Часть II м. Ойстрах

ВЛИЯНИЕ МАРГИНАЛЬНОГО КОНФЛИКТА ЛИЧНОСТИ В СИТУАЦИЯХ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ (НА ПРИМЕРЕ ГЕРМАНИИ)

Эмиграция представляет собой такую разновидность миграции, кото­рая предполагает длительное пребывание за пределами родины и в боль­шинстве случаев носит окончательный и необратимый характер (или воспринимается таковой). В связи с этим встает вопрос адаптации к но­вым экономическим условиям, к новым межличностным отношениям, к другой культурной среде. Из всех явлений, связанных с этой проблемой, мы рассматриваем социально-психологическое явление, которое часто обозначается понятием «маргинальный конфликт», т. е. столкновение уже сложившихся личностных установок и стереотипов с социальными и психологическими особенностями новой социокультурной среды.

Длительное проживание в новой, «другой» социокультурной среде приводит к фактическим и осознаваемым изменениям в ролевом поведении личности, соответствующим новому обществу по формальным пока­зателям. При этом длительность проживания в «чужом» обществе не все­гда ведет к внутреннему принятию личностью этих изменений, что, на наш взгляд, и является одной из основных причин внутреннего, марги­нального конфликта этого типа эмигрантов.

Несмотря на длительное пребывание в стране (8-10 лет), люди про­должают ощущать маргинальный конфликт и связанный с ним «комплекс иностранца», существующий в латентной форме. Этот феномен практи­чески еще не изучен, в научной литературе хорошо освещен только «ост­рый период», т .е. первые 3^4 года эмиграции. Возникновение внутри-личностного конфликта связано с особенностями самооценки, способами поведения в маргинальном конфликте и особенностями протекания соци­ально-психологической адаптации данной личности. Мы начали исследо­вание этой проблемы с выявления непривычных, порой конфликтных ситуаций, с которыми сталкиваются эмигранты при взаимодействии с чужой социокультурной и языковой средой в новом для них обществе.

В связи с поставленной целью объектом нашего исследования были эмигранты четвертой волны, т.е. добровольные эмигранты со стажем эмиграции 8-10 лет. Количество испытуемых составляет 20 человек — 10 женщин и 10 мужчин от 30 до 55 лет, одного образовательного уровня (высшее и неполное высшее образование). В нашу задачу входило выяв­ление 5 уникальных для каждого человека ситуаций, которые восприни­маются им как показатель социокультурных различий, а также выявление уровня толерантности и принятия русскоязычными эмигрантами норм и стандартов поведения в немецком обществе.

Методы исследования:

1. Метод нестандартизированного интервью для выявления нестан­дартных ситуаций, контент-анализ и наблюдение.

2. Тест описания поведения К. Томаса (адаптирован Н.В. Гришиной).

3. Шкала самооценки Манастера, Корзини.

4. Опросник «Адаптация к новой социокультурной среде» Л. Янковского.

5. Шкала уровня толерантности (принятия русскоязычными эмигран­тами норм и стандартов поведения в немецком обществе), разрабо­танная автором.

Несмотря на обилие эмпирических исследований в современной за­падной кросс-культурной психологии, проблема психологической ак­культурации мигрантов до сих пор является одной из самых сложных и теоретически многозначных.

Новая культура, с которой сталкиваются мигранты в результате гео­графического передвижения, оказывает стрессогенное воздействие. Кон­такт с иной культурой часто вызывает (или способен вызвать) нарушение психического здоровья, психическое потрясение разной степени выра­женности, для которого в кросс-культурной психологии введен термин «культурный шок». Причиной культурного шока является столкновение с новыми, сложными, противоречивыми и часто неразрешимыми ситуа­циями, непривычными и неожиданными чертами новой культуры и ее представителей.

