Лекции по истории Христианской Церкви. Римская и византийская эпохи.

Римская империя на рубеже тысячелетий. Религиозные и философские воззрения обывателя. Жажда грядущего Искупителя.

Римская империя на рубеже тысячелетий. Pax romanum.

Церковь не забыла, что ее начало совпало по времени с решительным моментом мировой истории - завершением создания универсальной по духу и замыслу Римской империи. Никогда ранее (и, кстати, никогда более) эти громадные территории, обнимавшие все, что обычный человек того времени знал о цивилизованной жизни, не находились в сфере единой культуры, единой экумени - вселенной. За ее границами он знал лишь дикие или, в лучшем случае, полуцивилизованные племена. Причем римская государственность сложилась не на пустом месте. Благодаря походам Александра Македонского большая часть территорий, вошедших в Римскую империю, уже была объединена единой культурой - культурой эллинизма - и единым международным языком (по крайней мере, для представителей образованного класса) - греческим.

Объединяющим элементом Империи были обязательная для всех верность единому императору и подчиненная ему единая военная система. Римская армия, хотя и относительно небольшая по сравнению с военными силами современного милитаристского государства, была достаточной для поддержания порядка и сохранения знаменитого римского мира - pax romana. Благодаря этому миру процветала торговля, прекрасные дороги и безопасные моря весьма облегчали путешествия, а единый международный язык способствовал интеллектуальному обмену. Именно в этой Империи, несмотря на то, что многие ее правители были весьма далеки от идеала, а чиновники - коррумпированы, было обеспечено хоть и грубое, но правосудие, в степени, никогда ранее не виданной в мире. Жители Империи гордились ею и ее достижениями.

Тем не менее при всем имперском единстве и при всем военном контроле Рим никогда не стремился уничтожить местные институты. Во всех локальных делах обитателям провинций предоставлялось самое широкое самоуправление. Все местные религиозные верования, правила и обряды уважались и сохранялись. Народы говорили на своих языках и придерживались своих обычаев. Местным правителям, чьи земли входили в Империю, предоставлялась значительная автономия, как, впрочем, и в империях нового времени (например, правление Британской империи в Индии); зачастую сохранялись местные княжества. Именно таким княжеством в составе Империи была Палестина во времена Христа. Жизнеспособность Римской империи во многом была результатом уважительного отношения к местным правам и верованиям. Это разнообразие Империи, не менее поразительное, чем ее единство, чуть ли не более всего было явлено в области религиозной мысли.

Христианство не явилось в пустой мир: здесь уже были сложившиеся понятия вселенной, религии, греха, наказания, искупления и вознаграждения; христианство должно было принять их во внимание и ответить на них. Церковь не могла возводить свой храм на пустом месте. Концепции, существовавшие в мире до ее появления, она использовала при создании тех форм, в которые она облекала свое Священное Предание.

Во что же верил средний житель Империи? Он верил в существование сверхъестественной силы, или сил невидимых, вечных, намного превосходящих человека по своим возможностям. Эти силы контролировали человеческую судьбу и были объектами поклонения, совершаемого через молитву, ритуалы и жертвоприношения. Земля была в центре вселенной. Вокруг нее вращались солнце, планеты и звезды. Над вселенной были небеса, а под ней обиталище усопших людей или злых духов. Понятия о некоем всеобщем нравственном императиве не существовало. Всё происходящее в природе виделось результатом деятельности невидимых духов добра и зла, правящих миром абсолютно произвольно. Следовательно, чудеса ощущались не просто как абстрактная возможность - мир был полон чудес и сверхъестественных явлений: высшие силы прибегали к ним всякий раз, когда им нужно было обратить внимание людей на что-то важное или необычное. В мире существовало бесчисленное количество духов, как праведных и добрых, так и злонамеренных и деструктивных. Духи эти постоянно затрагивали жизнь человека, даже могли вселяться в человека и заставлять его совершать как добрые, так и злые поступки.

Такое мироощущение порождало чувство трагедии, тупика и глубокое недовольство существующими условиями жизни. В самых различных формах религиозной жизни все более выявлялась необходимость найти способ других, лучших отношений с духовным, невидимым миром, проявлялось стремление человека обрести помощь, большую, чем он когда-либо от кого-либо получал.

