Часть I. Славяне восточной европы в V—VII вв.

нем и щебнем, а сверху накрыт плитами, уложенны­ми плашмя. Изредка встречаются сопки, в которых камни дополнительно крепили их склоны (Велеша под Старой Ладогой, Воймерицы).

Представление о том, что сопки сооружались в два-три приема, возникло давно и подтверждается но­вейшими работами. Их сооружение выглядело сле­дующим образом. Сначала выкладывалось кольцо из крупных валунов, по диаметру равное основанию бу­дущей сопки. В основаниях ряда сопок отмечен тем­ный зольный слой, который мог образоваться от сгорания костров. По мнению Н. Е. Бранденбурга, зольный слой в основании сопок образовался от костров, которые жгли с целью освящения будущих погребальных насыпей (Бранденбург Н. Е., 1895, с. 7). Не исключено, что золу также приносили со стороны, с погребальных костров, и ссыпали на месте, выбранном для сооружения сопки.

Аналогичные зольные прослойки весьма характер­ны для псковской группы длинных курганов, где они имеют западнофинское субстратное происхождение. Очевидно, того же происхождения этот ритуал и в сопках.

По-видимому, сразу же после образования зольного слоя насыпали нижнюю часть сопки (около четверти высоты полной сопки). В течение некоторого времени в этой насыпи совершали захоронения, а затем на­сыпь увеличивали в высоту на 1,5—3 м. Обычно нижнюю и следующую части сопки разделяют про­слойки жирной золы и угля толщиной до 15—20 см. В верхней части насыпи какое-то время совершали захоронения, а затем сопку подсыпали в третий раз, и здесь вновь совершали погребения. Верхняя и сред­няя части сопок обычно разграничиваются также слоем золы с углем.

Подобную структуру имели многие исследованные сопки во всех районах Новгородской земли. Зольные прослойки, разграничивающие разновременные час­ти сопок, видимо, имели такой же ритуальный смысл, как и подошвенные. Образование же гумуса скорее всего обусловлено перегниванием дерна, которым каждый раз покрывали насыпь.

Естественно, что наряду с насыпями, сооруженны­ми в несколько приемов, имеются сопки, насыпан­ные за один раз. Ведь в силу ряда обстоятельств на­селение, которому принадлежали с,опки, в отдельных пунктах могло покинуть места своего жительства, не успев подсыпать сопку вторично.

Умерших в сопках хоронили исключительно по об­ряду трупосожжения. В некоторых насыпях, прав­да, открыты также скелетные захоронения по хрис­тианскому обряду. Однако все они поздние, впускные, т. е. совершены уже в то время, когда сопки переста­ли сооружать, и поэтому не имеют непосредственного к ним отношения.

Кремация умерших, как правило, совершалась на стороне, а в сопку приносили остатки сожжения, собранные с погребального костра. Количество каль­цинированных костей в захоронениях различно — от единичных обломков до 350—550 г. Остат­ки кремации помещались или в глиняные горшки-ур­ны, или в специальную зольно-угольную прослойку (в рассыпанном состоянии или кучкой), или же в неглубокие ямки, вырытые для захоронений. Можно догадываться о существовании еще одного способа

захоронения — небольшое число сожженных костей, собранных с погребального костра, бросали прямо в насыпь, видимо, при ее сооружении или подсыпке.

В основании сопок и в их насыпях на различной высоте встречаются разнообразные сооружения из камней. В ряде случаев очевидно, что они связаны с захоронениями. Так, в одной из сопок в урочище По-бедище под Старой Ладогой на глубине 1,4 м был от­крыт настил из 15 валунов, на котором обнаружен глиняный горшок с сожженными костями. В той же сопке на глубине 3,5 м открыто другое сооружение из камней, в котором устроена ниша. В ней стояли два глиняных сосуда с кальцинированными костями. Остатки трупосожжения, накрытые глиняным горш­ком, обнаружены также вблизи каменной площадки в сопке урочища Плакун. Судя по данным раскопок Л. К. Ивановского, в ловатских сопках остатки тру-посожжений обычно находились над каменными вы­кладками или под ними. Такая же взаимосвязь ка­менных сооружений с захоронениями отмечена и при раскопках сопок в других районах.

Наиболее распространены в сопках кладки-помос­ты, сложенные из валунов в один, реже в два-три яру­са. Форма их в плане различна. Обычно они имеют рваные негеометрические очертания, реже встреча­ются четырехугольные кладки. В трех сопках, распо­ложенных в низовьях Волхова (Велеша, Октябрьское, Победище), открыты каменные вымостки треуголь­ной и близкой к треугольной формы. Кроме помостов, в сопках встречены и иные сооружения из камней. Исключительно в районе Старой Ладоги (Велеша, Лопино, Победище) открыты кладки в виде стенок, сложенных из валунов. Выкладки в виде груды валу­нов исследованы на Волхове (Велеша, Октябрьское, Победище), на Мете (Бронницы) и в бассейне Лова-ти (Марфино). В сопке при д. Воймерицы куча кам­ней в основании обложена кольцом из валунов.

До недавнего времени каменные кладки в сопках сопостанляли исключительно с различными сооруже­ниями из камней, встречаемыми в курганах Сканди­навии. Отсюда делали выводы о норманском проис­хождении новгородских сопок. Между тем, каменные кладки сопок имеют ближайшие аналогии прежде всего в местных погребальных памятниках. Это — вымостки, сложенные из валунов прямо на поверх­ности земли. Каменные сооружения в новгородских сопках повторяют эти каменные вымостки.

Аналогии каменным кучам, открываемым в соп­ках, обнаруживаются опять-таки в памятниках мест­ных финских племен. Так, большинство курганов, исследованных Л. К. Ивановским в северо-западной части древней Новгородчины, имело внутри кучи, сложенные из камней. Погребения по обряду крема­ции или ингумации в таких насыпях обычно находят­ся около или внутри каменных кладок (Спи-цын А. А., 18966, с. 8, 9; Рерих Н. К., 18996, с. 324; Шмидт Г. Р., 1890, с. 610).

Таким образом, кладки из камней в сопках, види­мо, связаны с местной западнофинской традицией.

Не находят аналогий в местных материалах только каменные вымостки треугольной формы и сложенные из валунов стенки. Но такие сооружения единичны (сопки 140 и 142 в Победищах, сопки 132 и раскопан­ная Н. Н. Гуриной в Велешах, сопки 144 в Лопино и 145 в Октябрьском) и территориально ограничены

62