Глава 2

ВЛАСТЬ, ИЛИ ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

МУЖЕСТВЕННОСТИ

Мы не слишком рискуем, утверждая, что в гряду-

щем все большее число женщин станет занимать долж-

ности с высокой степенью ответственности. Положение

дел в настоящее время характеризуется таким разры-

вом между квалификацией женщин и их положением

на служебной лестнице, что их продвижение наверх поч-

ти неотвратимо. Но это ничего не говорит о размахе,

который приобретет такое явление. Следует ли нам ожи-

дать стремительного, массированного и последователь-

ного подъема, способного поколебать главенство силь-

ного пола, или же надо быть готовыми к их неспешно-

му, и в конечном счете ограниченному, продвижению

вперед? При анализе важнейших причин, объясняющих

асимметрию положения мужчин и женщин в центрах

принятия решений крупных организаций, один сцена-

рий дальнейшего развития берет верх над всеми осталь-

ными, и это сценарий, требующий внесения кое-каких

омрачающих радужные перспективы поправок в про-

низанные верой в конечный триумф ученые труды по

феминизации власти.

417

Успех в личной жизни

против успеха

в общественной жизни

Карьера женщины и семейная жизнь

Уже неоднократно подчеркивалось тормозящее

воздействие брака и материнства на карьеру женщин.

За то, чтобы быть супругой и матерью, платят профес-

сиональным успехом. И везде замужние женщины в сво-

ей трудовой деятельности извлекают из собственных дип-

ломов меньше пользы, чем незамужние, повсюду среди

высших должностных лиц их меньше, чем незамужних

женщин. В Соединенных Штатах 70% женщин-руково-

дителей не замужем; среди членов Британского инсти-

тута менеджмента 93% мужчин женаты и только 58%

женщин замужем. Появление детей сильно осложняет

внедрение в высшие эшелоны власти: в Соединенных

Штатах среди руководящего персонала 90% мужчин

имеют детей, но только 35% женщин являются матеря-

ми. Чем больше у женщины детей, тем сильнее от этого

страдает ее карьера; при равном образовательном уровне

средняя заработная плата замужних женщин, имеющих

418

детей, меньше заработной платы замужних женщин, не

имеющих ребенка^.

Конечно, есть и такие исследования, в которых ос-

паривается негативное влияние брака и наличия детей

на уровень заработной платы женщин из высшего руко-

водящего состава^. В Квебеке есть даже такие исследо-

вания, где отмечается, что женщины, занимающие руко-

водящие посты в государственной администрации, име-

ют более высокий показатель, - как по числу состоящих

в браке, так и по многодетности, - чем в среднем по

стране^. И все-таки эти данные не отменяют утвержде-

ния относительно специфически женских трудностей,

связанных с домашними обязанностями. Перерыв в ка-

рьере, вызванный материнством, время, посвящаемое

детям и работе по дому, умственная нагрузка, обуслов-

ленная материнскими заботами, - все это задерживает

продвижение женщины на служебной лестнице. Разры-

ваясь между материнскими и служебными обязанностя-

ми, женщины сами ограничивают личные амбиции в об-

ласти карьеры, используют стратегию компромисса, и

она приводит их к тому, что они становятся менее рас-

положенными к каким-либо переменам и менее воспри-

имчивыми к новому, чем мужчины; они меньше време-

ни присутствуют на рабочем месте^ и меньше стремятся

занимать самые высокие должности в своей организа-

ции. Низкое представительство женщин в верхах, еще

^Francois de Singly, Fortune et infortune de la femme mariee, op.

cit., p. 65-76.

^Mary Ann Devanna, Male/Female Careers. The First Decade, rap-

port cite.

^Sylvie Paquerot, <Les femmes cadre dans la fonction publique du

Quebec>, Actes du colloque Tout savoir sur les femmes cadres d'ici, Mont-

real, Les Presses НЕС, 1988, p. 243-256.

^Женщины - выпускницы высших торговых или инженерных

учебных заведений, когда они имеют детей, работают в среднем со-

рок три с половиной часа в неделю, тогда как мужчины работают

сорок девять часов (данные опроса Le Monde/Media РА, Le Monde,

16 juin 1993).

419

до того как стать результатом преград, воздвигаемых

женоненавистничеством, уже является следствием их

стремления отыскать приемлемый баланс между семей-

ной жизнью и профессиональной деятельностью.

До тех пор пока уделом женщин будет в первую

очередь исполнение семейных обязанностей, весьма мала

вероятность возникновения паритета между мужчина-

ми и женщинами в руководстве крупных экономических

организаций. Можно ли говорить об обнаружении глу-

бинных изменений в распределении домашнего труда по

половому признаку? Никоим образом нельзя. Присущая

постмодерну динамика женской эмансипации подразу-

мевает не единообразие ролей двух гендеров, а незыбле-

мость приоритетной роли женщины в домашней сфере

в ее комбинации с новыми требованиями личной неза-

висимости. Все свидетельствует о том, что женщины

продолжают и будут продолжать сохранять главенству-

ющее место в семейной сфере. Этот тезис выше уже был

обоснован: в нашем обществе новые устремления жен-

щин не упраздняют их традиционные домашние обязан-

ности. Современные и <стародавние> роли мирно ужи-

ваются, и происходит это потому, что инвестиции жен-

щин в семью неуклонно порождают их независимость,

обретение ими смысла жизни, а также власти и нежных

доверительных отношений. Главенствующее положение

женщины внутри семейной ячейки совместимо отныне

с индивидуалистическими референциями и обречено на

то, чтобы сохраниться надолго. А при таких условиях

существующее в мире бизнеса неравноправное положе-

ние мужчин и женщин в высших эшелонах власти исчез-

нет еще очень нескоро.

Нет никаких сомнений в том, что детские сады, орга-

низации по оказанию помощи семье и домработницы

предоставляют, да и будут предоставлять женщинам

из руководящего состава возможность более энергично

заниматься карьерой. К тому же нынче предприятия

принимают определенные социальные меры для того,

чтобы помочь женщинам успешнее сочетать служебные

420

обязанности с обязанностями семейными (центры дет-

ского воспитания, службы скорой помощи для больных

детей, работа с неполным рабочим днем). Однако со-

мнительно, что эти социальные механизмы, даже если

их действие будет усилено, способны устранить все труд-

ности, которые создают семейные обязанности. В отли-

чие от того, как это бывает у мужчин, полная вовлечен-

ность женщин в служебные дела происходит, по край-

ней мере отчасти, в ущерб их роли в семье. Лидерство

мужчин не требует, чтобы они ради него хоть в чем-то

пожертвовали ролью отца, а вот лидерству женщин со-

путствуют конфликты и чувство вины из-за небрежения

к материнским функциям. И как при таких условиях

можно представить себе, что конкурентная борьба меж-

ду мужчинами и женщинами будет вестись на равных?

Все преимущества на стороне мужчин, у них они и оста-

нутся еще не на одно поколение, поскольку огромные

инвестиции женщин в домашнюю сферу имеют все шан-

сы и в будущем служить отличительной чертой скорее

женского пола, чем мужского.

Интериоризация женщиной своей роли в семье столь

сильна, что, даже добившись для себя стратегически важ-

ных постов, женщины, имеющие детей, не слишком ве-

рят в возможности своего дальнейшего продвижения по

службе и выглядят менее расположенными к тому, чтобы

вносить изменения в деятельность предприятия, и они не

столь склоны к риску, как женщины, не имеющие на сво-

ем попечении детей^. Из-за своей двойной нагрузки жен-

щины из руководящего персонала в сравнительно боль-

шем количестве, чем мужчины, уходят с работы и пред-

почитают заниматься трудовой деятельностью хотя и за

счет своего свободного времени, но на дому^, чтобы иметь

^Terri A. Scandura, Breaking the Glass Ceiling in the l990s, rapport

cite, p. 32.

^Marie-Francoise Marchis-Mouren, Francine Harel Giasson, <Faire

carriere autrement: quitter l'organisation pour se lancer a son compte>, in

Prendre sa place: les femmes dans l'univers organisationnel, op. cit., p.

119 - 145.

421

возможность более гармонично совмещать роль мате-

ри с ролью женщины - профессионала в своей облас-

ти. И если женщины стоят у истоков движения по со-

зданию предприятий, то они при этом остаются мелки-

ми служащими со скромными доходами, которые чаще

всего не желают существенного расширения своего пред-

приятия. Бурное развитие женской предприниматель-

ской деятельности означает не столько поиск ими власти,

сколько стремление к независимости, к материальному

достатку и к самореализации, к наиболее оптимально-

му использованию рабочего времени и к новому спосо-

бу соединения профессиональной деятельности с семей-

ной жизнью^: в Соединенных Штатах половина пред-

приятий, которыми владеют и управляют женщины,

расположены у них на дому. Если женщины отныне и

вкладывают очень много сил в трудовую деятельность,

то желание совместить интересы семьи с профессиональ-

ными интересами выглядит как сущностная тенденция,

причем более глубокая, чем одержимость карьерой и

властью.

Общественные достижения

и достижения в области чувств

Не одни только тяготы и обязанности семейной жиз-

ни являются причиной непродвижения женщин в

высочайшие сферы управления предприятием. Мораль-

ные нормы, диктующие отношение каждого из двух по-

лов к честолюбивым амбициям, к материальному и

профессиональному успеху также играют в этом далеко

не последнюю роль. Всем отлично известно, что власть

^Helene Lee-Gosselin, Monica Belcourt. <Les femmes entrepreneu-

ses>, in Prendre sa place: les femmes dans l'univers organisationnel, art.

cite, p. 60-61,77-79.

422

не сводится к исполнению высших функций в иерархи-

ческой системе: это некая человеческая страсть, кото-

рую философская традиция долгое время описывала как

libido dominandi*, любовь к славе, стремление к почес-

тям и к известности. Стремление к высоким рангам и к

общественному уважению наверняка свойственно не

одному только мужскому гендеру. Однако в различных

обществах, в том числе и в нашем, мужчин и женщин не

в равной степени <поощряют> к тому, чтобы ввязывать-

ся в погоню за должностями и положением, и борьба за

престиж по-разному выглядит в глазах представителей

мужского и женского пола. Именно эти различные сис-

темы ценностей, используемые для понимания того, что

такое социальный успех, и лежат в основе разделения

<судеб> власти по половому признаку.

Давайте рассмотрим все это подробнее. После мно-

гих десятилетий феминистических нападок на фалло-

кратическую власть успех в профессиональной и мате-

риальной области все еще выглядит в большей степени

наполненным положительным смыслом, более востре-

бованным и придающим ценность прежде всего тогда,

когда речь идет о мужчинах, а не тогда, когда речь идет

о женщинах. Если мужчина обладает более высоким со-

циальным статусом, чем его супруга, то это считается

в порядке вещей, а вот обратное положение дел не все-

гда воспринимают как нечто само собой разумеющееся.

Ожидания двух полов, связанные с супружеской жизнью,

развиваются в том же направлении: мечты выйти замуж

за богатого мужчину остаются более распространенны-

ми и более социально узаконенными, чем мечты женить-

ся на богатой женщине. Вместе с тем мужчины из руко-

водящего состава больше, чем равные им по должности

женщины, придают значение высоким окладам, далеко

идущим карьерным соображениям, возможностям вы-

двинуться; что же касается женщин, то они скорее пред-

*Libido dominandi (лат.) - властолюбие.

423

почитают содержательную работу, хорошие условия

труда, приятное окружение и удачно сложившиеся меж-

личностные отношения^. Теперь, конечно, различные

исследования показывают, что сходство мотиваций

у мужчин и женщин из руководящего состава преобла-

дает над различиями. Однако это не отменяет того фак-

та, что величайшая значимость, которую признают за

социальными достижениями мужчин, обычно заставля-

ет их придавать больше веса, чем это делают женщины,

мотивациям, внешним по отношению к работе (статус

в обществе, заработная плата).

Общество по-прежнему продолжает оценивать до-

стижения, следуя логике пола. Весьма вялые порицания

вызывают запредельные инвестиции мужчин в свою про-

фессиональную деятельность, зато суровая критика зву-

чит в адрес тех женщин, у которых профессиональные

амбиции наносят урон миру в семье и воспитанию де-

тей. И женские достижения все еще в гораздо большей

степени оцениваются главным образом по меркам цен-

ностей личной жизни. В то время как мальчики-подрост-

ки отожествляют успех в жизни с общественным успе-

хом, девочки-подростки в своем подавляющем большин-

стве осуществляют выбор в пользу успеха в личной

жизни^. Точно так же для родителей будущее счастье их

дочери в любви и в семье значит больше, чем ее успехи в

зарабатывании денег, а свои честолюбивые ожидания в

карьерной области они скорее связывают с сыновьями,

чем с дочерьми: дочерям они желают в первую очередь

интересной работы, которая могла бы сочетаться с их

материнством, а вот сыновьям они желают прочного

^Jean-Marie Toulouse, Robert Latour, <Valeurs, motivations au

travail et satisfaction des femmes gestionnaires>, coll. cite. P. 123-137;

O. Brenner, A. Blazini, J. Greenhaus, <An Examination of Race and Sex

Differences in Managerial Work Value>, Journal of Vocational Behavior,

#32, 1988, p. 336-344.

^Bianca Zazzo, Feminin-masculin a l'ecole et ailleur, Paris, PUF,

1993, p. 175.

424

положения на службе и перспектив карьерного роста.

В тылах неуклонно наступающей эгалитаристской куль-

туры вновь возникает асимметрия ожиданий двух по-

лов и их сексуальных ролей, традиционное деление жен-

щина-в-сфере-личной-жизни/мужчина-в-сфере-общест-

венной-жизни.

В этом нет ничего унизительного для женщин. Эпо-

ха, когда женщину запирали в стенах ее дома и устра-

няли от общественной политической жизни, окончатель-

но ушла в прошлое. Но этот грандиозный катаклизм

отнюдь не означает появления взаимозаменяемости двух

полов перед лицом дихотомии личное/общественное. То,

что было раньше, продолжает свое существование в но-

вом обличье, и если о разделении по половому призна-

ку на личное и общественное больше не трубят на каж-

дом углу, то из-за этого указанное разделение не пере-

стает оказывать влияние на стремления и поведение двух

гендеров. Так оно и есть: в семейной и в интимной жиз-

ни, как и в межчеловеческих отношениях, первое слово

по-прежнему принадлежит представительницам женско-

го пола, но зато социальный статус, роль в профессио-

нальной деятельности, власть и общественный успех

чаще всего сохраняют за собой представители мужско-

го пола. На поверхностный взгляд мы уже достигли вза-

имообратимости половых ролей, но в реальной жизни

разделение по половому признаку ролей на личные и об-

щественные продолжается, пусть даже и на новый лад -

завуалированно, не столь принудительно и без неукос-

нительных предписаний.

Власть между смыслом и бессмыслицей

Описанная нами асимметрия все еще находит свое

выражение и в планах, и в претензиях, и в уровне про-

фессиональных притязаний двух полов. Как известно,

в области профессиональной деятельности женщины

425

обычно строят менее амбициозные планы, чем мужчи-

ны; они не столь спонтанно и не так скоро, как мужчи-

ны, начинают видеть себя в мечтах в высших эшелонах

власти. По окончании средней школы девушки чаще, чем

юноши, выбирают для себя специальности, позволяю-

щие заниматься профессиями с относительно низким

социальным статусом^. Точно так же и среди студенток

высших коммерческих или инженерных школ гораздо

меньше тех, кто мечтает стать впоследствии генераль-

ным директором или рассчитывает создать собственное

предприятие, чем среди их соучеников^. В крупных фир-

мах женщины из руководящего персонала обычно де-

монстрируют мало склонности к заполучению наивыс-

ших должностей^. Это, конечно же, не означает, что у

женщин нет социального и профессионального често-

любия, однако женщины делают упор прежде всего на

стремлении быть сведущими и компетентными в какой-

нибудь конкретной области и уделяют мало внимания

<политическим> планам достижения всемогущества.

У женщин-руководительниц карьерные амбиции возника-

ют скорее в качестве своего рода компенсации или своего

рода отдушины при неудовлетворенности личной жиз-

нью, чем в качестве социальной модели поведения и пер-

воначального экзистенциального проекта*^. По сути

^Marie Duru-Bellat, L'Ecole des filles, op. cit., p. 88.

^Данные опроса <Le Point> от 25 avril 1992.

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entre-

prise, Paris, LafTont, 1982.

*Экзистенциальный проект - понятие, введенное Ж. П. Сарт-

ром; в своей книге <Проблемы метода> (1957) он утверждал: <даже

самое примитивное поведение должно детерминироваться не толь-

ко обусловливающим его отношением к реальным, имеющимся на-

лицо факторам, но и отношением к определенному будущему объек-

ту, который оно стремится вызвать к жизни. Это мы и называем про-

ектом>.

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entre-

prise, op. cit., p. 193-195. Вспомним в этой связи знаменитый афо-

ризм Жермены де Сталь: <Слава для женщины могла бы стать всего

лишь пышным трауром по счастью>.

426

дела, профессиональные устремления женщин больше

ориентированы на равенство с мужчинами^, чем на до-

стижение высочайшего положения, огромного автори-

тета и неограниченной власти. Сексуальные стереоти-

пы и примат успеха в личной жизни над общественным

успехом имеют следствием ограничение уровня их при-

тязаний и отказ от планов, связанных с правом на при-

нятие самых ответственных решений и с верховенством

над всеми остальными. За небольшим исключением жен-

щины, которых общество склоняет к предоставлению

приоритета ценностям личной жизни, не находят себя

в погоне за властью; власть ради самой власти не мо-

жет восприниматься ими как исконная конечная цель

существования.