Не менее существенно и то, что христианство явилось в интеллектуально чрезвычайно развитый мир, в котором постоянно жила и развивалась мощная философская традиция. Греческая философия, казалось бы, давала ответы на самые главные вопросы бытия. Но не следует забывать, что философская традиция была весьма эзотерической, так как серьезное образование было уделом лишь очень узкого круга интеллектуалов, в то время как широкие массы, естественно, были далеки от тонкостей любомудрия. И всё же влияние философов на формирование интеллектуальной атмосферы эпохи было решающим.

Самые образованные люди Римской империи, воспитанные на платонизме и стоицизме, склонялись к некоему пантеистическому монотеизму, к понятию, что Бог добр (что, естественно, контрастировало с внеморальным характером римских и греческих божеств), и к вере в правящее миром божественное провидение, к мысли, что смысл настоящей религии - не в церемониях, но в подражании нравственным качествам Бога. Последняя предпосылка влекла за собой идею о необходимости более гуманного отношения к людям. Но этой просвещенной философской системе не хватало прежде всего веры в божественное откровение, а следовательно, и в Личностного Бога.

Однако обычный человек был далек от таких просвещенных взглядов. Он по-прежнему исповедовал многобожие - часто в самых грубых формах. Каждый город имел своего бога (или богиню)-покровителя, впрочем, как и каждая профессия, латифундия, родник, дом, каждое событие в жизни человека, брак, деторождение. Профессия гадателя и мага была чрезвычайно прибыльной. И прежде всего люди были убеждены, что сохранение исторического религиозного культа древних богов необходимо для безопасности и сохранности государства - единственного гаранта их благосостояния в таком сложном и непредсказуемом мире. Если культ не будет соблюдаться, боги отомстят и пошлют бедствия. Это убеждение было одной из причин гонений на христианство.

Взгляды простонародья совсем не опровергались высоколобыми интеллигентами, считавшими, что древние религии полезны для поддержания порядка в массах и что государственные церемонии и культы необходимы для простого человека. Скептик Сенека высказал эту мысль весьма прямо, когда заявил, что «мудрец будет соблюдать все религиозные обряды как предписываемые законом, а не как приятные богам».

Ни один из языческих культов не исключал остальных, и единственным ограничением для инициации человека во множество различных религий была финансовая сторона. Убеждение, что различные божества являлись лишь именами того же самого бога либо местными представителями верховного Господа, придавало некое подобие единства языческому разнообразию.

Наиболее способные императоры пытались укрепить и видоизменить древние народные культы. Они пытались придать им характер поклонения государству и его главе. Это патриотическое обожение римского государства началось еще во времена республики. Культ «Dea Roma» практиковался в Смирне уже в 195 г. до Рождества Христова. Этот культ заметно усилился благодаря популярности Империи в провинциях, которые были довольны повышением уровня управления при имперских порядках. Уже в 29 г. до Р.X. в Пергаме существовал храм Рима и Августа. Этот культ, объектом которого был правитель, являющийся воплощением государства, а точнее его «гений», т.е. обитающий в нем дух, стал очень быстро распространяться. Вскоре он обзавелся развитой системой жрецов, существующих на государственные дотации, организованных по территориальному принципу и принимавших самое широкое участие в общественной жизни. Конечно, ранние христиане считали поклонение императору принципиально несовместимым с верностью Христу. Их отношение к этому хорошо выражено в описании Пергама в книге Откровения Иоанна Богослова: «Знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей...» (Откр.2:13). Отказ христиан принести жертву императору выглядел как государственная измена и породил множество мучеников.

Люди нуждались в религии более глубокой, чем философия или внешние обряды. Философия может удовлетворить лишь немногих интеллектуалов. Внешние обряды и церемонии отвечают религиозным запросам большего количества людей, но не тех, которые остро сознают собственное несовершенство и активно пытаются найти смысл жизни.

Состояние мира в тот момент хорошо выражено Гарнаком: «Одна империя, один мировой язык, одна культура, одно общее развитие в сторону монотеизма и одна общая тоска по Спасителю».

