Вопрос 3. Проблемы юриспруденции, юридического образования и профессиональной деятельности юриста. Юридическое образование за рубежом.

Кратко рассмотрим ситуацию в российской юридической науке, практике и юридическом образовании. Это поможет сориентироваться, хотя бы в самом первом приближении, в том положении дел, которое сложилась сегодня в российской юриспруденции и правовой системе в целом. Общая ориентация здесь необходима для лучшего их понимания и анализа. Рассмотренные ниже наиболее важные проблемы и трудности, которые переживает сегодня российская правовая система в разных своих составных частях и подситемах накладывают свой отпечаток на все ее проявления и функционирование в целом.

3.1. Проблемы юриспруденции (юридической науки). Российское обществоведение переживает сегодня глубокую научную революцию (о которых писал американский ученый Томас Кун; см.: Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2003): происходит смена парадигмы, то есть совокупности фундаментальных взглядов на культуру и общество, формируется новое мировоззрение, ценностные и методологические ориентиры в научных исследованиях. Процесс этот – не простой и не быстрый. Даже в естественных науках, где новые теории можно проверить экспериментальным путем, они не сразу замещают собой старые, привычные – а на сегодня уже ошибочные – подходы. Как писал об этом датский ученый Нильс Бор: старые физические концепции уйдут в прошлое только вместе с их носителями. Еще сложнее и медленнее происходит это в общественных науках, где роль «эксперимента», который поставила сама история, или исторического примера, хотя и велика, но не столь очевидна, ибо результаты «эксперимента» могут быть подвергнуты бесконечному количеству интерпретаций. В нашей литературе еще и сегодня можно встретить утверждения о том, что никакого-де социализма не было, было лишь его извращение и теперь, зная о постигших СССР и социалистический лагерь неудачах, надо попробовать построить социализм заново, не повторяя прежние ошибки вновь (См. об этих интерпретациях советской и восточноевропейской истории в работе: Пискотин М.И. Россия в ХХ веке: неоконченная трагедия. 2-е изд. М.: Юрист, 2004. с. 42-43). До сих пор ряд ученых ориентируются на марксистско-ленинскую теорию классовой борьбы и эталоном научности выставляется Сталин, а мировая история рассматривается через призму отредактированного им «Краткого курса истории ВКП(б)» (См., например: Стешенко Л.А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие Х-ХХI вв. М.: Норма, 2002. С. 22-25; перу этой исследовательницы принадлежит также имеющий рекомендацию министерства учебник по истории государства и права России для юридических факультетов высших учебных заведений).

В нашей методологии и способах размышления не редко еще можно встретить мифологию и догматизм. Не вдаваясь глубоко в проблематику, замечу, что на протяжении трех четвертей прошлого столетия наше гуманитарное образование, общественные и гуманитарные науки были построены на догматизме: иначе и быть не могло, так как желаемое выдавалось за действительное, критика общественной системы исключалась потому, что эта система оценивалась как самая развитая и передовая в истории человечества. Для преодоления возникающих противоречий выстраивалась целая система псевдонаучных мифов и объяснительных схем. Общественная система, объективные законы которой открыты Марксом, Лениным и Сталиным раз и навсегда, воспринималась как некий технический механизм, построенный по типу простых субъект-объектных связей, управление которым не представляет особых сложностей. Вся мировая история была упрощена до нескольких неоспоримых «абсолютных» истин: классовая борьба, неминуемый – через революцию – переход от одной общественно-экономической формации к другой, более прогрессивной (например, от капитализма к социализму и коммунизму) и т.д. Сегодня эти схемы уже не работают, то есть ничего не объясняют (например, почему более «прогрессивный» социализм держал все население в бедноте, а некоторых из них еще и – в концентрационных лагерях). Построение же новых теорий, которые объясняли бы нашу современность, возникающие в ней проблемы и трудности – процесс достаточно сложный и относительно медленный. В сознании некоторых ученых все еще существует уверенность в том, что марксизм-ленинизм открыл некие абсолютные истины и поэтому им трудно понять, что возможны различные, но с почти одинаковой степенью истинности интерпретации одного и того же факта и т.д. Им трудно понять, что общественные науки не могут быть однозначными и точными (См. об этом: Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 44, Померанц Г. Выход из тупика. М., 1995. С. 363), что они лишь примерно описывают ситуацию, а потому неизбежны многовариантные интерпретации одних и тех же событий и плюрализм (множественность) объяснений.

