Труды а.В. Федорова по теории перевода

Книга Андрея Венедиктовича Федорова «Введение в теорию пе­ревода», опубликованная в 1953 г., явилась своего рода манифестом, провозглашавшим необходимость и возможность создания лингвис­тической теории перевода. Книга была несколько раз переиздана, и с третьего несколько расширенного и переработанного издания в 1968 г. получила новое название — «Основы общей теории перевода». По­скольку статья Я.И. Рецкера от 1950 г. — «О закономерных соответ­ствиях при переводе на родной язык», где уже рассматривались неко­торые проблемы лингвистического анализа перевода, осталась мало замеченной научной общественностью, именно эта работа А.В. Федо­рова положила начало серьезному обсуждению в России лингвисти­ческой проблематики перевода. До этого в 1941 г. он уже опубликовал книгу «О художественном переводе», написанную, в основном, с ли­тературоведческих позиций, и многие положения этой первой своей книги он впоследствии признал неудовлетворительными. Она не имела прямого отношения к развитию лингвистической теории перевода, и мы о ней больше не будем упоминать.

С самого начала А.В. Федоров заявил, что теория перевода является, прежде всего, лингвистической дисциплиной. Теорию пе­ревода можно сделать объективной научной дисциплиной только на основе исследования закономерностей языка подлинника и язы­ка перевода, что дает возможность определить и закономерности в соотношении этих двух языков и добиться более широких обоб­щений на материале наблюдений над целым рядом языков. Необ­ходимо разработать такие объективные научно-обоснованные принципы, которые исключали бы субъективный произвол пере­водчика и ссылки на «интуицию» как оправдание переводческого произвола. Лингвистический разрез в изучении перевода имеет то важнейшее преимущество, что он затрагивает самую его основу — язык, вне которого неосуществимы никакие функции перевода, ни общественно-политическая, ни культурно-познавательная его роль, ни его художественное значение и т.д. Вместе с тем лингвис­тическое изучение перевода, т.е. изучение его в связи с соотноше­нием двух языков, позволяет строить работу конкретно, оперируя объективными фактами языка. Всякого рода исследования и рас­суждения о том, как отразилось при переводе содержание подлин­ника и какую роль оно сыграло для данной литературы, будут бес­предметны, если не будут опираться на анализ языковых средств выражения, использованных при переводе. Примечательно, что автором подобной концепции выступил не языковед, а литератор и филолог, опытный переводчик произведений художественной ли­тературы, т.е. специалист в той области перевода, которая тради­ционно рассматривалась как вид литературного творчества, тео­рию которого следовало развивать в рамках литературоведения.

В ходе развернувшейся дискуссии работа А.В. Федорова подвер­глась резкой критике с разных сторон. Мастера художественного пе­ревода увидели в попытке создать лингвистическую теорию перевода покушение на свободу творчества переводчика, стремление вырабо­тать какие-то обязательные правила, составить список «субститутов», которые должен будет применять переводчик. На третьем съезде со­ветских писателей известный поэт и переводчик П. Антокольский выступил со специальным докладом, доказывая вредность и непри­емлемость теоретической концепции А.В. Федорова. И при последу­ющих переизданиях книги ее автору пришлось оправдываться, объяс­няя, что он вовсе не собирался навязывать переводчику какие-либо «субституты», а лишь хотел помочь ему, обращая внимание на необхо­димость учета ряда лингвистических факторов.

В свою очередь языковеды критиковали отсутствие научно- лингвистической основы у теоретических рассуждений автора кни­ги, неупорядоченность терминологии, нормативность анализа, цель которого заключается не в изучении реального процесса перевода, а в описании «правильного» поведения переводчика для достижения адекватного перевода. Следует отметить, что в книге А.В. Федорова, особенно в первых двух изданиях, были разделы, отвечавшие идеоло­гическим требованиям того времени, но имевшие весьма отдаленное отношение к лингвистической теории перевода. К таким разделам можно отнести две главы, исключенные в более поздних изданиях — «Практика и теория перевода в Советском Союзе» и «Насущные воп­росы теории перевода в свете трудов И.В. Сталина по языкозна­нию», — а также сохранившуюся в этих изданиях главу «Маркс, Эн­гельс, Ленин о переводе». В остальном переиздания отличались от пер­воначального варианта книги лишь деталями, поэтому целесообраз­но оценивать в первую очередь именно этот вариант, сыгравший важ­ную роль в развитии лингвистического переводоведения в России, от­мечая в случае необходимости изменения, внесенные автором в пос­ледующие издания.

