3. Влияние греческого языка и византийской культуры на литературный язык Древней Руси

Владимир Святой – создание школьного образования (книжное учение). Распространение южнославянских книг.

Ярослав Мудрый – переписывание книг, возникновение переводной литературы. Появление собственных книг, следовательно, русской письменности. т.е. появляются

книги не привезенные, а здесь созданные. Этим было положено основание формированию русского извода церковнославянского языка. В ходе переписывания и перевода книг на Руси церковнославянский язык усваивает ряд характеристик восточнославянского происхождения, которые закрепляются в нем первоначально на правах вариантов, а к XII в. становятся нормативным явлением.

Определяющую роль в этом процессе имеет переводческая деятельность: переводы с греческого играют принципиально важную роль в формировании литературного языка и определении его функций.

Переводы с греческого в Киевской Руси.

С христианизацией Руси переводческая деятельность очень скоро принимает

широкие и разнообразные формы.

С греческого языка переводится большой и весьма богатый по своему содержанию и жанровой характеристике корпус текстов: богословская, апокрифическая, агиографическая, историческая, естественнонаучная, повествовательная и другая литература. (хроника Георгия Синкелла и «История иудейской войны» Иосифа Флавия; географические сочинения «Христианская топография» Козьмы Индикоплова; «Александрия» или «Повесть об Акире Премудром»; Житие Василия Нового; «Откровение» Мефодия Патарского; богословско-догматического, «Исповедание веры»

Синкелла; и т.п.)

Эти произведения, переведенные на Руси, смешиваются с южнославянскими переводами,

которые на Руси переписывались, образуя таким образом единый фонд книжной словесности, на который ориентируется последующее развитие литературы и языка. Русская литература (письменность, образованность) представляет собой на начальном этапе не что иное, как сколок с византийской литературы.

Уже в начальный период русской письменности объем доступной книжнику словесности настолько велик, что позволяет говорить о вхождении Руси в круг византийской образованности. Именно потому, что русская культура сразу вписалась в византийскую, здесь не было периода ученичества.

Следует предположить, что переводов с греческого, осуществленных на Руси, было довольно много; для домонгольского периода их насчитывают более тридцати.

Греческий язык в Киевской Руси.

Церковнославянский и греческий объединялись как культурные языки в своем противопоставлении некнижному русскому языку.

Знание греческого языка культивировалось в княжеской среде. Для княжеской среды христианство выступает как часть престижной византийской культуры, и князья ориентируются на греческий культурный эталон.

(О знании греческого, а отчасти и других иностранных языков свидетельствует «Поучение» Владимира Мономаха, в котором можно усмотреть влияние современных

ему и, по-видимому, не переводившихся на церковнославянский язык византийских источников). Знание греческого языка могло поддерживаться непосредственными контактами с византийским двором.

Знание греческого языка было распространено и в высшем духовенстве.

Киевскими митрополитами, как правило, были греки, назначаемые константинопольским патриархом.

(Характерно в этой связи, что архиерейская служба могла вестись попеременно на двух языках, когда один клирос пел по-гречески, а другой — по-церковнославянски).

Соотнесение церковнославянского и греческого языков.

В результате переводческой деятельности и культурно-языковой ориентации на Византию церковнославянский язык может восприниматься не только как равноправный греческому (по своей функции), но и как эквивалентный ему (по своему строю). Переводы с греческого языка на церковнославянский в идеале должны были находиться как бы в однозначном соответствии со своим оригиналом. При таком подходе церковнославянский и греческий языки могут пониматься как одно целое, как две ипостаси одной и той же сущности.

Кальки с греческого и их роль в формировании церковнославянского языка. Ориентация на греческие языковые модели проявляется не только в конкретных церковнославянских текстах, но и в самой грамматической структуре церковнославянского языка. Целый ряд синтаксических характеристик церковнославянского языка формируется как искусственные эквиваленты

греческих синтаксических конструкций, изначально определяя противопоставление церковнославянского языка любым живым славянским диалектам.

Сюда относятся такие синтаксические характеристики, как дательный самостоятельный (который передает родительный самостоятельный греческого языка), конструкция accusativus cum infinitivo после глаголов говорения и чувствования, обороты еже + инфинитив, субстантивированное употребление причастий и т.д.

Все эти явления церковнославянского языка могут рассматриваться как синтаксические кальки.

Наряду с кальками синтаксическими, греческое влияние обусловливает

большое количество лексических (словообразовательных) и семантических калек с греческого языка, в значительной степени определяющих облик словарного состава церковнославянского языка.

В ходе того же процесса появляются и семантические кальки, многие из которых закрепляются в языке и в конечном счете через церковнославянское посредство переходят в современный русский литературный язык. Так, если ранее слово свойство означало «близость », то под влиянием греческого оно приобретает значение «особое качество, отличительный признак».

Процесс перевода с греческого приводит к обогащению словаря, так что одно и то же греческое слово может передаваться несколькими славянскими. И напротив, одному и тому же славянскому слову могут соответствовать разные греческие слова.

Это говорит о том, что литературный язык был в состоянии передавать разнообразные оттенки понятий.

Византинизация Руси происходила под знаком миссионерской деятельности. Участвовавшие в этом процессе греки принадлежали преимущественно к духовенству и были носителями церковного (монашеского) начала, а не начала светского. Таким образом, византийская культура в значительной степени заимствуется на Руси вместе с религией, культура и религия выступают в этом процессе как одно целое (точно так же литературный язык заимствуется прежде всего как богослужебный язык, и функции литературного и сакрального языка неразрывно в нем сливаются). В этих условиях естественно, что образование на Руси осуществлялось духовенством, которое насаждало прежде всего собственно христианские традиции.

В контексте миссионерской деятельности, когда христианство вступает в активную борьбу с местным язычеством, античная традиция воспринимается прежде всего как традиция языческая, антихристианская, и это восприятие закрепляется в

русской культуре.

Обсуждая специфику русской рецепции византийской культуры, мы видим, что уже в древнейший период сформировалось противопоставление русской и западноевропейской традиций, при том что и та, и другая традиция обнаруживают несомненную преемственность в отношении Византии.

Вместе с тем, Россия, заимствуя византийскую образованность, в общем, не принимает той культурной струи, которая оказалась столь актуальной для Западной Европы, т.е. обращения к античному культурному наследию. Таким образом, культурное противостояние Востока и Запада связывается с разной рецепцией византийской культуры, иначе говоря, Восток и Запад как противопоставленные

культурные начала выходят из Византии. Это противопоставление поляризуется в оппозиции России и Западной Европы: Россия наследует Византии «монашеской», Западная Европа — «светской».