основных положений концепции И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга можно оценить их вклад в развитие лингвистической теории перевода.

Работа И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга отражает определен­ный этап в становлении этой теории. В ней отразилось стремление к поискам объективных методов анализа перевода, попытки создать последовательно лингвистическую теорию перевода, используя мето­ды и идеи современного языкознания. Во многих отношениях эта ра­бота была несомненно новаторской. Некоторые положения, выдви­нутые авторами книги, не нашли отражения в более поздних работах по переводоведению, но общая лингвистическая направленность их концепции оказала большое влияние на многих отечественных иссле­дователей перевода. Правда, в более поздних работах теоретики пере­вода отказались от основных положений структурной лингвистики и широко использовали данные новых лингвистических дисциплин, за­нимающихся изучением содержательной стороны языковых единиц и речевых высказываний, но терминологическая строгость, последо­вательность и обилие фактического материала, обеспечивающего до­казательность выдвигаемых положений, стало общим правилом для научных работ в этой области.

Полностью воспринято современным переводоведением утвер­ждение И.И. РевзинаиВ.Ю. Розенцвейга, что наука о переводе долж­на быть не норматийной, а теоретической. Теперь общепризнано, что теория перевода не должна выдвигать какие-то априорные требова­ния к переводу или к переводчику, быть прескриптивной, устанавли­вать нормы, обязательного характера. В исследованиях перевода пре­обладает дескриптивный подход, основанный на изучении наблюдае­мых фактов реальных переводческих актов, а любые рекомендации формулируются в результате предварительного описания того, что дей­ствительно происходит в процессе перевода. Широко применяется и метод теоретического анализа, использованный в книге И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга, когда лингвистические концепции, относящие­ся к различным аспектам языка и речи, распространяются и на фено­мен перевода.

Остается одной из центральных задач теории перевода изучение собственно процесса перевода, то есть перехода от текста оригинала к тексту перевода или, как предпочитали говорить И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг, преобразования текста на одном языке в текст на другом языке. Идея представить процесс перевода как преобразование (транс­формацию) оказалась весьма плодотворной и привела к разработке опе­рационного метода описания процесса перевода, при котором этот про­цесс изображается как ряд переводческих (межъязыковых) трансформа­ций. По-видимому, эта идея возникла у авторов книги независимо от сходной концепции Ю. Найды, чья монография «К науке переводить» была опубликована в том же 1964 году. Что касается их убеждения, что процесс перевода составляет весь предмет теории перевода, то оно было скорректировано, когда перевод стал рассматриваться как средство межъязыковой и межкультурной коммуникации. При таком подходе в предмет теории перевода включаются и процесс, и результат перевода, и целый ряд факторов, оказывающих влияние на ход и результат этого вида коммуникации. Многие исследователи считают необходимым еще боль­ше расширить предмет теории перевода, включив в него, наряду с соб­ственно переводом, другие виды языкового посредничества.

Серьезную дискуссию вызвало разграничение интерпретации и собственно перевода. Критики указывали, что без обращения к дей­ствительности невозможен никакой перевод, выполняемый челове­ком, поскольку человек понимает речевые высказывания, интерпре­тируя значения составляющих его единиц по отношению не только друг к другу, но и к действительности. В простейшей английской фра­зе «There is a table on the wall» человек интерпретирует слово «table» как «таблица», а не как « стол», исходя из знания, что в действительности столы на стены не вешают. Тем не менее, сама идея о том, что процесс перевода может осуществляться путем обращения к ситуации, о кото­рой говорится в оригинале, и описания этой ситуации средствами дру­гого языка, получила всеобщее признание и легла в основу ситуатив­ной модели перевода.

Не вызывает сомнения и плодотворность рассмотрения пробле­мы переводимости, избегающее крайностей: как утверждения, что в переводе может быть передано все, что есть в оригинале, так и преуве­личения различий между языками, которые создают трудно преодо­лимые трудности при переводе. В современном переводоведении при­знается как отсутствие тождества между текстами оригинала и пере­вода, так и принципиальная возможность осуществить с помощью перевода полноценную межъязыковую коммуникацию. Получило при­знание и выделение семантически пустых категорий, передача кото­рых в переводе ведет к неоправданному буквализму.

Одновременно с Ю. Найдой И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг предложили использовать при описании процесса перевода некото­рые положения трансформационной грамматики. Применение обрат­ной трансформации в языке оригинала на этапе анализа и прямой трансформации в языке перевода на этапе синтеза входит в процедуру перевода, описываемую в теории перевода в рамках трансформаци­онной модели перевода. Если понятие языка-посредника, столь важ­ное для машинного перевода не получило признания в теории « чело­веческого» перевода, то идея о существовании «общей части » в двух языках (точнее, о смысловой близости ядерных структур при возмож­ном значительном различии структур терминальных) прочно вошла в понятийный аппарат науки о переводе.