В своей книге, так и озаглавленной «Культурный шок», А. Фарнхем и С. Бочнер дают определение данному понятию: «Культурный шок — это шок от нового. Гипотеза культурного шока основана на том, что опыт новой культуры является неприятным или шоковым, частью потому, что он неожидан, а частью потому, что он может привести к негативной оценке собственной культуры» (Furnham, Bochner, 1986). Термин «куль­турный шок» был введен американским антропологом К. Обергом, кото­рый выделил 6 аспектов культурного шока:

1) напряжение, к которому приводят усилия, требуемые для достиже­ния необходимой психологической адаптации;

2) чувство потери или лишения (друзей, статуса, профессии и собст­венности);

3) чувство отверженности представителями новой культуры или от­вержения их;

4) сбой в ролях, ролевых ожиданиях, ценностях, чувствах и самоиден­тификации;

5) неожиданная тревога, даже отвращение и негодование в результате осознания культурных различий;

6) чувство неполноценности от неспособности «совладать» с новой средой.

Симптомы культурного шока весьма разнообразны: постоянное бес­покойство о качестве пищи, питьевой воды, чистоте посуды, постельного белья, страх перед физическим контактом с другими людьми, общая тре­вожность, раздражительность, недостаток уверенности в себе, бессонни­ца, чувство изнеможения, злоупотребление алкоголем и наркотиками, психосоматические расстройства, депрессия, попытки самоубийства. В этом списке нет ничего нового (Стефаненко, 1998). Те же самые симпто­мы, говоря о ностальгии, выделяли психиатры, начиная с XVII века — «устойчивая печаль, мысли только о родине, нарушенный сон или дли­тельное бодрствование, упадок сил, понижение аппетита и жажды, чув­ство страха, оцепенение...» (Ясперс, 1996). Ощущение потери контроля над ситуацией, собственной некомпетентности и неисполнения ожиданий могут выражаться в приступах гнева, агрессивности и враждебности по отношению к представителям страны пребывания, что отнюдь не способ­ствует гармоничным межличностным отношениям.

Чаще всего культурный шок имеет негативные последствия, но сле­дует обратить внимание и на его позитивную сторону хотя бы для тех индивидов, у кого первоначальный дискомфорт ведет к принятию новых ценностей и моделей поведения и, в конечном счете, важен для самораз­вития и личностного роста. Исследователи, работавшие после Оберга, рассматривали культурный шок, как нормальную реакцию, как часть обычного процесса адаптации к культурному стрессу и проявление стремления к более понятной, стабильной и предсказуемой среде (Лебе­дева, 1999). Рассмотрение культурного шока, или стресса аккультурации как части обычного процесса адаптации к межкультурному контакту яв­ляется для нас одним из ключевых методологических положений на­стоящего исследования.

Как правило, проблема культурного шока рассматривается в контек­сте так называемой кривой процесса адаптации. В соответствии с этой кривой Г.Триандис выделяет пять этапов процесса адаптации визитеров.

Первый этап, называемый «медовым месяцем», характеризуется эн­тузиазмом, приподнятым настроением и большими надеждами. Но этот этап быстро проходит, а на втором этапе адаптации непривычная окру­жающая среда начинает оказывать свое негативное воздействие. В любой новой для человека культуре на него влияют такие факторы, как чувства непринятия и взаимного непонимания с местным населением. Отсюда — разочарование, замешательство, фрустрация и депрессия. На третьем этапе симптомы культурного шока могут достигать критической точки, что проявляется в серьезных болезнях и чувстве полной беспомощности. Однако намного чаще визитеры и эмигранты получают социальную под­держку окружения и преодолевают культурные различия — изучают язык, знакомятся с местной культурой, что собственно, способствует адаптации к новым условиям жизни. На четвертом этапе депрессия медленно сменяется оптимизмом, ощущением уверенности и удовлетво­рения. Человек чувствует себя более приспособленным и интегрирован­ным в жизнь общества. Пятый этап характеризуется полной — или дол­госрочной, по терминологии Берри, — адаптацией, которая подразумева­ет относительно стабильные изменения индивида в ответ на требования среды, «медового месяца», особенно, если своя и чужая культура сильно отличаются друг от друга. Характеристики мигрантов и взаимодейст­вующих культур оказывают взаимосвязанное влияние на адаптацию.