Вот почему мы не можем принять теории, рассмат-

ривающие <страх перед успехом> в качестве главной

причины, объясняющей топтание женщин у самого по-

рога руководящих инстанций. Пресловутый fear of

success*^, представленный как специфическая черта

личности женщин, несомненно, сумел стать основным

тормозом для их профессиональных амбиций как пото-

му, что верховенство мужчин представлялось чем-то

вполне очевидным, так и потому, что успех женщины

порождал специфические формы социального неприя-

тия и непреодолимые конфликты ролей. Сегодня дела

обстоят иначе. Теперь не те времена, когда девушкам

обязательно надо было <тушеваться>, отказываться от

продолжительной учебы или же от ответственных долж-

ностей. Даже если к женским успехам и относятся сдержан-

но, они не вызывают больше социального остракизма.

И следует рассматривать женский страх перед успехом

^Jacqueline Huppert-Laufer, La Feminite neutralisee? Paris, Flam-

marion, 1982.

*Fear of success (англ.) - страх перед успехом.

^Matina S. Horner, <Toward an Understanding of Achievement-

Related Conflicts in Women>, Journal of Social Issues, vol. XXVIII, 2,

1972.

427

не как неизменную данность, а как результат психоло-

гического влияния той культуры, которая ныне пережи-

вает упадок. В наши дни женщины не боятся успеха:

просто у них нет столь же сильных социальных мотива-

ций, как у мужчин, чтобы карабкаться к вершинам вла-

сти. Теперь женщин держит поодаль от власти не пси-

хологическое давление, а вялое стимулирование со сто-

роны общества к тому, чтобы они во всеуслышание

заявляли о себе, поскольку их социализация скорее ори-

ентирована на успехи в личной жизни, чем на органи-

зационные достижения, и скорее на развитие межлич-

ностных отношений, чем на доминирование в иерархи-

ческой системе.

Женщины редко демонстрируют решимость поднять-

ся в своей организации на высшие ступени служебной

лестницы, зато они критически воспринимают погоню

за должностями и почестями, карьеризм и беспринцип-

ность, которые движут сильным полом. И невозможно

отделить эту женскую отстраненность от борьбы за

власть от социализации, тяготеющей к ценностям мира

чувств и межличностного общения, где в качестве до-

минанты выступает <личная жизнь>. Основополага-

ющая для женской социализации ориентация на при-

оритет человеческой личности заставляет женщин - во

всяком случае, в тенденции - противиться борьбе за

должности и за власть, подобная ориентация лишает эк-

зистенциального смысла стремление к власти ради самой

власти и приводит их в отличие от мужчин к намере-

нию пожертвовать собственной карьерой, если она идет

во вред их семейной жизни. Дихотомия женщина-в-сфе-

ре-личной-жизни / мужчина-в-сфере-общественной-жиз-

ни действует как механизм, который наделяет смыслом

погоню за властью для одних и лишает ее смысла для

других. Когда экзистенциальный смысл идентифи-

цируется в первую очередь с качеством отношений меж-

ду людьми, создание промышленной империи, выдвиже-

ние корпорации в ранг мировых лидеров или захват все

428

более высоких мест в узком кругу руководителей с трудом

можно признать возвышенным идеалом: воля к власти,

хотя и не игнорируется, но и не наделяется глубоким

смыслом, поскольку она ассоциируется с зацикленным

на чем-то одном стилем жизни, отмеченным упоением

властью, но лишенным эмоциональных связей. Однако

женщины выглядят не столь зачарованными исполне-

нием властных функций не только потому, что обще-

ственный успех менее значим для женщин, чем для муж-

чин, а главным образом потому, что их социализация,

основанная на тяготении к <экспрессии> личной инди-

видуальности, приводит их к мысли о тщетности учас-

тия в проектах, нацеленных на обретение господства и

власти. И даже если отрицательные примеры, связан-

ные с женской нахрапистостью, могут отчасти объяснить

самоцензуру, демонстрируемую женщинами в деле завое-

вания власти, суть не в этом. Еще до того как вступят в

действие психологические барьеры (конфликт ролей,

страх перед самоутверждением, утрата женственности),

уже возникает позиция самоустранения. Женщины зани-

мают подобную позицию по отношению к власти вслед-

ствие блокировки чувств, ибо неизбежная инфляция цен-

ностей частной, эмоциональной жизни и межчеловеческих

связей девальвирует в глазах женщин экзистенциальный

смысл власти начальника.

Давайте все-таки поостережемся объяснять все труд-

ности, с какими сталкиваются женщины при попытке

представить себя главой организации, в свете психоана-

литических воззрений, которые, подчеркивая бремя эди-

пова комплекса, анализируют женскую мотивацию об-

ретения власти как <невозможный акт и непреодолимое

табу>^. Теория в данном случае не согласуется с истори-

ческой практикой. Пресловутый <невозможный> акт в

действительности был-таки совершен. И именно теперь

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entre-

prise, op. cit., p. 234.

429

мы переживаем время осуждения glass ceiling, время фе-

министских требований паритета полов в политических

организациях. Как можно увязать этот исторический про-

цесс легитимации пришествия женщин во власть и тре-

бования ими этой самой власти с системой Бессознатель-

ного, Фаллоса и Эдипа, по существу, онтологически

отчуждающей их от власти? Мы вынуждены отказать-

ся от метапсихологического подхода, не способного дать

объяснение происходящим метаморфозам. И если в наши

дни редко можно встретить женщин, наделенных выс-

шими функциями власти, то происходит это отнюдь не

из-за <табу отцовской власти>, рассматриваемого как

священное и нерушимое, а под влиянием социально-ис-

торических моральных норм, завышающих ценность ин-

вестиций женщин прежде всего в сферу частной жизни.

Отныне двери власти начинают приоткрываться, а в пре-

пятствиях, лишающих женщин доступа к ответственным

постам, нет больше ничего непреодолимого. Остается

одно только преимущественное тяготение к полюсу ча-

стной жизни: оно и продолжает, во всяком случае в тен-

денции, отвращать женщин от завоевания высочайших

ступеней иерархической лестницы.

Существующее деление женщина-в-сфере-личной-

жизни / мужчина-в-сфере-общественной-жизни еще в

одном плане понижает шансы женщин в борьбе с муж-

чинами за обладание властью. Любая позиция власти

подразумевает трудные решения, преодоление критиче-

ских ситуаций и рискованные действия. Конечно, речь

идет о взвешенном риске. И все-таки предприимчивость

не может до конца порвать свои связи с дерзостью и

авантюризмом, со стремлением бросить всем вызов,

с проявлениями натуры бесстрашного бретёра и <игро-

ка>. Позволительно задать себе такой вопрос: если при-

нять во внимание различные у двух полов системы соци-

альной оценки, то одинаково ли мужчины и женщины

воспринимают подобный аспект действий и принятия

решений? Исследования уже давно выявили следующее:

430

менеджеры мужчины и женщины, судя по всему, по-раз-

ному относятся к риску^: и если мнения первых в отно-

шении пользы риска разделились, то вторые, похоже,

дают ему гораздо более негативную оценку, видя в нем

скорее возможность провала, нежели подходящий слу-

чай для завоевания признания и власти. И сегодня еще

многие руководители служб, ведающих персоналом,

полагают, что мужчины лучше приспособлены к приня-

тию рискованных решений, чем женщины^. Стоит ли

этому удивляться? Само собой разумеется, что нет, по-

скольку положительное отношение к риску и завыше-

ние значимости социального успеха идут рука об руку.

Нам не следует забывать об уроке, данном Гегелем: ради

признания в обществе и авторитета мужчины сражают-

ся между собою и идут навстречу смертельной опасно-

сти. Идея здесь сводится вот к чему: стремление навязать

свою волю другим и добиться их уважения само по себе

предполагает рискованные инициативы. И чем настоя-

тельнее необходимость в общественном признании, тем

легче вызов и риск наполняются позитивным смыслом.

Есть все основания думать, что и в наши дни общепри-

знанный престиж высокого общественного и служебного

положения толкает мужчин на то, чтобы более откро-

венно вовлекаться в действия, связанные с вызывающим

поведением и с риском. И наоборот, если женщины и

кажутся нам в меньшей степени наделенными вкусом

к риску, то это происходит (во всяком случае, отчасти)

из-за их приверженности к роли в сфере личной жизни,

которая слабее побуждает их к тому, чтобы возносить-

ся и побеждать. Извлекая из успеха меньше душевного

удовлетворения, чем его в таком случае приходится на

долю мужчин, женщины менее склонны к тому, чтобы

бросать вызов обстоятельствам и существующему по-

рядку вещей.

^Margaret Hennig, Anne Jardim, The Managerial Woman, New York,

Pocket Books, 1976, p. 4750.

^<Women in Corporate Management>, Catalyst, 1990, p. 13.

431

Мужчина-в-сфере-общественной-жизни/

женщина-в-сфере-личной-жизни:

каково будущее этой дихотомии?

Каковы же перспективы развития асимметрии муж-

чина-в-сфере-общественной-жизни / женщина-в-сфере-

личной-жизни? Удастся ли все более усиливающемуся,

проникнутому духом соревновательности и меритокра-

тии воображаемому сгладить это различие; удастся ли

ему создать равноправное положение мужчин и женщин

по отношению к ценностям общественного и служебно-

го успеха? Вряд ли такое возможно. Совершенно оче-

видно, что функция материнства еще очень долго будет

служить основным препятствием для торжества унифи-

кации половых ролей. Меньшее значение, придаваемое

служебным успехам женщины, - это жесткая корреля-

ция женской роли кормилицы с ролью воспитательни-

цы детей. И пока женщины предназначены для выпол-

нения материнских обязанностей, их профессиональные

достижения и общественная роль в социуме будут менее

престижны: эти два явления взаимосвязаны. Так было во

всех известных нам обществах, и так будет впредь. И да-

же изменения невиданных масштабов, произошедшие в

условиях жизни женщин (контроль над рождаемостью,

понижение уровня рождаемости, женское высшее обра-

зование, легитимность женского наемного труда) не от-

менят действия этого фактора. Как мы уже имели воз-

можность убедиться, главенство женщин в семейной сфе-

ре не может быть связано с историческими пережитками,

поскольку не что иное, как индивидуалистические цен-

ности, приводят женщин к тому, чтобы снова и снова

<выкладываться> на традиционной <территории> част-

ной жизни, чтобы снова и снова эту частную жизнь узурпи-

ровать. Идет ли речь о последовательном и неуклонном

падении престижа матери в пользу ценностей, связанных

с профессиональной деятельностью? Нет никаких осно-

ваний утверждать это, поскольку женщины из руково-

432

дящего состава по-прежнему продолжают выполнять

свои первоочередные обязанности, связанные с воспи-

танием детей, и стремятся совместить служебную дея-

тельность с ролью матери. Существует возрождение

роли матери на новом историческом уровне, но никак

не выморочная социальная модель. Даже если дипломы

и карьера приобретают теперь в жизни женщины важ-

ное значение, трудно себе представить, будто оба пола

станут завышать ценность успеха и честолюбия совер-

шенно одинаково, памятуя о том, что материнство слу-

жит источником символического единения женщины со

сферой частной жизни. Даже если женщины уделяют

детям меньше времени, социальное <принуждение>, вы-

нуждающее нас признавать значимость особой связи

между матерью и ребенком, не утратит из-за этого силы.

Да и как могла бы культура не придать основополага-

ющего смысла материнским функциям или не отразить

в системе ценностей и в образе жизни сам факт наделе-

ния детей жизнью? И ни сила меритократических рефе-

ренций, ни успехи учреждений, берущих на себя заботу

о детях, ни случающееся порой более активное участие

отцов в семейной жизни, видимо, не сумеют серьезно

повлиять на традиционное предназначение женщин иг-

рать особую роль в частной жизни.

В этом смысле горизонт демократических обществ

выглядит и не столь недифференцированным, и не столь

неустойчивым, как на том порой настаивают. Необхо-

димо отказаться видеть в оппозиции женщина-в-сфере-

личной-жизни/мужчина-в-сфере-общественной-жизни

архаичное социальное разделение, поскольку эпоха пост-

модерна в процессе собственного поступательного раз-

вития такое разделение в определенном смысле возрож-

дает. Никто, конечно же, не оспаривает того факта, что

отныне женщины не предназначаются исключительно

для сферы частной жизни; их роль как в общественной,

так и в профессиональной деятельности наделена в на-

стоящее время очевидной социальной легитимностью.

433

И как следствие этого начинается <внедрение> женщин

в высшие эшелоны власти. Однако силы, притягивающие

женский пол к полюсу <частной жизни>, столь влиятель-

ны, что главенство мужчин в организациях еще далеко

от упадка. Для демократического общества отсутствие

в будущем разделения власти по половому признаку не

более реально, чем наступление бесклассового общества.

И гораздо больше вероятность того, что власть - во

всяком случае, власть в экономике - сохранится у пред-

ставителей мужского пола, чем вероятность того, что

мужчины разделят ее с женщинами на паритетных на-

чалах. Речь в таком случае идет не об окончании перио-

да размежевания между гендерами, а скорее о вечном

возобновлении верховенства мужчин, пусть даже и ме-

нее демонстративного, чем прежде, и в принципе откры-

того для соперничества, питаемого новыми амбициями

представительниц женского пола.

Мужчины играют и выигрывают

Есть и другие факторы, которые скорее всего еще

надолго обеспечат мужчинам главенство в организаци-

ях. Речь идет об идеальных воплощениях собственного

пола и о моральных нормах социализации, влияющих

на свойства личности, на вкусы и поведение, рассмат-

риваемые как присущие тому или иному полу. Приучая

мальчиков вести себя, как положено мальчикам, а дево-

чек - как положено девочкам, модели социализации

формируют определенные позиции и настрой ума, один

пол подготавливающие лучше, чем другой, к дальней-

шей борьбе за власть и за влияние в обществе. С sex

typing* начинается процесс социального воссоздания не-

равенства полов по отношению к власти.

*Sex typing (англ.) - секс-символ.

434

Многочисленные наблюдения показали, каким обра-

зом дух независимости и соревновательности успешнее

развивается посредством воспитания мальчиков, чем

воспитания девочек. Девочек, которых считают более

уязвимыми и слабыми, чем мальчики, надежней защи-

щают и больше опекают. Мальчиков чаще наказывают

и больше критикуют; сталкиваясь с трудной задачей,

они реже, чем девочки, получают помощь от своих ро-

дителей. Вместе с тем им раньше, чем девочкам, позво-

ляют свободно перемещаться и на более дальние рас-

стояния; в подростковом возрасте родители с большей

неохотой позволяют уходить из дома дочерям, чем сы-

новьям. Таковы различия в моральных нормах, кото-

рые тормозят продвижение девочек к независимости и

которые, напротив, способствуют развитию у мальчи-

ков склонности к риску, большей веры в себя, меньшей

пассивности и меньшего страха сделать шаг вперед.

На этот обусловленный воспитанием порядок ве-

щей, подталкивающий мальчиков к независимости, на-

кладывается социализация и психологическая практика

мужчин, направленная на соревнование, на агрессивные

действия, на самоутверждение посредством вызывающе-

го поведения и противостояния другим людям. В отли-

чие от девочек мальчики дерутся между собой и посто-

янно задирают друг друга; они более энергично, чем

девочки, пытаются подмять друг друга под себя, устано-

вить иерархию, исходя из того, кто из них <самый силь-

ный>; они боятся, что их примут за <мокрых куриц>, со-

стязаются в бахвальстве и прибегают в своей компании

к приказам и угрозам^. У подростков влияние со сторо-

ны сверстников, дополненное еще и занятиями коллек-

тивными видами спорта, создает обстановку соперни-

чества, соревнования и преодоления противника. Для

того чтобы завоевать признание товарищей и привлечь

^Eleanor Maccoby, <La psychologie des sexes: implications pour

les roles adultes>, in Le Fait feminin, op. cit., p. 243-257.

435

внимание девочек, а также для того чтобы утвердить

собственную значимость, молодые люди состязаются

друг с другом: тем самым они хотят доказать свою силу,

свое превосходство и свою мужественность. Агрессив-

ные игры в спортивной культуре, потасовки, вписыва-

ющиеся в насаждаемые средствами массовой информа-

ции представления о мужественных мужчинах, сексуаль-

ные подвиги, потребные для выставляемых напоказ

любовных побед, - все указывает на важность для по-

строения мужской идентичности таких ценностей, ко-

торые связаны с соревнованием и с конкурентной борь-

бой. Победить, оказаться самым сильным, превзойти

всех других - такова сердцевина идеала мужественно-

сти. Как же можно при подобных условиях удивляться

тому факту, что мужчины занимают главенствующее

место в сфере власти? Мужчины - естественным обра-

зом предрасположенные (причем в большей мере, чем

женщины) к агрессивности, социализированные в осно-

ванной на соревновании культуре, побуждаемые к тому,

чтобы гордиться своими победами над другими, и под-

стрекаемые постоянно доказывать свое превосходство, -

видят в борьбе за власть больше возможностей для по-

вышения собственного престижа, чем второй пол.

К преимуществам представителей мужского пола

можно было бы добавить еще кое-что. Если мужчины

находятся под глубоким воздействием соревновательной

культуры, развивающей в них амбиции, самоуверен-

ность и завышенное мнение о себе, столь необходимые

для того, чтобы стать лидером, то женщин излишне обе-

регающая их социализация <притормаживает>, и след-

ствием этого выступает более низкий уровень их само-

уважения. Многие исследования как раз и объясняют

менее честолюбивые планы женщин и их малое предста-

вительство в высших эшелонах управления отсутстви-

ем у них веры в собственные силы. Столь важный пункт,

как уровень самоуважения, предстает перед нами в

виде наиболее явной различительной черты, выявлен-

ной работами, посвященными мужчинам и женщинам

436

из руководящего персонала^. Да и сами женщины-руко-

водительницы нередко считают определенный психоло-

гический настрой одной из главных причин своих до-

стижений. Наряду со всем этим более скрупулезный ана-

лиз позволяет усомниться в заявленных утверждениях.