Многие положения, выдвинутые А.В. Федоровым, прочно вошли в понятийный аппарат современного переводоведения. Это, прежде всего, касается классификации основных разделов теории перевода. Предлагалось различать: 1) историю перевода и перевод­ческой мысли; 2) общую теорию перевода, обобщающую и систе­матизирующую выводы из наблюдений над конкретными факта­ми перевода и устанавливающую закономерности, которые суще­ствуют в соотношении между разными языками и представляют важность для переводческой работы; 3) частную теорию перевода, которая служит основой для общей теории и изучает взаимоотно­шение языков при переводе с одного определенного языка на дру­гой. В рамках общей теории перевода различались два подраздела: (а) изучение общих задач и условий работы над языком перевода независимо от жанра переводимого материала и индивидуального стиля автора, (б) изучение задач и условий перевода в связи с жан­ровыми особенностями материала и выявление общих принципов, по которым передается система выразительных средств индивиду­ального стиля писателя. Как можно заметить, наименее убедитель­но выглядит определение общей теории перевода. Формулировка «задачи и условия работы над языком» означает, по-видимому, ка­кие-то требования, которые должен учитывать и выполнять пере­водчик, а не выявление общих лингвистических закономерностей перевода, что, как указывалось ранее, составляет главную задачу теории перевода. Вызывает сомнение и правомерность включения в общую лингвистическую теорию перевода критериев передачи индивидуального стиля автора. «Общее» предполагает независи­мость от всего конкретного, индивидуального, будь-то особенно­сти конкретной пары языков, конкретного вида перевода, конк­ретного переводчика или конкретного текста и его автора. Впос­ледствии в лингвистическом переводоведении стали различать, наряду с общей и частной теориями перевода, еще и специальные теории перевода, изучающие особенности отдельных видов пере­вода. Как бы то ни было, основные термины, предложенные А.В. Федоровым, до сих пор широко используются в работах по линг­вистической теории перевода.

Достаточно четко опроверг А.В. Федоров и распространен­ное возражение против научного изучения переводческой деятель­ности, которое основывалось на убеждении, что перевод — это не наука, а искусство. Он справедливо указывает, что нельзя сме­шивать практическую деятельность с ее теоретическим изучени­ем. Переводческая работа состоит в постоянных поисках языко­вых средств и в выборе между несколькими возможностями пе­редачи, и эти поиски и этот выбор имеют в любом случае твор­ческий характер. Перевод же художественной литературы и лите­ратуры общественно-политической, а также научных произведе­ний, отличающихся выразительностью языка, является искусст­вом, требует литературного дарования. От перевода как творчес­кого процесса, как искусства следует отличать теорию перевода как специальную научную дисциплину. Важность теории перево­да, как указывалось выше, определяется необходимостью в таких научно-обоснованных принципах, которые исключали бы субъек­тивный произвол переводчика и ссылки на «интуицию» как оп­равдание переводческого произвола. Всякая творческая деятель­ность нуждается в теоретическом обобщении, которое позволяло бы извлекать из него выводы более широкого масштаба, распро­страняемые на целый ряд случаев, преодолевать эмпиризм, кус­тарные приемы работы.

Уточняя эти положения в последующих изданиях книги, А.В. Федоров указывает, что наука предполагает изучение закономер­ностей, существующих в данной области. Что касается изучения перевода, то на основе исследования закономерностей языка под­линника и языка перевода становится возможным определить и за­кономерности в соотношении этих двух языков, а систематизаци­ей материала, добытого путем наблюдений над целым рядом язы­ков, добиться и более широких обобщений. Сделав упор на роль теории перевода в борьбе с субъективным произволом переводчи­ка, А.В.Федоров попытался еще раз опровергнуть обвинения в стремлении ограничить творческую свободу переводчика. Он за­являет, что теорию перевода нельзя смешивать с каким-то собра­нием узкопрактических рецептов или правил о том, как надо пере­водить в любом случае, подчеркивая, что, во-первых, таких пра­вил дать нельзя, а, во-вторых, что теория и практика перевода при всей тесноте и органичности связи между ними вовсе не тожде­ственны друг другу, а имеют разные задачи. Теория перевода в лин­гвистическом своем аспекте должна систематизировать, обобщать и объяснять факты переводческого опыта, устанавливать соответ­ствия и расхождения между языками. Она должна служить науч­ной основой для переводческой практики. При этом выработка нормативных принципов, «правил» перевода возможна лишь в ог­раниченных пределах (т.е. в относительно простых случаях) и все­гда в относительно общей форме. Наличие закономерностей в со­отношении двух языков и тех или иных близких соответствий между ними еще отнюдь не означает возможность или необходимость при­менять всегда одинаковые способы перевода. Что же касается пе­ревода художественной литературы, а частично литературы науч­ной и общественно-политической, то он, являясь искусством, осо­бенно не терпит стандартных решений.

