Литература

Стефаненко Т.Г. Методы подготовки к межкультурному взаимодейст­вию. М., 1993.

Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. Вып. III. M., 1998.

Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

Фрейнкман-Хрусталева Н.С. Из записок психолога: Творческая интелли­генция в эмиграции. Берлин, 1996.

Фрейнкман-Хрусталева Н.С. Маргиналы поневоле. Берлин, 1996.

Шахтарина М.А., Янковский Л.В. Опросник адаптации к новой социо­культурной среде // Введение в этническую психологию. СПб., 1995.

Шибутани Т. Социальная психология. Ростов-на-Дону, 1998.

Ясперс К. Ностальгия и преступление // Собрание сочинений по психопа­тологии. М., 1996.

Bochner S. The social psychology of cross-cultural relations // Cultures in contact. Oxford, 1982.

Berry J.W., Poortinga Y.H., Segall M.H, Dasen P.R. Cross-cultural psychol­ogy and Research and applications. Cambridge University Press, 1992.

Furnham A., Bochner S. Culture Shock: Psychological reactions to unfamiliar environments. London; New York, 1986.

О. Шульц Влияние социально-психологического тренинга на изменение особенностей личности в условиях эмиграции (на примере германии)

Социально-психологический тренинг (СПТ) — область практической психологии, ориентированной на использование активных методов груп­повой психологической работы с целью развития компетентности в об­щении. Его диагностические, обучающие и развивающие возможности привлекают внимание психологов, педагогов, психотерапевтов, руково­дителей предприятий и организаций, специалистов кадровых служб, предпринимателей. Популярность и актуальность социально-психологи­ческого тренинга вызывают большой интерес у психологов-исследо­вателей с .точки зрения изучения влияния СПТ на личность, повышения эффективности СПТ, а также создания новых тренинговых программ.

СПТ — это практика психологического влияния, основанная на ак­тивных методах групповой работы. При этом подразумевается использо­вание следующих разнообразных форм обучения: приобретение новых знаний, умений, техник в сфере общения; изменение способов деятельно­сти, собственного развития и коррекции. В последнее время СПТ находит все более широкое применение в тех областях человеческой практики, где успех деятельности в значительной мере зависит от умения общаться. Он позволяет за достаточно короткое время решить задачу интенсивного формирования и развития профессионально-значимых социально-гностических знаний и умений.

Термин «тренинг» имеет целый ряд значений: обучение, воспитание, тренировка. Л.А. Петровская рассматривает СПТ «как средство воздейст­вия, направленное на развитие знаний, умений и опыта в области меж­личностного общения, средство развития компетентности в общении, средство психологического воздействия».

В настоящее время для определения тренинга чаще всего использует­ся термин «психологическое воздействие». С.И. Макшанов показал в своих работах, что воздействие само по себе не может быть целью тре­нинга и его участников, в связи с чем он предложил более адекватный термин — «преднамеренное изменение». Н.Ю. Хрящева в соавторстве с С.И. Макшановым в книге «Психогимнастика в тренинге» дает следую­щее определение: «Тренинг — это многофункциональный метод предна­меренных изменений психологических феноменов человека, группы и организации с целью гармонизации профессионального и личностного бытия человека».

Общая цель СПТ — повышение компетентности в общении. Для этой цели участники во время тренинга проигрывают различные ситуации, с которыми они сталкиваются в реальной жизни. Основные задачи, кото­рые решает тренинг — обучение деловому и личностному взаимодейст­вию, руководству людьми и организации их совместной деятельности. Иногда тренинг используют для оказания психотерапевтического воздей­ствия на участников с целью изменения их индивидуальной психологии.

В тренинговых группах особое значение уделяется актуальным пере­живаниям участников, их самосознанию и осознанию того, что происхо­дит «здесь и теперь». Конкретные цели обозначаются уже в самом назва­нии тренинга, например: тренинг креативности, тренинг сенситивности или тренинг партнерского общения. В тренинговых группах поощряется исследовательское, заинтересованное отношение к происходящему, а также способность быть и оставаться самим собой во взаимодействиях с другими людьми. Работа в тренинге направлена на то, чтобы в атмосфере взаимного доверия и полной психологической открытости каждый из участников мог бы лучше познать самого себя, выработать умения и на­выки познания других людей, установления с ними доверия.

Формирование у участников тренинга таких качеств, как стремление к сопереживанию, принятию другого, умение принимать решения с мак­симально возможным учетом интересов всех участников общения, уме­ние проявлять собственную инициативу, активно участвовать в группо­вом взаимодействии, является важной задачей СПТ.

В результате анализа основных свойств и качеств личности, которые могут изменяться в процессе СПТ, в нашем исследовании было принято

решение исследовать изменение таких важных характеристик личности, как агрессивность, эмпатия, тревожность. При этом весьма актуальной задачей явилось исследование изменения самооценки.

Объект исследования. Экспериментальную выборку составили уча­стники двух групп, прошедших тренинг по подготовке волонтеров для круглосуточной экстренной телефонной психологической службы на русском языке в г. Берлине. Опрос участников тренинга проводился с ноября 1999 по апрель 2000 года. Выборка — 24 человека. Возраст уча­стников: от 30 до 40 лет, образование: высшее и незаконченное высшее.