Кроме того, в строгом соответствии с марксистско-ленинским материализмом в общественных науках, согласно которому главной движущей силой социального развития является производство – базис, а не надстройка (то есть не культурные, духовные факторы, в том числе наука), современная политическая элита, как и весь правящий слой управленцев (имеющие соответствующее образование и менталитет), не считают нужным финансировать нашу науку и культуру. Они считают, что эти факторы не оказывают какого-либо полезного влияния на общественное развитие. Сказывается, возможно, и идущая от В.И. Ленина глубинная ненависть бывших большевиков-коммунистов к интеллигенции (а их – бывших членов КПСС – наверное, все еще значительная доля в нынешнем слое политиков и чиновников, депутатов и самых различных управленцев). И поэтому современные российские ученые – гуманитарии и естествоиспытатели – вынуждены менять свою профессию или эмигрировать за рубеж, где их труд оценивается по достоинству. Все это тоже серьезно сдерживает реформу российской науки и образования, не позволяет давать адекватные объяснения происходящим в мире и стране событиям, а, следовательно, и не дает верных ориентиров для принятия необходимых решений тем же самым политикам.

В соответствии с ныне действующей Конституцией РФ ни одна из научных или философских концепций не может навязываться государством как самая выдающаяся и передовая, как самая научная (как это было в советское время с марксистско-ленинским учением). Часть 1 статьи 13 Основного закона устанавливает, что «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие», а часть 2, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». В настоящее время в нашей науке формируется идеологический и методологический плюрализм (множественность подходов): каждый ученый, каждая научная школа обосновывают те методы, которые кажутся им плодотворными в исследовании своего предмета.

Изменяется не только мировоззренческая основа и методология исследований. Изменилось и все право в целом: от социалистического типа правовой системы мы перешли к принципиально новому типу – капиталистически и демократически ориентированному. Все это также требует новых подходов к исследованию государства и права, однако эти изменения происходят очень медленно. Если познакомиться с работами некоторых классиков и патриархов советской юриспруденции, которые внесли большой вклад в развитие нашей науки, то сегодня, тем не менее, видна определенная «зацикленность» их на социалистических ценностях и прочих устаревших и ошибочных подходах. Так, в полнейшем противоречие со ст. 2, 17, 18 (и многими другими) Конституции РФ, в полном противоречии со всей ее духом, да и буквой тоже выдающийся российский ученый Ю. А. Тихомиров утверждает в монографии 2008 года (Современное публичное право. М., 2008. С. 141), что «для конституционного права РФ характерно признание и гарантирование верховенства интересов … народа, наций и населения». Никаких оснований для данного утверждения наша Конституция не дает, так как она закрепляет приоритет личности, приоритет прав и свобод человека и гражданина.

Другой патриарх нашей юридической науки – М. И. Байтин – отстаивает как единственно правильное позитивистское определение права и предлагает поэтому запретить преподавание в государственных вузах (коль скоро государство платит преподавателям, то оно и должно «заказывать им музыку») любых иных подходов к пониманию права; главным образом он выступает против естественно-правового подхода (юснатурализма), сориентированного на защиту прав и свобод человека, преподавание которого и других подобных концепций в вузах, с точки зрения автора, «не только не помогают преодолению существующих в стране правового нигилизма и беспредела, но и дестабилизируют обстановку» (см.: Байтин М. И. Сущность права. Современное нормативное правопонимание на грани двух веков. Изд. 2-е, доп. М.: Право и государство, 2005. С. 13, а также 7-8, 14, 141-143).