Все эти замечания о соотношении теории перевода и пере­водческой практики сами по себе, безусловно, справедливы. Од­нако они не вполне соответствуют сформулированным ранее зада­чам лингвистической теории перевода, которая должна была слу­жить научной основой этой практики и противопоставлялась ин­туиции переводчика. Определенная уязвимость концепции А.В. Федорова заключается в том, что, занимаясь художественным пе­реводом, он, с одной стороны, всячески подчеркивает его субъек­тивно-творческий характер, а, с другой стороны, видит конечную Цель теории в борьбе с этим субъективизмом. Можно заметить, что ему не удалось преодолеть традиционный нормативный подход к теоретическому изучению перевода, хотя обращение к лингвисти­ческой основе переводческой деятельности открывает возможность объективного (дескриптивного) описания этого феномена (на что неоднократно указывает сам А.В. Федоров).

В отличие от более поздних работ многих переводоведов А.В. Федоров не предпосылает рассмотрению лингвистических аспек­тов перевода исходные концепции о структуре и функционирова­нии языка, которые будут использованы при построении теории перевода. Он лишь мимоходом упоминает, что эта теория связана со многими лингвистическими дисциплинами. При этом есте­ственно возникает вопрос, чем она отличается от других дисцип­лин. А.В. Федоров считает, что специфика теории перевода опре­деляется двумя факторами. Во-первых, двуязычный характер ис­следования, постоянное соотношение фактов и целых комплексов фактов в плоскости двух языков, а, во-вторых, комплексный под­ход к явлениям языка, взятым в их взаимодействии. Хотя эти фак­торы действуют при теоретическом изучении перевода, они во мно­гом характерны и для работ по сопоставительному языкознанию и для выделения теории перевода в качестве особой лингвистичес­кой дисциплины необходимы другие признаки.

Особо подчеркивается тесная связь теории перевода со сти­листикой, поскольку и в переводе сопоставляются синонимичные средства выражения, осуществляется выбор между ними. А.В. Фе­доров ссылается, в частности, на известную работу канадских ав­торов Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне, озаглавивших свою книгу «Со­поставительная стилистика французского и английского языков. Метод перевода». Использование данных стилистики при постро­ении лингвистической теории перевода представляется несомнен­но полезным, но само понятие стиля не получает у А.В. Федорова четкого определения. С одной стороны, он заявляет, что для тео­рии и практики перевода особенно важно правильное понимание явлений стиля (как явлений речи) и их отличия от явлений языка. Такой подход, видимо, исключает из стилистических явлений фун­кциональные стили языка и экспрессивно-стилистические компо­ненты семантики слова, равно как и различные образные средства языка. С другой стороны, он говорит о необходимости учитывать смысловые и стилистические функции языковых средств. Правда, дальше утверждается, что смысловая и стилистическая функция языкового средства возникает как результат определенного соот­ношения между единицей содержания и языковым средством в общем контексте, но и здесь не учитывается существование таких функций не только в речи, но и у единиц в системе языка.

Интересный материал приводится в значительной по объему второй главе книги, озаглавленной «Из истории перевода и перевод­ческой мысли». Здесь мы находим краткий обзор развития перевода (преимущественно — художественного) в Западной Европе и в Рос­сии. В главе описываются различные требования к переводам рели­гиозных и светских произведений, противостояние сторонников бук­вального и вольного перевода, упоминаются наиболее известные пе­реводы и переводчики, цитируются высказывания о переводе извест­ных деятелей культуры, критиков и литераторов. Во многом история перевода рассматривается А.В. Федоровым как часть истории лите­ратуры, и отдельные тенденции в переводческой деятельности в раз­ные эпохи связываются с взглядами тех или иных литературных школ. В качестве таких тенденций выделяется оппозиция дословной или формально точной передачи подлинника и перевода, не связанного языковым влиянием оригинала и отражающего его содержание в со­ответствии с условиями своего языка, а также «украшающий» или «ис­правительный» или сглаживающий перевод, с одной стороны, и стремление к воссозданию национально-исторического и индивиду­ального своеобразия подлинника, с другой стороны. Эти тенденции могли приобретать ряд специфических оттенков в зависимости от об­становки в той или иной стране, от уровня ее культуры, литературы, лингвистической мысли.