Был предпринят ряд попыток возродить древние языческие культы. Многие из ранних императоров активно строили храмы и постоянно жертвовали на них. Самая значительная попытка возрождения и очищения древней религии была предпринята Плутархом (ок. 46-120 гг. по Р.X.). Он подверг резкой критике традиционную мифологию и отверг все, что приписывало богам жестокие или нравственно недостойные действия. Есть лишь один Бог. Все языческие божества - персонификация Его качеств или служебные духи. Плутарх веровал в предсказания, божественный промысел и в будущее воздаяние. Он проповедовал строгую нравственность. Но, увы, его попытка пробудить лучшие элементы умирающего древнего язычества была искусственным интеллектуальным построением, а следовательно, безнадежным и заведомо проигрышным делом. Она не нашла широкого отклика: у Плутарха не оказалось последователей, помимо разве что узкой группы учеников.

Подавляющее большинство религиозно ищущих людей чаще всего пытались найти ответы на свои вопросы в восточных религиях. Особенно были популярны религии, обещавшие искупление, религии, обладавшие развитой мистической и сакраментальной системами. Простота коммуникаций в римском мире и в особенности большое количество восточных рабов на рынках западной части «вселенной» в период поздней республики облегчили процесс распространения восточных религий. И хотя эти религии были независимы от христианства и даже по многим параметрам соперничали с ним в первые три века нашей эры, они весьма углубили религиозные чувства по всей Империи и в этом смысле облегчили конечное торжество христианства.

Одной из таких восточных религий, имевших весьма широкую привлекательность, был иудаизм, о котором мы будем говорить чуть ниже. Многие язычники, ищущие твердых нравственных основ бытия, обращались к религии иудеев. Но чаще народ обращался к другим восточным культам, имевшим гораздо более выраженный мистический характер, или, точнее, большее искупительно-сакраментальное значение. Наиболее популярны были культы Великой матери Кибелы и Аттиса, происходящие из Малой Азии, культ богини-матери Изиды и Сераписа - из Египта и персидский культ бога света Митры. Существовало и множество синкретических систем, в которых эти религии смешивались и переплетались друг с другом, а также насыщались элементами более древних религий тех земель, откуда они происходили. Все эти религии были довольно привлекательны для народа.

Культ Великой матери Кибелы, основу которого составляет примитивное поклонение природе и который сопровождался самыми разнузданными обрядами и оргиями, достиг Рима в 204 г. до Р.X. и первым из восточных культов завоевал значительный плацдарм на Западе. Он был широко известен благодаря странствующим жрецам, занимающимся самобичеванием, и публичным церемониям 15-27 марта, когда после поста и Дня Крови (22 марта), в который оплакивался Аттис, печаль претворялась в буйную радость празднования его воскресения 25 марта.

Культ Изиды и Сераписа, в котором большое значение придавалось перерождению и будущей жизни, имел сильные позиции в Риме к 80 г. до Р.X., но римское правительство довольно долгое время не благоволило к нему, и поэтому рост его был поначалу ограничен. Глубокие эмоции, вызываемые посвящением в экзотические мистерии Изиды, матери, кормящей святого младенца, описаны в последней книге «Золотого осла» Апулея.

Культ Митры, хотя и имел длинную историю на Востоке, стал сколько-нибудь заметен на Западе лишь около 100 г. по Р.X. и стал широко известен лишь со второй половины II в. Митра - бог света - идентифицировался с Солнцем. Это была аскетическая религия для мужчин; она была особенно популярна среди армейских офицеров. Митраизм имел священные трапезы, внешне схожие с христианской евхаристией. Митраисты верили, что после смерти они смогут пробиться на Млечный Путь, доступ к которому был прегражден семью планетарными духами. Однако этот культ был слишком эзотеричен, чтобы стать подлинно народной религией. Позже культ Митры преобразовался в культ Непобедимого Солнца (Sol Invictis) императоров - предшественников Константина Великого. Как и другие религии персидского происхождения, митраизм характеризовался ярко выраженным дуализмом.