Наряду с этим, нетрудно предположить, что отсутствие готовности к переменам, чем бы оно ни определялось (личностными свойствами, на­циональным высокомерием, недостаточным образованием и т.д.) приве­дет к резкому ухудшению процесса адаптации. Причем индивиды в связи с перечисленными характеристиками нередко просто не понимают, что переживают культурный шок. Переживаемый в связи с этим маргиналь­ный конфликт может продолжаться весьма длительное время (Стефаненко, 1998).

Маргиналъностъ (позднелат. marginalis — находящийся на краю, от лат. margo — край, граница) — социологическое понятие, обозначающее промежуточность, «пограничность» положения человека между какими-либо социальными группами, что накладывает определенный отпечаток на его психику. Введено американским социологом Р. Парком, который обозначал этим понятием положение мулатов и считал, что «маргиналь­ная личность» обладает целым рядом характерных черт: беспокойством, агрессивностью, честолюбием, чувствительностью, стесненностью, эгоцентричностью (Философский энциклопедический словарь, 1983).

Под маргинальным конфликтом мы понимаем внутренний конфликт личности, возникающий в связи с переживанием культурного шока и обусловленный противоречием между уже сложившимися личностными установками и стереотипами и социально-психологическими особенно­стями новой социокультурной среды. Когда картины мира несовмести­мы, человеку трудно последовательно определять ситуации или успешно интегрировать Я-концепцию. Маргинальны те люди, которые находятся на границе между двумя или более социальными мирами, но не прини­маются ни одним из них как его полноправные участники (Шибутани, 1998).

Люди, оказавшиеся в эмиграции, становятся в конце концов «куль­турными гибридами». Они и их дети как бы застревают между двух куль­тур: русской и немецкой. Такое состояние социологи называют марги­нальной ситуацией, а того, кто оказывается в ней маргинальной лично­стью. Приехавшие из бывшего СССР оказываются как на краю немецко­го общества, которое так никогда их полностью и не принимает, так и на краю бывшего советского, которое они отвергли сами. Находясь между ними они становятся маргиналами. Хорошо это или плохо? С одной сто­роны, хорошо. В конце концов эмигранты и их дети делаются от этого богаче: усваивают две культуры, избавляются от имперских амбиций, их посещают сомнения, они становятся более гибкими, начинают самоут­верждаться и т.д. Это утверждает и 3. Фрейд. В свое время он открыл, что творческая продуктивность маргинала — человека из другой среды — это «компенсация за психологическую уязвимость», за чуждость в новой среде. Смена условий, новые впечатления и ощущения активизируют человека, «пробуждают подчас дремавшие внутренние силы». Необхо­димость быстрого вхождения и ускорения в новой среде, в совершенно непривычных условиях резко мобилизует все внутренние силы человека, побуждает его к высокой активности.

В чем проявляются слабые стороны маргинальной личности?

Если человек не может приспособиться, найти себя в новой стране, он вынужден влачить существование вечного изгоя. Такой человек как бы исключен из чужого для него общества. Для людей, переживающих на чужбине внутреннее одиночество, характерны утрата социальных свя­зей и контактов, безработица, отсутствие друзей, пассивность поведения, агрессивность по отношению к обществу, к его порядкам и устоям. Со­циолог Р. Парк говорит, что «маргинальная личность, которая испытыва­ет постоянный дискомфорт от столкновения ее прошлого и настоящего, часто проявляет такое поведение, которое превращает ее в анафему для всех и для всего». Чаще всего эмигранты предпочитают промежуточный вариант: находясь в новом обществе, они, в основном, остаются в своей среде, живут, общаются, встречаются, дружат лишь со своими соотечест­венниками и говорят на своем родном языке, т.е. остаются как бы своем «гетто».

