Великая среда

18. Совещание первосвященников и старейшин об убиении христовом, помазание господа женой-грешницей в доме симона прокаженного и предательство иуды

(Мф. 26:1-16; Мк. 14:1-1ί;Λκ. 22:1-6)

Закончив все вышеприведенные речи ученикам Своим, Господь пред­рек скорое наступление часа Своих крестных страданий в словах, при­водимых только одним ев. Матфеем: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие». Праздник Пас­хи начинался 14 Нисана вечером и в тот год приходился на пятницу (Ин. 19:14): отсюда можно заключить, что слова эти были произнесены во вторник вечером или в среду.

Пасха была самым главным и торжественным праздником у евре­ев. Праздновалась она в память чудесного избавления евреев из еги­петского рабства. Само слово «пасха» произошло от еврейского «пей­сах», что значит: «прохождение», «пощада», в память того момента, когда Ангел, губивший египетских первенцев, видя кровь закланного агнца надверных косяках и перекладинах еврейских домов, проходил мимо, щадя первенцев еврейских (Исх., гл. 12). В соединении с праздником опресноков, который начинался на второй день Пасхи, Пасха праздно­валась 8 дней — с вечера 14 по 21 число месяца Нисана, соответствую­щего концу нашего марта месяца и началу апреля. В 10 день Нисана отцы семейств должны были избрать по агнцу однолетнему, без поро­ка, который и закалался в 14 день во дворе святилища при надлежащем приготовлении и затем испекался. В память первоначального окропле-ния кровью его косяков и порогов впоследствии при праздновании Пасхи кровью закланного агнца кропили жертвенник, почему агнец и закалался при скинии, а потом при храме. Приготовленного агнца ели всего сполна, не оставляя ни костей, ни жил, ни потрохов, с пресным Хлебом и горькими травами. Это вкушение начиналось тотчас по за­хождении солнца вечером 14 Нисана. Прежде всего приступали к чаше, наполненной разбавленным вином: воздав хвалу Богу, глава семейства пил из нее, а за ним по очереди все присутствующие: это называлось «первая чаша». После сего умывали руки, благодаря Бога. Затем На­чинали понемногу вкушать агнца пасхального с пресным хлебом, горь­кими травами и родом густого соуса из фиников, смокв, винограда и уксуса, произнося славословие, после чего блюда убирались и снова поставлялась чаша с вином и водой. Блюда убирались, чтобы уделить время детям и рассказать им историю праздника (Исх. 12:26-27). Глава семейства рассказывал историю еврейского рабства в Египте, избав­ления от него и установления в память этого праздника Пасхи. Когда снова вносились блюда, он произносил: «Это — Пасха, которую мы вкушаем в память того, что Господь пощадил домы наши в Египте»; возвышая пресные хлебы и горькие травы, он объяснял, что первые напоминают поспешность бегства евреев из Египта, а последние — горечь египетского рабства. Засим пели первую часть так называемой аллилуйи, а именно псалмы 110-114, произносили краткую молитву и снова пили вино из чаши, что называлось «вторая чаша». Затем опять умывали руки и снова вкушали агнца, травы и хлеб: от агнца ничего не должно было оставаться до следующего дня. Опять умывали руки и пили третью чашу, называвшуюся «чашей благословения»,так какис-пивая ее, глава семейства в особенной молитве благословлял Бога за Его особенную благодать. В заключение испивали четвертую чашу, называемую «галлел», так как вслед за ней воспевали вторую часть аллилуйи, то есть псалмы 115-118. Эта пасхальная вечеря, по общему убеждению литургистов, легла в основу чина нашей христианской Евхаристии — таинства Причащения. Слова: «Предан будет на распятие» — указывают на Божествен­ную прозорливость Господа. Он знал день Своей смерти, хотя сами враги Его говорили: «только не в праздник, чтобы не сделалось возму­щения в народе».

Все три синоптика говорят потом о совещании, которое было у пер­восвященников и старейшин иудейских о погублении Иисуса. Боясь возмущения народа, который мог вступиться за Господа, они решили взять Его хитростью, втайне от народа и по завершении праздника. Но отыскав предателя, они,'одержимые неистовой злобой, не стали ждать окончания праздника. Св. Матфей говорит, что это совещание было во дворе дома первосвященника Каиафы. Дворы на Востоке, находивши­еся внутри здания, нередко служили местами собраний. Собственное имя Каиафы было Иосиф, а Каиафа было прозвище или фамилия. Он был зятем прежнего, смененного римским проконсулом первосвящен­ника Анны, или Анана. .