Все эти религии проповедовали бога-избавителя и происходили из культа природы. В них использовались различные мифологические системы, в основе каждой из которых лежало повествование об умирающем и воскресающем боге, связанном с природными циклами. Естественный цикл рождения и увядания переносился на душу, которая должна была родиться заново для того, чтобы победить смерть. Во всех этих культах утверждалось, что посвященный сакраментальным (таинственным) образом разделял опыт самого бога: он умирал с ним, воскресал с ним, причащался его природе (обычно через ритуальную трапезу), после чего мог разделять и его бессмертие. Во всех из них были тайные обряды для посвященных. Во всех было сакраментальное очищение от грехов. В религии Изиды и Сераписа для очищения и инициаций использовалась вода, в культах Митры и Кибелы - кровь тельца, при помощи которой, как мы читаем в сохранившихся надписях, посвященный «был заново рожден навеки». Все эти религии обещали счастье в загробной жизни для последователей. Митраизм учил братству и равенству всех своих адептов. Безусловно, что религиозная атмосфера того времени, во многом сформированная этими культами, оказала воздействие на христианство, проповедовавшее в том мире.

Подводя итоги, мы можем сформулировать очевидные религиозные требования, которые, несмотря на великие заблуждения и великое разнообразие внешних форм, созрели в языческом мире к моменту пришествия в него христианства: 1) религия должна проповедовать единого праведного личного Бога, но в ней должно быть место для множества духов, добрых и злых; 2) в ней должно быть ясно выраженное откровение воли Божией и боговдохновенное Писание, как в иудаизме; 3) в ней должно быть нравственное учение, основанное на подражании Богу; 4) в ней должно быть место для будущей жизни с наградами и наказаниями; 5) в ней должно быть таинство посвящения и обещание прощения грехов; 6) в ней должен быть Бог-избавитель, в бытии Которого люди могут принять участие через таинства; 7) она должна проповедовать равенство всех людей или, по крайней мере, равенство всех своих последователей.

Все эти черты присутствуют только в христианстве, и, следовательно, никакая другая религия не смогла бы завоевать мир. Итак, христианство действительно явилось в мир в полноту времен. Ни один человек, верующий в Божественный промысел, не будет отрицать всю фундаментальную важность этой подготовки мира к принятию Благой Вести. В христианском сознании история не может быть механистическим сцеплением причин и следствий, а рождение Церкви именно в том мире, в тот момент - безразличной случайностью.

Конечно, мир этот встретил христианство враждой и гонениями, но вражду эту Церковь смогла преодолеть, и мир услышал христианскую проповедь. Не случайно Евангелие написано на греческом языке, а богословие Церкви воплощено в греческих категориях мысли и в терминах, разработанных греческими философами.

Палестина в дни земной жизни Спасителя.

Еврейский историк Иосиф Флавий пишет о трех религиозных течениях, существовавших в иудаизме рубежа эр: саддукеях, фарисеях и ессеях («Иудейские древности» ХIII 5:9; «Иудейская война» II 8:2). Труды Иосифа до сих пор остаются основой наших знаний об иудаизме того времени.

Много дополнительных сведений, преимущественно об отношениях саддукеев и фарисеев с христианами, мы получаем из Нового Завета. Для реконструкции фарисейского учения очень важны раввинистические тексты (раввинистический иудаизм развился в конце I –начале II вв. н.э. из партии фарисеев). Общину, написавшую кумранские тексты, принято отождествлять с ессеями.

Количество научных работ, посвященных иудаизму того времени, огромно, но многие детали все равно остаются неясны.

Саддукеи. Самой малочисленной, но зато и самой приближенной к власти, была партия саддукеев. Насколько мы можем судить, это была партия крупной еврейской аристократии. Применительно к Иудее и Иерусалиму того времени, аристократия – это священническая аристократия. Со времен возвращения из плена (конец V в. до н.э.) и вплоть до прихода к власти царя Ирода (37-4 гг. до н.э.) первосвященник был не только главой Храма, но и светским владыкой Иерусалима и Иудеи.

В 104-76 и 65-37 гг. до н.э. должности царя и первосвященника вообще совмещались в одном лице. Со времен Ирода первосвященники потеряли светскую власть, но сохранили влияние. Семьи, из которых избирались первосвященники, сосредоточили в своих руках власть, земли и богатства, зачастую – за счет более бедных собратьев-священников.