Одной из разновидностей маргинального конфликта можно считать состояние ностальгии. Ностальгию, на наш взгляд, следует рассматривать как устойчивое психическое состояние, отражающее эмоциональное и социальное неблагополучие и дискомфорт человека в чужом для него обществе. Этот дискомфорт возникает из-за отсутствия родной языковой и социокультурной среды, из-за нарушения всей совокупности жизнен­ных проявлений. Состояние ностальгии проявляется тогда, когда человек испытывает чувство утраты, разлуки со всем тем, что формировало его сознание. Ощущение утраты усиливается по мере того, как человек начи­нает полностью осознавать, что пути назад не существует.

Составной частью маргинального конфликта является такое понятие как «комплекс иностранца». Н.С. Хрусталева определяет «комплекс ино­странца» как устойчивое психическое состояние личности, сопровож­дающееся постоянным нервно-психическим напряжением и чувством психологического дискомфорта, в связи с ощущением страха за возмож­ное нанесение морально-психологического урона достоинству личности и физического урона жизнеспособности организма со стороны чужой языковой и социокультурной среды в условиях полной психологической незащищенности.

«Комплекс иностранца», хотя и не в такой острой форме, как в на­чальный период адаптации, часто ощущают и эмигранты со стажем. Им так же часто присуще внутреннее психическое напряжение, неуверен­ность, ощущение незащищенности личности, неудовлетворенность об­щением с коренным населением.

В связи с этим особо остро встает проблема межкультурной адапта­ции.

Подготовка к межкультурному взаимодействию, «Культурный ассимилятор»

Последствия межкультурных контактов для групп и индивидов С. Бочнер выделил четыре максимально общие категории последст­вий межкультурного контакта для группы:

• геноцид, т.е. уничтожение противостоящей группы;

• ассимиляция, т.е. постепенное добровольное или принудитель­ное принятие обычаев, верований, норм доминантной группы вплоть да полного растворения в ней;

• сегрегация, т.е. курс на раздельное развитие групп;

• интеграция, т.е. сохранение группами своей культурной иден­тичности при объединении в единое сообщество на новом зна­чимом основании.

Автор данной модели называет и четыре возможных результата меж­культурных контактов для индивида. В процессе адаптации «перебеж­чик» отбрасывает собственную культуру в пользу чужой, «шовинист» — чужую в пользу собственной, «маргинал» колеблется между двумя куль­турами, «посредник» синтезирует две культуры, являясь их связующим звеном (Bochner, 1982: 5-44).

Сходную концептуальную схему предложил Дж. Берри. По его мне­нию, у индивидов и групп имеется выбор из четырех стратегий, которые он назвал стратегиями аккультурации:

• интеграция, когда каждая из взаимодействующих групп и их представители сохраняют свою культуру, но одновременно уста­навливают тесные контакты между собой;

• ассимиляция, когда группа и ее члены теряют свою культуру, но усваивают другую культуру;

• сепаратизм, когда группа и ее члены, сохраняя свою культуру, отказываются от контактов с другой;

• маргинализация, когда группа и ее члены теряют свою культуру, но не устанавливают тесных контактов с другой культурой (Berry, Poortinga, Segall, Dasen, 1992).

Психологическая адаптация относится к совокупности внутренних психологических последствий (ясное чувство личной или культурной идентичности, хорошее психологическое здоровье и достижение психо­логической удовлетворенности в новом обществе). Социокультурная адаптация относится к совокупности внешних поведенческих следствий связи индивидов с их новой средой, включая их способность решать еже­дневные социально-культурные проблемы. Конечным результатом ак­культурации является долговременная адаптация, которая характеризует­ся относительно стабильными изменениями в индивидуальном или груп­повом сознании в ответ на требования среды. Таким образом, межкуль­турная адаптация представляет собой процесс вхождения в новую куль­туру, постепенное освоение ее норм, ценностей, образцов поведения. Подлинная адаптация предполагает достижение социальной и психоло­гической интеграции с еще одной культурой без потери богатств собст­венной.

Но почему — даже при схожих отношениях между группами — на индивидуальном уровне одни люди становятся «маргиналами», а другие «посредниками», одни остаются «шовинистами», а другие полностью ассимилируются? Однозначного ответа на этот вопрос пока нет.

