23. Молитва автандила перед отъездом

Он воззвал: «Великий боже, господин и царь вселенной,

Воздающий по заслугам неразумной твари бренной,

Повелитель горних стражей, свет души неизреченный,

Укрепи во мне желанье послужить любви нетленной!

Боже, царь земли и неба, ты словам моим внемли!

Ты велел любить друг друга бедным жителям земли.

Ныне я один страдаю от возлюбленной вдали.

Не гаси любви, чтоб в сердце семена ее взошли!

Боже, боже милосердный, ты один — моя основа!

Не покинь меня в сраженье, не лиши в скитанье крова,

Защити меня от бури и от дьявола ночного!

Если я в живых останусь, послужу тебе я снова!»

Помолившись, из столицы витязь выехал один.

И, покинут Автандилом, горько плакал Шермадин.

Он точил слезами камни и сжигал песок долин.

Что слугу утешит в горе, если скрылся господин?

24. Ростеван узнает о тайном отъезде автандила

Вот рассказ о Ростеване, преисполненном печали:

В этот вечер царь с царицей никого не принимали.

Утром царь проснулся мрачный, очи молнии метали,

И велел он, чтоб вазира во дворец к нему позвали.

И когда вазир явился и потупился уныло,

Царь сказал ему: «Не помню, что вчера со мною было!

Не твое ли сообщенье сердце мне ожесточило,

Если я тебя, вазира, поносил за Автандила?

Что такое он задумал, рассердив меня с утра?

Мудрость нам гласит: «Не ждите от рассерженных добра!»

Да и ты не будь беспечным! Образумиться пора!

Доложи теперь мне снова, что докладывал вчера».

И вазир ему вторично рассказал об этом деле.

Царь ему ответил кратко, гнев удерживая еле:

«Пусть я буду иудеем, коль не спятил ты доселе!

Не пытайся мне перечить: худо будет пустомеле!»

Поспешил вазир к спаспету, и ему сказали слуги,

Что хозяин их покинул и исчез из той округи.

«Не пойду к царю я больше, — прошептал старик в испуге, —

Пусть ему доложит смелый, я же в горе и недуге».

Царь, вазира не дождавшись, снарядил за ним гонца,

Но гонец не возвратился, разузнав про беглеца.

И внезапная догадка потрясла царя-отца:

«Тот, кого боялись сотни, верно, скрылся из дворца!»

Государь, склонившись долу, погрузился в размышленье

И рабу с тяжелым вздохом скоро отдал повеленье:

«Пусть ко мне лукавец этот вновь придет для объясненья!»

И когда вазир явился, стал он бледен от волненья.

Был вазир угрюм и скучен. Царь спросил его нежданно:

«Неужели наше солнце, как луна, непостоянно?»

И вазир ему в испуге всё поведал без обмана:

«Не желая быть светилом, солнце скрылось средь тумана?»

Услыхав, что витязь скрылся, горя царь не превозмог:

«Неужели я навеки потерял тебя, сынок?»

Рвал он волосы от горя, говорил ему в упрек:

«Отчего ты, столп сиянья, ныне сгинул и поблек!

Ты бродягою не станешь, если ты в ладах с собою,

Но зачем ты, мой питомец, омрачил мой дом бедою?

Ты меня оставил сирым и покинул сиротою...

Для чего ж я так стремился постоянно быть с тобою!

Не видать тебя мне больше, прискакавшего с охоты,

Не видать, как ты с друзьями в мяч играешь без заботы,

Не услышать сладкий голос, улетающий в высоты...

Для чего престол мне царский, коль уходишь от него ты!

Ты от голода не сгинешь, где бы жить ни захотел, —

Верный лук тебя прокормит и стальные жала стрел,

Бог тебя спасет, быть может, положив беде предел, —

Но, коль ты умрешь в дороге, кто оплачет мой удел?»

Ко двору, внимая слухам, прибежала вся столица.

Рвали волосы вельможи и свои терзали лица,

Толковали меж собою: «Нам ли ныне веселиться,

Если мы достойны мрака и не светит нам денница!»

Увидав своих придворных, царь сказал им со слезами:

«Уж не светит нам светило, это видите вы сами!

Чем его мы прогневили? Как он мог расстаться с нами?

Кто из вас теперь сумеет управлять его войсками?»

Наконец иссякли слезы, и промолвил властелин:

«Расскажите, как ушел он — с провожатым иль один?»

В это время с завещаньем появился Шермадин,

Безутешный, полный страха, ибо скрылся господин.

Раб сказал: «В его покоях я нашел посланье это.

Там осталась только челядь, провожавшая спаспета.

Он один ушел в дорогу, связан узами обета.

Царь, пошли меня на плаху, чтобы я не видел света!»

Прочитавши завещанье, царь промолвил « В этот год

Пусть не носят украшений ни дружина, ни народ.

Пусть усердно молят бога толпы нищих и сирот,

Чтобы он хранил скитальца от лишений и невзгод!»