Иосиф пишет, что во время первосвященства Анана, сына Анана, его слуги «насильно овладевали предназначавшеюся для простых священнослужителей десятиною; в случае же сопротивления они прибегали к побоям. Так как никто не мог препятствовать этому, то и другие первосвященники делали то же, что и слуги Анана. Тогда-то многим из священников, для которых раньше десятина представляла источник существования, пришлось умереть от голода» («Иудейские древности» ХХ 9:2). Практически то же имело место во время первосвященства Измаила, сына Фаба («Иудейские древности» XX 8:8).

Многие историки изображают иерусалимскую священническую аристократию как коррумпированную и утратившую всякое уважение в народе (Goodman M., The Ruling Class of Judaea: The Origins of the Jewish Revolt Against Rome, A.D. 66-70, Cambridge, 1987). Другие считают, что эта картина верна лишь отчасти: «Для многих, очень многих евреев звание первосвященника не потеряло своего значения. В отсутствие царя из династии Давида естественно было считать, что первосвященник послан Богом, чтобы возглавить народ» (Sanders E.P. Judaism: Practice and Belief, L., 1992, p. 327).

Вплоть до смуты середины II в. до н.э. все верховные первосвященники принадлежали к династии потомков Садока, который, согласно книге Царств, был первосвященником при Соломоне. Видимо от имени этой династии и происходит название той религиозной партии, которая сложилась вокруг священнической аристократии – «саддукеи».

Саддукеи не признавали устного «предания отцов», которое было столь значимо для другой иудейской религиозной партии — фарисеев. Не признавали и ряда других учений, важных для фарисеев: о воскресении мертвых, об ангелах и духах (Деян 23:8), не принимали учения о предопределении («Иудейские древности» ХIII 5:1). Возможно, их вера была в чем-то более прагматичной и рационалистической, чем у других еврейских религиозных течений.

Суд саддукеев, по Иосифу, был особо суров. Повествуя о том, как саддукейский первосвященник Анан казнил Иакова, брата «Иисуса, именуемого Христом», Иосиф пишет, что саддукеи «отличались в судах особенной жестокостью» («Иудейские древности» ХХ 9:1). О том же свидетельствуют и новозаветные повествования (по-видимому, в тот момент все верховные первосвященники принадлежали к партии саддукеев, ср. Деян 5:17). Именно Синедрион, руководимый первосвященником и саддукеями, обрек на смерть Иисуса.

Фарисеи. Название «фарисеи» происходит от еврейского «перушим», или, скорее, от арамейского «перишайя». И то, и другое слово значит «отделенные» — имеется в виду: от грешников и недостаточно благочестивых людей. Фарисеи не исключали себя из религиозной жизни всего остального еврейского народа, не порывали с Иерусалимским Храмом (в отличие от ессеев, см. ниже), но считали, что народ в целом соблюдает религиозные предписания слишком приблизительно и очень нерадиво.

Главной отличительной чертой фарисеев было детальное уточнение расплывчатых предписаний ветхозаветного Закона и неукоснительное их соблюдение. Огромную роль наряду с Писанием играли «предания старцев» (Мф 15:1-6; Мк 7:1-13).

Нормы, утвердившиеся в иудаизме начала н.э., были намного более детальными и строгими, чем предписания Пятикнижия. Так, Закон Моисея запрещает работать в субботу: «день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в этот день никакого дела» (Исх 22:10).

Раввинистическое толкование, восходящее к фарисейскому преданию, понимает слово «работа» предельно расширительно: в субботу, например, запрещается любое зажигание огня, написание более чем одной буквы, перемещение более чем на определенное количество шагов и подобное. Раввинистические предписания регламентируют подробнейшим образом все стороны жизни человека: приготовление еды, супружеские отношения и т.д. и т.п.

По-видимому, такова была в целом тенденция развития иудаизма в I в. н.э., но именно в учении фарисеев («преданиях старцев») эта тенденция реализовалась полнее всего. Иосиф пишет, сравнивая учения саддукеев и фарисеев: «Фарисеи передали народу, на основании древнего предания, множество законоположений, которые не входят в состав Моисеева законодательства. Саддукеи совершенно отвергают все эти наслоения, требуя обязательности лишь одного писаного закона и отнимая всякое значение у устного предания. Благодаря этому часто возникало множество споров и разногласий между фарисеями и саддукеями» («Иудейские древности» XII 10:6). Апостол Павел в Деяниях характеризует фарисеев как «строжайшее в нашем вероисповедании учение» (Деян 26:5).