3.2. Проблемы профессиональной юридической деятельности. Роль юристов в развитии правовой системы общества неизмеримо велика: они – главные двигатели правового прогресса. Однако большая часть современных российских юристов выросла в условиях «развитого социализма» – античеловеческой, а потому антиправовой общественной системе, где право и правовое образование были – «факультетом ненужных вещей» (такое отношение политэлиты к праву отразил в своем одноименном романе один из критиков тоталитаризма Ю. Домбровский). К праву относились с пренебрежением и презрением как к чему-то вредному, мешающему быстрому продвижению к светлому коммунистическому будущему. Разумеется, и в советское время находились юристы, идущие (насколько это было возможно в то время) вразрез с официальной линией и пытающиеся защитить человека от произвола государства. Сегодня юристов, ориентирующихся на права человека, на справедливость и защиту прав личности от произвола чиновников, становится больше с каждым днем. Но пока здесь нет еще прочно сформировавшегося профессионального сообщества, идеалом которого была бы защита прав и свобод человека и гражданина. Это – дело будущего и данный факт необходимо учитывать в анализе нашей правовой системы, отдельных ее подсистем и механизмов.

Серьезной проблемой российского общества сегодня является высокий уровень коррумпированности государственного аппарата в целом, судебных и правоохранительных органов в частности. Не очень развиты еще, к сожалению, в нашем юридическом сообществе (как и в обществе в целом) уровень культуры и привитые с детства ценности (есть юристы, которые считают: «не обманешь - не проедешь» и т.д.), трудовая и профессиональная этика (чувство ответственности и честность в работе с людьми, не знающими права) и т.д. Эти и другие проблемы затрудняют борьбу с коррупцией. Так, если провести сравнительный анализ коррупции в разных странах, то по данным Transparency International в 2004 г. она практически отсутствовала в Финляндии (самый высокий коэффициент, или «оценка» – 9,6 из 10; 10 - это когда вообще нет коррупции); ее очень мало в Новой Зеландии, Дании, Исландии, Сингапуре, Швеции, Швейцарии, Норвегии, Австралии; и больше всего в Гаити, Бангладеш, Нигерии (коэффициент последних соответственно: 1,5; 1,5; 1,6). Высокий уровень коррупции также и во многих республиках бывшего СССР: Азербайджане, Туркменистане, Таджикистане, Грузии, Украине, Киргизстане, Казахстане, Узбекистане, Молдове. Россия – на 90 (из 145) месте с коэффициентом – 2,8 (см.: Global Corruption Report 2005. Special Focus: Corruption in Construction and Post-conflict Reconstruction. Foreword by Francis Fukuyama. Transparency International, 2005. P. 235-238).

В 2006 году ситуация немного изменилась, но качественные характеристики остались в основном прежними: минимальный и максимальный уровни коррупции фиксируются в тех же самых странах, что и в предшествующие годы. Россия в 2006 г. получила коэффициент 2,5 (коррупции стало чуть больше), приблизившись немного к наиболее коррумпированным в мире режимам (Россия передвинулась с 90 на 121 место, но теперь уже из 163 стран).

На 2008 год наименьшая коррупция вновь зафиксирована в Дании, Новой Зеландии, Швеции (их коэффициент – 9,3), Финляндии, Швейцарии, Нидерландах, Австралии, Канаде, Австрии, Германии, Великобритании, Японии, США. Наибольшая коррупция была зафиксирована в Сомали (1), Ираке (1,3), Гаити (1,4), Афганистане (1,5), Судане (1,6), Зимбабве (1,8), Узбекистане, Туркменистане, Киргизстане, Камбоджи (у всех по – 1,8), Венесуэле, Азербайджане (1,9), Анголе, Таджикистане (2), Лаосе, Эквадоре, Центральной Африканской Республике, Беларуси (все – по 2), Сирии, России (коррупции стало еще больше), Кении Бангладеш (у всех – по 2,1).