Хотя среди цитируемых высказываний о переводе были и за­мечания некоторых известных языковедов, в целом эти высказыва­ния не составляли сколько-нибудь последовательной научной теории перевода, тем более теории лингвистической. Среди основных воп­росов, привлекавших внимание авторов высказываний о переводе, А.В. Федоров особо выделяет проблему переводимости. В главе при­водятся известные доводы о невозможности полноценной передачи на другом языке содержания и художественных особенностей лите­ратурного произведения, о неразрывной связи этих особенностей с языковой тканью произведения, о недоступности читателям перево­да многих культурных и исторических ассоциаций, скрытых в ориги­нале. Цитируются и противоположные точки зрения, утверждающие, что справиться с действительно сложными задачами перевода, хотя и трудно, но возможно, и ссылающиеся на достижения наиболее та­лантливых переводчиков. А.В. Федоров полагает, что проблема оста­ется окончательно нерешенной и к началу XX века, хотя, по его мне­нию, она получила положительное решение уже в прошлом. В связи с этим он посвящает проблеме переводимости отдельную главу книги. В первом издании эта глава невелика и, в основном, посвящена оп­ределению понятия полноценного (адекватного) перевода, в более поздних изданиях она значительно расширена и включает обзор раз­вития советской переводной литературы и научной литературы по вопросам перевода, который в первом издании был выделен в отдель­ную главу.

Обзор советской переводной литературы описывает историю переводческой деятельности в Советском Союзе. Здесь собран очень богатый и интересный материал, свидетельствующий о масштабе этой деятельности и о высоком качестве большинства переводов. Отмеча­ются новые организационные формы, небывалые тиражи, многочис­ленность издательств и журналов, публиковавших переводы, стрем­ление улучшить переводы или перевести заново наиболее значитель­ные литературные произведения всех народов мира. Перечисляются имена выдающихся писателей и поэтов разных стран, чьи произведе­ния стали доступны русским читателям благодаря переводам, назы­ваются многие талантливые переводчики, поднявшие мастерство пе­ревода на новую высоту, отмечаются успехи в борьбе с буквализмом, за высокое качество родного языка. Особо подчеркиваются достиже­ния советских переводчиков в ознакомлении с эпосами и литерату­рами народов многонационального Советского Союза. В целом чи­татель получает хорошее представление о достоинствах советской пе­реводческой школы и о советской стране как о великой переводчес­кой державе. К сожалению, автор ограничивается обзором достиже­ний в области художественного перевода и при этом не затрагивает его собственно лингвистические аспекты. Поэтому разделы книги, посвященные истории перевода, слабо связаны с другими ее раздела­ми, хотя и представляют несомненный интерес.

В отличие от богатого фактического материала по истории перевода раздел о научной литературе по вопросам перевода скро­мен и по объему, и по содержанию. В первом издании этот раздел занимает всего несколько страниц, в более поздних изданиях он был существенно расширен, но и здесь автор ограничивается крат­ким упоминанием высказываний о переводе некоторых мастеров художественного перевода в СССР и в странах Восточной Европы. Более подробно обсуждается лишь дискуссия о т.н. «реалистичес­ком переводе». Автор этого термина — известный переводчик И.А. Кашкин — обозначил им предлагаемый метод перевода, которому должны были следовать все переводчики художественной литера­туры. Сущность метода заключалась в том, что переводчик должен «прорваться» через заслон переводимого текста к свежести непос­редственного авторского восприятия действительности и конкрет­но воспроизвести эту реальность авторского видения. При этом, естественно, языковым аспектам переводческой работы отводилось второстепенное место технических средств. Концепция реалисти­ческого перевода имела общий литературоведческий характер и разделялась многими мастерами художественного перевода. Напро­тив, авторы наиболее известных книг по теории художественного перевода — Г. Гачечиладзе и Е.Г. Эткинд — настаивали на том, что объектом перевода является не предполагаемое авторское видение действительности, асам подлинник, и основой переводческих ре­шений должен быть глубокий анализ языковой ткани переводимого текста. А.В. Федоров приходит к выводу, что в теории перевода дол­жны сочетаться литературоведческий и лингвистический подходы, и предлагает сделать упор на втором, как на наименее разработан­ном. Попутно он пытается защитить свой лингвистический под­ход (который точнее было бы называть общефилологическим) от критических замечаний авторов книги «Основы общего и машин­ного перевода» И.И. Ревзина и В.Ю. Розенцвейга, рассматривав­ших перевод с позиций структурной лингвистики. Отмечая, что в противоположность сторонникам литературоведческого принци­па, обвиняющим его теорию в чрезмерной лингвистичности, сто­ронники структурной лингвистики ставят ей в упрек недостаточ­ную лингвистичность, а также применение в ряде случаев литера­туроведческих понятий и эстетических категорий, А.В. Федоров фактически предлагает сочетать оба подхода, тем самым устраняя односторонность позиций обоих критических лагерей.