Соблюдая ритуальную чистоту, фарисеи отказывались садиться за один стол не только с иноверцами и иноземцами, но и с другими евреями, если считали их оскверненными грехом или недостаточно тщательным выполнением бытовых религиозных предписаний (Мф 9:11). Фарисеи много постились (Мф 9:14), подолгу молились (Мф 23:14). Строго соблюдали субботу (Мф 12:2). Строго, до мелочей, соблюдали предписания о десятине на Храм (Мф 23:23).

Фарисеи не были связаны с Храмом, т.е. с официальной иерархией. По социальному статусу большинство из них, как полагают исследователи, было торговцами или небогатыми землевладельцами. Некоторые, однако, целиком посвящали себя изучению и толкованию Закона.

Простой народ не мог следовать в своей обычной жизни детальным предписаниям фарисеев, но уважал их как людей святой жизни (считая, по-видимому, что святая жизнь состоит именно в соблюдении максимального количества максимально детальных обрядовых предписаний). Согласно Иосифу, простой народ необыкновенно чтил их и в столкновениях храмовой аристократии с фарисеями всегда был на стороне фарисеев.

Предельно серьезное отношение к вопросам веры сближает первых христиан и фарисеев. Но в Новом Завете портрет фарисея дан как своего рода фон к тому, каким должен быть последователь Иисуса Христа: у того, кто идет за Иисусом, на первом месте должно быть не внешнее, а внутреннее.

«Книжники и фарисеи заняли место Моисея и учат вас. Все, что они вам велят соблюдать – соблюдайте, но не следуйте их примеру, потому что они говорят, а сами не делают. Они навьючивают на людей тяжелое и неудобоносимое бремя, а сами и пальцем до него не дотронутся. Все дела свои делают напоказ… » (Мф 23:2-5).

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры! Вы чистите чашу и блюдо снаружи, а внутри они наполнены жадностью и неправдой. Слепой фарисей! Сперва очисти то, что внутри, в чаше, тогда и снаружи она будет чиста» (Мф 23:25-26). Притча о мытаре и фарисее (Лк 18) наиболее четко выразила отношение Христа к фарисеям – и сделала в европейских языках слово «фарисей» синонимом слов «ханжа» и «святоша».

Бесспорно, самая неудачная характеристика, какую можно дать фарисеям рубежа эр – это что они «любили приспособить религиозные нормы к современной жизни». Мы уже говорили, что обрядовые нормы в иудаизме I в. н.э. не только не смягчаются, а, напротив, делаются все более строгими, и что фарисеи были как раз в авангарде этого процесса детализации, уточнения и устрожения Закона.

Если мы верим свидетельству Деяний Апостолов, то должны присоединиться к апостолу Павлу, который характеризует фарисеев как «строжайшее в нашем вероисповедании учение» (Деян 26:5).

Фарисеи не выступали за отмену смертной казни. Да и как они могли выступать против смертной казни, если Ветхий Завет ее прямо предписывает, а задача, которую ставили перед собой фарисеи, заключалась не в отмене, а в тщательнейшей детализации всех предписаний Ветхого Завета?

Их суд был, действительно, менее жесток, чем суд саддукейской храмовой аристократии. Иосиф Флавий неоднократно это отмечает. Фарисеи, например, в отличие от саддукеев, были против смертной казни за клевету («Иудейские древности» XII 10:6).

В Деяниях апостолов мы читаем, что первосвященник и другие члены Синедриона хотели казнить апостолов, но «фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом» воспрепятствовал казни, предупредив членов Синедриона: «берегитесь, чтобы не оказалось, что вы противитесь Богу» (Деян 5).

Но это не значит, что фарисеи вообще никогда не выносили смертных приговоров. Павел, в бытность свою фарисеем, одобрял казнь Стефана (Деян 8:1).

Фарисеи вовсе не чуждались политики и уж тем более не призывали к отделению религиозной власти от светской (в 149—140 до н.э., при царице Александре фарисеи фактически правили Иудеей). Идеальной политической системой для них, как можно видеть из произведений фарисея Иосифа Флавия («Против Апиона» II 16 (157)), была теократия, т.е. власть духовенства — а уж никоим образом не демократия и не республиканский порядок!