Основной задачей данной работы являлось исследование изменений особенностей личности в процессе социально-психологического тренин­га, поэтому комплексное тестирование проводилось дважды — до тре­нинга и после тренинга.

Методы исследования. Для исследования изменений особенностей личности в процессе социально-психологического тренинга были ис­пользованы следующие проективные методики: тест «Руки», цветовой тест Люшера, тест «Дерево» и шкала аутосоциометрии на оценку эмпа-тии и агрессии. Причины выбора именно этих методик были следующие:

1) необходимость проведения тестирования максимально быстро, чтобы не мешать процессу тренинга;

2) стремление исследовать по возможности большее число отдельных свойств личности;

3) проективные методы исследования менее понятны опрашиваемым, поэтому им сложнее «подвести» свои ответы под социально приемлемую норму, что позволяет говорить о высокой валидности проективных методик и возможности получения богатого материала для интерпретации. Это особенно важно в случае нашей выборки, так как многие, будучи студентами заочного отделения Санкт-Петербургского государственного университета, являются так называемыми «испорченными испытуемыми», обладая компетентностью в разного рода классических опросниках и анкетах, легко ориентируются в содержательной части тестов;

4) шкала аутосоциометрии позволяет сравнить самооценку участников тренинга по показателям агрессивности и эмпатии и данные по этим же показателям, полученные в результате использования проективных методик: тест «Руки» (Hand-test) и рисуночный тест «Дерево».

Тренинг для подготовки волонтеров экстренной телефонной службы

Структура специального социально-психологического тренинга «На­выки телефонного консультирования» (при отсутствии непосредственно­го и визуального контакта с клиентом) для волонтеров круглосуточной экстренной психологической помощи на русском языке в Берлине со­ставлена из элементов коммуникативного тренинга, тренинга сенситив-ности и тренинга креативности. Были проведены следующие социально-психологические тренинги:

1. Вводное занятие. Рассмотрены: принцип активности на занятиях, принцип обратной связи, принцип «здесь и теперь», принцип довери­тельности в общении. Соблюдение принципов социально-психологического тренинга позволило решить следующие задачи: обеспечить позицию каждого участника занятия, которая характери­зуется активностью, партнерством, объективизацией поведения и ис­следовательской направленностью. Далее была подробно рассмотре­на специфика каждого телефонного консультирования. Особое вни­мание уделялось наиболее часто встречающимся темам звонков кли­ентов. Были выполнены специальные упражнения по активному слу­шанию и эмпатии. В конце занятия были рассмотрены правила для волонтеров: выслушивая, помогаешь; но не даешь советов.

2. Семья. Были проанализированы следующие аспекты: партнерское общение, открытые вопросы, суммирование, прояснение, короткие подбадривающие реплики, реагирование, тон голоса. Особое внима­ние мы уделили обсуждению и проработке различных типов семей­ных конфликтов, проблеме родителей и детей, супружеским пробле­мам. Индивидуально выделили список потребностей, которые обыч­но стремятся удовлетворить в браке и сравнили с моделью Харли «Потребности супругов в браке». Далее были подробно рассмотрены модели воспитания детей.

3. Ценности. Подробно освещены следующие темы: смысл жизни, по­требности человека, фрустрация потребностей, ноогенный невроз, суицид. Было дано задание проранжировать индивидуально выде­ленные ценности и затем сравнить проранжированные ценности с «пирамидой» Маслоу.

4. Суицид. Был продолжен разговор о ноогенном неврозе. Далее мы подробно остановились на определении угрозы суицида и на иссле­довании суицидальных чувств, мыслей и намерений. Были проанали­зированы «сигналы» клиента», свидетельствующие о демонстратив­ном суициде. Затем были рассмотрены правила поведения волонтера в разговоре с суицидантом и мера ответственности волонтера.

5. Утрата. Активная проработка участниками СПТ следующих тем: потеря, разлука, чувства и эмоции, фазы переживания горя: шок и от­рицание, эмоциональные взрывы, депрессия, постепенное возвраще­ние к реальной жизни. При этом мы проанализировали клише, кото­рые нельзя употреблять, когда мы говорим с человеком потерявшим близкого.

6. Зависимости. Разобраны вопросы: причины зависимостей, класси­фикация мотивов, виды зависимостей, психологическая и физиологи­ческая зависимости, подростковая зависимость. Далее состоялась дискуссия на тему: «Наркотики должны быть легализованы».

7. Эмиграция. Изучены следующие понятия: 4 фазы эмиграции, «ком­плекс иностранца», социальная смерть. Большое значение было уде­лено обсуждению возможных моделей адаптации в условиях эмигра­ции.

8. Заключительное занятие. Были рассмотрены претензии, которые могут быть у волонтера по отношению к другим людям. Цель этого упражнения — отреагирование и осознание негативных эмоций са­мим волонтером и сравнение собственных эмоций с эмоциями других людей. Кроме того, были еще раз проработаны правила поведения волонтера с клиентами.