Если девочки-подростки, похоже, имеют более негатив-

ное представление о себе, чем мальчики, то с женщина-

ми из руководящего состава дело обстоит по-другому.

Фактически у мужчин и женщин при равной заработ-

ной плате возникает и одинаковое представление об

уровне своего профессионализма; что же касается вос-

приятия ими собственной душевной силы, а также вос-

приятия ими самих себя в отношениях с начальством и

с подчиненными, то и здесь сходство между двумя пола-

ми имеет большее значение, чем различия: женщины-

руководительницы воспринимают себя столь же пози-

тивно, как и их коллеги-мужчины^. Если на верхних сту-

пенях иерархической лестницы женщины по-прежнему

очень малочисленны, то происходит это не из-за нехват-

ки у них веры в себя - чувства, по сути своей, перемен-

чивого и способного расти или убывать в зависимости

от профессиональных успехов, - а в гораздо большей

степени из-за их социальной роли, отмеченной печатью

личной жизни, а также из-за способа их социализации,

слабо ориентированного на самоутверждение в проти-

воборстве с соперниками.

Конечно, в нашем обществе девушки все успешней

усваивают соревновательные ценности. Вместе с тем, мы

никогда не ориентируемся на одну-единственную модель

социализации. Женский пол по-прежнему сильно тяготе-

ет в сторону межличностных отношений, психологиче-

^Carole Lamoureux, Line Cardinal, <Femmes cadres et estime de

soi>, coll. cite, p. 66.

^Ibid., p. 69-74; Francoise Belle, Etre femme et cadre, Paris,

L'Harmattan, 1991, p. 198 (более 9 женщин-руководительниц из каж-

дых 10 считают себя столь же компетентными, как и их коллеги-муж-

чины).

437

ских переживаний, интимной жизни, эмоционально на-

полненных, семейных, а также связанных с эстетикой за-

нятий, тогда как мужской пол склоняется к <инструмен-

тализму> и научно-технической деятельности, а еще -

к насильственным действиям и властным функциям.

Даже в спорте, который подвергся широкой феминиза-

ции, мы видим, что соревновательные референции рас-

пределяются между представителями мужского и жен-

ского полов в разных пропорциях. Мальчики неизмен-

но предпочитают соревновательные виды спорта, в то

время как девочки - спортивную деятельность, связан-

ную с тренировками, с обретением и сохранением фор-

мы. И если одних больше поощряют к достижению ре-

зультатов, то других - к нахождению собственного сти-

ля. Чемпионки высокого ранга не пользуются ни такой

же славой, ни такой же известностью, как чемпионы-муж-

чины; и им в гораздо меньшей степени, чем спортсменам-

мужчинам, удается выглядеть в глазах молодежи образ-

цом для самоотождествления^. Last but not least*, и пото-

му молодые атлеты-мужчины чаще прибегают к допингу,

чем девушки-атлетки^. Мы вынуждены констатировать,

что, даже если женщины теперь гораздо чаще занимают-

ся спортом, они все равно не придают состязательности

ни того смысла, ни того значения, какие придают ей муж-

чины. Для женщин победа над другими кажется не столь

важной, как сама физическая деятельность; для мужчин

само соревнование выступает объектом, вызывающим

появление пылких страстей: соперничать с другими, побеж-

дать, быть лучшим - все это воспринимается как само-

цель и самостоятельная ценность.

^Michele Metoudi, <Les femmes dans l'heroisme sportif>. Esprit,

nov. 1993, p. 29-40.

*Last but not least (англ.) - хотя и последний, но не худший.

^Suzanne Laberge, Guy Thibault, <Dopage sportif: attitudes de

jeunes athletes quebecois et significations dans le contexte d'une ethique

postmoderne>, Loisir et societe. Presses de l'Universite du Quebec, № 2,

automne 1993, p. 366-371.

438

Именно эти социальные и связанные с идентично-

стью нормы, ориентирующие мужской пол прежде всего

на соревнование и результат, а женский - на межлич-

ностные отношения и интимную жизнь, и дают мужчи-

нам преимущество при подъеме по служебной лестнице.

Победить, властвовать над всеми остальными - цель

в себе и идеал для создания мужской, но никак не жен-

ской идентичности. Это козырь в борьбе за власть, и

мужчинам суждено его сохранить. Даже если (что весь-

ма вероятно) проникнутая духом меритократии куль-

тура будет все больше расширять свое влияние, с тру-

дом верится, что в будущем оба пола сумеют совершен-

но одинаково интериоризировать соревновательные

ценности и что будет покончено с нормами социализа-

ции, предписывающими женщинам сферу семьи, межлич-

ностных отношений и соблазна. И столь же ошибочно

было бы полагать, что новые психологические и связан-

ные с межчеловеческим общением референции в состоя-

нии разрушить соревновательный стержень мужской

идентичности. Подобно тому как материнство является

неизменным фактором, определяющим привязанность

женщин к сфере личной жизни, мужская сексуальность

и физическая сила мужчин (пусть даже сегодня они и не

ценятся в их демонстративных проявлениях) действуют

как <структурообразующие> силы, способствующие

приданию большей значимости в области вообража-

емого-социального agon* и власти над другими. В чело-

веческих обществах любые различия служат материа-

лом для амплификации и метафоризации. И маловеро-

ятно, что <объективные> различия, касающиеся мужской

силы, агрессивности и сексуальности, остаются - в со-

циологическом и психологическом плане - на нулевом

уровне смысла и не открывают простора для ассоциа-

ций, оценок и социальных дифференциаций. В той мере,

в какой базирующаяся на мышечной массе идентичность

*Agon (лат.) - публичное состязание.

439

обнаруживает свою связь с воображаемым, имеющим

отношение к сексуальной мощи и телосложению муж-

чин, в будущем, несомненно, будет воспроизводиться

господство идеала мужественности, боевитости и кон-

курентоспособности. Эгалитаристские влияния не по-

кончат ни с социальными кодами, ни со стереотипами

и с воображаемыми ассоциациями, касающимися разли-

чий между полами. Поступательное развитие индиви-

дуалистически-демократической культуры, безусловно,

дестабилизирует как роли, так и нравственные импера-

тивы двух полов. Однако этот процесс противоречит

социальным, диктуемым условиями формирования иден-

тичности, требованиям отличать роли и поведение муж-

чин от ролей и поведения женщин. И немыслимо пред-

ставить себе состояние общества, освободившегося от

необходимости такого различения.

В свете современных тенденций рассуждения отно-

сительно <поражения мужчин> не внушают нам ничего,

кроме скептицизма. Мужчины, социально подготовлен-

ные к тому, чтобы утверждать собственное <я> в столк-

новениях с другими людьми, не утратили привилеги-

рованного положения, помогающего им добиваться

победы в борьбе за власть и славу. Если что-нибудь и

подверглось девальвации, то это прежде всего ценности

мужского шовинизма и особенно нарочитые проявления

мужского начала. Значимым феноменом в этом смысле

выступает не кризис преимущественных прав мужчин,

а неизменность идентичности, проступающая сквозь те

эфемерные формы, в какие она облекается. Воля к влас-

ти, потребность мериться силами с другими людьми и вкус

к победе ради победы по-прежнему остаются теми прин-

ципами, которые интериоризированы в большей степе-

ни мужским полом, чем женским. Как подметил еще Ге-

гель, мужская субъективность строится посредством кон-

фликта между людьми за признание и авторитет*. Эта

*Юноша <должен принять условия, поставленные ему этим

миром, и от их неподатливости отвоевать то, что он хочет иметь

440

социальная модель не утратила силы, она продолжает

жить, пусть даже и без аспекта, связанного с войной.

С самого <начала> истории и до наших дней мужчины

утверждают себя в противоборстве друг с другом и в со-

стязаниях, где каждый оценивается по заслугам. Муж-

ская идентичность, не столько поврежденная, сколько

возродившаяся в новых условиях, по-прежнему позво-

ляет мужчинам в обществах открытого типа сохранять

за собой доминирующее положение во властных струк-

турах^. <Кризис мужественности> - это скорее литера-

турный образ, чем глубокий социальный феномен: у муж-

чины есть будущее, и власть в его руках - таков неиз-

менный горизонт для эпохи демократии.

для себя самого> (Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 3. M.:

Мысль, 1977. С. 89. Подробнее о юношеском возрасте Гегель гово-

рил в своих <Лекциях по эстетике>, см.: Гегель. Соч. Т. XIII. M.; Л.:

Соцэкгиз, 1958. С. 154).

^Даже тогда, когда женщины занимают ответственные долж-

ности, в частности, в административном руководстве, очень малое

число из них доходит до самого верхнего уровня власти, они все еще

занимают низшие места в иерархии (см.: Sylvie Paquerot, <Les femmes

cadre dans la fonction publique du Quebec>, op. cit., p. 250). Как извест-

но, подобная иерархия внутри иерархии, заново воспроизводящая

главенство мужчин, обнаруживается также и в мире бизнеса, и в боль-

шинстве правительств.

Приложение 1

КНИГА ЖИЛЯ ЛИПОВЕЦКОГО

<ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА>

В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ

КУЛЬТУРЫ

Предложенная вниманию российских читателей кни-

га Жиля Липовецкого предстает перед нами как своеоб-

разный итог его размышлений о современном состоянии

западной культуры. Начало этим размышлениям было

положено в 1983 году в работе <Эра пустоты. Эссе о со-

временном индивидуализме>, где социолог подверг ана-

лизу те сложившиеся в последние десятилетия условия,

которые способствовали утверждению в демократиче-

ских обществах новых способов осуществления процес-

са индивидуации их членов. В 1987 году вышел в свет

другой важный труд Липовецкого - <Империя эфемер-

ного. Мода и ее судьба в современных обществах>, -

в котором внимание исследователя сосредоточено на проб-

леме особого рода <богооставленности> индивида в век

демократии, что лишает его существование прочных ос-

нов. И наконец, за пять лет до появления <Третьей жен-

щины> вышло в свет его эссе <Сумерки долга. Этика

отсутствия боли в новые времена демократии>, где им

рассмотрена приверженность современного общества

к культу силы и здоровья, заведомо исключающему из

рассмотрения необходимое для развития души страдание.

444

Однако лучшей, наиболее значительной и известной ста-

ла его последняя книга, посвященная гендерным пробле-

мам.

Гендерные проблемы - словно лакомые кусочки

пахучего сыра: их запах возбуждает, над ними роится

мушиный рой досужих сплетен и фантастических домыс-

лов. В эти соблазнительные проблемы с разных сторон

вгрызаются всевозможные гуманитарные науки: сразу

бросаются в глаза следы острых крысиных зубов психо-

анализа, мышиных укусов разных школ психологии; эти

проблемы широким кухонным ножом пластует филосо-

фия и хорошо наточенным скальпелем надрезает меди-

цина. Склонные к эпатажу масс-медиа злокозненно но-

ровят приготовить из них плавленый сыр, превратив тем

самым в совсем другое блюдо; их втихую растаскивают

по своим норкам, для собственных нужд, и вовсе безвест-

ные серые мышки...

Все это происходит потому, что гендерные пробле-

мы соблазняют своей кажущейся непотаенностью: вот

они - все перед нами, будто те самые кусочки сыра на

блюдечке с голубой каемочкой... Однако это не более

чем видимость, ибо, как давно известно, бесплатный сыр

бывает только в мышеловке, а потому разумнее проявить

осторожность и прежде чем высказывать какие-либо

суждения по этому поводу, разведать <поле стратеги-

ческих возможностей> толкования подобных проблем.

Если обратиться к истории вопроса, то поначалу

речь шла не о гендерных проблемах, а о проблемах жен-

щины в нашем обществе. Но что такое женщина и в чем

ее главное отличие от мужчины? Уже в конце XIX века

было ясно: женщина есть женщина в себе, тогда как

мужчина становится мужчиной только посредством сек-

суального отношения к женщине; тогда же немецкий

философ Георг Зиммель утвердился в мысли, что в лю-

бовных отношениях женщина ищет личность, а мужчи-

на - женский пол, который призван подтвердить его

мужественность. <Женщина - гений жизни, а мужчина -

445

гений духа>, - провозгласил другой немецкий мысли-

тель, Макс Шелер. Позднее французский философ Вла-

димир Янклевич придумал свое, весьма оригинальное

определение женского пола: <Женщина - это бессиль-

ная форма, а мужчина - бесформенная сила>. Все эти

определения впечатляют, будоражат воображение и за-

падают в память, но сути вопроса не проясняют.

К тому же вдумчивый анализ быстро обнаружил,

что проблемы женщины на самом деле не существует, а

есть гендерные проблемы, иными словами, проблемы

отношений между двумя гендерами, включая сюда и са-

мые запутанные из подобных отношений, рождаемые все

еще непостижимой для нас любовью. (Ну как тут не

вспомнить мысль Фрейда о том, что всемогущая любовь

нигде, пожалуй, не проявляется так сильно, как в заблуж-

дениях.) Признавая огромную значимость любовных от-

ношений между гендерами, всегда следует тщательно раз-

бираться, какую разновидность любви исповедует тот,

о ком идет речь, поскольку именно в любовных влече-

ниях с категорической определенностью, недостижимой

посредством исследования фактов биографии, открыва-

ется карта, на которую человек ставит свою жизнь. Вот

почему Жан Бодрийяр мог с полным основанием сказать:

<Любовь - вызов и ставка: вызов другому полюбить в

ответ; быть обольщенным - это бросать другому вы-

зов: можешь ли и ты уступить соблазну?>^

Рассмотрим в этой связи хотя бы некоторые особен-

но популярные <ставки>. Первая из них - это традици-

онная мужская ставка на силу. Как заметил Александр

Лоуэн, если сексуальные отношения мотивированы чув-

ством (любовью, влечением, страстью), то поведение

мужчины более спонтанно, а поскольку женский отклик

в таких условиях тоже определен чувствами, мужчина

^Бодрийяр Жан. Соблазн. Указ. соч. С. 58. Далее в тексте взгля-

ды Ж. Бодрийяра будут изложены, исходя из содержания этой ра-

боты.

446

и женщина встречаются как равные. Но в той мере, в ко-

торой Эго вмешивается в сексуальные взаимоотноше-

ния, половой акт становится маскулинной экспрессией

власти над женщиной или проявлением силы. При этом

если у женщины двойственный стандарт создает диссо-

циацию любви и секса, но эффект его воздействия на

мужчину - противопоставление идеи силы тому, что

является сексуальностью. Сила требует контроля, а сек-

суальность - сдачи позиций, а значит, отдавания себя.

Сила налагает обязательства; сексуальность разряжает

напряжение. Сила создает неравенство, объекты и субъ-

екты, а сексуальность - взаимодействие равных. Если

сила представляет собой функцию Эго и ума, то сексу-

альность - функцию тела. Сила приводит к <боевым>

действиям, а сексуальность обычно связана со сдачей

позиций и участием^.

Жан Бодрийяр идет дальше, настаивая на том, что

на сексуальную жизнь распространяется действие эко-

номических установлений, царящих в нашем обществе:

требование ликвидности, поточности, ускоренной обра-

щаемости психического, сексуального и телесного пред-

стает перед нами как точная реплика закона, управля-

ющего товарной стоимостью: капитал должен находиться

в обращении, никаких фиксированных пунктов, цепоч-

ка инвестиций и реинвестиций не должна прерываться,

стоимость должна иррадиировать непрестанно - тако-

ва сегодняшняя форма реализации стоимости; что же

касается сексуальности, то сексуальная модель есть спо-

соб ее проявления на уровне тел. Как правильно подме-

тил Теодор Зельден, секс кажется загадкой для тех, кто

исходит <из идеи, что эгоизм - это ключ к благоден-

ствию, и влечения пола, способные стимулировать аль-

труизм, выглядят поэтому создающими помехи и непри-

^Об этом см.: Лоуэн Александр. Любовь и оргазм. Указ. соч.

С. 386. Далее в тексте взгляды А. Лоуэна будут изложены, исходя

из содержания этой работы.

447

емлемыми на арене общественной жизни и годными

только для замкнутого мирка домашнего очага>^. Од-

нако любые попытки ущемления значимости любви при-

водят к плачевным результатам, и Стендаль еще в на-

чале XIX века весьма удачно назвал <мариводажем>

уловки разума, не желающего признавать за любовью

ее неотъемлемых прав. Именно в этом причины печаль-

ных следствий подмеченного Бодрийяром переворота -

от мужского начала и запрета, правивших прежде сек-

суальным разумом, к сдвоенной привилегированности

женского наслаждения. Экзальтация женственности -

совершенный инструмент для беспрецедентной генера-

лизации и управляемого распространения Сексуально-

го Разума.

Тысячу раз был прав Ортега-и-Гассет, когда креп-

ко задумался о причинах возникновения любви и усом-

нился в том, что красота, о которой так много рассуж-

дают в связи с любовью, играет именно такую роль,

какую мы привыкли ей приписывать. Идеей красоты,

словно великолепной мраморной плитой, придавлена

утонченность и свежесть психологии любви, утверждал

он. Считается, что если мы сообщили о женитьбе муж-

чины на красивой женщине, то этим все сказано, в то

время как на самом деле не сказано ничего. Заблужде-

ние коренится в наследии Платона, хотя для него кра-

сота не означала лишь телесного совершенства, а была

выражением совершенства как такового, той формой,

в которой для древнего грека воплотилось все, чем сто-

ило дорожить. Под красотой подразумевалось превосход-

ство. Этот своеобразный взгляд послужил отправной

точкой для последующих теорий любовных влечений^.

