Вместо эпилога: Четыре вопроса к президенту

1 сентября 2004 года моя дочь Галя пошла в первый класс. Она как раз произносила клятву первоклассника на школьной линейке, когда стало известно, чем закончился, едва начавшись, День знаний в бесланской школе... Шок, гнев, недоумение, страх за собственных малышей — трудно передать гамму чувств, которую испытали в тот момент мы — родители.

Но примешивалось и другое ощущение. В этой московской школе учится много детей с Кавказа, в том числе вы-ходцев из Чечни. Они — тоже наши дети, симпатичные и озорные. У них милые заботливые мамы. И если за что и можно в 24 часа из нашей школы «вылететь», то за использование «пятого пункта» в ходе выяснения детских отношений. Благодаря твердой и мудрой позиции директора, в этой отдельно взятой школе в районе Арбата национальный вопрос как таковой снят раз и навсегда. И мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь здесь перестала звучать чеченская, армянская, осетинская или любая другая речь. Для наших русских детей, а значит, для будущего страны это стало бы началом конца.

Другая история? Или все-таки не совсем другая?

Так сложилось, что развязка бесланской трагедии за-стала меня в Новгороде на международном семинаре. Политологи, журналисты и эксперты по России из разных стран собрались подискутировать на тему «проект Россия» — эдакий междусобойчик, где все оппоненты много лет знают друг друга как облупленных и благостно попивают чай и горячительное в перерывах между словесными перепалками на заседаниях.

Жизнь внесла коррективы. Проект Россия повернулся к участникам своей самой жуткой стороной: в режиме реального времени разворачивались события вокруг захваченной террористами школы: спонтанный штурм, которого, как официально утверждали потом представители спецслужб, никто не планировал; эвакуация под огнем раненых детей в больницы, которые почему-то ожидали принять не тысячу, а десятки пострадавших. И, наконец, апофеоз: призыв российского Президента к согражданам — мобилизоваться и объединиться в борьбе с внешним врагом, вынашивающим злокозненные планы по развалу России; знакомый по недавним временам: «Не позволим!», плюс политический лозунг момента: «Кто не с нами, тот против нас!».

Я не вполне уяснила, с кем мне следует объединяться против терроризма и почему уважаемый мною генерал СВР в отставке в дальнейшей дискуссии, видимо, под впечатлением шокирующих кадров, призвал раздать россиянам оружие, дабы защищаться от врага (своеобразное признание того, что на спецслужбы в этом деле полагаться не приходится). Зато, думаю, поняла, почему не менее уважаемый мною депутат Госдумы и бывший замминистра обороны поспешил заверить российских и иностранных журналистов и политологов: в самой-то Чечне терроризм побежден (убийства бывшего президента Кадырова как бы и не было), осталось, мол, справиться с тем, что творится вокруг.

И вот прошел год после бесланского кошмара. Чуть больше года — после выборов в республике, «победившей терроризм». Вот уже и террориста номер один Аслана Масхадова показательно ликвидировали, можно сказать, публично линчевали. Все под контролем? Или дело в дозированной, тщательно фильтруемой информации из-за гор, сводящейся к сводкам об уничтожении очередной банд-группировки.

Зачистка в станице Бороздиновской Шелковского района Чечни в июне 2005 года, — «рядовая», по выражению местных чиновников, — с увозом в неизвестном направ-лении «неустановленными» бойцами «неустановленного спецназа» 11 жителей (по подозрению в пособничестве террористам) и последующим исходом 250 семей через границу Дагестана, — лишь один из примеров «мирной жизни» в регионе. Из тех, что не удалось замолчать. Кстати, по данным Левада-центра 75 процентов россиян полагают, что в Чечне продолжается война; 49 процентов москвичей считали прошлогодние теракты, включая бесланскую трагедию, ее результатом. Вообще, если проанализировать информацию, время от времени впрыскиваемую в СМИ представителями федеральных сил, получается, что за последние годы они уничтожили больше бандитов, чем чеченцев, когда-либо проживавших на своей территории. Что наводит на мысль: то ли ловят не тех, то ли ловят не те.

Абстрактного терроризма не бывает. По сути — это несовместимый с цивилизованным образ действий и мыслей, который различные экстремистские группировки используют для достижения неких политических целей. У этих людей есть имена. Американцы борются за свое нефтяное будущее на Ближнем и Среднем Востоке и в этом контексте столкнулись с диким и неуправляемым внешним врагом в лице Усамы бен Ладена и его воинов ислама. Испанцы много лет тщетно пытаются укротить баскских сепаратистов и пожинают горькие плоды вылазок тер- рористов из ЭТА. Израильтяне находятся в состоянии перманентной войны с палестинскими экстремистами, то отвергая любые переговоры, то идя на них.

И у наших доморощенных террористов есть имена. Даже дети их уже выучили. А российские власти тем временем спешат укрыться за некой абстракцией под названием «международный терроризм». Не потому ли, что не знают, как подступиться к решению реальных проблем, будь то чеченс-кая, осетино-ингушская или любая другая кавказская?

Подвешенность проблемы Чечни дала повод руководству Аль-Каиды и связанных с ней структур держать вооруженную руку на пульсе республики. Даже некоторые наши либералы при упоминании Чечни делают круглые глаза: там ничего не сделаешь, не вести же переговоры с теми, у кого руки по локоть в крови?