Не получили однозначной оценки в современном переводове­дении идеи авторов книги о важности выделения единицы перевода и ее определение через язык-посредник. Некоторые исследователи во­обще не видят смысла в использовании этого понятия, поскольку оче­видно, что единицей перевода может оказаться любая единица языка и поэтому она не обладает основными признаками «единицы». Дру­гие указывают, что единицы перевода могут выделяться по разным основаниям, и каждый тип таких единиц может использоваться при описании разных сторон процесса перевода. И в этом случае понятие языка-посредника, столь дорогое для И.И. Ревзина и В.Ю. Розенц­вейга, не получило дальнейшего развития в теории «человеческого» перевода.

В теоретическом плане интересна попытка дать соотносимые определения буквального, упрощенного, точного и адекватного пере­вода на основе единого положения о наличии в двух языках общей части, состоящей из единиц, между которыми имеется полное соот­ветствие. Заслуживает внимание стремление авторов, вопреки уста­новившейся традиции, использовать все эти термины не как оценоч­ные, а для объективной характеристики соответствующих процедур. До сих пор эта традиция продолжается во многих работах по теории перевода, и, видимо, для этого существуют достаточно веские основа­ния. Критерии оценки качества перевода представляют большой тео­ретический и практический интерес, и традиционно применяемые термины оценки, хотя и недостаточно конкретны, но удобны в каче­стве общей характеристики перевода. Наряду с ними могут применять­ся и более детальные методы оценки, разработанные в современном переводоведении.

Не получила до сих пор решения проблема множественнос­ти переводов. В книге И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга мы нахо­дим интересные наблюдения о вариативности точного и адекват­ного перевода, которую они связывают как с объективными фак­торами (возможность произвести из одной ядерной структуры мно­жество терминальных), так и с субъективными (выбор переводчи­ком варианта перевода для достижения адекватности). Интересна также попытка установить зависимость числа вариантов перевода от характера переводимого текста. Утверждение, что меньше всего вариантов возможно в деловых переводах, а больше всего — в худо­жественных, по-видимому, справедливо, но оно основывается на общих соображениях, а не на конкретных исследованиях и под­счетах. Такое же замечание можно сделать по поводу безусловно плодотворной мысли о зависимости характера перевода не только от коммуникативной функции, но и от других функций языка. И здесь поставлена важная проблема, требующая дополнительного изучения. Вместе с тем следует подчеркнуть, что богатый факти­ческий материал, приводимый в книге, дает хорошую основу для последующих исследований.

Весьма плодотворными оказались положения книги, раскры­вающие различие между письменным и устным переводом. И.И. Рев- зину и В.Ю. Розенцвейгу принадлежит заслуга выделить в качестве основы такого различия время, в течение которого сохраняется сооб­щение. Эта идея, с некоторыми изменениями, была воспринята мно­гими теоретиками перевода. При письменном переводе существова­ние текстов оригинала и перевода в фиксированной форме дает воз­можность переводчику, с одной стороны, неоднократно возвращаться к тексту оригинала, уточняя свою интерпретацию этого текста, а, с другой стороны, редактировать свой перевод, вносить в него необхо­димые изменения и коррективы. Эта особенность письменного пере­вода определяет и ряд других отличий от перевода устного. Перевод­чик письменный речи имеет возможность ознакомиться с содержани­ем всего текста, который ему предстоит переводить, прибегать к по­мощи словарей, справочников, консультаций специалистов, самому устанавливать режим работы, определять характер рецептора, для ко­торого будет предназначаться его перевод. Отсутствие таких условий у устного переводчика, его зависимость от темпа речи и особенностей произношения оратора, невозможность пользоваться какими-либо справочными материалами, большая нагрузка на память, постоянное напряжение и т.п. — все это определяет необходимость, как разработ­ки теории устного перевода, так и специальной подготовки будущих устных переводчиков. Если учесть, что традиционно теоретики пере­вода занимались исключительно проблемами художественного (то есть письменного) перевода, то обращение внимания на специфику уст­ного перевода несомненно является заслугой авторов книги. В совре­менном переводоведении исследования в области устного перевода за­нимают достойное место.

В заключение отметим, что богатство идей и большой фак­тический материал, содержащиеся в работе И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга, представляют значительный вклад в развитие линг­вистической теории перевода. Несомненно, сказанное выше не отражает всей значимости этого вклада. Несмотря на некоторую односторонность трактовки переводческой проблематики, обус­ловленную особой заинтересованностью авторов книги в пробле­мах машинного перевода, их работа отражает важный этап в исто­рии отечественного переводоведения.