9. Разбор сложных случаев. Проведено два занятия. Первое — разбор на группе реального звонка суициданта, второе - подробный анализ реального звонка клиентки, потерявшей сына. Цель этих занятий: снять напряжение у волонтера, проводившего трудный разговор, ра­зобрать с участниками группы сложную ситуацию, проговорить раз­личные варианты проведения разговора, выяснить меру ответствен­ности волонтера за результат разговора и помочь ему понять, почему ему запомнился именно этот звонок.

Анализ эмпирических данных

Средние значения всех исследуемых параметров экспериментальной выборки с целью определения достоверности отличий этих параметров до и после социально-психологического тренинга представлены в пред­лагаемых таблицах. Сравнение осуществлялось по t-критерию Вилконсона.

В результате этого анализа были обнаружены следующие достовер­ные отличия: 1. В процессе социально-психологического тренинга у его участников значимо снизился показатель агрессии Agg, (вероятность ошибки — 0,01) — данные по результатам теста «Руки» («Hand-test»).

2. Показатель агрессии Agg исследовался также по методике «Дерево». Результаты исследования показали значимое снижение показателя агрессии у участников социально-психологического тренинга (веро­ятность ошибки —0,004).

3. Интегративный показатель агрессии I значимо уменьшился у участ­ников СПТ (вероятность ошибки — 0,03). Интегративный показатель агрессии оценивается путем сравнения тенденций отражающих го­товность к открытому агрессивному поведению и тенденций, пред­полагающих кооперацию: I = (Agg + Dir) - (Aff + Com + Dep). Чем больше абсолютная величина параметра I, тем меньше вероятность открытой агрессии, даже в особо значимых случаях. Поэтому умень­шение показателя агрессии Agg, о котором говорилось выше (под номером 1), способствует уменьшению величины параметра I, не­смотря на то, что остальные показатели (Dir, Aff, Com, Dep) значимо не изменились. Если I <-1, то вероятность проявления агрессии су­ществует, но только в особо значимых ситуациях. По результатам измерений величина параметра I, у большинства участников тренинга соответствовала цифре -1 как до СПТ, так и после него. Поэтому можно предположить, что социально-психологический тренинг спо­собствует уменьшению вероятности проявления агрессии у людей, прибегающих к этому поведению в особо значимых ситуациях. О влиянии СПТ на людей, проявляющих открытое агрессивное поведе­ние, сделать какие-либо выводы по результатам данного исследова­ния трудно, потому что таких людей в экспериментальной выборке не обнаружилось (тест «Руки»).

4. В процессе СПТ у его участников значимо повысился показатель эмпатии (вероятность ошибки — 0,0001). В связи с тем, что показа­тель эмпатии в исследуемой выборке значимо возрос по субъектив­ным характеристикам, можно сделать вывод, что участники СПТ стремятся развить у себя способность сочувствовать и сопереживать другим людям. Осознанные изменения личности происходят по сле­дующей когнитивной схеме изменения: понять, принять, поработать над собой, измениться. Результаты исследования экспериментальной выборки по шкале аутосоциометрии позволяют говорить о том, что участники СПТ оценивают уровень своей эмпатии выше, чем он есть на самом деле, следовательно, они осознают важность данного каче­ства личности, что позволяет предположить наличие у них стремле­ния развития эмпатии.

5. Наряду с этим показатель эмпатии Aff исследовался по методике тест «Руки». Анализ средних значений показателей эмпатии до и после СПТ свидетельствует о повышении показателя эмпатии у участников тренинга, но достоверные отличия средних значений исследуемого показателя не обнаружены.

6. В процессе СПТ у его участников значимо снизился показатель «Crip» (вероятность ошибки — 0,005). Этот показатель связан с чув­ством физической неадекватности, боязнью собственной физической неполноценности или физических недостатков и озабоченностью своим здоровьем. Он отражает склонность к ипохондрии, а также возможные реальные проблемы со здоровьем.

7. В процессе СПТ у его участников снизился показатель тревожности «Теп» (вероятность ошибки — 0,02). Высокий показатель тревожно­сти свидетельствует об эмоциональной неустойчивости человека. Тревожные люди характеризуются повышенным нервно-психическим напряжением в широком диапазоне ситуации, умением находить проблемы даже тогда, когда, казалось бы, их и не существу­ет. Тревожность снижается в атмосфере безопасности, из этого сле­дует косвенный вывод, что снижение тревожности — показатель ус­пешности тренинга. Соблюдение принципов работы тренинговых групп — принципа партнерского общения, принципа активности, предоставление возможности каждому участнику тренинга выска­заться, качественно снизили показатель тревожности у участников СПТ. Снижение тревожности происходит, на наш взгляд, также за счет того, что каждый участник тренинга осознал свою уникальность, важность и удовлетворил потребность в принадлежности к группе, что в условиях эмиграции представляет большую ценность для чело­века. Из вышесказанного следует вывод: первый шаг в тренинговой работе — создание атмосферы доверия и безопасности, что особенно важно для людей, испытывающих «комплекс иностранца» в условиях чужой социокультурной и языковой среды.