^Theodore Zeldin. Les Francaises et l'histoire intime de l'humanite,

Paris, Fayard, 1994, p. 107.

^Об этом см.: Ортега-и-Гассет Х. Этюды о любви. Указ. соч.

С. 164. Далее в тексте взгляды Х. Ортега-и-Гассета будут изложены,

исходя из содержания этой работы.

448

Многие теории любви, выработанные мужчинами,

подвергаются обоснованной критике со стороны феми-

нисток, ибо вследствие разницы между мужчинами и

женщинами в восприятии этого чувства нередко возни-

кают всевозможные недоразумения. <Мужчина, - за-

мечает Клодина Эрман, - очень рано привыкает ду-

мать, что, поскольку функция женщины в том, чтобы

посвятить себя ему [...] она обязана ему своей преданно-

стью в обмен на тот статус, который предоставит ей его

собственная социальная функция или даже [...] в обмен

на одно только его присутствие в ее жизни, каковое он

обычно оценивает очень высоко. Таким образом, функ-

ция любви, в понимании мужчины, в том, чтобы быть

обращенной исключительно на него [...] а личность жен-

щины и ее способность к саморефлексии (вместо реф-

лексии по поводу мужчины) кажутся ему совершенно

лишними>^. Многие мужчины вполне искренно мнят себя

центром вселенной для женщины и не признают за ней

никакого права их судить.

В теориях психоанализа сыны Эдипа поглощены

решением кардинальных для них вопросов: <Кто самый

сильный из всех? И чья власть будет самой незыблемой?>

Женщинам подобные терзания чужды, но это не озна-

чает, будто психоаналитики на этом основании устра-

нились от решения проблем представительниц прекрас-

ного пола: женщин не оставили без внимания, приписав

им - по аналогии с мужчинами - комплекс Электры,

взбунтовавшейся против материнской власти^. Таким

образом, вопрос об Эдиповом комплексе в теории пси-

хоанализа выглядит отмеченным определенным анд-

^Claudine Herrmann. Les Voleuses de langue, Paris, Des Femmes,

1976, p. 76.

^Ницше, проявлявший, как известно, мало снисходительности

к женскому полу, возможно, был не так уж и неправ, когда утверж-

дал: <Одни и те же аффекты у мужчин и женщин различны в темпе;

поэтому-то мужчина и женщина не перестают не понимать друг дру-

га> (Ницше Фридрих. По ту сторону добра и зла. Указ. соч. С. 209).

449

роцентризмом, - тенденцией универсализации мужско-

го начала и принятия его в качестве референции без уче-

та того, что это всего-навсего одна из точек зрения -

что и превращает серьезную феминистскую проблему в

простую проекцию мужского опыта^. А ведь женщин,

по большому счету, волнует отнюдь не вопрос о том,

кто главнее: кардинальный для них вопрос, обращен-

ный к мужчине, звучит иначе: <Кто из нас дороже твое-

му сердцу?> У женщин есть свои комплексы - как же

без них? - но они связаны скорее с их усилиями утвер-

дить свою основанную на душевной привязанности не-

заменимость для мужчины, чем со стремлением поуча-

ствовать в рационально замысленных играх власти.

<Сердце-вещун> помогает им уклониться от выстраива-

ния хитроумных стратегий любви, дополненных мудре-

ными выкладками и теми глубокомысленными рассуж-

дениями, которым во все века отдавали дань мужчины.

По справедливому замечанию Александра Лоуэна, у нас

все еще господствует иерархия ценностей, установлен-

ная классическими греками: сознание, знание и резон

(маскулинные ценности) считаются первостепенными,

а инстинкт, интуиция и чувство (фемининные ценно-

сти) - второстепенными. Сила как ценность все еще пре-

обладает над ощущением идентифицированности и сво-

их обязательств перед будущим, а посему среди теорети-

ков любви, играющей важную роль прежде всего в жизни

женщины, нам будут встречаться практически одни толь-

ко мужчины.

Жиль Липовецкий в своей книге упомянул многие

из мужских фантазий о любви, но каждый, кто интере-

совался этой проблемой, вряд ли удержался бы и от соб-

ственного комментария. Отношения между мужчинами

^Подробнее об этом см.: Nathalie Heinich. Etats de femme.

L'identite feminine dans la fiction occidentale, op. cit., p. 201. Далее в

тексте взгляды Н. Иник будут изложены, исходя из содержания этой

работы.

450

и женщинами прошли в своем развитии через несколь-

ко стадий. В Ветхом Завете, как мы помним, все решало

простое установление особого места и предназначения

женщины: <Все помыслы ее должны быть направлены

на удовлетворение желаний мужчины, и он должен уп-

равлять ими>.

О любви первыми заговорили древние греки, и они

предложили такую ее классификацию: филия (любовь-

приязнь, любовь-симпатия, любовь-дружба), агапе (жерт-

венно-нисходящая любовь к ближнему), строге (привя-

занность на базе заданного общения - брак по расче-

ту), эрос (вспыхивает как спонтанная и независимая от

воли стихийная страсть); при этом своевольный эрос мог

реализовать себя наперекор очевидным нравственным,

ментальным и социальным соответствиям.

Заметим кстати, что в рамках ориентированной на

агапе христианской традиции филия отторгалась куда

более яростно, нежели эрос в его стихийной физиоло-

гичности: любодеяние по тяжести греха занимает в <по-

каянных книгах> второе (после гордыни) место. Причи-

на столь сурового осуждения - в неприятии торжества

индивидуального предпочтения, вступающего в проти-

воречие с заветом любить всех одинаково: с позиций

такого евангельского завета, тяжкий грех <любить не

всех равномерно, но единственную безмерно>^. При этом

скромности греков следует еще противопоставить ме-

лочное рвение христианских пастырей, с самого начала

Средних веков пытавшихся <регламентировать букваль-

но все: позы, частоту, жесты, расположение духа, осве-

домленность о намерениях партнера, знаки желания,

с одной стороны, и свидетельства согласия - с другой,

и прочее>^. (Не является ли Антиохский кодекс, о кото-

ром вспоминает в своей книге Жиль Липовецкий, в выс-

^Подробнее об этом см.: Новейший философский словарь. Указ.

соч. С. 384-387.

^Фуко Мишель. История сексуальности-III. Указ. соч. С. 178.

451

шей степени парадоксальным возрождением подобной

традиции?)

В античном обществе женщина не более чем <функ-

ция> (носительница титулов и родственница знатных

особ), передаточное звено, способ скрепления военных

союзов; она не более чем разменная монета во взаимо-

расчетах мужчин. Древние вообще старались решить

проблемы любовных отношений однозначно и без лиш-

них сантиментов: закон Солона обязывал супругов сбли-

жаться не реже чем трижды в месяц <не ради наслажде-

ния, а с тем, чтоб, обновляя брак, освободить его от на-

бирающихся при всей взаимной благожелательности

в повседневной жизни разногласий>^. Стараться-то они

старались, но только не всегда полученный результат

оправдывал ожидания, и мужчины снова и снова ока-

зывались перед необходимостью сворачивать с легких

путей и тратить усилия на завоевание благосклонности

женщин. Не случайно Овидий посвятил этой теме столь

прочувствованные размышления. У римского поэта

Эрос - это легкомысленный мальчик, летающий по све-

ту с луком в руках; за спиной у шаловливого бога кол-

чан со стрелами, у которых либо золотые, либо свинцо-

вые наконечники. Те, кого настигла золотая стрела, схо-

дят с ума от любви, зато те, кого поразит свинцовая

стрела, не способны ощутить ее сладость. Однако это

не означает, будто пораженные свинцовой стрелой доб-

ровольно лишат себя удовольствия высказаться на эту

тему. Из подобных мудрствований как раз и рождают-

ся взгляды, подобные взглядам Спинозы, убежденного,

будто любовь - это <щекотание, сопровождаемое идеей

внешней причины>, или Шопенгауэра, полагавшего, что

любовь часто вступает в противоречие <с собственной

индивидуальностью человека, ибо страсть устремляется

на такие существа, которые, помимо половых отноше-

^Плутарх. Об Эроте, 23, 169а.

452

ний, способны возбуждать у влюбленного одно только

презрение, ненависть и даже прямое отвращение>^.

В <Науке любить> Овидий предлагает набор неза-

мысловатых рецептов, которым столетиями охотно сле-

довали мужчины: <Обещай, не скупись, - обещания

разве что-нибудь стоят? Обещаниями может быть богат

каждый. Надежда, соединенная с доверием, живет дол-

го>. <Не бойся давать обещания, - наставляет он, -

обещания завлекают женщин - а давая обещания, при-

зывай в свидетели каких угодно богов!> <Ты должен иг-

рать роль влюбленного, твой разговор - выражать твои

страдания>. <При ухаживании помогают и слезы - сле-

зами ты размягчишь хоть алмаз!> По оценке Овидия,

соблазнение требует большой сноровки, и <одно искус-

ство делает любовь бессмертной>, а потому, <если ты

хочешь, чтобы женщина продолжала любить тебя, ста-

райся внушить ей мысль, что ты в восторге от ее красо-

ты>. Самое важное - не позабыть при этом, что ни в ко-

ем случае нельзя нарушать обещания, данные мужчи-

нам, и <если вы умны, потешайтесь безнаказанно только

над одними женщинами!>^. Заметим кстати, что спустя

столетия Стендаль в том же самом ключе описывал

французский обычай <обращаться с женщинами, как с

особого рода мужчинами - более великодушными, бо-

лее изменчивыми, с которыми, главное, невозможно со-

перничать>, поскольку <последние из мужчин уважают

друг друга больше, чем их>^. Однако, как легко убедить-

ся, в том, о чем говорил Овидий, нет и вздоха любви: по

меткому замечанию одного французского автора, то

была собственно не <наука любить>, а <наука соблаз-

нять>.

^Шопенгауэр А. Метафизика половой любви. Указ. соч. С. 399.

^Овидий Публий Назон. Наука любить. Указ. соч. С. 56, 65-68,

91,118.

^Стендаль. О любви // Стендаль. Указ. соч. Т. 7. С. 66, 67. Да-

лее в тексте взгляды Стендаля будут изложены, исходя из содержа-

ния этой работы.

453

По наблюдениям Александра Лоуэна, в отношени-

ях с представителями противоположного пола женщи-

на может играть четыре роли: сексуальный объект, сес-

тра, романтический идеал и мать. С возникновением Эго

и отходом от матриархального уклада единство жен-

ской личности диссоциируется на противоположные

друг другу категории: сексуальный объект и мать. Куль-

турная эволюция, породившая христианство и беско-

рыстную братскую любовь, выделила, как можно заме-

тить, еще два аспекта женской личности - фигуру сест-

ры и романтический идеал.

Придав особую святость фигуре сестры, христиан-

ство безоговорочно осудило женщину в качестве сексу-

ального объекта, а значение полового акта ассоцииро-

вало со злом, с грехом, с падением и смертью. Однако со

временем в руководствах по исповеди мало-помалу при-

крывается нагота вопросов, связанных с отношениями

между полами. Служители церкви избегают входить в

детали, которые долгое время считались необходимы-

ми. <Эта материя напоминает смолу, - говорят о гре-

хах против чистоты, - и как бы с ней ни обращались,

даже если бы это делалось для того, чтобы очистить себя

от нее, - она тем не менее оставляет пятна и все-таки

пачкает>, - высказался по этому поводу один церков-

ник. Точку образования механизмов подавления сексу-

альности нам следует искать в практиках покаяния сред-

невекового христианства или, скорее, в двойной серии,

образуемой обязательным, исчерпывающим и периоди-

ческим признанием, с одной стороны, и методами аске-

тизма, духовного упражнения и мистицизма, которые осо-

бенно интенсивно разрабатывались начиная с XIV ве-

ка, - с другой. В традиции аскетизма и монашества как

идеал доброго христианина установлен императив: не

только признаваться в поступках, противоречащих за-

кону, но стараться превратить свое желание - всякое

желание - в дискурс. Один итальянский монах в конце

XVIII века требовал от кающихся говорить все не только

о совершенных поступках, но и о чувственных прикос-

454

новениях, обо всех нечистых взглядах, о непристойных

речах или допущенных мыслях. Христианское пастыр-

ство стремилось оказать на желание - одним лишь фак-

том его полного и старательного выведения в дискурс -

специфические действия по овладению этим желанием

и по отвязыванию от него, но также и действие духов-

ного обращения, поворота к Богу, физическое действие

блаженной боли: чувствовать в своем теле укусы иску-

шения и сопротивляющуюся ему любовь. Здесь, однако,

крылась греховная возможность усиливать испытывае-

мые ощущения с помощью деталей, сообщаемых испо-

веднику^.

Жесткая позиция церкви в вопросах пола ставила

перед каждым христианином дилемму: или полное от-

вержение красоты и великолепия земной жизни - или

безрассудное приятие всего этого, не сдерживаемое бо-

лее страхом погубить душу. Мирская красота из-за при-

знанной греховности становилась вдвойне притягатель-

ной; если перед ней сдавались, то наслаждались ею с

безудержным пылом. Страхи мужчин во времена Средне-

вековья находили выход либо в грубых, женоненавист-

нических произведениях, либо в идеализации желания

и в приведении его к тому, чтобы получать удовольствие

от него самого, в превращении его в игру: так выглядел

более тонкий способ преодоления неприятного чувства,

возникающего перед лицом <непостижимой тайны жен-

ского наслаждения>. Любить утонченной любовью, сле-

дуя кодексу куртуазного поведения, - это подвергать-

ся опасной авантюре: любовь - опасная игра. Поэмы

не показывают женщину: они показывают образ, кото-

рый мужчины себе о ней составили. Куртуазная литера-

тура была создана для преодоления страха мужчин ока-

заться неспособными удовлетворить женщин - этих

странных существ, которым вся система ценностей при-

^Подробнее об этом см.: Фуко Мишель. Воля к истине: По ту

сторону власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Магисте-

риум: Касталь, 1996.

455

писывала тогда неутолимые аппетиты и глубокую испор-

ченность. Главные персонажи куртуазной литературы -

мужчины, ибо женщины существуют в ней исключитель-

но для того, чтобы оттенить их мужские достоинства

и добродетели. Власть рыцарей над собственным телом

простиралась вплоть до того, чтобы лежать голым ря-

дом с дамой, демонстрируя совершенное владение собой.

В средневековой культуре даже там, где любовь облека-

ется в идеализированные формы, вся эротическая куль-

тура остается исключительно сферой эгоизма мужчин.

Мужчины той поры были жестокими (поскольку

храбрость и физическая сила необходимы рыцарю), пря-

мыми и несгибаемыми, как их клинки. Зато они готовы

были, если того требовала честь, строго следовать лю-

бому кодексу: вот его-то и предложила им куртуазная

наука. Правила любви, изложенные Андре Капелланом

в трактате <Об искусстве пристойной любви>, весьма

примечательны: <Брак - не препятствие для любви;

нескромный человек недостоин любви; никого нельзя

принудить любить сразу двоих; любовь должна расти

или уменьшаться; любовь по принуждению не приносит

наслаждения; не следует любить того, с кем сочетаться

браком было бы постыдно; истинному любовнику милы

только ласки его возлюбленной и ничьи больше; легкая

победа притупляет любовь, трудности увеличивают ей

цену; новая любовь стремится изгнать прежнюю; если

страсть удовлетворена, она не замедлит погаснуть и ред-

ко вспыхивает вновь; любой поступок любящего встре-

чает отклик в мыслях любимого им существа; истинный

любовник ценит лишь то, что нравится любимому су-

ществу; любовь ни в чем не может отказать любви; лю-

бящий никогда не пресыщается ласками возлюбленной;

беспокойство, свойственное влюбленным, заставляет их

преувеличивать каждую мелочь; ничто не может поме-

шать женщине иметь двух любовников, а мужчине -

двух любовниц>. В определенном смысле вся <веселая

наука> обладает предельно строгой нормативной задан-

ностью, и живому чувству просто некуда просочиться.

456

Всем правит ритуал: сначала даму целуют, затем она

сама подставляет уста для поцелуя, затем уступает все

более дерзким ласкам, действие которых состоит в том,

чтобы усилить желание другого. Верхушка феодально-

го общества старательно приноравливалась к искусст-

венным и взвинченным идеалам любви и жизни.

Как ни горько это признавать, но ни в эротической

литературе, ни в благочестивых книгах Средневековья не

отыскать сколько-нибудь заметных следов подлинного

участия к женщине, к ее слабости и к тем горестям и опас-

ностям, которые сулит ей любовь. Сострадание форма-

лизовалось в фиктивный рыцарский идеал освобождения

девы, где присутствует, собственно говоря, лишь чув-

ственная прелесть от удовлетворения мужского тщесла-

вия. Любовь существовала как прекрасная игра, как фор-

ма жизненных отношений, и разыгрывалась она в ры-

царском стиле. Этот стиль не забыт и по сию пору, ибо,

по сути дела, форм, в которые волей-неволей облекается

идеал любви, на все времена лишь несколько.

В куртуазной литературе преобладала скрытая, не-

прямая эротика, и темы ее - возможность удовлетво-

рения, обещание, желание, недоступность или прибли-

жение счастья. Здесь высшее удовлетворение перемеща-

лось в область невысказанного, в область опутанного

тончайшими покровами смутного ожидания. И подоб-

ной литературе ведома не только мажорная любовь или

та, которая носит маску постоянного смеха; она способ-

на претворять любовные горести в красоту и тем самым

обладает бесконечно более высокой жизненной ценно-

стью. Однако это нисколько не отменяет того факта, что

символическая любовная куртуазная литература - это

прежде всего литература <бегства> и <ухода от реально-

сти>^. И такой <уход> затянулся на несколько столетий.

