16. Философия как история понятий Гадамер

Философия как понятие не имеет конкретики.Научные понятия можно отнести к какому-то

предмету,у философии этого предмета нет.Поэтому может сама философия и есть

понятие?Понятие-это истинное бытие.Философия-это понятие,саморазвертывание мысли в ее

самопроясняющемся и познающемся отношении к тому,что есть.Она описывает истинное

бытие,неизменно вечное и божественное.У философии есть свой язык-

искусственный,недвусмысленный понятийный,он не совсем удобен,так как нам всегда необходим

обычный язык,что бы что-то объяснить,тот я зык на которым мы обычно говорим.Любое понятие

мы осознаем по-своему.Поэтому всмысл понятия философии-осознать соотношение слова и

понятия как определяющее для нашей мысли.Философские учения нельзя упорядочить по

восходящей ступени,как математику .Прогресс философии заключается в –‘подлинный смысл

истории проблем состоит в заострении проблемного сознания’’ Николай Гартман.Он содержит

предпосылки,лишенные убедительности.(пример внизу 3 стр).Все вопросы имеют какую-то

конкретную цель,а вопрос философии-нацелены на целое,и что бы на них ответить надо знать в

какой понятийной среде она движется.Мысль всегда испытывает нужду в выражении ее

подлинной направленности,но в философии она может отстать от самой себя из-за несоответствия

своих понятийных языковых средств.Мысль может быть одна,но поставлена она по-

разному(пример Зенона,парменида).История понятий призвана следовать движению

мысли,которая всегда вырывается из исходной области применения.Философские понятия не

теряют связи с обычным языком,даже если они выражают ярко выраженные термины.То есть

философские понятия позволяют нам понять наши бесконечные мыслительные процессы,для чего

и существует философия в целом.

17«Мужество быть»

The courage to be») — произведение П. Тиллиха, опубликованное в 1952. Вначале Тиллих рассматривает понятие «мужество» в этическом и историко-философском аспекте, анализируя учения Платона, Аристотеля, св. Фомы Аквинского, Спинозы и Ницше. В онтологическом и теологическом аспекте Тиллих определяет «мужество» как «самоутверждение бытия вопреки небытию». Главный вопрос для человека — это вопрос о его бытии или небытии. Человек — единственное существо в мире, которое знает о конечности своего бытия, о своей смертности. Осознанная конечность бытия есть «тревога» (anxiety, нем. Angst — «страх»). Слово «тревога» (как и «страх») нельзя заменить словом «боязнь», т. к. последнее указывает на некую опасность, но не на онтологическую ситуацию встречи с небытием. Тревога онтологична, боязнь психологична. Онтологическая тревога не имеет объекта, ее нельзя преодолеть, поскольку ни одно конечное существо не может преодолеть конечности собственного бытия; Онтологическая тревога должна быть встречена с мужеством. В соответствии с тремя направлениями, в которых небытие угрожает бытию, Тиллих различает три основных типа экзистенциальной тревоги: 1) перед судьбой и смертью; 2) по поводу вины и осуждения (этическая тревога); 3) перед пустотой и бессмысленностью (духовная тревога). Каждый из этих типов тревоги преобладает в определенный период западной цивилизации. В эпоху гибели античного мира преобладала тревога перед судьбой и смертью, в средние века — этическая тревога, а в современную эпоху — тревога по поводу пустоты и бессмысленности человеческого существования.  Онтологическое самоутверждение личности является выражением априорной структуры бытия. Можно выделить два основных типа самоутверждения личности и снятия онтологической тревоги: «индивидуализацию» и «соучастие». Под индивидуализацией понимается утверждение субъектом своей индивидуальности вне и независимо от окружающего мира; личность выступает здесь как изолированное и самодовлеющее «Я». Соучастие — способ утверждения индивидом своего «Я» путем приобщения к целому, ко всеобщему. Индивидуализации и соучастию соответствуют два типа мужества — «мужество быть собой» и «мужество быть частью». «Мужество быть частью» находит историческое воплощение в различных примитивных сообществах, в средневековом феодальном «полуколлективизме», а также в современных «неоколлективистских» (тоталитарных) структурах — фашизме, нацизме и коммунизме. Но, отдавая себя целиком социальной жизни, человек с необходимостью растворяется в обществе, и это, по Тиллиху, уже не «мужество быть частью», а слабость, граничащая с полной неспособностью личности противостоять небытию, угрожающему в лице общества полным поглощением «Я». В роли тоталитарного сообщества, по мнению Тиллиха, может выступать и церковь.  Второй тип мужества — «быть самим собой» — предстает в различных формах индивидуализма: романтическом, натуралистическом и экзистенциальном. Современный экзистенциализм, как он выступает в работах Хайдеггера, Ясперса, Сартра, с точки зрения Тиллиха, выражает универсальную утрату человеком смысла бытия, которая переживается как «пограничное» состояние — состояние отчаяния. Онтологическое самоутверждение личности в современном экзистенциализме являет собой именно «мужество отчаяния» и мужество принять это отчаяние на себя в попытке быть самим собой. Но в этом случае человек рискует «потерять себя в экзистенциализме», ибо небытие угрожает как утратой нашего индивидуального «Я», так и утратой нашего соучастия в мире.  Экзистенциальный разум человека охвачен «предельной заботой» о высшем смысле, он влечется за пределы конечности собственного бытия, к своей основе, к трансцендентному, Богу. Мужество как обращение человека к трансцендентному выступает, по Тиллиху, в различных формах. Если в нем доминирует соучастие, то оно имеет мистический характер, если же индивидуализация, то оно имеет персональный характер. Даже в сфере религии человек не всегда может обрести подлинное онтологическое самоутверждение. Бог теизма нередко становится «идолом», а религия — обрядовой формальностью. И лишь обращение человека к мощи Самого Бытия заключает в себе индивидуализацию и соучастие и трансцендирует их, и только тогда человек обнаруживает, что «есть бытие и нет небытия». Лишь мужество такой веры способно взять на себя тревогу перед судьбой и смертью, виной и осуждением, пустотой и бессмысленностью. Русский перевод Т. И. Вевюрко (1995), О. А. Седаковой.