Существует несколько способов подготовки индивидов к межкуль­турному взаимодействию. Классификация основных типов обучающих программ включает просвещение, ориентирование, инструктаж и тре­нинг.

Тренинг обеспечивает практическое, ориентированное на непосредст­венное взаимодействие с членами других групп обучение. По мнению Триандиса, межкультурный тренинг ставит перед собой две основные задачи:

1. познакомить обучаемых с межкультурными различиями в межлично­стных отношениях и, что требует проигрывания ситуаций, в которых что-то протекает по-разному в двух культурах;

2. сделать возможным перенос полученных знаний на новые ситуации, что достижимо, если обучаемый знакомится с самыми характерными особенностями чужой для него культуры (Triandis, 1994).

Часто применяются программы общекультурного тренинга с акцен­том на осознании самого себя представителем группы или культуры. При этом типе воздействия идут от обучения индивидов осознавать ценности собственной культуры к анализу различий между культурами и, в конеч­ном счете, выработке умения «проникать» в культурные различия для повышения эффективности взаимодействия.

Среди многочисленных программ культурно-специфичного тренинга особенно широкое распространение получили:

а) тренинг, включающий реальные межкультурные контакты, например семинары-мастерские с групповыми дискуссиями, где обсуждаются си­туации, возникающие при личных контактах представителей двух наро­дов, к которым принадлежат участники;

б) атрибутивный тренинг, в котором акцент делается на обучение тому, каким образом представители разных народов и культур интерпретируют причины поведения и результаты деятельности. Это очень важная задача, так как одна из основных проблем при общении представителей разных культур состоит в том, что люди не понимают причин поведения друг друга и делают ложные атрибуции. Атрибутивный тренинг помогает сде­лать ожидания индивида по поводу возможного поведения члена другой культуры более точными и способствует освоению изоморфных атрибу­ций, т. е. атрибуций, характерных для культуры, с представителями кото­рой индивиду предстоит взаимодействовать (Стефаненко, 1993, 1998).

Надо признать, что ни один тип тренинга не является идеальным, по­этому необходимо стремиться к использованию возможностей несколь­ких тренинговых подходов, не забывая также и об обучении традицион­ными (дидактическими).

Первые культурные ассимиляторы были разработаны психологами университета штата Иллинойс в начале 1960-х гг. под руководством Г. Триандиса. Они предназначались для американских граждан, взаимо­действующих с арабами, иранцами, греками, тайцами. Создатели модели ставили своей целью за короткое время дать обучаемым как можно больше информации о различиях между двумя культурами и останови­лись на программированном пособии с обратной связью, которое позво­ляло читателю стать активным участником процесса обучения.

Сам по себе культурный ассимилятор является методом когнитивно­го ориентирования, но его часто применяют в тренинговых програм­мах — в группе обсуждаются и сравниваются результаты участников, проводятся ролевые игры с использованием ситуаций культурного асси­милятора.

Культурные ассимиляторы состоят из описаний ситуаций (от 35 до 200), в которых взаимодействуют персонажи из двух культур, и четырех интерпретаций их поведения — каузальных атрибуций о наблюдаемом поведении. Ситуации подбираются так, чтобы представить либо значи­тельные, либо наиболее значимые ключевые различия между культура­ми. Идеальной можно считать ситуацию, во-первых, описывающую часто встречающийся случай взаимодействия членов двух культур, во-вторых, такую, которую представитель группы «гостей» считает конфликтной или которую он чаще всего неправильно интерпретирует, в-третьих, по­зволяющую получить важные сведения о чужой культуре.

При подборе ситуаций учитываются взаимные стереотипы, различия в ролевых ожиданиях, обычаи, особенности невербального поведения и многое другое. Особое внимание уделяется ориентированности культуры на коллективизм или индивидуализм.