^Подробно о куртуазной любви см.: Хейзинга Йохан. Homo

ludens. В тени завтрашнего дня. Указ. соч.; Хейзинга Йохан. Осень

457

<Любовь - или то, что наиболее часто заменяет ее,

присваивая ее имя, - была всемогуща во Франции при

Людовике XV>, - заметил Стендаль. <Политес> страс-

тей в эпоху абсолютизма воспринимался как неотъем-

лемое достояние Парижа. В ту пору внимание писате-

лей поглотил <барочный> тип женщины - авантюрист-

ки, оригинальной особы, прославившейся не столько

благодаря важности содеянного, сколько из-за исклю-

чительности своей судьбы. В 20-х годах XIX века Стен-

даль разработал систему взглядов, основанную на раз-

личении четырех <родов любви>. Это любовь-страсть,

любовь-влечение, физическая любовь и любовь-тщесла-

вие. (Заметим кстати, что в это же самое время Бальзак

начал теоретизировать по поводу отношений между по-

лами в книге очерков <Физиология брака>, которая пред-

ставляет куда меньший интерес, чем его художествен-

ная практика: в частности, превосходное описание им в

романе <Шуаны> принципиально нового и более слож-

ного типа женщины - не трогательно-наивной юной

героини, но и не <черной> злодейки, - <женщины с прош-

лым>.)

Прошло чуть больше века, и Ортега-и-Гассет вы-

ступил с критикой теории Стендаля на том основании,

что ее творец сорок лет посвятил разрушению бастио-

нов женского пола, выпестовал целую стратегическую

программу с первопричинами и отдаленными следстви-

ями, а результат его усилий был равен нулю: он не снис-

кал любви ни одной женщины. Стендаль полагал -

в соответствии со своим опытом, - что любовь <созда-

ется> и умирает. И то и другое, утверждает Ортега-и-

Гассет, свойственно псевдолюбви. Если Стендаль пред-

полагал, что состояние влюбленности сопряжено со

сверхактивностью сознания, то Ортега-и-Гассет считал

Средневековья: Исследование форм жизни, уклада и форм мышле-

ния в XIV и XV вв. во Франции и Нидерландах. Соч.: В 3 т. Т. I. M.:

Прогресс; Культура, 1995. С. 49, 118, 140, 214.

458

подобное суждение ошибочным: <кристаллизация> в опи-

сании Стендаля сопровождается всплеском душевной

энергии и обогащением внутреннего мира, тогда как,

по убеждению Ортега-и-Гассета, влюбленность - это

состояние душевного убожества, при котором наша внут-

ренняя жизнь скудеет, нищает и парализуется. У Стен-

даля все шло через ум, отсюда и его любовные неудачи.

Женщины тонко чувствуют отсутствие подлинной стра-

сти: <Где нет места для любви или ненависти, там нет

и крупной роли для женщины>^, - говаривал Ницше.

Так и получилось, что коварные прелестницы, словно

сговорившись, отказались участвовать в прекрасных ин-

теллектуальных играх Стендаля.

По замечанию Эриха Фромма, в XIX веке <цензу-

ра> и терпимость сильно отличались от наших; тогда

допускалось больше рассеянной сексуальности при мень-

шей физиологической и психологической точности. Для

буржуазии секс - это транспозиция в другие формы тех

способов, которыми пользовалось дворянство, дабы

маркировать и удержать свое сословное отличие; по-

скольку и дворянская аристократия тоже утверждала

особость своего тела, но это было утверждение по кро-

ви, т.е. по древности родословной и по достоинству суп-

ружеских союзов; буржуазия же, дабы снабдить себя те-

лом, напротив, судила с точки зрения потомства и здо-

ровья своего организма. <Кровью> буржуазии стал ее

секс. И это - не игра слов; многие из тем, которые свой-

ственны были сословным манерам знати, можно обна-

ружить у буржуазии XIX века, но в виде биологических,

медицинских и евгенических предписаний. У буржуазии

речь шла <о проекте безграничной экспансии силы, кре-

пости, здоровья, жизни>^.

^Ницше Фридрих. По ту сторону добра и зла. Указ. соч. С. 211.

^Об этом см.: Фуко Мишель. Воля к истине: По ту сторону вла-

сти и сексуальности. Указ. соч. С. 230.

459

В 50-е годы XX века Эрих Фромм задумал в своей

книге <Искусство любить> исправить то, что он считал

основным недостатком сочинения Овидия <Наука лю-

бить>. По мнению Фромма, беда в том, что для боль-

шинства людей (и для Овидия в том числе) проблема

любви состоит в том, чтобы быть любимым, а не в том,

чтобы самому любить, и самое важное для них - это

возбудить чувство любви к себе. Пути к этому у двух по-

лов различны: путь мужчин - стать настолько удачли-

вым, сильным и богатым, насколько позволяет социаль-

ная ситуация; путь женщин - пленить своей внешнос-

тью, фигурой или одеждой. Наша цивилизация стремится

к накоплению, вот почему привлекательная женщина

для мужчины и привлекательный мужчина для женщи-

ны - это добыча, которой необходимо завладеть. При

этом вкусы подвержены изменениям. В 20-х годах при-

влекательной считалась эмансипированная - умеющая

пить и курить, разбитная и сексуальная - женщина, а

позднее мода потребовала от нее больше домовитости

и скромности.

В горячке увлечения, полагает Фромм, зачастую не

делают различий между влюбленностью и любовью как

постоянным чувством, и потому едва ли какое-нибудь

другое чувство, начинаясь с огромных надежд и ожида-

ний, терпит крах с такой неизменностью, как любовь.

Два человека все лучше узнают друг друга, их близость

постепенно утрачивает чудесную новизну, пока нако-

нец взаимный антагонизм, разочарование и пресыщен-

ность друг другом не гасят остатки былого огня. Понача-

лу они ни о чем таком и не думали: их властно захватила

волна слепой страсти. Однако самозабвенное помеша-

тельство друг на друге - вовсе не доказательство силы

их любви, а всего лишь свидетельство безмерности пред-

шествующего одиночества^.

^Об этом см.: Фромм Эрих. Искусство любить: Исследование

природы любви. М.: Педагогика, 1990. С. 16-20.

460

Рассуждая о мужских радостях, подогреваемых ду-

хом соревнования, Жиль Делез исследовал возможности

применения женщинами одной весьма опасной для муж-

чин стратегии. Еще Артемидор Далдианский (I-II вв.)

рассматривал половой акт как меру превосходства и

зависимости: совокупление связывает партнеров отно-

шениями господства и подчиненности, это победа од-

ной стороны и поражение другой. Однако при таком

подходе совершенно невозможно оценить прелести игры

в поддавки. Чисто мужское удовольствие - выиграть

необоримо притягательно для мужчин. Именно на этом

его может подловить женщина: верх изящества состоит

в том, чтобы проиграть на уровне результата (столь

важного для мужчины), и при этом выиграть на уровне

личности. На гербе такой воительницы уместней всего

выглядел бы девиз: <Проигравший выигрывает>. С боль-

шой пользой для себя женщины умеют принять позу

страдалицы: чем больше вина мужчины (и здесь они не

прочь подсуетиться, с готовностью идя навстречу без-

рассудной мужской жестокости), тем большего они по-

том от мужчины ожидают. Тех, кто ищет наслаждения

в унижении и душевных мучениях, называют <идейны-

ми> мазохистами. Бесправность заставляет женщин

пытаться обратить поражение в победу, доводя ситуа-

цию до парадокса. Мужчина, в силу своей природы, все-

гда готов нанести удар, и, естественно, он ожидает, что

его удар встретит хоть какое-то сопротивление. Вот по-

чему, нарвавшись на женщину, которая не только не ока-

зывает ему сопротивления, но проявляет полную и мгно-

венную готовность угадать и усилить любое его движе-

ние, он, с разгона, образно говоря, падает в пустоту,

испытывая неприятную тяжесть в желудке и противное

чувство вины, причем очнувшись на дне пропасти, обна-

руживает, что дама, в полете, успела надежно за него за-

цепиться. Элоиза, связавшая великого Абеляра по рукам

и ногам своей жертвенностью и благодаря этому вот уже

восемь веков занимающая видное место в мировой исто-

рии, простодушно описала философу, в конце концов

461

лишенному из-за нее и свободы, и детородных органов,

свой блистательный тактический прием: <Я думала, что

чем более я унижусь ради тебя, тем больше будет твоя

любовь ко мне>. Не женщины создали мир таким обра-

зом, что охотнее всего мужчины осыпают их благодея-

ниями тогда, когда испытывают чувство вины. Женщи-

ны всего только научились толково использовать это

чувство в своих интересах^. Нельзя же, в самом деле, ожи-

дать, будто слабым женщинам хватит сил принудить к

чему-нибудь этих упрямцев мужчин! Куда благоразум-

нее взять на вооружение совет Эдит Льюис, которая как-

то заметила: <Невозможно заставить людей что-либо

сделать - надо помочь им захотеть сделать это>.

В последние годы, следуя характерной для постмо-

дерна логике переноса внимания с гносеологии на он-

тологию, стали много рассуждать о природе сексуаль-

ности. Для Мишеля Фуко, который посвятил этой теме

воистину фундаментальные труды, <сексуальность толь-

ко производится в конфигурациях знания-власти как

исторический феномен. Это не то, что подавлялось вла-

стью или ею модифицировалось, это всегда уже про-

дукт>^. Фуко перечисляет общества, - Китай, Япония,

Индия, Рим, арабо-мусульманские общества, - кото-

рые создали для себя своего рода ars erotica. И знания

эти были секретными, поскольку при разглашении они

теряли свою силу. Учитель передавал знания только

путем посвящения. Эффекты подобного искусства долж-

ны были преобразить ученика, наделив его исключитель-

ными преимуществами: абсолютным владением телом,

редкостной способностью к наслаждению, эликсиром

долгой жизни, изгнанием смерти и ее угрозы. В отличие

от подобных искусств наша цивилизация практикует

^Об этом см.: Делез Жиль. Представление Захер-Мазоха. Указ.

соч.

^Пулькинен Туя. О перформативной теории пола. Проблемати-

зация категории пола Юдит Батлер // Герменевтика и деконструк-

ция. СПб.: Б.С.К., 1999. С. 171.

462

своего рода scientia sexualis, и, чтобы говорить истину

о сексе, она развернула процедуры, упорядоченные глав-

ным образом особой формой власти-знания, прямо про-

тивоположной искусству посвящений: речь идет об ис-

поведи-признании. Начиная со Средних веков, западные

общества поместили исповедь-признание среди самых

важных ритуалов, от которых ожидают явления исти-

ны. Результатом этого и стала метаморфоза, произошед-

шая с литературой: от удовольствия рассказывать и слу-

шать, центрированном на героическом или чудесном

повествовании об <испытаниях> либо храбрости, либо

святости, перешли к литературе, упорядоченной в соот-

ветствии с бесконечной задачей заставить подняться из

глубины самого себя, поверх слов некую истину, кото-

рую сама форма признания заставляет мерцать как не-

что недоступное. Ныне обязанность признания столь

глубоко внедрена в нас, что мы больше не воспринима-

ем ее как действие принуждающей нас власти. Нам ка-

жется, будто истина, которая располагается в самом

потаенном месте нас самих, только того и <требует>,

чтобы выйти на свет, а если она не выходит, то только

потому, что ее удерживает какое-то принуждение и на

нее давит насилие некой власти: высказать себя она су-

меет лишь ценой своего рода освобождения. Признание

якобы освобождает, власть же ведет к молчанию; исти-

на будто бы не принадлежит порядку власти, но состо-

ит в изначальном родстве со свободой. В начале XIII ве-

ка сложился порядок, предписывавший христианам хотя

бы раз в году вставать на колени и сознаваться в прегре-

шениях, а в самой христианской исповеди существовал

ряд приемов, родственных искусству эротики: ведение

учителем по пути посвящения, интенсификация опытов,

включая и их физический план, усиление их эффектов с

помощью дискурса, который их сопровождает. Феноме-

ны одержимости и экстаза, которые часто встречаются

в католицизме времен Контрреформации, как раз и были

неконтролируемыми эффектами, перешедшими за край

463

эротической техники, имманентной изощренной науке

о плоти^.

Мы с трудом отказываемся от освященного веками

отношения к сексуальности, от призывающих к аскетиз-

му голосов, <доносящихся из наших психосексуальных

застенков>. И все-таки сдвиги очевидны. По мнению

Бодрийяра, современная мораль такова: женственность

есть отчужденное бытие женщины, а значимость осво-

бождения женственности определяется его радикальной

двусмысленностью. Сексуальное в нашей культуре во-

зобладало над соблазном и аннексировало его в качест-

ве подчиненной формы, и к тому же слишком часто нам

приходится иметь дело с первостепенной фигурой ан-

тисоблазна - властью. Видимость для нас превыше все-

го, и верховную власть дает власть над видимостью. Ни

одна женщина никогда не утрачивала этой фундамен-

тальной формы власти, никогда не лишалась этой со-

пряженной с соблазном и его правилами силы. Своего

тела - да, своего удовольствия, желания, прав - всего

этого женщины действительно были лишены. Но они

при этом оставались повелительницами затмения, со-

блазнительной игры исчезновений и проблесков, и тем

самым всегда имели возможность затмить власть своих

<повелителей>. Все это приводит Бодрийяра к вопросу

о том, существует ли отдельно женская фигура обольще-

ния и отдельно - мужская. Или, может быть, есть толь-

ко одна форма в двух вариантах, конкретизируемых со-

ответствующим полом?

Происходит, как отметила Джудит Белладонна Бар-

бара Пентон, размывание границ пола: мы ощущаем

в наших телах не один, не два, но множество полов, в

человеке мы видим не мужчину или женщину, но просто

человеческое, антропоморфное существо, и мы отказы-

ваемся ограничивать себя тем, что предписывает нам

^Об этом см.: Фуко Мишель. Воля к истине: По ту сторону власти

и сексуальности. Указ. соч. С. 158-159; 171-172.

464

общество, отказываемся быть гетеросексуалами, лесби-

янками, педерастами и что там еще включается в гамму

рекламной продукции; мы абсолютно безрассудны во

всех наших желаниях.

Надо сказать, что попытки определить - и тем са-

мым отделить женское начало от мужского, противопо-

ставить женственность мужественности, а мужчину -

женщине, имеют давнюю и долгую историю. Еще совре-

менник евангельских апостолов гностик Симон Волхв

рассуждал о том, что Высший принцип и великая Сила

являются Всеобщим Разумом, управляющим всем и му-

жественным, а вот <низший принцип, великая Мысль,

порождает все и женственна>^. Символические фигуры,

представляющие божественное падение, - это муже-

ственный Первочеловек и женственная Мысль Бога,

и потому истина - Алетейя - всегда женского рода.

<Женское начало ближе к космическому, - подчерки-

вал Шпенглер. - Оно глубинным образом связано с

Землей и непосредственно включено в великие кругооб-

ращения природы. Мужское свободнее, зверинее, под-

вижнее также и в смысле ощущения и понимания, оно

бодрей и напряженней. Мужчина переживает судьбу

и постигает каузальность, логику ставшего в соответ-

ствии с причиной и действием. Женщина, однако, и есть

судьба, и есть время, и есть органическая логика само-

го становления>^, и без восприятия ее ценностей невоз-

можно полноценное переживание великого чуда бытия,

которое плодотворно развивается лишь на пространстве

между двумя великими полярностями мужского и жен-

ского начал. Хорошо всем известные юнгианские посту-

латы о том, что <мужское> идентично понятию <логос>,

а <женское> - эросу, поскольку женщина - существо,

^Ганс Йонас. Гностицизм (Гностическая религия). СПб.: Лань,

1998. С. 118.

^Шпенглер Освальд. Закат Европы. Очерки морфологии миро-

вой истории. Соч.: В 2 т. Т. 2. M.: Мысль, 1998. С. 340.

465

сильнее привязанное к близким, более интимное, пас-

сивное, и она обладает большими мазохистскими чер-

тами, чем абстрактное, интеллектуальное, агрессивное,

активное и склонное к садизму мужское существо. Од-

нако подобное мнение свидетельствует скорее о том, что

на момент его появления в обществе доминировали со-

ответствующие ему стереотипы мужского и женского

поведения и не более того^.

Не разумнее ли будет в этой связи говорить о неотъ-

емлемо присущей женщине манере действовать человеко-

любиво, <без цели, ради самого действия, и даже не имея

в виду этого действия, под влиянием внезапного чувства

сострадания. Скорее здесь идет речь о реакции, а не о

действии, о пробуждении в каждом из нас чувства вселен-

ского масштаба, такого, которое не надо ни предусмат-

ривать, ни выбирать>^. Не такие ли побуждения олице-

творяют женское начало в его лучших проявлениях?

Мужчины, как уже отмечалось, теоретизировали по

поводу различий между мужчинами и женщинами дав-

но и с неослабевающей верой в собственное превосход-

ство: уже <Аристотель приписывал мужчине способность

доводить до совершенства те добродетели, которые у

женщины всегда развиты слабее, что и оправдывает ее

подчиненное положение>^. Новый нюанс в трактовку

проблемы привнес Гегель, и потом едва ли не все с завид-

ным постоянством повторяли его мысль: <Вследствие диф-

ференциации мужчина являет собой принцип активный,

а женщина - принцип пассивный, ибо она остается в

своем незавершенном единстве>^. Позднее феминистки

^Подробнее об этом см.: Гуггенбюль-Крейг Адольф. Брак умер -

да здравствует брак! Указ. соч. С. 35, 47-48. Далее в тексте взгляды

А. Гуггенбюль-Крейга будут изложены, исходя из содержания этой

работы.

