Господь объявляет о своем предателе

(Мф. 26:21-25; Мк. 14:18-21; Лк. 22:21-23; Ин. 13:21-30)

Подробнее всего об изобличении Господом Своего предателя расска­зывает св. Иоанн, как бывший ближе всего ко Иисусу на вечере, возле­жавший у Него на персях, по выражению самого евангелиста. Умыв ноги учеников и сказав им наставление об этом, Господь «возмутился духом» от сознания, что в эти торжественные часы, когда Он собирал­ся установить великое таинство причащения Тела и Крови Его и дать ученикам Свои последние прощальные наставления, тут же присут­ствует и предатель Его. И, конечно, с целью, быть может, и в самом Иуде возбудить раскаяние в замышляемом им страшном преступле­нии Господь сказал: «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Эти слова вызвали вполне понятное смятение среди учеников: в них заговорило чувство глубокой скорби по поводу того, что их Возлюбленный Учитель найдет среди них предательство. «Они опе­чалились» — по св. Марку, и «весьма опечалились» — по св. Матфею. Ясно понимая глубокое падение человеческой природы, они все, как бы не полагаясь сами на себя, спрашивают: «не я ли, Господи?» — и переглядываются, по св. Иоанну, недоумевая, кого может иметь в виду Господь. По св. Матфею, и Иуда спросил: «Не я ли, Равви?» — и Гос­подь тихо сказал ему: «Ты сказал», в последний раз побуждая его к покаянию, хотя и безрезультатно. «Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса» — так говорит о себе возлюб­ленный ученик Христов св. Иоанн Богослов, по смирению не называя себя по имени. По обычаю у возлежавших за трапезою лицо и грудь были обращены к трапезе, левая рука опиралась локтем на подушку, правая была свободна и могла протягиваться к пище, а ноги лежали наискось, в сторону от трапезы, так что следующий возлежащий нахо­дился головой не у ног, а у груди первого. Таким образом, Иоанн имел голову у груди Иисусовой, иначе сказать, возлежал на Его лоне. Пользу­ясь этим, св. Петр сделал знак св. Иоанну, чтобы тот спросил Господа о предателе. Это показывает, что сам Петр не был столь близко к Госпо­ду, не занимал первого места около Него с точки зрения тогдашних обычаев (вопрекиложномуучению римо-католиков о первенстве Пет­ра) . С особым дерзновением, на какое мог решиться только возлюблен­ный ученик, св. Иоанн, припадши совсем близко к груди Иисусовой, тихо вопросил Господа: «Кто это?» И Иисус отвечал: «Тот, кому Я, об­макнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Хлеб на пасхальной вечере обмакивали в особый соус из фиников и смокв. Глава семьи раздавал иногда такие куски в знак своего особого благоволения. И этим, конечно, Господь хотел еще раз пробу­дить в Иуде чувство покаяния. Это было ясно только для Иоанна. Другим же апостолам Господь сказал о предателе, как повествуют об этом пер­вые три евангелиста, в общем выражении: «опустивший со Мною руку вблюдо, этот предаст Меня». «Горе тому человеку, которым Сын Челове­ческий предается» — Господь останавливает здесь внимание не на гнусности предательства, но на несчастной судьбе предателя и выража­ет скорбь о нем. «Но иной скажет, — говорит св. Златоуст, — если напи­сано, что Христос так пострадает, то за что осуждается Иуда? Он испол­нил то, что написано. Но он делал не с тою мыслью, а по злобе. Если ты не будешь смотреть на цель, то и диавола освободишь от вины. Но нет, нет. И тот, и другой достойны бесчисленных мучений, хотя и спасалась вселенная. Ибо не предательство Иуды соделало нам спасение, но муд­рость Христа и величайшее Его промышление, обращающее злодеяния других в нашу пользу. Что же, спросишь ты, если бы Иуда Его не предал, то не предал ли бы кто-нибудь?... Если бы все были добры, то не испол­нено было бы строительство нашего спасения. — Да не будет. Ибо Сам Премудрый знал, как устроить наше спасение, хотя бы и не случилось предательства. Премудрость Его велика и непостижима. Посему-то, дабы не подумал кто, что Иуда был служителем домостроительства, Иисус называет его несчастнейшим человеком». Тем, что Господь дал Иуде кусок хлеба, Он хотел пробудить в нем раскаяние, но с омраченной душой Искариота произошло совершенно противное: «И после куска того вошел в него сатана». Несмотря на предостерегающие слова Гос­пода и на этот жест Его, призывающий к покаянию, Иуда еще больше ожесточился против Господа, как бывает с душами, глубоко погрязшими во зле. Господь как Сердцеведец, видел, что делается в душе Иуды, но не хотел его обличить явно перед всеми учениками, дабы ученики не пред­приняли каких-либо насильственных мер против Иуды и не возымели бы тщетной мысли воспрепятствовать Божественному предопределе­нию, а потому сказал лишь Ему одному понятные слова: «что делаешь, делай скорее». «Делай скорее, что ты задумал» — это властное приказа­ние Господа, жаждущего скорее осуществить волю Божию и совершить Свой подвиг Искупителя человечества и вместе с тем, благовидный предлог освободить общество учеников от присутствия Иуды, устано­вить без него, недостойного, великое таинство Евхаристии и дать уче­никам последние прощальные наставления.

Св. Иоанн утверждает, что никто не понял этих слов Господа, в том числе и сам Иоанн, не подозревавший, что предательство совершится в эту же ночь, а все подумали, что Господь делает Иуде распоряжение о покупке всего требуемого к празднику. Вот это еще новое доказатель­ство, что праздник еще не наступил и что, следовательно, Тайная Вече­ря была совершена накануне наступления иудейской Пасхи 13 Ниса­на. В самый вечер праздника нельзя было бы ничего купить, нельзя было и нищих найти, чтобы им помочь, ибо тогда все — и богатые, и бедные — не выходили из своих домов, празднуя по закону Пасху. «Была же ночь», — блж. Феофилакт предполагает, что здесь еванге­лист, быть может, имеет в виду и мысленную ночь, ту духовную тьму, которая покрыла окончательно омраченную сребролюбием душу Иуды-предателя. Далее св. Иоанн начинает излагать прощальную беседу Гос­пода с учениками, начинающуюся словами: «Ныне прославился Сын Человеческий», которая читается у нас за богослужением в качестве 1 Евангелия св. страстей в Великий Четверг вечером. Необходимо, од­нако, предположить, что тотчас же по выходе Иуды Господь сначала установил таинство Евхаристии, о чем повествуют первые три еванге­листа, но умалчивает Иоанн, а потом уже обратился к ученикам с теми словами, которые подробно излагает св. Иоанн, дополняющий расска­занное первыми тремя евангелистами.