Главным общетеоретическим вопросом А.В. Федоров счита­ет проблему переводимости, которая традиционно занимала вид­ное место в рассуждениях о переводе переводчиков, литераторов и некоторых языковедов. По его мнению, вопрос о переводимости является принципиальнейшим вопросом всей теории перевода. Эти традиционные рассуждения всегда исходили из предпосылки, что перевод — это «точное» воспроизведение оригинала на другом язы­ке. Иными словами, в переводе должно быть передано все, что есть в оригинале, без каких-либо потерь. А поскольку легко было пока­зать, что подобная абсолютная точность недостижима, то это оз­начало принципиальную непереводимость оригинальных текстов на другой язык, а, следовательно, перевод фактически невозможен. Практическая деятельность, чья история насчитывала не одно ты­сячелетие, оказывалась теоретически несуществующей. В совре­менном переводоведении, которое рассматривает перевод как сред­ство межъязыковой коммуникации, «теория непереводимости», требующая тождественности текстов оригинала и перевода, отвер­гается как основанная на ложных исходных посылках, не учиты­вающих, что при любой коммуникации происходит некоторая по­теря информации. Однако А..В. Федоров пытается опровергнуть эту теорию, доказывая, что в принципе передать в переводе можно все, а что не передается, то можно компенсировать другими сред­ствами или несущественно для передачи подлинника как единого целого. Он связывает вопрос о переводимости с проблемой адек­ватности перевода. Соглашаясь с тем, что термин «адекватность» предпочтительней термина «точность» (речь все время идет о пе­реводе художественном), А.В. Федоров предлагает заменить этот иностранный термин русским словом «полноценность», которое должно означать: 1) полноценность передачи (соответствие под­линнику по функции) и 2) полноценность выбора средств пере­водчиком (полноценность языка и стиля). Он дает достаточно чет­кое определение понятия полноценности: « Полноценность пере­вода означает исчерпывающую точность в передаче смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилис­тическое соответствие ему».

Проблема переводимости рассматривается как возможность обеспечить полноценность перевода, что предполагает использо­вание таких языковых средств, которые, часто и не совпадая по своему формальному характеру с элементами подлинника, выпол­няли бы аналогичную функцию в системе целого. Таким образом, понятие «переводимость» не имеет абсолютного характера и отно­сится лишь к подлиннику как к целому. Вместе с тем важно соблю­дать необходимое равновесие между целым и отдельным, посколь­ку точная передача отдельного (вплоть до отдельного слова) может играть важную роль в переводе целого.

Размышления А.В. Федорова об относительном характере пе­реводимости не утратили своей значимости, хотя нельзя не заметить, что они плохо согласуются с требованием «исчерпывающей точнос­ти» в определении полноценности перевода. Можно также отметить, что проблематика общей теории перевода не получает у него доста­точно полного освещения. Если подобная фрагментарность в трак­товке основных вопросов лингвистической теории перевода, связан­ных с особенностями структуры и функционирования языка в каче­стве средства коммуникации, понятна в первом издании книги в силу ее новаторского характера, то непонятно, почему в более позднем из­дании (1968 г.) не обсуждаются и даже не упоминаются уже появив­шиеся фундаментальные труды по переводу таких известных лингви­стов, как Ю. Найда, Дж. Кэтфорд и М.А.К. Хэллидей, а работы Ж. Мунэна и Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне упоминаются лишь мимохо­дом без какого-либо анализа их концепций. Для А.В. Федорова лин­гвистический подход к переводу означал, главным образом, не исполь­зование лингвистических концепций при объяснении этого феноме­на, а привлечение внимания к языковым поискам переводчика. Та­кой акцент ограничивал лингвистичность его работы, но подчерки­вал ее связь с переводческой практикой.