^Жюльен Франсуа. Трактат об эффективности. М.; СПб.: Уни-

верситетская книга, 1999. С. 149. Далее в тексте взгляды Ф. Жюлье-

на будут изложены, исходя из содержания этой работы.

^Фуко Мишель. История сексуальности-III. Указ. соч. С. 175.

^Гегель. Философия природы. Ч. 3, параграф 368.

466

в этой связи заметили, что <идеализация женского тела

и психологии - нежности и ненасилия - имеет много

общего с философией, которой как раз и противостоит

феминизм: второстепенность женщин по отношению

к мужчинам возникла именно из-за биологических осо-

бенностей и отсутствия агрессивности, что часто воспри-

нимается как слабость>^. Мужчины склонны в первую

очередь подчеркивать <биологическую инфантильность>

женщины: <пока мужчина действует, она любит>^. Для

Огюста Конта женственность - это что-то вроде <по-

стоянного детства>, не дающего женщине приблизить-

ся к <идеальному типу представителя рода людского>.

По этой причине <за женщинами признаются недоста-

ток интеллекта и слабые организаторские способности,

а также неспособность к абстрактным и критическим

суждениям, что и является препятствием к их полному

равенству с мужчинами>^.

По Фрейду, <мужественность и женственность на-

личествуют в характере так же, как и в половой сфере.

Мужской характер определяется способностью к ана-

лизу, проникновению вглубь, потребностью к руковод-

ству, активностью, дисциплинированностью и отвагой;

женский - способностью продуктивного восприятия,

чувством реальности, выносливостью, склонностью опе-

кать других>^. Мужское действие - это прежде всего

действие рискованное и соответствующее моменту, и оно

обычно служит ответом на непредсказуемую игру слу-

чая; женское действие связано с выжиданием благопри-

ятной минуты, когда развитие событий приблизит к же-

лаемому результату и можно будет меньше вмешиваться

^Перкисс Диана. Женщины переписывают мифы. Указ. соч.

С. 574-575.

^Бовуар Симона де. Второй пол. М.: Прогресс; СПб.: Алетейя,

1997. С. 150. Далее в тексте взгляды С. де Бовуар будут изложены,

исходя из содержания этой работы.

^Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 100.

^Фромм Эрих. Искусство любить. Указ. соч. С. 52.

467

в ход событий. Женщины не имеют вкуса к риску. Муж-

чины ежесекундно готовы вступить в борьбу между со-

бой ради признания или престижа, во имя призрачных и

химерических идеалов или сумасбродных порывов. Иной

выглядит женская позиция, выраженная подругой Абе-

ляра Элоизой: <Я не ищу венца победы. С меня довольно

избежать опасности. Удалиться от нее вернее, чем всту-

пить в войну>. Но наивно было бы путать подобную по-

зицию с трусостью, ибо, когда стремление утвердить себя

героическим деянием толкает на смерть сотни и сотни

прямолинейных людей, надо же кому-то и утверждать са-

моценность жизни в ее мирном течении. Гёте выразил

вполне женское мироощущение, когда сказал: <В жизни

дело идет о жизни, а не о каком-то ее результате>.

Рассуждая о женском начале вещей, французский

философ Гастон Башляр подчеркивал, что это начало

поверхностно-облекающее, лоно, теплое убежище, тог-

да как мужское начало - это источник силы, активной

и стремительной, как искра или волеизъявление. Женское

тепло воздействует на вещи с внешней стороны, в то вре-

мя как мужской огонь воздействует на них изнутри, про-

никая в самое средоточие их существа^. Отсюда следует

та разница в способах, какими мужчина и женщина за-

являют о себе. По замечанию Симоны де Бовуар, мужчи-

на позволяет себе быть тираном, садистом, насильником,

может ребячиться или проявлять мазохистские наклон-

ности, казаться несчастным, заслуживающим жалости;

он старается удовлетворить все свои наклонности, дать

проявиться всем навязчивым идеям; он <расслабляется>,

<разряжается> по праву, завоеванному служением об-

ществу.

С женщиной дело обстоит иначе: ее слабости, так

же как и недостатки ее внешности, никогда не остаются

^Об этом см.: Башляр Гастон. Психоанализ огня. М.: Прогресс,

1993. С. 84-85.

468

незамеченными и навлекают на нее самые суровые по-

рицания. Тема сварливой жены, характер которой до

того скверен, что после ее смерти даже дьявол спешит

избавиться от этой женщины, кочует по средневековым

балладам всего христианского мира. Как показала в сво-

ем исследовании Мирей Дотен-Орсини, с конца XIX века

женщина - постоянно сравниваемая учеными то с обе-

зьяной, то с ребенком и находящаяся, в соответствии с

Кодексом Наполеона, под неусыпной опекой, - явля-

ется, если использовать точное выражение (можно про-

честь это у Шопенгауэра, у Дарвина и особенно у Лом-

брозо), задержанной в развитии взрослой особью^, или,

если угодно, взрослым ребенком. Женоненавистники

громоздили одно обвинение против нее на другое, а воз-

никающие при этом противоречия никого не смущали:

нередко у них одна и та же женщина, во-первых, фри-

гидна, во-вторых - нимфоманка. И все-таки перед ху-

лителями вставали проблемы, которые не так просто

решить: Ломброзо, с его пренебрежительным отноше-

нием к представительницам противоположного пола,

к примеру, никак не мог признать повышенный эротизм

женщины, поскольку это означало бы признать за ней

хоть какое-то превосходство, пусть даже и с негатив-

ной моральной оценкой. Роковая женщина в их пред-

ставлениях - это не только та, которая убивает: к ним

относят еще и мегер (мало привлекательную разновид-

ность тех, кто портит мужчине жизнь), и развратниц с их

заразной порочностью, и совершенных красавиц с их гу-

бительным могуществом. Итальянский поэт Джакомо

Леопарди по этому поводу писал, что <ужас неотъем-

лем от того впечатления, которое производит красота>.

Роковой женщиной правит фатум, она выступает сле-

пым орудием превосходящих ее и ею манипулирующих

^Об этом см.: Mireille Dottin-Orsini, Cette femme qu'ils disent fatale,

op. cit., p. 149-150. Далее в тексте взгляды M. Дотен-Орсини будут

изложены, исходя из содержания этой работы.

469

сил, а потому склониться перед ней не означает скло-

ниться перед женщиной: это означает склониться перед

судьбой, что гораздо предпочтительнее для мужской

веры в собственное превосходство.

Однако если исключить из рассмотрения крайние

случаи и самые резкие обвинения (иные из них звучат

надуманно и даже несколько смехотворно), то, в общем,

можно согласиться с Симоной де Бовуар в том, что мно-

гие из недостатков, в которых упрекают женщину, такие

как посредственность, ограниченность, незначитель-

ность, леность, легкомыслие, раболепие, свидетельству-

ют лишь о насильственном ограничении ее горизонта.

Трудности женщины усугубляются тем, что, даже ста-

новясь экономически независимой от мужчины, она не

обретает ни морального, ни социального и психологи-

ческого положения, идентичного положению мужчины.

Нельзя сказать, будто женщина, поставленная в столь

неблагоприятные условия, пытается отыскать какую-то

другую, свою истину, помимо той, что открыта ей муж-

чинами: она скорее считает, что этой истины нет. В са-

мом сердце мужского мира и в себе самой (поскольку и

она этому миру принадлежит) она обнаруживает двой-

ственность, противоречивость каждого понятия, каждо-

го принципа и каждой провозглашенной ценности. Ей

известно, что мужская мораль (в той части, что касает-

ся женщины) - сплошная мистификация. Мужчина

высокопарно внушает ей свой кодекс чести и доброде-

тели, но сам же исподволь склоняет ее к непослушанию;

он даже оплачивает это непослушание, заранее рассчи-

тывает на неповиновение и уповает на него; без женщи-

ны прекрасный фасад, за которым он укрывается, рух-

нет. Все это способствует рождению в ней духа проти-

воречия: поскольку не существует никакой сферы, где

женщина обладала бы автономией, она не может про-

тивопоставить <мужским> истинам свои позитивные

истины и ценности: она может только гневно отрицать

то, что ей навязывают.

470

(Но ведь и мужчина не без греха: его главные поро-

ки - тщеславие и спесь. <Фаллически подвижный муж-

чина> не способен почувствовать тонкие состояния внеш-

него мира или души. Он - человек действия, а потому

настолько сосредоточен на средствах, что цель зачас-

тую видит расплывчато или и того хуже - совсем теря-

ет ее из виду. <Одно из основных мужских качеств - лю-

бовь к созданиям рук человеческих, для них хорошо то,

что работает - независимо от того, предназначено ли

это орудие для разрушения или созидания>^. Но это так -

к слову.)

Существует множество неведомых мужчинам, но

доводящих до отчаяния женщин препятствий для фор-

мального выражения женского ума. Пытаясь подобные

препятствия преодолеть, интеллигентная женщина, как

полагает Натали Иник, неизменно совершает те же

ошибки, что и стареющая женщина: первая пытается

скрыть свои мозги, а вторая - свой возраст. Тщетность

усилий раздражает умную женщину; за абсолютно наив-

ным выражением ее лица внезапно проскальзывают про-

блески слишком острого ума, в доверчиво приоткрытых

губах появляется что-то фальшивое. Ей трудно овладеть

искусством нравиться оттого, что она, в отличие от сво-

их сестер, не одержима одним лишь стремлением пле-

нять; как бы сильно ни было ее желание соблазнить муж-

чину, она не пропитана им до мозга костей. Чувствуя

свою несостоятельность, она приходит в ярость и стре-

мится взять реванш, используя приемы, к которым обыч-

но прибегают мужчины: вместо того чтобы слушать, она

говорит, высказывает тонкие мысли, описывает ориги-

нальные чувства. Вместо того чтобы соглашаться с со-

беседником, она ему противоречит, стремится одержать

над ним верх, и что из этого выходит? Мужское осужде-

^Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Указ. соч. С. 277.

Далее в тексте взгляды Э. Эриксона будут изложены, исходя из со-

держания этой работы.

471

ние женщины, которая равнодушно или агрессивно дер-

жится с мужчиной. Талант, в воображении мужчин, ли-

шает женщин сексуальной привлекательности, зато же-

ланность наделяет ее гениальностью, и с этим ничего

нельзя поделать.

С наступлением эпохи постмодерна с женственно-

стью и вовсе начали происходить странные метаморфо-

зы: это понятие, и прежде не вполне отчетливое (как

о том свидетельствуют изыскания Ж. Липовецкого), все

заметнее утрачивает былые формы. <Женское - уже

не пол в качестве знакового образования (удвоение био-

логического знаками социального). Женское - то, что

располагается по ту сторону любой выявляемой и в ко-

нечном счете субстантивируемой "женственности" -

будь то вытесненной или победившей>^.

Стадия освобождения пола есть также стадия его

индетерминации, и, как заметил Жан Бодрийяр, нет се-

годня менее надежной вещи, чем пол - при всей раскре-

пощенности сексуального дискурса. На этой мысли зиж-

дется согласующееся с современными меритократиче-

скими взглядами убеждение Эриха Фромма в том, что

<различия между полами имеют относительно меньшее

значение, чем различия между представителями одного

и того же пола>^. Именно такие различия будут прини-

маться в расчет, когда в мире воссияет меритократия,

чьи первые зарницы описал в своей книге Жиль Липо-

вецкий. Лишь тогда, когда достоинство любого челове-

ческого существа будет зависеть не от его принадлежно-

сти к тому или иному полу, а от успехов, которых чело-

век, преодолевая трудности, добьется в своем свободном

существовании, - лишь тогда история, проблемы, со-

мнения женщины и всего человечества сольются, про-

рочествовала об этом времени Симона де Бовуар.

^Петровская Елена. Вхождение в конечное // Бодрийяр Жан.

Соблазн. Указ. соч. С. 19.

^Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 111.

472

В условиях постмодерна возникли и новые подхо-

ды к пониманию половых различий, к членению на муж-

ское и женское. Так, американская исследовательница

Юдит Батлер предлагает мыслить пол не как сущее, а

как действие. По ее мнению, половая идентичность кон-

ституируется перформативно теми жестами, о которых

обычно думают как о результатах такой идентичности:

пол - это действия, создающие идентичность, на кото-

рую претендует пол. Таким образом, пол имитируем и,

рассмотренный онтологически, существует благодаря

повторению. Существо дела в том, что мы мужчины и

женщины не потому, что мы рождены с определенными

телами, а потому, что в культуре присутствует инсти-

тут мужчины и женщины. Существуют имитируемые

мужественность и женственность, имитации которых

постоянно осуществляются, и благодаря тому, что они

осуществляются снова и снова, мужское и женское сно-

ва и снова репродуцируются^.

Для одушевляемого жаждой власти мужчины после

завоевания власти дальше двигаться некуда: он в таком

случае осуществился, тогда как для женщины любая

власть - не цель, а, скорее, средство, и с ее обретением

все самое интересное только начинается. Именно в этом

смысле следует понимать заявление Бретона о том, что

настало время обратить внимание на женские идеи, а не

на мужские, которые весьма шумно переживают ныне

свое крушение. В процессе приспособления обоих полов

к меняющимся условиям возникнет много сложностей,

но это, как полагает Эрик Эриксон, не оправдывает тех

предрассудков, которые отстраняют половину челове-

чества от планирования и принятия решений, особенно

тогда, когда другая его половина путем эскалации и

ускорения в процессе конкуренции технологического

^Об этом см.: Judith Butler. Gender Trouble, Feminism and the

Subversion of identity. op. cit.; Judith Butler, Excitable Speech. A Politics

ofthe Performative, New York, Routledge, 1997.

473

прогресса привела нас и наших детей, при всем нашем

богатстве, на грань пропасти. Может быть, не так и без-

основательно женщина, оценивая издержки оголтелого

мужского соперничества в борьбе за власть, презирает

<мужскую политику, которой никогда не понимает, о ко-

торой она лишь знает, что та похищает у нее сыновей.

Что ей победоносное сражение, уничтожающее победу,

одержанную тысячью родов?>^. Мужской принцип, осно-

ванный на том, что энергия человека обращается вовне,

судя по всему, исчерпал себя, и скоро грядет время, ког-

да энергию станут обращать внутрь. Женский принцип

как раз и основан на том, что энергию направляют вов-

нутрь. Сглаживание противоречий, умение увидеть един-

ство противоположностей, примирить непримиримое -

все это в мире, чреватом глобальными катастрофами,

будет оцениваться очень высоко.

Рассуждая об истоках беспримерной женской инту-

иции, Карл Юнг пришел к выводу, что <женское созна-

ние излучает столько же тьмы, сколько и света, так что,

если сознание женщины не может быть полностью свет-

лым, ее бессознательное не может быть полностью тем-

ным>^. Именно это качество бессознательного и помо-

гает женщине угадывать опасность там, где мужчина

не видит ни малейших поводов для тревоги. По мнению

Хайдеггера, мир предстает перед женщиной как стой-

кое и неуклонное сопротивление; в нем преобладают

неотвратимость и таинственные случайности. Однако

представительницы слабого пола приучаются сносно

существовать в этом враждебном мире, неустанно от-

стаивая у него крохотные уголки порядка и покоя. Вме-

сто того чтобы размышлять, замечает де Бовуар, жен-

щина мечтает, и ее двойная принадлежность, с одной

стороны, плотскому миру, а с другой - миру <поэти-

ческому> предопределяет то метафизическое состояние,

^Шпенглер Освальд. Закат Европы. Указ. соч. С. 342.

^Юнг Карл Густав. Mysterium Coniunctionis. Указ. соч. С. 183.

474

а проще говоря, ту мудрость, которую она с годами об-

ретает. Женщина покоряется данности, поэтому эта

данность должна быть Добром; но то Добро, которое,

как у Спинозы, познается разумом или, как у Лейбница,

расчетом, неспособно затронуть ее. Она признает такое

добро, которое было бы Гармонией всего живущего и в

котором она нашла бы себе место просто потому, что

тоже живет. Понятие гармонии - один из ключей к жен-

скому миру: оно предполагает совершенствование без

движения, непосредственное объяснение смысла каждо-

го элемента через смысл целого и пассивное участие это-

го элемента во всем сущем. У женщин нет напористой

смелости мужчин, но зато большинство женщин отли-

чает неизбывная стойкость пассивного сопротивления.

Именно в таком случае начинает действовать любопыт-

ная закономерность, подмеченная Жилем Делезом и со-

стоящая в том, что <наименее сильный, если он идет до

конца, столь же силен, как и сильный, потому что хит-

рость, проницательность, духовность, даже очарование,

которыми он восполняет недостаток силы, составляют

часть как раз этой самой силы и укрепляют ее>^.

Причина многих заблуждений и предвзятого отно-

шения к женским стратегиям достижения цели, на наш

взгляд, кроется в том, что, по справедливому утвержде-

нию Франсуа Жюльена, европейская мысль не может

воспринимать эффективность иначе, как путь рискован-

ного вмешательства в ход событий; будто бы только

такое вмешательство может стать ответом на непред-

заданность событий и единственным шансом добиться

успеха. Но ведь одним тем, что действие нарушает при-

вычный ход вещей, оно выступает по отношению к ве-

щам как некая внешняя, чуждая им сила; раз оно прихо-

дит извне (вмешивается план, проект, идеал), в нем при-

сутствует идея, внешняя по отношению к миру, а само

^G. Deleuze. Nietzsche et la philosophie, Paris, Presses Universitaires

de France, 1962, p. 65.

475

действие как бы <провисает> над пустотой и всегда оста-

ется произвольным. Произвольным и навязчивым. На-

вязывая себя вещам, мы своим действием неизбежно

вызываем сильное противодействие, по меньшей мере -

тихое сопротивление, которое мы не способны в пол-

ной мере контролировать. Рано или поздно противодей-

ствующие силы объединяются, чтобы вместе противо-

стоять действию и незаметно разрушить его. В конце

концов толчок, который дает вещам наше действие,

амортизируется, волны его затихают и эффект <раство-

ряется>.