В процессе коррупции, к сожалению, задействованы в определенной мере и юристы самых разных специализаций и видов деятельности. В 90-е годы прошлого столетия, когда общество, правовая и судебная системы, испытывали наибольшие трудности переходного периода, когда царил разгул анархии и вседозволенности, уровень коррупции был выше. В газетах можно было встретить даже откровенные публикации с приглашением на работу «юристов со связями (знакомствами)». Когда же правовая реформа стала набирать силу, стала формироваться адекватная современным запросам судебная система, подобные объявления исчезли, так как они перестали иметь какой-либо смысл: если есть «связи» на одном уровне судебной системы, то надо искать их и на втором, третьем и.д., на которых может быть пересмотрено принятое ранее под определенным «влиянием» решение. Искать «связи» на всех этих уровнях сложно, ибо далеко не все работники правоохранительных органов и не все судьи коррумпированы в такой степени, чтобы правосудие стало предметом купли-продажи. Хотя проблема эта не решена полностью, рано еще даже говорить и о какой-то степени удовлетворительности в подходах к ее решению. Правда, руководство страны пытается изменить эту ситуацию. Так, Президент РФ Д. А. Медведев в качестве одного из своих приоритетов провозгласил борьбу с коррупцией (не так давно чиновники впервые открыто опубликовали свои доходы, приняты другие меры), но уровень ее пока серьезно не снизился.

Юридическая профессия всегда сопряжена с этическими проблемами. Так, в частности адвокат работает за деньги с людьми, не разбирающимися в тонкостях юриспруденции (и соответственно в объеме трудозатрат по каждому конкретному делу); человек может не получить достойной юридической помощи по самым разным причинам, в том числе и по причине «невыгодности» своего дела или нежелания юристов портить отношения с сильными мира сего и прочее. Пока еще российская правовая система не свободна от политического давления (это хорошо видно по делу Ходорковского) и последнее время эта зависимость только увеличивается, так как иное невозможно при продолжающемся укреплении «вертикали власти».

3.3. Проблемы юридического образования. Член Верховного Суда США Феликс Франкфуртер писал: «В конечном счете, какие юристы, такое и право. А право и юристы такие, какими делает их юридическое образование» (Цит по: Edwards H.T. The Growing Disjunction Between Legal Education And The Legal Profession//Michigan Law Review. Vol. 91. № 1. 1992. P. 34). Юридическое образование – также как и вся культура в целом – испытывает сегодня определенные трудности. Можно отметить, прежде всего, крайне недостаточное финансирование со стороны государства преподавательской деятельности, подготовки специалистов с ученой степенью, да и всей инфраструктуры образования в целом. Политэлита, весь правящий слой России, как уже говорилось выше, не считают необходимым финансировать на должном уровне культуру, науку и образование, что приводит к оттоку из системы высшего образования высококвалифицированных профессорско-преподавательских кадров и резкому сокращению притока туда талантливой молодежи. Формы такого «оттока» самые разные – прямые и косвенные: прямые – когда профессионалы уходят в другие сектора правовой и иной деятельности (в правоохранительные органы и политику, в бизнес и т.д.) и косвенный – когда оставшиеся в образовании кадры вынуждены увеличивать нагрузку до такой степени, когда трудно обеспечить достаточное качество преподавания и необходимое внимание к студентам. В некоторых непрофильных государственных вузах лекции на юрфаке читают не юристы (а, например, ветеринары и т.п.). Поскольку происходит «устаревание» кадров (ведь молодежь уходит на практику, где выше заработная плата, а остаются в основном люди старшего возраста), то оставшиеся преподаватели, пройдя через советскую высшую школу, могут, например, в нарушение ст. 13 Конституции РФ, потребовать преподавать в государственных вузах только позитивистские подходы к пониманию права (к правопониманию), ибо юснатурализм, с их точки зрения, ведет к девальвации права и законности (вспомните, что об этом говорилось выше).

Сегодня в России существуют как государственные (и муниципальные), так и частные юридические высшие учебные заведения. Последние позволяют в какой-то мере нейтрализовать кризис юридического образования в стране, удовлетворить колоссальный спрос на юридическую профессию в условиях рыночных отношений и в целом выполняют важную миссию в правовой культуре общества (позволяют, например, сохранить в системе юридического образования кадры преподавателей, которым государство платит не соответствующую их вкладу в культуру заработную плату). Хотя и у них тоже есть свои проблемы и трудности, вызываемые как своим собственным ростом, так и, главным образом, желанием государства, чиновничества подзаработать на активно развивающемся секторе народного хозяйства и культуры. С приходом в 2000 г. В. В. Путина к власти были ликвидированы все льготы по налогообложению не государственных вузов, на них возложены социальные задачи, которые обязано выполнять само государство – финансирование науки, бесплатное обучение социально незащищенных слоев населения и прочее. Даже стипендии, которые частный вуз платит из собственных средств наиболее одаренным студентам не освобождаются от налога на прибыль, то же самое имеет место и в отношении строительства учебных зданий и корпусов, приобретения дорогостоящей техники (например, компьютерных классов) – надо сначала заплатить налоги, то есть инвестиции в культуру приравниваются к «проеданию» заработанных средств.