8. Наряду с этим, в исследуемой выборке показатель тревожности «Теп», измерялся по методике — рисуночный тест «Дерево». Резуль­таты сравнительного анализа свидетельствуют о значимом уменьше­нии тревожности у участников СПТ после его завершения (вероят­ность ошибки — 0,01).

9. Показатель тревожности «Теп» в исследуемой выборке измерялся также по методике «Цветовой тест Люшера». Результаты сравни­тельного анализа свидетельствуют о значимом уменьшении тревож­ности у участников СПТ после его завершения (вероятность ошиб­ки — 0,003). По методике «Цветовой тест Люшера» измеряется акту­альное состояние человека. Исходя из этого, представляется важным

отметить, что в данном тесте исследовалась не тревожность как черта личности, а тревога как характеристика состояния индивида в теку­щий момент.

Тревога формируется на основе внутренних противоречий в развитии и строении психики — от завышенного уровня притязаний, недостаточ­ной обоснованности мотивов. Она может привести к неадекватному убе­ждению о существовании угрозы со стороны других людей, собственного тела, результатов собственных действий. Социально-психологический тренинг проводился в основном с теми эмигрантами, которые проживают в Германии недавно, они еще не адаптировались к условиям новой со­циокультурной и языковой среды, и многие из них находятся в состоянии маргинального конфликта. «Маргинальный конфликт — это внутрилич-ностный конфликт, возникающий в связи с переживанием культурного шока и обусловленный противоречиями между уже сложившимися лич­ностными установками и стереотипами, с одной стороны, и социально-психологическими особенностями новой социокультурной среды с дру­гой стороны». Когда нарушается привычный стереотип и условия жизни, усиливается тревожность, которая тормозит процесс адаптации.

Существуют сходства и различия влияния СПТ на эмигрантов и рос­сиян. Сходство проявилось в том, что в обеих группах значимо снизился интегративный уровень агрессии. Различия проявились в том, что в груп­пе эмигрантов СПТ значимо повлиял на показатели агрессии, тревожно­сти и чувство физической неадекватности, а в группе россиян — на пока­затели эмпатии, зависимости, страха.

А. Жумина

СУПРУЖЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В ТРАНСКУЛЬТУРНЫХ СЕМЬЯХ (НА ПРИМЕРЕ РУССКО-НЕМЕЦКИХ СЕМЕЙ В ГЕРМАНИИ)

Характерной чертой глобальных изменений в современном обществе стали интенсивные процессы миграции и усиление транскультурных контактов, которые затронули и наиболее интимные области человече­ского существования, что выражается, в частности, и в увеличении числа межнациональных браков. Семья, в которой объединяются люди разных культур, сталкиваясь с проблемами, типичными для любой семьи, одно­временно оказывается в особенно сложной ситуации, порожденной ее транскультурным характером.

По признанию специалистов, состояние семьи на сегодня должно рассматриваться как критическое. В качестве признаков переживаемого современной (прежде всего европейской) семьей кризиса указываются: непрочность семьи (высокий уровень разводов), снижение рождаемости (преобладают семьи, имеющие одного, в лучшем случае, двоих детей), низкая эффективность социализации детей в семье и неблагополучные отношения в семье. Причины постепенного нарастания кризиса семьи различны и не могут быть сведены к какой-то одной составляющей. Оче­видно, однако, что за ними стоит в том числе и потребность современно­го человека в более «аутентичном», «экзистенциальном» существовании, потребность в самореализации и выстраивании своей жизненной ситуа­ции в соответствии со своим стремлением к «подлинности» своего бытия. Тем самым современный человек ищет в семье чего-то большего и, возможно, уже не удовлетворяется тем, что находили в семье прежде — со­вместное проживание, хозяйство, обеспечение быта, дети.

Известно, что именно проблемы взаимодействия и конфликты, воз­никающие в семье, по сравнению с другими сферами жизненной ситуа­ции переживаются человеком особенно остро в силу высокой значимости для него этой части его жизни, связанной с его первичными жизненными потребностями. В свое время К. Левин по поводу проблемы адаптации человека к группе задавался вопросом о том, может ли человек обеспе­чить себе в группе пространство свободного движения, достаточное для удовлетворения его личных потребностей, и при этом не мешать реали­зации интересов группы? Он считал, что учитывая специфические харак­теристики супружеской группы, обеспечение адекватной частной сферы внутри группы представляется особенно сложным делом. Группа имеет маленький размер; отношения между членами группы очень тесные; са­мая сущность брака заключается в том, что личности приходится допус­кать другого человека в свою частную сферу; затронуты центральные области личности и само ее социальное бытие. По Левину, к важнейшим факторам, приводящим к возникновению конфликтов и эмоциональным срывам в группе вообще и в семье в частности, относятся 1) степень удовлетворенности потребностей личности, особенно его базовых по­требностей, в случае семьи — таких как секс или безопасность; 2) вели­чина пространства свободного движения личности, позволяющая челове­ку удовлетворять свои индивидуальные желания; 3) внешние барьеры, наличие или отсутствие возможности покинуть неприятную для него си­туацию; 4) наличие противоречий между целями членов группы и сте­пень их готовности принимать позицию партнера.