Однако вполне мыслимы и другие стратегии; к при-

меру, одну из них - вполне согласующуюся с женским

менталитетом - в качестве <стратегии обольщения>

описал Жан Бодрийяр: если вызовом предполагается

вытащить другого на территорию, где сами вы сильны

и где другой тоже обретет силу в результате бесконеч-

ного повышения ставок, то стратегией обольщения, на-

оборот, предполагается выманить другого на террито-

рию, где вы сами слабы и где другого тоже вскоре пора-

зит такая же слабость.

Как полагает Франсуа Жюльен, две противополож-

ные процедуры - убеждение людей и манипуляция

ими - выходят за пределы исторических эпох, обусло-

вивших их появление на государственном или частном

уровне. Одни традиции избирают путь прямого столк-

новения и состязания мнений, другие отдают предпоч-

тение обходному маневру. Нет сомнений, что мужчины

предпочли бы, чтобы женщины всегда действовали толь-

ко путем прямого столкновения, ибо в этом случае пре-

имущества на стороне сильного пола. Вот почему они

во все века бурно негодуют по поводу вероломства жен-

щин, когда те избегают открытой конфронтации. Упо-

мянутые выше процедуры - и убеждение людей, и ма-

нипуляция ими - составляют две противоположные

линии человеческого поведения. В одном случае на <дру-

гого> оказывается <словесное> давление при помощи

476

пылких доводов и доказательств: такое увещевание про-

исходит публично, <на глазах у всех> и основывается

на силе воздействия речи, на ораторском искусстве, не-

отделимом от деятельности разума. Красноречие здесь

фактически соединяет в себе и театральность и логику -

эти две составляющие дошедшего до нас древнегрече-

ского наследия. В другом случае производится манипу-

ляция, скрытое воздействие на ситуацию, позволяющее

обходными путями добраться до противника, и, действуя

незаметно, на основе лишь эффекта, получаемого от ис-

пользования сложившихся обстоятельств, <взять его в

кольцо> и обезоружить. Манипуляция, нередко предпо-

читаемая женщинами, независимо от их воли, надежно

укоренена в нашем мире, однако его <фаллократическая

структура> не позволяет разглядеть эту иную вселенную,

которая, по мнению Бодрийяра, истолковывается уже

не в терминах вытеснения или бессознательного, но в

терминах игры, вызова, агонистических дуальных от-

ношений и стратегии видимостей: в терминах обольще-

ния и соблазнительной обратимости взамен структуры

и различительных оппозиций.

Мужчинам, наделенным мощным интеллектом и

всерьез поломавшим голову над загадкой женщины,

обычно хватало ума заметить собственную несостоя-

тельность: <Я вижу, как тонко и верно схватывают жен-

щины некоторые подробности, и восхищаюсь этим; ми-

нуту спустя они до небес превозносят при мне дурака,

до слез умиляются над безвкусным вздором, принима-

ют пустую рисовку за проявление характера и пресерь-

езно обсуждают ее. Такая глупость мне непонятна. Тут

действует, должно быть, какой-то общий закон, кото-

рый мне неизвестен>, - признавался Стендаль. Но, как

правило, мужчины склонны игнорировать то, чего не

понимают, в том числе и реакции женщин, ставящие их

в тупик. Ортега-и-Гассет в своих мыслях о причинах

возникновения любви в какой-то момент, подобно Стен-

далю, отступил перед непостижимостью женщин. К при-

меру, рассуждал он, вовсе не за богатство любят чело-

477

века; однако богач пользуется благосклонным внима-

нием женщин благодаря богатству. Знаменитость бла-

годаря своим дарованиям имеет все шансы быть отме-

ченным вниманием женщины; так что если она не влюб-

ляется, то, казалось бы, этому трудно найти оправдание.

С великими людьми, пользующимися в большинстве

случаев широкой известностью, обычно так и бывает.

Тем не менее антипатия, которую великий человек вы-

зывает у женщины, является вполне закономерной. Жен-

щина презирает великого человека, имея свои основа-

ния, а не по недосмотру. Почему же она так поступает?

Нам не дано знать тайных намерений природы, с грус-

тью констатирует он. Можно ли сказать, что для жен-

щины существенно - является ли тот или иной мужчи-

на великим математиком, великим физиком, выдающим-

ся политическим деятелем? Ответ в данном случае будет

однозначным: все специфически мужские способности

и усилия, порождавшие и приумножавшие культуру, -

те самые, которым мужчины придают столь большое

значение, - сами по себе не представляют для женщи-

ны никакого интереса. Женщина легко может посту-

питься общественно-значимым результатом, пользой, но

никогда не отвергнет личность, в которой она угадыва-

ет глубокие и благородные, пусть даже и бесполезные в

социальном плане, чувства. То, что не полезно, для муж-

чины несущественно, тогда как женщины давно постиг-

ли, что полезное ни на что не годно там, где речь идет

об устройстве внутреннего мира.

Женщины, как заметил Эрик Эриксон, тоньше раз-

личают все видимое, слышимое и осязаемое. Они реаги-

руют на явления окружающего их мира острее, индиви-

дуальнее, с большим состраданием. Более уязвимые и

ранимые, они тем не менее быстрее восстанавливаются.

Мужчины давно привыкли к своим привилегиям и пра-

вам, тогда как женщины еще только открывают для себя

право на выбор и в связи с этим полны энтузиазма. А по-

сему пока еще невозможно предугадать, какие задачи

и роли, возможности и специальности откроются перед

478

женщинами, когда они не просто будут приспосабли-

ваться к мужским специальностям в экономике и поли-

тике, но научатся приспосабливать их к себе. По-насто-

ящему эмансипированная женщина отвергнет сравнения

с <активностью> мужчин в качестве мерила равенства

с ними: и без всякой такой <активности> она и теперь

уже способна выступать на равных с мужчинами в боль-

шинстве сфер деятельности. Настоящее равноправие, по

мнению психолога, - это право на творчество, на ис-

пользование оригинальных стратегий. Мужчины выра-

ботали представление о достоинстве женщины, ориен-

тированное на их ожидания. Пора пересмотреть эти

установки, исходя из собственного жизненного проекта

женщины, избегая и подчинения мужской этике, и не-

конструктивного отрицания, свойственного иным феми-

нисткам, и дискриминационного по своей сути уравни-

вания полов.

Всякую жизнь, и в особенности жизнь женщины,

в основанном на принципах меритократии обществе ста-

нут судить только изнутри. При таком раскладе иные

<деяния> мужчин могут предстать перед нами в совсем

ином свете или даже приобрести несколько непригляд-

ный вид. Сколь бы велика ни была вера мужчин в соб-

ственную рациональность, как заметил Юнг, <черное

солнце, бессознательный фактор, все же существует,

и это оно повинно в на удивление широко распростра-

ненном феномене раздвоения мужского сознания, когда

правая рука не ведает, что творит левая. Это расщепле-

ние психе у мужчины и регулярное почернение луны у

женщины вместе взятые объясняют тот примечательный

факт, что женщину называют причиной всего того тем-

ного, что существует в мужчине, в то время как сам он

лелеет мысль о том, что является истинным источником

жизненной силы и знаний для всех окружающих его жен-

щин>^.

^Юнг Карл Густав. Mysterium Conjunctionis. Указ. соч. С. 239.

479

Одна из острейших проблем для женщины - это

проблема старости. Ужас перед старением у всякой жен-

щины - это не только нарциссический страх, что она

вдруг перестанет нравиться, а еще и продукт давнего

атавизма, задавленного осознания того, что долгое вре-

мя для женщин <постареть> означало не просто утра-

тить соблазнительность, а быть обреченной на смерть -

сначала от одиночества, потом от голода, подчеркива-

ла Натали Иник. Как принимают в свете сорокапяти-

летнюю женщину? Сурово и скорее хуже, нежели она

того достойна; для современных женщин было бы счас-

тьем умирать в пятьдесят лет - такой вывод сделал

в свое время Стендаль. С тех пор утекло много воды,

но многое ли переменилось? Как убедительно показал

в своем исследовании Жиль Липовецкий, женщину и те-

перь оценивают, руководствуясь прежде всего эстети-

ческими критериями, причем гораздо более строго, чем

мужчину. Однако в наши дни, когда продолжительность

жизни неуклонно растет, стареющим людям бесполезно

уповать на омолаживающие средства, и всем нам при-

дется осваивать науку достойного проживания преклон-

ных лет. У женщин в этом плане, несомненно, есть свои,

особые возможности решать эту проблему, и причин

тому несколько. Во-первых, по данным медицинских

исследований, их творческий потенциал после пятиде-

сяти лет затухает гораздо медленнее, чем у мужчин. Во-

вторых, женщины легче приспосабливаются и наделены

великим даром терпеливо сносить превратности судь-

бы, используя страдания для обогащения своего внут-

реннего мира. Надо только в надлежащий момент от-

влечь их энергию от сделавшейся бесплодной погони за

молодостью. Ведь существует же в недрах обществен-

ного бессознательного положительный архетип мудрой

старухи: возможно, будущее именно за ним. Как извест-

но, до последнего времени поведение женщины опреде-

ляли очень немногие архетипы, к которым мы давно при-

выкли: лишь теперь женщины потихоньку <пробужда-

ются> и начинают все решительнее менять закоснелое

480

обличье. Если столетиями у женщин доминировал архе-

тип Геры (символ ревнивой супруги, жесткой по отно-

шению ко всем, кто отвлекает от нее мужа), то уже се-

годня, как подчеркивал Адольф Гуггенбюль-Крейг, гос-

подствует архетип деловой женщины. Это связано с тем,

что архетип матери утратил былое значение, и женщи-

нам, находящимся под прессингом общества, приходится

оправдывать себя усердной работой. Мужское и жен-

ское начала вместе с их душевными особенностями мож-

но, как полагает Юнг, <сравнить с определенным запасом

субстанций, которые в первую половину жизни расхо-

дуются неодинаково. Мужчина расходует свой большой

запас мужской субстанции, и у него остается лишь не-

большая сумма женской, которой он и начинает поль-

зоваться. И наоборот, женщина теперь пускает в ход

неиспользованный ею ранее запас мужественности>^.

По мере того как срок человеческой жизни увеличива-

ется, вопрос о том, как нам прожить свою старость, ста-

новится все более настоятельным. <Не всегда в зрелом

возрасте вино молодости становится прозрачным, иног-

да оно и мутнеет>, - говорит народная мудрость. И это

еще мягко сказано: на самом деле, в условиях нацелен-

ной на <вечную молодость> культуры в обществе наблю-

дается острая нехватка мудрых стариков и старух. Если

взглянуть на эту проблему в русле рассуждений Юнга,

то перспективы женщин могут выглядеть весьма обна-

деживающими. Та субстанция (назовем ее хотя бы муж-

ской - не в названии дело), которая позволяла мужчи-

нам в молодости служить опорой семье, теперь в боль-

шей мере присутствует у женщин, и роль женщины будет

тем важнее, чем более полноценно человечество, устав

гоняться за утраченной молодостью, пожелает прожи-

вать свой <третий возраст>.

Достичь всех этих радужных целей на самом деле

непросто, и препятствием здесь служат не только убе-

^Юнг Карл Густав. Проблемы души нашего времени. М.: Про-

гресс, 1994. С. 197.

481

дительно описанные Жилем Липовецким преграды, но

и те страхи, которые живут в нашей душе, мешая ей раз-

вернуться в полную силу. В этом смысле Фрейд был не

прав, когда сводил страхи женщин к желанию иметь

мужской половой орган. Причины здесь другие, наста-

ивал Эрик Эриксон, и одна из главных - желание при-

обрести независимость, не быть ограниченной в дей-

ствиях, не подвергаться фрустрации. Радость как порыв

свободы предназначена мужчинам, но зато женщина

способна испытывать ощущение радостной полноты

бытия. Природа женщины - стихия чувственности, ра-

достной любви, когда можно отдаваться, если любишь,

и любить все, что нравится. Мужчинам же природа ка-

жется чем-то враждебным: из смеющихся богов древно-

сти они сотворили демонов, и всякая женщина для них -

это отчасти еще и дьяволица. Страхи мужчин и женщин

направлены в разные стороны. Женщина способна да-

ровать жизнь, и даже в наше время где-то глубоко в муж-

чине сидит благоговейный страх перед ней и перед тем

даром, которого он лишен. В любовных отношениях

с женщиной мужчина тревожится о своем Эго, о прести-

же, о том, чтобы иметь значимость в глазах женщины,

тогда как женские страхи лежат в сфере сексуального

удовольствия и удовлетворения^. В каком-то смысле все

это подготавливает почву для весьма болезненного -

с точки зрения мужского самолюбия - вопроса, идеаль-

но сформулированного известной поэтессой: <Кто был

охотник, кто - добыча?> Если удовольствие женщины

сомнительно, то мужчина, оставленный наслаждаться

в одиночку, ограничен простым суммированием своих

удовольствий и побед. И Делез не зря задумывался над

тем, кто на самом деле одержал верх в этой игре со столь

непохожими стратегиями. На первый взгляд, по всей

линии противостояния торжествует мужчина. Однако,

^Об этом см.: Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 106,

103, 110.

482

рассуждает на эту тему Бодрийяр, нет никакой уверен-

ности в том, что он не потерялся и не увяз на этой зыб-

кой почве, как и на поле битвы за власть, обратившись

в странное бегство вперед, когда никакое механическое

накопление, никакой расчет не гарантируют ему спасе-

ния и не избавляют от затаенного отчаяния по тому,

что все время от него ускользает. В какой-то момент

мужчины поняли, что так дальше продолжаться не мо-

жет - женщины обязаны кончать. Требовалось заста-

вить их получать наслаждение - дав отпор невыноси-

мому вызову, который в конечном счете аннулирует

наслаждение всегда возможной стратегией ненаслажде-

ния. Ведь у наслаждения нет стратегии - это просто

энергия, текущая к своей цели. Наслаждение, таким об-

разом, ниже стратегии, ибо конкретная стратегия мо-

жет использовать его как материал, а само желание -

как тактический элемент. Это центральная тема либер-

теновской сексуальности XVIII века, от Шодерло де

Лакло до Казановы и Сада (включая сюда и Кьеркего-

ра, каким он предстает в <Дневнике обольстителя>): для

всех них сексуальность все еще церемониал, ритуал, стра-

тегия - перед тем как Права Человека и психология

похоронят ее в откровенной истине секса. В нашей куль-

туре, замечает Александр Лоуэн, социально приемлема

процедура помощи женщине насладиться сексом и до-

стичь высшей точки. Отчасти это можно объяснить на-

личием страха перед фрустрированной женщиной, мон-

стром, который может (а временами и делает это) <по-

жрать> собственных детей и <уничтожить> мужа.

Эрих Фромм полагает, что, поскольку главным для

мужчины является <не провалиться> и справиться с за-

дачей, ведущим мотивом его поступков, спасающим его

от страха, является желание престижа. <Мужчина страст-

но желает доказать себе, любимой женщине, что он спо-

собен быть таким, каким его хотят видеть [...] Страст-

ным желанием завоевать престиж окрашиваются и его

взаимоотношения с другими мужчинами. Опасность

483

оказаться несостоятельным заставляет его доказывать,

что он лучше, чем другие. За сексуальным образом Дон

Жуана скрывается образ обычного мужчины, который

должен убивать как можно больше врагов, приносить

с охоты больше добычи, зарабатывать больше денег или

преуспевать в других сферах, чтобы обогнать соперни-

ков>^. Удовольствие, которое получает Великий соблаз-

нитель, весьма сомнительно, да оно ему и по рангу не

положено, ведь, по меткому замечанию Ор-

тега-и-Гассета, Дон Жуан - не тот, в ком женщины

пробуждают страсть, а тот, кто пробуждает страсть в

женщинах. Согласно легенде, Дон Жуан соблазнил ров-

но 1003 женщины, и если справедливо изречение древ-

них о том, что <post coitum homo animal triste^>, то мож-

но себе представить, сколько печальных переживаний

выпало на его долю. По поводу подобного типа мужчи-

ны Эрих Фромм заметил: <Очень часто, если у мужчи-

ны черты характера его пола не развиты и эмоционально

он остался ребенком, человек будет стараться компен-

сировать этот недостаток преувеличенным подчеркива-

нием своей мужской роли в сексе. Таков Дон Жуан, ко-

торому нужно было доказать свою мужскую доблесть в

сексе, потому что он внутренне не уверен в своей муже-

ственности в смысле характера. Если недостаток муже-

ственности принимает крайнюю форму, то извращен-

ным заменителем мужественности становится садизм

(употребление силы). Если женская сексуальность ослаб-

лена или извращена, это трансформируется в мазохизм

или собственничество>^.

Согласно воззрениям Жана Бодрийяра, сексуаль-

ность следует переосмыслить как экономический остаток

жертвенного процесса обольщения - точно так же не-

истраченный остаток архаических жертвоприношений

^Об этом см.: Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 104.

^Post coitum homo animal triste (лат.). - После совокупления

мужчина - грустное животное.

^Фромм Эрих. Искусство любить. Указ. соч. С. 52.