Есть и общие для государственных и частных юридических вузов проблемы: снижается качество преподавания в общеобразовательной школе, что затрудняет эффективный переход выпускников средних школ в систему высшего образования, технология образовательной деятельности в вузах не всегда обеспечивает необходимые стандарты в усвоении знаний студентами, не отработана система адаптации выпускников вузов к практической деятельности и т.д. В частности, поскольку нет прочной связи с практикой, то юрист-выпускник, завершив обучение в вузе, выходит не полностью готовым к самостоятельной работе. Правда, над этим серьезно работают многие вузы: ввели систему юридических клиник (со ссылкой на США, хотя в России до революции они были и даже с таким же точно названием – «клиники»!). В них студенты получают практический навык деятельности в правовой сфере: под руководством опытных преподавателей и практиков бесплатно оказывают юридическую помощь нуждающимся в ней людям.

Нет общепризнанного критерия оценок (Болонская система требует только 20% высших оценок и 20% «нижних», что – не очень справедливо в ряде конкретных случаев), нет письменных экзаменов как в США и в Европе, например, а то, что есть – очень немногочисленно и часто не эффективно (вопросы составляют «специалисты» позавчерашнего дня), устные экзамены – субъективны и подвержены большой вариации в критериях оценивания разных людей.

Система государственного образования нацелена на цифры и исходит из абстрактных понятий. Так, вдруг решили закрыть все представительства по стране и теперь преподаватели не могут выезжать в соседние города для чтения лекций и проведения семинарских занятий. В результате страдают люди из глубинки (в РФ – примерно 1350 вузов, 2 тыс. филиалов, 4 тыс. представительств), которым очень дорого выезжать в большие города на учебу. А в ситуации кризиса, который начался в 2008 году лучше учиться, чем вливаться в армию безработных.

Однако система юридического образования функционирует, выполняет в определенной мере возложенную на нее обществом миссию и всеми силами пытается решить свои проблемы, что позволяет с оптимизмом смотреть в будущее.

3.4. Юридическое образование за рубежом. Сравнение нашей системы юридического образования с зарубежными очень полезно: так мы можем увидеть наши плюсы и минусы. Но как сравнивать? Какие использовать критерии и методы? Так, например, если уровень защиты прав человека и уровень свободы в европейских странах, в США, Канаде и ряде других стран выше, чем в России (см. об этом: Семитко А. П. Персоноцентристская правовая культура и уровень свободы в обществе: сравнение различных подходов// Коллизии свободы в современном обществе. Научно-практическая конференция, проведенная Гуманитарным университетом (г. Екатеринбург) 15-16 мая 2003 года. Тезисы докладов. Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2003), то значит ли это, что система подготовки юристов в высших учебных заведениях РФ в этом виновата? В разных странах – различные и системы подготовки юридических кадров с высшим образованием. Но есть и много общего: во многих странах в качестве основного методического «инструмента» используют лекции, семинарские или практические занятия, выполнение студентами самостоятельных работ, сдачу экзаменов и зачетов и т.д. Однако сравнение, например, с американским юридическим образованием показывает, что там упор делается на большую активность студентов: так, на лекцию студенты должны приходить уже познакомившись с материалом, который им будет давать лектор. Понятно, что уровень усвоения лекционного материала будет намного выше, чем когда студент приходит на занятия без всякой подготовки к данной теме лекции. Очень важны письменные (тестовые) экзамены, которые вполне объективны и не позволяют подходить по-разному к разным студентам (работы шифруются и преподаватель не знает, чью работу он проверяет в данный момент) и т.п. (см.: Семитко А. П. Юридическое образование в США // Вестник Гуманитарного университета. Серия «Право». 1996. №1).