Многолетнее использование культурных ассимиляторов подтверди­ло, что они являются эффективным средством формирования изоморф­ных атрибуций, передачи информации о различиях между культурами, облегчения межличностных контактов в инокультурном окружении и, в конечном счете, решения стоящих перед человеком задач.

Рассмотренные выше понятия — культурный шок, маргинальный конфликт, комплекс иностранца, ностальгия, культурный ассимилятор являются методологической основой для нашего эмпирического исследо­вания.

Были использованы следующие методы исследования:

Метод нестандартизированного интервью.

Этот метод применялся для выявления нестандартных ситуаций. Ин­тервью было построено в форме свободной беседы. В ряде случаев испы­туемые не называли конкретные ситуации, а говорили о чертах, свойст­венных, по их мнению, немцам и удивляющих их.

На основе качественного анализа содержания представленных ситуа­ций и личных наблюдений при проведении интервью за интонациями, выражением лица, невербальным поведением проводится оценка, в ре­зультате чего каждой ситуации присваивается от +2 до -2 баллов по сле­дующим критериям: содержание (позитивный или негативный смысл), эмоциональная окраска.

Ситуации, имеющей негативный смысл и отрицательную эмоцио­нальную окраску, присваивается -2 балла, ситуация с негативным смыс­лом и спокойной эмоциональной окраской получает -1 балл. Ситуация, содержание которой воспринимается позитивно, радует или приятно удивляет, и ее эмоциональная окраска, соответственно, положительна, получает +2 балла. Ситуации, содержание которой позитивно, но эмо­циональная реакция на нее нейтральна, присваивается +1 балл. В случае, если содержание ситуации не имеет выраженного позитивного или нега­тивного оттенка, а она скорее представлена как констатация факта, не вызывающего никаких эмоций, то такая ситуация получает 0 баллов. На наш взгляд, такие ситуации встречаются достаточно редко.

Нами была разработана шкала уровня толерантности принятия рус­скоязычными эмигрантами норм и стандартов поведения в немецком об­ществе.

Шкала представляет собой отрезок от -10 до +10. Баллы, присвоен­ные ситуациям, суммируются отдельно для каждого испытуемого. Таким образом, для пяти ситуаций мы можем получить оценку от -10 до +10. После подсчета баллов оценка располагается на шкале от — 10 до +10. На основании полученной оценки мы можем определить особенности восприятия, уровень толерантности принятия немецкого общества рус­скоязычными эмигрантами и сравнить полученные результаты с другими имеющимися данными.

Низкие оценки, полученные по шкале толерантности, свидетельст­вуют о неприятии новой социокультурной среды, трудностях в налажи­вании контактов с коренным населением, чувстве отверженности, высо­кой ригидности, наличии устойчивых стереотипов, мешающих интегра­ции в новое общество. Таким образом, эти данные отражают уровень маргинального конфликта личности.

Высокая толерантность свидетельствует о гибкости, открытости но­вому опыту, желании устанавливать контакты с местным населением, и, таким образом, о высокой степени культурной адаптации.

Опросник Л. Янковского «Адаптация личности к новой социокуль­турной среде». Опросник включает в себя 6 шкал, соответствующих раз­личным типам адаптации: шкала адаптивности, шкала конформности, шкала интерактивности, шкала депрессивности, шкала ностальгии, шкала отчужденности. Математическая обработка. Далее определяется преоб­ладающий тип адаптации из шести возможных вариантов: адаптивный, конформный, интерактивный, депрессивный, ностальгический и отчуж­денный. Информация, полученная при тестировании, оказывается полез­ной и в процессе психологической консультации и психокоррекции лич­ности эмигранта.

Тест описания поведения К. Томаса

В результате исследования нами были выявлены уникальные для ка­ждого человека ситуации, которые воспринимаются им как показатель социокультурных различий. Наибольшее количество представленных ситуаций имеют негативный смысл и отрицательный эмоциональный фон. Это свидетельствует о неудовлетворенности общением с коренным населением, чувстве взаимного непонимания, несмотря на достаточно Длительный стаж эмиграции.

