16. Встреча тариэла с нурадин-фридоном

Раз по берегу я ехал, посреди садов зеленых,

Вдалеке виднелся город и пещеры в горных склонах.

Люди были мне противны, изливал я душу в стонах,

И коня остановил я средь деревьев густокронных.

Я заснул среди деревьев, слуги хлебы преломили.

Пробудившись, я заплакал, удержать печаль не в силе.

Не слыхал я о царевне ни случайной лжи, ни были,

Оттого поля и степи слезы горькие кропили.

Вдруг раздался крик у моря. Я взглянул перед собой,

Вижу: мчится гордый витязь, в руку раненный стрелой.

Он держал меча осколок, кровь текла с него струёй,

Он выкрикивал угрозы, вызывал врага на бой.

Вороным конем он правил — тем, которым я владею,

Конь летел, подобно ветру, на лету сгибая шею.

Я уведомил пришельца, что о нем я сожалею,

Я велел спросить, какому угрожает он злодею.

Не сказал ни слова витязь. И вскочил тут на коня я,

И помчался, и воскликнул, незнакомца нагоняя:

«Ты куда несешься, витязь, дух во мне воспламеняя?»

И понравился герою полный жгучего огня я.

«Это древо, — он промолвил, — краше всех иных дерев!

Я тебе открою, витязь, отчего я впал во гнев.

Враг мой, слабый, как козленок, возгордился, словно лев.

Он разбил нас, безоружных, и рассеял, одолев».

Я ответил: «Успокойся, отдохни под дубом старым!

Добрый витязь не робеет, поражен меча ударом».

И пошли мы, словно братья, разговаривая с жаром,

И красой его чудесной любовался я недаром.

Мой слуга, искусный лекарь, с кем я странствовал доселе,

Быстро вынул стрел осколки, обнаруженные в теле.

Стал я спрашивать героя, как убить его хотели,

И тогда мне этот витязь о своем поведал деле.

Он сказал мне: «Я не знаю, кто ты, славный мой ездок,

Почему, гонимый роком, побледнел ты и поблек,

Отчего утратил свежесть и увянул, как цветок,

Почему свой дивный светоч потушить решился бог!

Государь Мульгазанзара, Нурадин-Фридон, отныне

Я и сам перед тобою в униженье и унынье.

Ты теперь в моих владеньях. Город мой внизу, в долине.

Невелик он, но красивей ты не встретишь на чужбине.

Дед мой, царь земель окрестных, чуя смерти приближенье,

Меж отцом моим и дядей поделил свои владенья.

Остров — тот, что виден в море, — составлял мое именье,

Ныне дядя с сыновьями захватил его в сраженье.

Соколиную охоту я затеял нынче днем,

Побывать хотел я также и на острове моем.

Я сказал моей дружине: «Ждите нас, и мы придем»,—

И с сокольничими в лодку мы уселись впятером.

Отказавшись от охраны, мы проехали заливом

И на острове нежданно с дядей встретились спесивым.

Я его не остерегся и, охотясь над обрывом,

Оглашал окрестность криком, своевольным и счастливым .

Нужно было мне на дядю обратить тогда вниманье!

Он расправиться со мною отдал людям приказанье,

Сам же сел с сынами в лодку, чтоб отрезать путь к охране.

Вместе с ловчими моими очутился я в капкане.

Услыхав чужие крики и заметив блеск мечей,

Я от берега отчалить поспешил в ладье моей.

Враг встречал меня повсюду, налетев, как вал морей,

Но не мог со мною сладить ради прихоти своей.

Вижу: с острова погоня вслед за мною поспешила,

Ведь лицом к лицу сражаться им со мною трудно было,

Потому меня из луков поразить старались с тыла...

Пополам мой меч сломался, стрел в колчане не хватило.

В руку раненный стрелою, окруженный супостатом,

Я из лодки прыгнул в море на коне моем крылатом,

И, хотя погибших ловчих я оставил навсегда там,

Сам живым я возвратился, отразив врага булатом.

Всё грядущее от бога. Ныне я убог и сир,

Но за кровь мою сумею образумить я задир.

Будет жаловаться дядя, проклянет он божий мир,

Стаи воронов слетятся на его загробный пир!»

Мне, убогому скитальцу, полюбился витязь встречный.

Я сказал: «Спешить не надо, мой воитель безупречный!

Мы с тобой врагов накажем, заключив союз сердечный, —

Нам ли, воинам, страшиться их победы скоротечной!

Ты еще не знаешь, витязь, как судьба играет мною.

Будет время — на досуге душу я тебе открою».

Он ответил: «Что сравниться может с радостью такою?

Должником до самой смерти буду я тебе, герою!»

Невелик был, но прекрасен град Фридона. В знак печали

Пеплом голову посыпав, нас войска его встречали,

Рвали волосы от горя, на себе одежды рвали,

Рукоять меча влыдыки, обнимая, целовали.

Другу новому Фридона, мне они твердили вслед:

«Ты несешь нам, о светило, избавление от бед!»

И вошли мы в дивный город, полный редкостных примет,

Где в парчовую одежду каждый житель был одет.