Межнациональный брак, испытывая, как уже отмечалось, на себе все проблемы современной семьи, в то же время создает новые проблемы, порожденные контактом людей разных культур. Очевидно, что к важ­нейшим факторам устойчивости брака относится сходство взглядов суп-Ругов на большинство жизненных вопросов, в том числе этически-мировоззренческого характера, сходство представлений супругов о се­мейной жизни, правилах взаимодействия, наконец, их житейских привы­чек. Известно, что одним из решающих факторов успешного взаимодей­ствия является возможность «говорить на одном языке» — метафора, скрывающая за собой указание на социокультурную общность людей. Проблемы межкультурного взаимодействия — это, прежде всего, про­блема «разного языка» усвоенных представлений о жизни, культурных стандартов и стереотипов. Тем самым транскультурный брак — это соз­дание нового, общего пространства, в котором каждый должен найти возможность сохранения и реализации своей личности, строя при этом позитивные отношения с другим и создавая для него те же возможности.

Барьерами к успешному браку с «другим» могут стать любые его особенности. По данным исследований 3. Сикевич, проведенных в Рос­сии, каждый третий из опрошенных соглашается на межнациональный брак с оговоркой «в зависимости от национальности», при этом имеются в виду этнокультурные, религиозные, социальные и даже антропологиче­ские признаки возможного партнера.

Неизбежность возникновения транскультурных проблем как резуль­тата столкновения различных культурно обусловленных ценностей и способов поведения привела к необходимости создания семейной тера­пии, специально ориентированной на решение транскультурных проблем — позитивной психотерапии Н. Пезешкиана, разработанной им в Германии. Он считает решающим фактором успешности смешанного брака то, насколько успешно брак может интегрировать разные ценност­ные системы, сформировав новый, особый и неизменный стиль, или же партнеры настолько жестко привязаны к своим родительским програм­мам, что не способны достичь интеграции. Даже несмотря на то, что они образовали новую социальную единицу, они могут продолжать расхо­диться в вопросе о том, что важно, а что нет. Эти расхождения образуют типичный конфликтный потенциал данной семьи.

Семья не может существовать без проблем, и понятно, что дело не в их наличии или отсутствии, но в том, каким образом семья реагирует на эти проблемы и как они разрешаются. Благополучными можно назвать те семьи, в которых конфликты разрешаются конструктивным путем, что, в свою очередь, оказывает позитивное влияние на общий стиль и атмосфе­ру взаимоотношений. Напротив, семьи, не умеющие разрешать свои про­тиворечия конструктивно, живут в состоянии постоянного напряжения, постепенно разрушают свои отношения, конфликты разрастаются, в се­мье возникает невротическая ситуация, члены семьи отдаляются друг от друга.

Согласно имеющимся данным, полученным в результате исследова­ний в Германии, институт семьи переживает глубокий кризис. На сего­дняшний день в Германии в больших городах почти половина взрослого населения — одиночки (в Берлине — 45%). Уровень рождаемости неве­лик — по данным 1997 г. коэффициент рождаемости на одну женщину в Германии составлял 1,4. Многие немецкие женщины (по результатам социологических исследований) сознательно отдают предпочтение карь­ере в ущерб семье.

В этих условиях русско-немецкий брак — это ситуация, в которой, отвлекаясь от романтического аспекта любовных отношений, заинтере­сованы обе стороны. В качестве причин, по которым иностранные муж­чины женятся на «русских», приводятся такие доводы, как душевные и эмоциональные качества русских женщин, их женственность, привер­женность патриархальным семейным традициям. Для русских женщин подобный брак (опять-таки никак не исключая брака исключительно по любви) — это возможность обретения стабильной ситуации и решения социально-экономических проблем.

Однако, несмотря на это и на многие другие причины, побуждающие людей к подобному браку, который в любом случае создается сторонами в расчете на продолжительную совместную жизнь, процент разводов сре­ди русско-немецких супружеских пар, проживающих в Германии, очень высок. Очевидным образом ситуация семейных взаимоотношений ос­ложняется тем, что один из партнеров (тот, кто переехал в Германию вследствие заключения брака с немцем, чаще женщина) должен адапти­роваться к новой социокультурной среде.

Проблемы русско-немецких семей, приобретающих достаточно рас­пространенный характер, практически не изучены. Вместе с тем, очевид­но, практический смысл имеет исследование таких вопросов, как факто­ры стабильности/нестабильности подобных браков, причины возникаю­щих разногласий и конфликтов, действительно ли возникающие проти­воречия имеют столь глубокий характер и затрагивают базисные ценно­сти человека, превращаясь в трудноразрешимую проблему, и существуют ли возможности конструктивного решения этих противоречий и кон­фликтов.