Большая часть книги посвящена конкретным вопросам соот­ношения языковых единиц в процессе перевода, составляющих про­блематику частных теорий перевода. Именно эта часть существенно расширялась при переизданиях. Прежде всего, в отдельной главе рас­сматриваются общие условия языковых поисков в переводе. В ней от­дельные разделы посвящаются обще-лексикологическим и грамма­тическим вопросам перевода. К первой группе относится весьма раз­нородный ряд явлений. Здесь и проблемы передачи значения слова, и вопрос о безэквивалентной лексике, и передача реалий, собствен­ных имен и прозвищ, и перевод «фразеологических явлений». Выс­казываемые положения иллюстрируются примерами переводов, глав­ным образом, с немецкого и французского языков на русский. В ряде случаев А.В. Федоров пытается сформулировать некоторые обобще­ния, указать применяемые способы преодоления определенных труд­ностей. Так, возможности передачи в переводе специфических наци­ональных реалий сводятся к трем основным случаям: транслитера­ции, созданию нового слова или словосочетания и приблизительный перевод, т.е. использование слова, обозначающего нечто близкое по функции. Аналогичные способы перевода используются и при пере­даче безэквивалентной лексики, собственных имен и географических названий. Во всех случаях приводятся примеры, показывающие, что переводчик либо находит уже закрепившиеся в языке, традиционные соответствия, либо создает новые соответствия одним из указанных способов. Всегда подчеркивается необходимость учета контекста и знания описываемой реальности.

Предлагаемый А.В. Федором подход к анализу лексических труд­ностей перевода и обобщениям фактического материала впоследствии стал традиционным для многих работ по частной теории перевода с различными комбинациями языков, хотя некоторые положения по­требовали определенных коррективов. Так, например, в настоящее время широко применяется не транслитерация, передающая графи­ческий образ иноязычного слова, а транскрипция, воспроизводящая более или менее точно его произношение.

Достаточно подробно разбираются в этом разделе и проблемы перевода устойчивых метафорических сочетаний (фразеологических единиц). Автор принимает традиционную классификацию фразеоло­гизмов и рассматривает способы перевода идиом (фразеологических сращений), мотивированных метафорических сочетаний (фразеоло­гических единств) и переменных устойчивых сочетаний (фразеологи­ческих сочетаний). Во всех случаях обсуждается возможность исполь­зовать готовые словарные соответствия, необходимость передать на­циональное своеобразие фразеологизма и в то же время сделать его понятным для читателя перевода, сохранять его эмоционально-сти­листическую характеристику. Но и здесь акцент делается на конкрет­ные творческие решения переводчика, выходящие за рамки стандарт­ных соответствий, что ограничивает возможность и полезность обоб­щений, формулирование которых А.В. Федоров ранее отнес к главной задаче лингвистической теории перевода.

Перейдя к рассмотрению грамматических вопросов перево­да, автор, прежде всего, отмечает, что случаи грамматического со­впадения в подлиннике и в переводе — это скорее исключения. Термину «грамматическое совпадение», которым он пользуется, языковед предпочел бы «аналогичные или однотипные граммати­ческие формы и структуры», но подчеркивание влияния на выбор варианта перевода своеобразия грамматического строя языка не­сомненно вполне уместно. И вполне закономерно первое обобще­ние в области грамматики гласит: перевод точный в формально грамматическом отношении часто бывает невозможен вообще из- за отсутствия соответствий, часто он не отвечает норме словосоче­тания и требованиям литературности данного языка, а в ряде слу­чаев он стилистически невозможен. Поэтому основное внимание в этом разделе А.В. Федоров уделяет грамматическим расхождени­ям между языком подлинника и языком перевода. Он выделяет три основных случая таких расхождений. Во-первых, в языке подлин­ника имеется элемент, которому нет формально-грамматического соответствия в языке перевода. Во-вторых, в языке, на который де­лается перевод, есть элементы, не имеющие формального соответ­ствия в языке подлинника, а между тем неизбежно применяемые при переводах. В-третьих, в языке перевода есть грамматические элементы, формально соответствующие элементам языка подлин­ника, но отличающиеся от них по выполняемым функциям. В ка­чества иллюстрации первого типа расхождений рассматриваются проблемы передачи на русском языке функции артикля в английс­ком, немецком, французском и испанском языках и перевод кон­струкций с неопределенно-личным местоимением в английском и французском языках. Что касается артикля, то речь идет о проти­вопоставлении определенного и неопределенного артиклей при оформлении того, что лингвист назвал бы тема-рематическим или актуальным членением предложения, хотя А.В. Федоров не пользу­ется этими терминами. В основном, он ограничивается передачей этой функции артикля в русских переводах с помощью изменения или сохранения порядка слов. Примеры переводов на русский язык конструкций с неопределенно-личным местоимением хорошо де­монстрируют вариативность грамматических средств в переводе. Французское «оп», немецкое «man», английское «опе» передаются в русских переводах глаголом в третьем лице множественного чис­ла при отсутствии подлежащего («говорят»), местоимением 1-го лица множественного числа («мы говорим»), безличным оборотом («надоедает говорить»), глаголом 2-го лица единственного числа в обобщенном значении («говоришь, говоришь») и некоторыми дру­гими способами в зависимости от конкретного контекста.