Далее первые два евангелиста, св. Матфей и св. Марк, повествуют о помазании Господа миром некоей женой в дому Симона прокажен­ного. Это помазание церковное предание отличает оттого помазания, которое было совершено Марией, сестрой воскрешенного Лазаря, за шесть дней до Пасхи и еще до входа Господа в Иерусалим. Симон про­каженный называется так потому, что, по-видимому, был исцелен Гос­подом от проказы. По церковному же преданию, запечатленному очень умилительно в богослужебном исследовании Великой Среды, жена, приступившая ко Господу с тем, чтобы помазать его драгоценным ми­ром, была кающейся грешницей. Она принесла миро в алавастровом сосуде. Миро представляло собой благовонную жидкость из масел и пахучих веществ, обыкновенно — из лучшего оливкового масла в соединении с благовонными смолистыми веществами вроде нарда или смирны и разных цветов. Алавастр — это род мрамора, замечательного своей легкостью, прозрачностью и красотой. Из него приготовлялись разные вазы, урны, курильницы и сосуды для хранения ароматичес­ких веществ. Помазание миром на Востоке употреблялось не только в смысле высшего значения, как при помазании царей и первосвящен­ников, но и в обыденной жизни людьми богатыми и знатными ради удовольствия. Помазывали обыкновенно волосы, лоб, лицо, бороду, одежду (Пс. 22:5; 132:2; Екк. 9:8 и др.), а в знак выражения особого почте­ния кому-либо — ноги.

«Увидевши это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему та­кая трата?» — не понимая глубочайшего благоговения жены-грешни­цы, ученики осудили ее поступок, зная, что Учитель их не терпел роско­ши и выше всего ставил дела милосердия и благотворения. Но они в этом случае заблуждались, — Господь оправдал ее поступок, как про­исходивший от теплой веры и сердечного сокрушения. «Нищих всегда имеете с собой» — и, следовательно, всегда можете творить им добро: «Меня же не всегда имеете» — это сокровенное указание на близость Своей смерти. Кроме того, этому действию Господь дает и еще особое символическое значение: «возливши миро сие на тело Мое, она приго­товила Меня к погребению» — ибо в древности был обычай умащать тела мертвых благовониями. В награду за ее праведный поступок Гос­подь предрек ей всегдашнюю память о нем между христианами, что мы и видим, ибо повествование о сем не только записано в Евангелии, но включено и в наше богослужение: в последовании Великой Среды Церковь прославляет поступок этой жены, проводя как бы параллель по контрасту между ним и предательством Иуды, совершенным в тот же день, сразу после этого.

«Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его ?» — словом «тогда» выражается не столько последовательность событий, сколько их внутренняя логическая связь. Иуда ожидал от Господа Иису­са Христа земных благ, мирского богатства и владычества, но видел лишь полную нестяжательность Учителя. Тогда он начал сам вознаг­раждать себя из ковчежца, тайно присваивая опускаемые в него пожертвования, по свидетельству евангелиста Иоанна (Ин. 12:6). Слу­чай в доме Симона прокаженного окончательно дал Иуде понять, что он напрасно ждет обогащения от Учителя добровольной нищеты и самоуничижения. Досада на Господа, обманувшего, как ему казалось, его надежды, и желание использовать хоть какой-нибудь случай к на­живе сделали его предателем. Уже зная о решении синедриона схва­тить Господа, он сам пошел к первосвященникам, чтобы предложить им за деньги свои услуги — предать им Господа без свидетелей, в уеди­ненном месте. «Что вы дадите мне?..» — эти слова указывают на его досаду и злобу против своего Учителя, Которого он решил в любом слу­чае предать, не споря о цене. Поэтому ему и назначают совсем ничтож­ную сумму — цену беглого раба — «тридцать сребреников», то есть тридцать серебряных «священных сиклей». Такую ценуположили, по-видимому, чтобы показать все свое презрение к Господу Иисусу Христу и в расчете на сребролюбие предателя, который не станет торговаться. И Иуда действительно оказался сговорчивым, не требовал большего, и «с того времени он искал удобного случая предать Его», то есть такого случая, когда можно будет схватить Иисуса наедине, без окружавшего Его народа. Назначением такой цены исполнилось пророчество Заха-рии (11:12-13) о 30 сребрениках, коими неблагодарный народ оценил отеческое попечение о нем Иеговы.