Для предварительного изучения поставленных вопросов мы провели исследование, в котором принимали участие 20 русскоязычных женщин в возрасте от 29 до 48 лет, находящихся в браке с немцами в течение 2-25 лет и проживающих в Германии от 2 до 22 лет. Все женщины получили на родине специальное образование (в большинстве случаев высшее), работали там по специальности, в Германии же в большинстве случаев работают не по специальности или являются домохозяйками. Все они проживают в больших городах — в Берлине (большая часть), Гамбурге и др.

Со всеми участницами нашего исследования проводилось индивиду­альное собеседование, в процессе которого использовался ряд психоло­гических методик.

1) Опросник «Характер взаимодействия супругов в конфликтной си­туации» Ю. Алешиной, Л. Гозмана, Е. Дубовской. Опросник содержит 32 ситуации семейного взаимодействия, носящих конфликтный характер. Предлагается шкала возможных реакций, фиксирующих активность или пассивность и согласие или несогласие. В нашем ис­следовании каждая женщина заполняла оба существующих варианта опросника («женский» и «мужской») за себя и за своего мужа, исходя из собственного представления о его возможных реакциях. Тем са­мым замерялось ее представление о своем поведении и поведении мужа в их семейных конфликтах.

2) «Дифференциально-аналитический опросник» Н. Пезешкиана, выяв­ляющий зоны конфликтов и противоречия в предпочтении и оценке тех или иных качеств у себя и супруга.

3) Опросник «Адаптация личности к новой социокультурной среде» Л.В. Янковского, с помощью которого оценивается степень адапти­рованности человека по шкалам адаптивности, конформности, инте­рактивности, депрессивности, ностальгии и отчужденнности.

4) Опросник «Типы этнической идентичности» Г.У. Кцоевой-Солдатовой, представляющий собой набор суждений-индикаторов, согласие или несогласие с которыми позволяет выявить степень вы­раженности того или иного типа этнической идентичности.

Кроме этого для целей данного исследования в дополнение к опрос­нику «Типы этнической идентичности» была разработана «Шкала толе­рантности к ценностям, нормам и традициям немецкой культуры» (А. Жумина), представляющая собой список из 7 утверждений, относи­тельно которых необходимо было выразить степень своего согласия-несогласия. Также использовалась небольшая анкета, направленная на уточнение частоты возникающих супружеских конфликтов, их причин и характера и, кроме того, содержащая ряд вопросов биографического плана.

Следует отметить, что проведение исследования сопровождалось ря­дом трудностей, прежде всего связанных с трудностями контакта с его участницами, особенно в связи с темой их внутрисемейных отношений и конфликтов. Это ограничило выборку нашего исследования всего 20 уча­стницами.

Основные результаты проведенного исследования сводятся к сле­дующему.

На основании ответов опрошенных нами женщин (опросник «Харак­тер взаимодействия супругов в конфликтной ситуации») можно утвер­ждать, что по всем зонам семейного взаимодействия в их отношениях с супругом присутствует конфликтность, хотя бы и слабо выраженная. Наиболее конфликтными для них являются проблемы, связанные с воспитанием детей, отношениями с родственниками и друзьями, проявлени­ем супругом доминирования, и с разногласием в отношениях к деньгам. По мнению женщин, наиболее «конфликтными» ситуациями для их му­жей являются проявления доминирования со стороны жены и проблемы, связанные с воспитанием детей.

При этом основными точками столкновения становятся (опросник Пезешкиана) такие проблемы, как пунктуальность, послушание, терпение, надежда, контакты, вера, религиозность. Например, в более чем трети случаев опрошенные женщины указывали на наличие расхождений в области веры и религии, что создает возможность противоречий в отно­шении празднования определенных религиозных праздников, посещения церкви и т.д. Природа конфликтов такова, что, проявляясь в конкретных ситуациях, в виде конкретных разногласий по тем или иным поводам, они в действительности могут скрывать за собой более глубокие и базис­ные противоречия, что мы также попытались выявить в нашем исследо­вании. Ответы на вопрос (опросник Жуминой) о том, что стоит за возни­кающими в их отношениях с супругом конфликтами и разногласиями, каковы, по мнению опрошенных женщин, основные причины этих ситуа­ций, дали следующие результаты. На первом месте среди этих причин было отмечено разное социокультурное происхождение (17%). На второе место вышли такие причины, как разная этническая принадлежность, несоответствие в привычном жизненном укладе, несоответствие темпе­раментов (по 13%). Далее следуют финансовые проблемы (10%) и разни­ца в интересах (9%). В целом, конфликты, в основе которых, по мнению опрошенных женщин, лежат культуральные и национальные различия, составляют 53% от общего числа отмеченных конфликтов. Следует отме­тить, что при этом только 2 респондентки из общего числа опрошенных в ответ на вопрос об удовлетворенности браком дали отрицательный ответ, 60% ответили положительно, остальные дали неопределенный ответ. Причем удовлетворенность или неудовлетворенность браком явно не зависит ни от продолжительности замужества, ни от срока эмиграции.