Второй тип расхождений иллюстрируется примерами исполь­зования в переводах категории русского вида, причастных форм, бо­лее разнообразных в русском языке, чем в языках романских и гер­манских, а также уменьшительных суффиксов и суффиксов субъек­тивной оценки, столь распространенных в русском языке. Каждой проблеме уделяется не более 3—4 страниц, и скорее можно говорить лишь о заявке на ее решение.

Несколько больше места отводится третьему типу расхождений. Здесь приводятся примеры варьирования порядка слов и выбора меж­ду синонимичными синтаксическими структурами с учетом особен­ностей конкретного контекста. В итоге в качестве обобщения форму­лируются очень тривиальные выводы о том, что выбор грамматичес­ких средств в переводе определяется содержанием подлинника и тре­бованиями языка, на который делается перевод, и что при этом надо учитывать систему языковых средств, а не отдельные элементы, кото­рые могут даже оказаться непереводимыми. В целом глава, посвящен­ная языковым поискам в переводе, соответствует своему названию. В ней хорошо показана сложность этих поисков, зависимость этой слож­ности от соотношения двух языков и от многих контекстуальных фак­торов. Вместе с тем автору часто не удается переход от отдельных при­меров к содержательным обобщениям. Отчасти это можно объяснить недостаточной лингвистичностью, на что указывали некоторые кри­тики трудов А. В. Федорова.

Достаточно подробно разбирается в заключительной главе книги вопрос об особенностях перевода материалов, принадлежащих к раз­личным жанрам. А.В. Федоров выделяет три основных жанровых раз­новидностей перевода. К первой разновидности относятся переводы газетно-информационных, документальных и специальных научных текстов, в которых ведущую роль играет правильная передача терми­нологии. Ей противостоит перевод художественной литературы, где на первый план выходит задача воспроизвести художественную образ­ность оригинала. И, наконец, третью разновидность составляют пе­реводы общественно-политической литературы, публицистики и ора­торской речи, которые, по мнению автора, занимают промежуточное положение между двумя первыми разновидностями, поскольку в них важна и терминология, и образность.

Соответственно этой классификации глава делится натри раз­дела. В первом разделе рассматриваются особенности перевода тек­стов первой разновидности. Среди особенностей газетно-информа­ционных, документальных и специальных научных текстов, создаю­щих переводческие трудности, отмечаются, наряду с насыщенностью терминологией, большое число фразеологических комплексов, назва­ний учреждений, организаций и пр., собственных имен и т.п. языко­вых средств, а также большое разнообразие текстов этого типа. В грам­матическом плане эта категория текстов характеризуется ориентаци­ей на книжную речь, преобладанием полносоставных предложений, наличием логического параллелизма и пр.

Во втором разделе выделяются некоторые особенности пере­вода общественно-политической литературы, публицистики и ора­торской речи. Как уже отмечалось, этот тип текстов сочетает в себе черты научной речи и черты языка художественной литературы, что проявляется как в области лексики, так и в области грамматики. И здесь речь идет, главным образом, о языковых особенностях текстов данного типа, а собственно переводческие проблемы упоминаются лишь мимоходом при разборе конкретных примеров перевода.