На основании оценок ситуаций мы смогли составить шкалу толе­рантности. Данные говорят о крайне низком уровне толерантности. Они

подтверждают наличие маргинального конфликта у эмигрантов с дли­тельным стажем эмиграции. Низкая толерантность свидетельствует о состоянии психологического дискомфорта, о неприятии чужой социо­культурной среды, наличии установок и стереотипов, препятствующих интеграции в новую культуру.

Наиболее предпочитаемым видом решения конфликтов является компромисс (12 чел. — 60%), на втором месте сотрудничество (5 чел. — 25%), далее идут соперничество (2 чел. — 10%), избегание (1 чел. — 5%) и приспособление (0). Однако среднее значение оценок по избеганию выше, чем по сотрудничеству, что говорит о достаточно частом выборе этой стратегии поведения.

Эти данные свидетельствуют о том, что испытуемые при выборе спо­соба решения конфликтов идут по пути кооперации. Однако тот факт, что среднее значение оценок по выбору избегания выше, чем по выбору со­трудничества, говорит об отсутствии тенденций к достижению собствен­ных целей. Стремление «уйти» от решения конфликтной ситуации кос­венно подтверждает наличие маргинального конфликта личности. Выбор компромиссного поведения свидетельствует о том, что, с одной стороны, эти люди обладают высокой приспособительной способностью, их мане­ра поведения достаточно пластична, а с другой стороны, необходимость идти на компромиссные уступки может усиливать внутренний марги­нальный конфликт.

При использовании методики Л. Янковского мы обнаружили, что преобладающим типом адаптации является адаптивный тип. Для эмиг­рантов этого типа характерны стремление к самореализации, высокая активность, планирование своего будущего, основанное на собственных возможностях и прошлом опыте. Достаточно высокие оценки по шкале интерактивности соответствуют активному вхождению в среду, чувству уверенности в своих возможностях, критичности к собственному поведе­нию, желанию реализовать себя путем достижения материальной незави­симости, контролю за собственным поведением с учетом социальных норм, ролей и социальных установок данного общества, направленности на определенную цель и подчинению себя этой цели.

Среднее значение оценок по шкале депрессивности соответствует нижней границе среднего уровня этого типа адаптации, в связи с чем можно говорить о достаточно стабильном эмоциональном состоянии. Однако с учетом того, что наши испытуемые проживают в Германии уже 8-10 лет, такие оценки свидетельствуют о недостаточней реализованности своего уровня притязаний и собственных способностей, тревоге, связанной с собственной социальной идентичностью, чувстве изолирован­ности.

Интересными представляются результаты по шкале ностальгии (7,4-46%) и отчужденности (7,25-45%). Средние значения по этим шкалам соответствуют среднему уровню адаптации по этим типам. Для людей, уже переживших острый период адаптации (3-4 года), такие оценки представляются нам достаточно высокими. Они свидетельствуют о том, что несмотря на значительный стаж эмиграции (8-10 лет), эти эмигранты испытывают внутренние противоречия, связанные с потерей корней и связей с родной культурой. Им свойственно чувство разъединенности с привычными нормами и ценностями и неприятие новых (по шкале нос­тальгии). Кроме того, для них характерны приверженность установкам и ценностям старого общества, неприятие нового социума, озабоченность своей идентичностью и своим статусом (по шкале отчужденности).

Итак, испытуемые, обладая достаточно высокой адаптивностью и ин­терактивностью, по формальным показателям соответствуют нормам и требованиям нового общества. При этом чувство ностальгии и отчужден­ности от этого общества свидетельствует о внутреннем неприятии этих требований, что, в свою очередь, является причиной маргинального кон­фликта.

Нами была выявлена обратная связь между комплексом «личностной недостаточности» и таким способом поведения, как приспособление. Этот факт говорит о том, что человек, испытывающий сильное чувство недостаточности, не умеет приспосабливаться к окружающим. В связи с этим у него возникают проблемы общения, которые, в свою очередь, усиливают «комплекс недостаточности».