Результаты обследования участниц нашей выборки по методике, на­правленной на выявление уровня адаптации личности к новой социо­культурной среде (опросник Янковского), показали следующее. Наибольшие баллы были получены ими по шкалам адаптивности и интерак­тивности, что означает наличие у них высокого уровня активности в но­вой среде, настроя на расширение социальных контактов, на изменение жизненного стиля с учетом новых обстоятельств, активности и инициа­тивности в планировании своего будущего, уверенности в своих силах и возможностях, позитивном отношении к окружающим и их принятие.

С помощью методики, направленной на выявление у них типов этни­ческой идентичности (опросник Кцоевой-Солдатовой), было установле­но, что все 20 участниц нашего исследования имеют этническую иден­тичность по типу «нормы». На основании многочисленных исследований считается доказанным, что формирование этнической идентичности по типу «нормы» предполагает соотношение в структуре идентичности по­зитивного образа собственной этнической группы с позитивным ценно­стным отношением к другим этническим группам (Дробижева). Под­тверждение этому было получено и по результатам опроса по шкале то­лерантности к ценностям, нормам и традициям немецкой культуры (оп­росник Жуминой), где все участницы исследования в той или иной сте­пени продемонстрировали четкую позитивную направленность. Понятно, при этом, что речь идет о декларируемых установках, реализовать кото­рые в повседневном общении не всегда оказывается легко в силу расхож­дения каких-то норм, стандартов и представлений с привычным опытом прошлого.

Косвенным свидетельством этого является то, что показатели по шкалам ностальгии и отчужденности (опросник Янковского) также име­ют достаточно высокий уровень. Вероятно, несмотря на общий положи­тельный настрой и активную позицию в отношении своего будущего, женщины испытывают довольно сильное чувство ностальгии, пережи­вают депрессивные состояния. Обращает на себя внимание тот факт, что при выраженном в целом позитивном отношении к немецкой культуре, принятии ее ценностей и норм, в ответ на вопрос «Посоветовали бы Вы своей сестре или близкой подруге выйти замуж за немца?» 55% опро­шенных женщин ответили отрицательно. Вероятнее всего, эти данные могут рассматриваться как осознание тяжести опыта преодоления слож­ностей, связанных с подобным браком, и цены, которая заплачена за жизнь в другом мире. В то же время для кого-то из участниц нашего ис­следования это может быть и отражением осознаваемого или неосозна­ваемого внутреннего конфликта, за которым стоит неудовлетворенность своей жизненной ситуацией, и стремления если не изменить ее, то, по крайней мере, смириться.

Однако поведение партнеров в конфликтной ситуации носит скорее пассивный характер, т. е. супруги в силу различных соображений пред­почитают не обсуждать возникающие между ними проблемы открыто (опросник «Характер взаимодействия супругов в конфликтной ситуа­ции»). Интересно, что по результатам ответов опрошенных нами женщин на опросник Пезешкиана такая характеристика их семейного взаимодей­ствия, как вежливость, набрала высокие баллы. По мнению Пезешкиана,

высокие оценки вежливости обеих сторон могут означать, что ритуальная вежливость иногда мешает супругам открыто высказать свое несогласие и тем самым становится признаком блокированной агрессии и причиной перехода конфликта на внутриличностный уровень. Эти результаты, по­лученные по двум независимым методикам, позволяют предположить, что часто конфликтность в супружеских парах имеет латентный характер и осознанно или неосознанно, не актуализируется.

Как правило, такая пассивная позиция связана со страхом обострения ситуации, возможного напряжения, ухудшения взаимодействия, т. е. с потенциальными негативными последствиями развития ситуации. В пси­хологической литературе такая стратегия реагирования людей на возни­кающие между ними разногласия оценивается как неконструктивная, поскольку не приводит к прояснению и разрешению возникающих про­блем. Она является следствием широко распространенных установок обыденного сознания по отношению к конфликтам, в соответствии с ко­торыми они расцениваются как явление исключительно негативное. Именно отношение к конфликту как к чему-то недопустимому и непри­емлемому приводит, как правило, к неправильному поведению людей в сложных ситуациях человеческого взаимодействия — стремлению уйти от разногласий и возникающих проблем либо подавить их доступными средствами, часто приобретающими характер «силового» давления.

Для женщин из нашей выборки характерно стремление уйти от от­крытых разногласий, обострения существующих противоречий, тем са­мым конфликтность в их отношениях в семье часто имеет латентные формы. В немалой степени это связано со страхом возможных последст­вий в случае проявления женщиной недовольства или несогласия с му­жем. Пребывание иностранных женщин, состоящих в замужестве с не­мецкими мужчинами, на территории Германии до получения разрешения на постоянное место жительство зависит от их мужей и, соответственно, от взаимоотношений с ними. Это означает, что если супруги разводятся или подают заявление о раздельном проживании, то женщина может быть выдворена из страны. Зависимость женщин от мужей и от отноше­ний с ним определяется и их стремлением обеспечить лучшее будущее своим детям. Во многих случаях женщинам просто некуда возвращаться: они потеряли в России жилье, работу, некоторые перевезли в Германию родителей. Такой груз ответственности удерживает женщин от вступле­ния в открытый конфликт. Напомним, что К. Левин рассматривает такой фактор, как невозможность покинуть сложную или неприемлемую си­туацию, в качестве одного из наиболее значимых в уровне переживаемо­го человеком напряжения.