По иному построен третий раздел, посвященный особенно­стям перевода художественной литературы. А.В. Федоров считает, что в отличие от двух предыдущих типов текстов, где языковая форма выполняет второстепенную функцию оформления содержа­ния, в художественной литературе язык служит первоосновой ху­дожественного образа и поэтому полноценная передача языковых особенностей оригинала здесь исключительно важна. Как след­ствие в этом разделе изложение ведется не по жанровым разновид­ностям переводимого материала, а по основным вопросам художе­ственного перевода, что усиливает собственно переводческий ха­рактер раздела.

Прежде всего, анализируется возможность передачи того, что А.В. Федоров называет «лексической окраской» слова, имея в виду принадлежность слова к стилистически маркированным пластам словарного состава: архаизмам, диалектизмам, заимствованиям из иностранных языков. На примерах опубликованных переводов описываются способы перевода подобных лексических единиц (за­мены элементов территориального диалекта элементами просто­речия, опущение или сохранение иноязычных элементов, выбороч­ное использование архаизмов, недопущение стилистически несов­местимых элементов). Аналогичным образом раскрываются про­блемы передачи образного значения слова и стилистической роли игры слов. Затрагиваются также вопросы использования морфо­логических средств при переводе, сохранения синтаксического рисунка текста и необходимости избегать стихотворного размера в прозе.

Особое внимание А.В. Федоров уделяет проблеме сохране­ния национального своеобразия подлинника. Он подчеркивает, что национальная окраска художественного образа обусловлена как его содержанием, так и теми языковыми категориями, которые явля­ются основой образа. Национальная окраска выражается более или менее ярко или в образах, непосредственно отражающих матери­альную обстановку и социальные условия жизни народа, или в на­сыщенности идиоматикой (в широком смысле слова). Передача национальной окраски в переводе не может быть достигнута при­менением какого-то особого переводческого приема, она зависит, с одной стороны, от верности в передаче художественных образов, связанной с вещественным смыслом слов и их грамматическим оформлением, а, с другой стороны, от характера средств общена­ционального языка, применяемых в переводе и не имеющих спе­цифически местной окраски.

Аналогичный подход рекомендует А. В. Федоров и при передаче исторического колорита художественного произведения. И здесь пе­реводчик почти не прибегает к архаизмам, но тщательно избегает «нео­логизмов».

Говоря о передаче в переводе индивидуально-авторского свое­образия оригинала, А.В. Федоров доказывает на примерах переводов различных эпох существование четырех типов соотношения между подлинником и формой его передачи: 1) сглаживание, обезличивание в угоду неверно понятым нормам языка перевода и вкусам определен­ного литературного направления, 2) попытка формалистически точ­ного воспроизведения отдельных элементов подлинника вопреки тре­бованиям языка, на который делается перевод, 3) искажение индиви­дуального своеобразия подлинника в результате произвольной заме­ны одних особенностей другими, 4) полноценная передача индивиду­ального своеобразия подлинника с учетом его существенных особен­ностей и требования языка перевода.

В заключение А.В. Федоров еще раз подчеркивает, что выявляе­мые теорией перевода закономерности, как общего, так и частного по­рядка, не означают возможности стандартных практических решений, особенно в области перевода художественной литературы и значитель­ной части литературы общественно-политической. Подобные заявле­ния, которые характерны для более поздних изданий книги, показы­вают, что ее автора больше беспокоят обвинения в ограничении сво­боды творчества переводчика, чем критические замечания о недоста­точной лингвистичности его теории.

Подводя итоги этому краткому обзору теоретического вкла­да А.В. Федорова в развитие лингвистического переводоведения в России, можно отметить, что этот вклад весьма значителен и его автор занимает почетное место в истории отечественной науки о переводе. Некоторая фрагментарность и неконкретность в трактов­ке ряда переводческих проблем в работе А.В. Федорова обусловле­ны слабой разработкой лингвистической проблематики перевода во время формирования его концепции, а также весьма ограничен­ным использованием методов лингвистического анализа, попыт­кой одновременно стоять на лингвистических и литературоведчес­ких позициях. Однако, как мы уже указывали, его труды сыграли важную роль в становлении лингвистической теории в нашей стра­не. Они вызвали широкое обсуждение такого подхода к переводу, побудили многих отечественных лингвистов включить переводчес­кую проблематику в сферу своих интересов. Многие вопросы, под­нятые А.В. Федоровым, получили дальнейшее развитие в работах других исследователей и послужили основой для разработки совре­менной теории перевода.