Прямая связь между ностальгией и избеганием свидетельствует о том, что, чем сильнее человек испытывает ностальгию, тем больше он избегает травмирующих ситуаций, что подтверждает наличие марги­нального конфликта.

Наличие обратной связи между адаптивностью и ностальгией позво­ляет предполагать, что, чем меньше человек ощущает ностальгию по «прошлой жизни», тем больше он способен к адаптивному поведению в другой культуре. Лонгитюдинальные исследования, проведенные в Бер­лине проф. Н.С. Фрейнкман-Хрусталевой, показали, что при высоком Уровне ностальгии человек не способен решать стоящие перед ним на­сущные проблемы.

Выявлены также прямые связи между толерантностью и конформно­стью, толерантностью и адаптивностью, толерантностью и интерактив-

ностью. Мы обнаружили, что толерантность к новому обществу повыша­ется за счет следующих факторов:

1. высокая адаптивность (личностная удовлетворенность, положитель­ное отношение к окружающим и принятие их, чувство принадлеж­ности к данному обществу);

2. высокая интерактивность (настроенность на расширение социаль­ных связей, готовность к самопреобразованию, критичность к соб­ственному поведению);

3. высокая конформность (ориентация на социальное одобрение, зави­симость от группы, принятие системы ценностей и норм поведения данной среды).

Подведем итоги. Целью нашей работы было выявление особенностей маргинального конфликта, влияющих на восприятие ситуаций межкуль­турного взаимодействия. Наши испытуемые в силу своего образования, высокого интеллектуального потенциала и успешности в достижении своих целей, обладают достаточно высокой самооценкой и хорошей адаптивностью. Тот факт, что они уже столько лет живут в чужой куль­туре, подтверждает их высокую способность адаптироваться к новым условиям. Однако испытуемые принимают систему ценностей и норм данного общества только на уровне внешнего приспособления к ней. При этом успешная внешняя адаптация не затрагивает глубинных структур личности. Находясь в условиях эмиграции, эти люди испытывают внут­ренний маргинальный конфликт. Мы полагаем, что маргинальный кон­фликт вызван промежуточным положением человека между двумя куль­турами, состоянием дискомфорта в чужом обществе. В связи с этим, ус­ловия эмиграции мы рассматриваем как экстремальную, маргинальную ситуацию, в которой могут проявляться неконструктивные стереотипы поведения личности.

На основании полученных данных можно сформулировать некоторые рекомендации.

1. Наше исследование показало, что люди с достаточно большим ста­жем эмиграции продолжают ощущать внутренний конфликт. Они не могут самостоятельно принять и переработать другую культуру, ин­тегрироваться с ней. Эти люди, на наш взгляд, нуждаются в специ­альных формах психологической поддержки. Одной из таких форм может быть тренинг повышения этнической толерантности, разрабо­танный специально для русскоязычных жителей Германии. Мы уже начали разработку подобного тренинга.

2. Понимание наличия маргинального конфликта у людей с длитель­ным стажем эмиграции дает основания для разработки специальных форм в области психокоррекционной работы.

В заключение нужно отметить, что наши испытуемые, люди с выс­шим или незаконченным высшим образованием и приехавшие из боль­ших городов европейской части бывшего СССР, имеют достаточно высо­кие амбиции и, как правило, привыкли на родине работать по специаль­ности. Несоответствие уровня притязаний реальным возможностям в условиях эмиграции порождает у них дополнительный внутренний кон­фликт, который может усиливать личностную недостаточность в услови­ях маргинального конфликта. Поэтому было бы интересным провести сравнительное исследование с людьми, не имеющими высшего образова­ния, прибывшими из небольших городов или сельской местности и зани­мавшими до эмиграции менее престижные позиции в обществе. В связи с этим можно предположить, что они имеют более низкий уровень притя­заний. Возможно, в этой группе маргинальный конфликт будет менее выражен, а толерантность, наоборот, будет иметь более высокие показа­тели. Но эти гипотезы мы предполагаем проанализировать в последую­щих исследованиях.