В результате проблемы, переживаемые женщинами в отношениях с мужьями, могут вытесняться из межличностного во внутренний план, что приводит к появлению невротических и депрессивных состояний. Такие состояния, в свою очередь, сказываются на отношениях с окружающи­ми — детьми, знакомыми, окружающим миром в целом, поскольку пере­живаемые внутренние противоречия всегда являются потенциалом для конфликтного взаимодействия с внешним миром. Подтверждением этому являются некоторые результаты корреляционного анализа, выявившие следующие связи между разными показателями.

Общий уровень конфликтности, выявленный у опрошенных нами женщин, имеет высокий уровень отрицательной связи с показателями адаптивности (- 0,62) и показателями интерактивности (- 0,56). Таким образом, чем более положительное отношение к окружающим свойст­венно этим женщинам, чем больше степень переживаемого ею чувства принадлежности к данному обществу, чувства социальной и физической защищенности, т.е. чем они сильнее адаптированы в обществе, тем менее конфликтный характер имеет их взаимодействие с окружающими, тем меньше они испытывают чувства неудовлетворенности, беспокойства, отверженности, меньше подвержены фрустрациям и тем меньше у них внутренних противоречий, и наоборот. Такая же обратная связь сущест­вует между конфликтностью и интерактивностью. Конфликтность пере­живают в большей степени те, кто менее активно взаимодействует с ок­ружающей средой, имеет ограниченный круг контактов и не стремится его расширить, менее направлен на сотрудничество с другими и, возмож­но, в силу этого имеет меньший опыт разрешения возникающих сложных ситуаций во взаимодействии. Напротив, интерактивные личности в большей степени преуспевают в налаживании и поддержании контактов, поскольку регулируют свое поведение с учетом социальных норм и уста­новок данного общества. Благодаря наличию чувства уверенности в сво­их возможностях, критичного отношения к своему поведению, чувства ответственности за свои действия, готовности к изменениям, целенаправ­ленности, им удается конструктивно взаимодействовать с окружающими, избегать конфликтов или решать их конструктивно.

Высокие коэффициенты положительной корреляции были получены по показателям уровня депрессивности и ностальгии (0,88), депрессивности и отчужденности (0,65), ностальгии и отчужденности (0,64). Чем в большей степени выражена депрессивность (наличие чувства тревоги, сомнений относительно социальной идентичности, пониженной само­оценки, чувства подавленности, опустошенности, изолированности), тем сильнее индивид испытывает чувство ностальгии (бесприютность, ощущение себя «не на своем месте», тоска по прошлому). И наоборот, чем выше выражена ностальгия, тем сильнее депрессивность. Обе эти шкалы имеют сильную связь с показателями по шкале отчужденности, которая говорит о неприятии нового общества, приверженности традициям, нор­мам и ценностям прежнего мира.

Таким образом, помимо супружеских проблем, на состояние женщи­ны большое воздействие оказывают объективные внешние обстоятельст­ва, условия эмиграции. Несмотря на то, что многие женщины субъектив­но не ассоциируют себя с эмигрантами, по сути дела они ими являются. Как и любому человеку, переехавшему на постоянное место жительство в другую страну, этим женщинам предстоит пройти все этапы адаптации на пути интеграции в новое общество.

Предпринятое нами исследование проблемы супружеских взаимоот­ношений позволило нам прийти к выводу, что успешность адаптации русскоязычных женщин в Германии во многом зависит от того, насколь­ко мужья понимают их внутренние проблемы и желают помочь своим женам в преодолении трудностей процесса их адаптации к новому обще­ству.

В заключение хочется подчеркнуть необходимость организации пси­хологической помощи русскоязычным женщинам в Германии. Они должны иметь возможность получать консультации у русскоязычного психолога, который поможет им осознать свои индивидуальные черты и культурное своеобразие, с одной стороны, а с другой стороны, преодо­леть трудности приобщения к новой культуре и найти в себе возможно­сти справиться с внутренними проблемами. Целью такой работы должен быть не отказ от своих культурных, групповых и индивидуальных ценно­стей и безоговорочное принятие ценностей нового общества. Главная цель психолога транскультурного направления — инициировать самораз­витие индивида к такому этапу личностного роста, как конструктивная маргинальность, что соответствует таким понятиям, как человек-посредник между культурами, человек мультикультуры. Параллельно было бы возможно организовать психологическую работу и с немецкими мужчинами, женатыми на женщинах из России, поскольку, как уже было сказано, многое зависит от понимания ими сложностей ситуации, в кото­рой находятся их жены. В идеале это должна быть совместная работа русскоязычного и немецкого психологов, которые могли бы параллельно проводить работу с супругами, а также, используя методы транскультурной коммуникации, совместную работу с парами. Результат такой работы будет несомненно позитивен для обеих сторон — супругов, состоящих в транскультурном браке.