Утверждение, будто фарисеи «любили молиться не в синагогах, а по домам, предвосхищая приватную религиозность» более чем неверно. Если верить Евангелию, все было в точности наоборот!

Именно фарисеев имеет в виду Иисус под «лицемерами», когда обращается к своим ученикам в Нагорной Проповеди: «Когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми… Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6:5-6).

Ессеи. С тех пор, как были обнаружены кумранские рукописи и большинство ученых (хотя и не все) отождествило их авторов с «ессеями» Иосифа Флавия, ессеям-кумранитам уделяется больше внимания, чем всем остальным течениям иудаизма того времени. В отличие от фарисеев, которые, хоть и считали саддукейское священство заблуждающимся, но все равно, повинуясь Закону Моисея, шли в Храм, — ессеи с иерусалимским Храмом порвали.

Точнее говоря, в ессейском движении существовали два крыла. Представители более умеренного жили семейной жизнью (правда, весьма воздержной) и, видимо, не исключали себя полностью из той религиозной жизни еврейского народа, которая сосредотачивалась вокруг иерусалимского Храма. Представители более радикального крыла (они, как принято считать, были обитателями Кумрана) порвали не только с Храмом, но и вообще со всей «мирской жизнью».

Община кумранитов, как ее обычно реконструируют историки, была первым в истории библейской традиции монастырем. Принятию в общину предшествовал длительный период испытания. Поступившие соблюдали строжайшую дисциплину, беспрекословно повиновались старшим.

Все имущество у них было общим, одежда – бедной: «Платье и обувь они меняют лишь тогда, когда прежнее или совершенно разорвалось или от долгого ношения сделалось негодным к употреблению» (Иосиф Флавий, «Иудейская война» II 8:4). Поддержание ритуальной чистоты было важнейшей заботой общины: постоянные ритуальные омовения, особый ритуал вкушения «чистой» пищи, молитвы, заменившие собой храмовое богослужение.

Строжайшим образом соблюдалась суббота. Члены общины давали обет есть только «чистую» пищу, приготовленную в общине, и только на совместной братской трапезе. Если кто-то из них был изгнан из общины, то, неукоснительно соблюдая обет, он был обречен на голодную смерть: «Связанный присягой и привычкой, такой человек не может принять пищу от не собрата—он вынужден, поэтому, питаться одной зеленью, истощается и умирает от голода.» (Иосиф Флавий, «Иудейская война» II 8:8).

Иерусалимское священство было для них лжесвященством, храм – оскверненным. Даже календарь у ессеев был свой, «подлинный», отличный от иерусалимского; праздники не совпадали. В недалеком будущем они чаяли последней «войны сынов света с сынами тьмы»; причем «сынами света» были, естественно, ессеи, а «сынами тьмы» — все остальное человечество. Война должна была закончиться, с помощью Божьей, полной победой «сынов света» над врагами.

Если уж следовать тренду искать параллели между Иудеей времен Иисуса и нашей действительностью, то можно было бы сравнить ессеев с теми ультраортодоксальными и апокалиптически настроенными православными монашествующими, которые не только в теории, но и на практике соблюдают обет бедности, иерархию обличают в безблагодатности, и ждут скорого конца света.

Эпоха Второго Храма завершилась катастрофой. Националистический авантюризм народных вождей всемерно приближал ее – и приблизил. В 66 г. вспыхнула война с Римом, в 70 г. Иерусалим был взят и сожжен. Вместе с Храмом ушла в небытие саддукейская аристократия. «Сыны тьмы», вопреки ессейским пророчествам, уничтожили ессейские монастыри. Погибло множество фарисеев и множество простых людей. Уцелевшие фарисеи положили начало раввинистическому иудаизму.

Если задача религии заключается в том, чтобы поддержать национальную идентичность, сплотив народ вокруг некоей совокупности религиозных обрядов и правил, то фарисеи и их преемники полностью выполнили эту задачу. Сплотившись вокруг наследия фарисеев, вокруг учения о богоизбранности и детального кодекса религиозно-ритуальных предписаний, еврейский народ пережил и катастрофу 70 г. и еще целый ряд последовавших катастроф.