20. Гефсиманский подвиг: моление о чаше

(Мф. 26:36-46; Мк. 14:32-42; Лк. 22:39-46; Ин. 18:1)

Как повествует св. евангелист Иоанн, окончив Свою первосвященни-ческую молитву, «Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, Где был сад, в который вошел Сам и ученики Его». Поток Кедрский, или Кедрон, что значит «черный», представлял собой незначительный ру­чей, который наполнялся водой только после сильных дождей, а в ос­тальное же время его русло было почти сухо. Он протекалпо так назы­ваемой Иосафатовой долине и отделял Иерусалим отЕлеона. Св. Иоанн говорит, что за этим потоком был сад, куда вошел Иисус и ученики Его, но не называет сада по имени и не говорит ничего о том, что там происхо­дило до прихода Иуды со стражей. Первые два евангелиста, Матфей и Марк, называют этот сад Гефсиманией, а св. Лука указывает его место­нахождение на горе Елеонской. Все трое повествуют о молитве Господа в этом Гефсиманском саду. «Гефсимания» значит «жом для выжимания масла»: вероятно, сад был оливковый и здесь приготовлялось оливко­вое масло. Можно предполагать, что этот сад принадлежал какому-нибудь расположенному к Господу владельцу, ибо, по словам св. Иоан­на (18:2), Господь Иисус Христос «часто собирался там с учениками Своими», почему Иуда и повел туда стражу в уверенности, что найдет Господа после Тайной Вечери именно там, в чем и не ошибся. Войдяв сад. Господь остановил учеников, сказав им: «Посидите туг, пока Я пойду, помолюсь там» — и, взяв с Собой Петра, Иакова и Иоан­на, по словам св. Луки, отошел «на вержение камня», то есть на такое расстояние, на какое долетает обыкновенно брошенный камень, и «на­чал скорбеть и тосковать». «Душа Моя скорбит смертельно, — сказал Он Своим довереннейшим ученикам — побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Отойдя от них, по словам св. Матфея и св. Марка, «немно­го», Он «пал на лице Свое», преклонив колена, и молился: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». Молитва эта была столь напряженной, что, по словам св. Луки, «был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Говорят, что иног­да чрезвычайные нравственные страдания вызывают на самом деле такой кровавый пот. Св. Лука говорит, что «явился же Ему Ангел с не­бес, укрепляя Его». Бог Отец как бы оставил на время Своего Сына (Мф. 27:46), а потому утешает и ободряет Его Ангел. О чем так скорбели тяжко страдал в Гефсиманском саду воплотив­шийся Сын Божий?

Кто из нас, грешных людей, может осмелиться утверждать, что он доподлинно знает все происходившее в чистой и святой душе Богоче­ловека в эту минуту, когда наступал решительный час предания Его на крестную смерть ради спасения человечества? Но и раньше существо­вали и теперь продолжают делаться попытки объяснить причины этих нравственных мук Господа, пережитых им в эти предсмертные часы в Гефсиманском саду. Самое естественное предположение — это то, что скорбела и страшилась смерти Его человеческая природа.« Смерть вош­ла в человеческий род не по природе, — говорит блж. Феофилакт, — потому природа человеческая боится ее и бежит от нее». Смерть есть следствие греха (Рим. 5:12, 15), а потому безгрешная природа Бого­человека не должна была бы подлежать смерти: смерть для нее — яв­ление противоестественное: оттого чистая безгрешная природа Хрис­това возмущается против смерти, скорбит и тоскует при виде ее. Эти нравственные страдания Христовы — доказательство наличия двух природ в Нем: Божеской и человеческой, что отрицали монофелиты.

Вместе с тем нравственные страдания эти происходили, несом­ненно, и оттого, что Господь принял на Себя все грехи всего мира и шел на смерть за них: то, что должен был претерпеть весь мир за свои грехи, сосредоточилось теперь, так сказать, на Нем Одном. Не исключена и та возможность, что диавол, отошедший от Него, по св. Луке, «до време­ни» (Лк. 4:13), теперь вновь приступил к Нему со своими искушениями, пытаясь, хотя и безуспешно, отклонить Его от предстоящего подвига крестных страданий. Скорбь Христа Спасителя вызывалась также сознанием человеческого ожесточения, человеческой неблагодарнос­ти Богу.

По изображению первых двух евангелистов, Господь, возсстав от молитвы, дважды приходит к трем ученикам Своим, оставленным не­далеко, но вместо того чтобы найти утешение в их усердии и преданно­сти Ему, готовности бодрствовать с Ним, застает их спящими и кротко упрекает их, говоря: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в иску­шение: дух бодр, плоть же немощна». Как могло случиться, что ученики уснули в такой момент? Св. Лука объясняет, что они уснули «от печа­ли». Жизнь свидетельствует, что сильные переживания действитель­но производят иногда столь сильное переутомление нервной системы, что человек не в силах бороться со сном. Господь обращается с упре­ком именно к Петру потому, что именно он особенно пылко клялся Гос­поду в своей преданности незадолго перед тем. Ученикам предстояло великое искушение, великое испытание их веры, а потому Господь и убеждает их в необходимости бодрствоватьи молиться, чтобы преодо­леть это искушение. «Дух бодр, плоть же немощна» — значит: душа ваша расположена к борьбе с этим искушением и способна побороть его, но человеческая природа немощна и при ослаблении бодрствования и молитвы способна к великому падению.

Трижды становился Господь на молитву. В первый раз Он молился об отвращении от Него чаши страданий, во второй раз Он изъявил уже прямую покорность воле Божией, и Ему послан былАнгел, чтобы окончательно укрепить Его в этой воле, после чего Иисус в полной решимости воскликнул: «да будет воля Твоя». Помолившись в третий раз, Он пришел к ученикам предупредить их о приближении предате­ля: «Вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Чело­веческий предается в руки грешников». Показывая, что не имеет нуж­ды в их помощи, Он говорит: «Все еще спите»; или произносит это, чтобы пристыдить их, как бы так говоря: «Вот предатель приблизился;

если вам угодно и время позволяет спать, спите» (блж. Феофилакт). По мнению св. Златоуста, Господь говорит это ученикам, «показывая, что совершающееся над Ним есть дело злобы грешников, а не Его вины в каком-либо грехе». «Встаньте, пойдем», то есть пойдем навстречу пре­дателю, и да совершится то, чему надлежит быть, по Писанию.