484

питал собой некогда экономический оборот. Секс в таком

случае просто сальдо или дисконт более фундаменталь-

ного процесса, преступления или жертвоприношения,

который не достиг полной обратимости. Боги забира-

ют свою долю: люди делятся остатками. Обольститель

нечистый, Дон Жуан или Казанова, посвящает жизнь

накоплению именно этого остатка, порхая от одной

постельной победы к другой, стараясь обольстить за-

тем, чтобы получить удовольствие, но никогда не до-

стигая <духовного>, по Кьеркегору, диапазона обольще-

ния, когда доводятся до апогея присущие самой женщине

силы и внутренние ресурсы соблазна, чтобы тем реши-

тельней бросить им вызов выверенной стратегией пове-

дения. Дон Жуан, замечает Стендаль, отвергает обязан-

ности, связывающие его с другими людьми: на великом

рынке жизни это недобросовестный покупатель, кото-

рый всегда берет и никогда не платит.

Жан Бодрийяр склонен считать, что сексуальность,

которая нуждается в доказательствах, во многих отно-

шениях уступает той сексуальности, какой доказатель-

ства не нужны, и в этом смысле пол женщины как нельзя

лучше воплощает утопию сексуальной непрерывности

и готовности. Потому-то все в нашем обществе феми-

низируется и сексуализируется на женский лад: товары,

блага, услуги, отношения самого разного рода - тот

же эффект в рекламе, где товару придается некое вооб-

ражаемое свойство женственности, благодаря которо-

му он кажется в любой момент доступным, всегда гото-

вым к использованию, абсолютно безотказным и не под-

верженным игре случая.

Специфическим проявлением мужской страсти к прес-

тижу, согласно взглядам Эриха Фромма, является болез-

ненная чувствительность к насмешкам, особенно исхо-

дящим от женщин. (С этими взглядами перекликаются

мысли Жиля Липовецкого относительно важности иро-

нии как чисто женского оружия при столкновении с муж-

чинами.) Мужская настороженность перед женщиной

и страх быть осмеянным ею порождают в мужчине чув-

485

ство ненависти. Такая ненависть выполняет защитную

функцию и проявляется в стремлении доминировать над

женщиной, иметь над нею власть, заставить ее почув-

ствовать себя слабой и подчиненной. Достигнув этого,

мужчина побеждает свой страх. Ведь если она боится

его - боится быть убитой, побитой или замученной, то

она уже не станет насмехаться над ним. Превосходным

оружием представительниц слабого пола против муж-

чин является насмешка, усилия женщин в этом направ-

лении даже способны сделать мужчину импотентом. Для

этого существует множество способов, от самых грубых

до самых утонченных. Это явно выраженное или скры-

ваемое ожидание его неудачи, фригидность или ваги-

нальный спазм. Главной целью женской враждебности

является нанести не физический, а функциональный

ущерб, помешать мужской способности что-то совер-

шать. Мужская враждебность заключается в стремле-

нии завладеть с помощью физической, политической или

экономической силы; женская-дискредитировать с по-

мощью насмешки и презрения^.

Всеми силами стараясь удержать женщину в рам-

ках семьи, мужчины невольно с опаской ожидают, ког-

да же она возьмет на вооружение их принцип: ничего

половинчатого! Если не можешь быть доброй, верной

женой - будь дьяволом! С особой горячностью всевоз-

можные инфернальные черты приписывают женщинам,

по той или иной причине избежавшим уз брака. Усколь-

зая из мира супружества, нимфы и амазонки подвержены

сексуальности, которая может быть только нарушитель-

ной, дикой, случайной - с сатирами, с полу-мужчина-

ми - наполовину животными, или со случайными мужчи-

нами, которых они, не дрогнув, кастрируют, справедливо

заметила по этому поводу Натали Иник. Из описанных

нами страхов складывается весьма нелицеприятная оценка

^Об этом см.: Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 105.

486

женщины мужчинами: она осторожна и мелочна, огра-

ниченна, неточна, самым недостойным и низким обра-

зом прагматична, лжива, неискренна, корыстна, легко-

мысленна, эгоистична, жестока и порочна. Но все это

нисколько не мешает им осыпать ее комплиментами в

собственных целях манипулирования. (С этой же целью

мужчины взахлеб превозносят до небес традиционные

женские добродетели: смирение, верность и целомудрие.)

Отрицая свой интерес к сексуальности, Мишель

Фуко в одной из главных своих работ заявил, что его

гораздо больше интересуют проблемы, связанные с тех-

никами себя и с подобного рода вещами: <Сексуаль-

ность - это смертельно скучно!> И он же написал о сек-

суальности около тысячи страниц! <Секс повсюду -

только не в сексуальности>, - утверждал Ролан Барт.

На наш взгляд, высказывания обоих философов свиде-

тельствуют прежде всего об их неудовлетворенности тем,

каким образом этот вопрос обсуждался в современной

культуре. С точки зрения психологии, настаивает Адольф

Гуггенбюль-Крейг, правильнее было бы говорить о раз-

личных богах и богинях, иными словами о неких мощ-

ных силах и сущностях, а не о сексуальности, которая -

не что иное, как примитивное, обывательское поня-

тие, - патина на многокрасочном феномене. Жан Бод-

рийяр, вслед за Фрейдом, склонен считать, что существует

только одна сексуальность и одно либидо - мужское.

Сексуальность как раз и есть жесткая, дискриминант-

ная структура, сконцентрированная на фаллосе, каст-

рации, имени отца и вытеснении.

Для того чтобы удовлетворить женщину, мужчина

должен демонстрировать, что он способен и ему удает-

ся удерживать эрекцию. В свою очередь женщина, чтобы

удовлетворить мужчину, ничего не должна демонстри-

ровать. Чтобы удовлетворить партнера, мужчина должен

что-то доказывать, женщина - нет. Женская несостоя-

тельность, ее общая или частичная неспособность, ее

<неудача>, хотя зачастую и угадывается мужчиной, од-

нако не имеет столь очевидного характера, и это от-

487

крывает дорогу хитростям и коварству^. Кто знает, что

скрывается за <обделенностью> женщин - не игра ли

на праве сексуальной сдержанности, которым они во все

времена с успехом пользовались, бравируя своей неудов-

летворенностью, бросая вызов мужскому наслаждению

как всего лишь наслаждению, задумывается в этой связи

Жан Бодрийяр.

Суть многих конфликтов между полами Симона де

Бовуар видит в том, что мужчина предъявляет женщине

двойственное требование, чем и обрекает ее на двули-

чие: он хочет, чтобы она принадлежала ему и в то же

время оставалась чужой; он мечтает о служанке^ и ведь-

ме одновременно. Но только в первом из этих желаний

он признается публично; второе требование - скрытое,

он прячет его в тайнике своего сердца; оно идет вразрез

с моралью общества; оно - злое, как Другой, как строп-

тивая природа, как <дурная женщина>. Из этой двой-

ственности исподволь рождается подмеченная француз-

ским философом Юлией Кристевой мужская греза о жен-

ской сексуальности: <всемогущей, опустошительной,

агрессивной и жертвенной одновременно>. С нею связа-

ны и описанные Юнгом мечтания мужчин о женщине

с характером <сфинкса>, отмеченным двойственностью

или многозначностью, но не шаткой неопределенно-

стью, в которую ничего нельзя вложить, а неопределен-

ностью многообещающей, с многоречивым безмолвием

Моны Лизы - старой и юной, матери и дочери, вряд ли

непорочной, с детской и обезоруживающей мужчин наив-

ной смышленостью. Мужчины ликуют, когда встреча-

ют такую^.

^Об этом см.: Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 101,

102.

^Ну как тут не вспомнить героя Ницше, который сосредото-

ченно <искал служанку с добродетелями ангела> (Ницше Фридрих.

Так говорил Заратустра. Указ. соч. С. 57).

^Об этом см.: Юнг Карл Густав. Проблемы души нашего вре-

мени. Указ. соч. С. 215.

488

Таким образом, все женское - не только соблазн,

но и вызов, бросаемый всему мужскому, ставящий под

вопрос существование мужского как пола, его монопо-

лию на пол и наслаждение, его способность пойти до

конца и отстаивать свою гегемонию насмерть. Сексу-

альная история нашей культуры отмечена неослабева-

ющим давлением этого вызова: не находя в себе сил при-

нять его, фаллократия терпит сегодня крах, и наша кон-

цепция сексуальности рушится вместе с нею, поскольку

она была выстроена вокруг фаллической функции и по-

зитивной дефиниции пола.

Размышляя об этом, Жан Бодрийяр пришел к мыс-

ли, что всякая позитивная форма запросто приноравли-

вается к своей негативной форме, но встречает смертель-

ный вызов со стороны обратимой формы, и эта обрати-

мая форма есть форма соблазна. И что же в этом плане

изменила наша < эра контрацепции и прописного оргаз-

ма>? Немногое. Отныне женщина будет кончать и знать -

почему. Что же еще ждет нас в будущем? В ответе Бод-

рийяра на этот вопрос звучит сомнение в возможности

установления гармоничных отношений между полами:

от грядущих перемен он не ожидает ничего хорошего.

Женственность станет видна насквозь, и женщина бу-

дет выступать эмблемой оргазма, оргазм - эмблемой

сексуальности, а само наслаждение - добываемым про-

дуктом, продуктом машинерии тел. Женственность ведь

не просто полюс, противостоящий мужскому, она то, что

вообще упраздняет различимую оппозицию, а значит,

и саму сексуальность в том виде, в каком она истори-

чески воплотилась в мужской фаллократии, а завтра

может воплотиться в фаллократии женской. Философ в

этой связи высказывает гипотезу, что женское вообще

единственный пол, а мужское существует лишь благо-

даря напряженным усилиям, расходуемым на отрыв от

него. Стоит мужчине хоть на миг зазеваться - и он

вновь отброшен к женскому. В таком случае женское

определенно привилегируется, а мужское выставляется

определенно ущербным - и становится ясней ясного вся

489

смехотворность стремления <освободить> одно, чтобы

предоставить ему доступ к столь хрупкой <власти> дру-

гого, к этому в высшей степени эксцентричному, пара-

доксальному, параноидальному и скучному состоянию,

которое зовется мужественностью. Разочарование, не-

врозы, тревога, фрустрация - все, с чем сталкивается

психоанализ, обусловлено неспособностью любить и

быть любимым, наслаждаться и дарить наслаждение, но

радикальная разочарованность вызывается соблазном

и его осечкой. По-настоящему больны лишь те, кто ра-

дикально недосягаем для соблазна, пусть даже они пре-

красно могут любить и получать наслаждение. И пси-

хоанализ, воображая, будто занимается болезнями же-

лания и пола, в действительности имеет дело с болезнями

соблазна (хотя именно психоанализ немало потрудил-

ся, чтобы вывести соблазн из его собственной сферы и за-

переть в дилемме пола).

Пассивная эротика женщины формирует желание

мужчины не как волю и агрессию, а как притягатель-

ность, влечение, как притяжение, воздействующее на

маятник искателя подземных родников. Для мужчины

сексуальная потребность - это обычная потребность

вроде голода и жажды, и она не направлена ни на ка-

кой отдельный объект. Однако, по справедливому за-

мечанию французского философа Александра Кожева,

в отношениях между мужчиной и женщиной Желание

будет по-настоящему человечным лишь тогда, когда

мужчина желает не тело, но Желание женщины. То есть,

когда он хочет быть <желанным> или, лучше сказать,

<признанным> в своей человеческой ценности, в своей

реальности человеческого индивидуума. Некоторые его

свойства, в частности свойства, относящиеся непосред-

ственно к жизни, могут интересовать только женщину;

он может быть мужественным, обаятельным, удачливым,

нежным, жестоким только по отношению к ней, отме-

чает Симона де Бовуар, и если он ценит в себе эти не

столь очевидные качества, его потребность в женщине

490

становится абсолютной. Женщину часто сравнивают

с водой, и не без оснований: она - то зеркало, в кото-

рое глядится мужчина-Нарцисс.

Обычно мы склонны воспринимать отношения меж-

ду мужчинами и женщинами <прежде всего как силу

любви, как страсть, которая сводит вместе два проти-

воположных полюса, и забываем, что такое яростное

притяжение нужно только тогда, когда равносильное

сопротивление удерживает их в разъединенном состоя-

нии>^, - подчеркивал Карл Юнг. Ему вторит Эрих

Фромм: <Когда люди нуждаются друг в друге, между

ними складываются отношения не только гармонии,

поддержки и общего благоденствия, но и борьбы и дис-

гармонии. Взаимоотношения партнеров по сексу не ис-

ключают антагонизмов и враждебности>^. Соблазн -

игра, пол - функция, утверждает Жан Бодрийяр. Со-

блазн принадлежит к ритуальному строю, пол и жела-

ние - к природному. Столкновением этих двух фунда-

ментальных форм и объясняется борьба женского и муж-

ского, а вовсе не биологическим различием или наивным

соперничеством в погоне за властью. Во всем этом и

находит свое выражение то, что Шпенглер назвал <по-

тайной протовойной полов>.

Адольф Гуггенбюль-Крейг, посвятивший себя иссле-

дованию проблем брака, пришел к заключению, что

любой супруг спустя какое-то время после свадьбы на-

талкивается на патологические аспекты психики своего

партнера, которые неизменны и для обоих имеют мучи-

тельные последствия. Чтобы брак не разрушился, кто-

то должен уступить, и легче уступает тот, кто менее под-

вержен психопатии. Если один из супругов охладевает,

другому не остается ничего другого, как с большей пыл-

костью демонстрировать любовь даже в том случае, если

партнер реагирует на это очень слабо и неадекватно.

^Юнг Карл Густав. Mysterium Conjunctionis. Указ. соч. С. 111.

^Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 104.

491

А потому все, кто советует супругам заботиться только

о себе и не потворствовать слабостям своей половины,

лгут. Мужчина и женщина дополняют друг друга лишь

отчасти, а потому правильное понимание брака подра-

зумевает освобождение от <комплекса гармонии>. Брак -

отнюдь не гармоничный союз, однако он является плац-

дармом индивидуации, поскольку супруги помогают друг

другу познать мир, добро, зло, высокое и низкое, одним

словом, - бытие.

По наблюдениям Натали Иник, для мужчины от-

ношения между двумя полами важны прежде всего с точ-

ки зрения сексуального доминирования одного пола над

другим, но для женщины, в отличие от него, важна оп-

позиция внутри собственного пола между женскими ста-

тусами, а также способ, каким они используют мужчин

для того, чтобы различаться между собой в зависимо-

сти от их отношения к другому полу - близости к муж-

чине, доступу в сексуальный мир, видимости и стабиль-

ности их места в обществе. Большинство женщин, как

тонко подметил еще Руссо, хотят быть не столько лю-

бимыми, сколько предпочитаемыми.

Женщина, мечтающая о том, чтобы ее <предпочли>,

чтобы в ней увидели не безликое воплощение пола, а

неповторимую личность, никуда не подевалась и не ис-

чезла: она рядом с нами. Эта женщина и теперь тайно

взволнована сильным, тонким, вкрадчивым зовом муж-

чины, она и теперь озабочена тем, как бы ей заставить

его перейти от отстраненно-сексуального отношения,

представляющего собой модус жизни мужчины, к погру-

жению в любовь, происходящему под знаком проник-

нутого чувством полного слияния, которое представляет

собой женский модус жизни. <Потребность быть при-

знанной в качестве человеческого существа, быть отме-

ченной в своей неповторимости способна оказаться бо-

лее насущной, чем потребность в любви>, - отмечает

Николь Берри и добавляет: <Разве чувство нашей иден-

тичности не важнее и не настоятельнее, чем удоволь-

492

ствие?>^. А потому, рассуждая о близости между мужчи-

ной и женщиной, всегда необходимо отчетливо созна-

вать, <что же мы будем иметь в виду, говоря о чувстве

единения: истинную любовь как реальное решение про-

блемы существования или же незрелые формы любви,

которые могут быть названы симбиотическим союзом?>^.

Неспроста мужчины в восприятии женщины (так же,

как и женщины в восприятии мужчин) - это лица про-

тивоположного пола: даже пороки у них проявляются

по-разному. Эрих Фромм верно подметил, что для муж-

ского тщеславия характерно стремление показать, ка-

кой он <везунчик>. Мужчине обязательно надо объ-

явить, что он не боится неудачи. Подобное тщеславие

пронизывает все поступки мужчины. Страсть к прести-

жу - основная черта характера мужчины. Женское

тщеславие иного рода, им управляет желание привле-

кать, ей необходимо доказать (и прежде всего самой

себе), что она может нравиться. Мужчины, стремящи-

еся обольстить женщину, не ограничиваются только сек-

суальной привлекательностью, поскольку в их распо-

ряжении разные способы завоевания женщины - это и

физическая сила, и социальное положение, и богатство.

Что же касается сексуального благополучия женщины,

то оно (в этом единодушны все исследователи и это хо-

рошо показал в своей книге Жиль Липовецкий) полно-

стью зависит от ее способности очаровать мужчину.

Женское стремление быть привлекательной вытекает из

ее сексуальной роли; забота о сексуальной привлекатель-

ности - вот сущность женского тщеславия^. А посему,

если принять мысль Юнга о том, что двумя основными

причинами психических катастроф выступают, с одной

стороны, разочарование в любви, с другой - неутолен-

^Nicole Berry. Le Sentiment d'identite, Paris, Editions universitaires,

1987, p. 14,78.

^Фромм Эрих. Искусство любить. Указ. соч. С. 34.

^Об этом см.: Фромм Эрих. Догмат о Христе. Указ. соч. С. 105,

106.

493

ная жажда власти, легко будет себе представить, для

представителей какого пола какая из этих причин важнее.

<Мужчина делает историю, женщина же и есть ис-

тория. Таинственным образом здесь обнаруживается

двойственный смысл всех живых событий: с одной сто-

роны, они представляют собой космическое протекание

как таковое, но, с другой - это есть последовательность

самих микрокосмов, охватывающая это течение, его за-

щищающая и поддерживающая. Вот эта-то "вторая"

история и есть в полном смысле мужская история - по-

литическая и социальная: она сознательнее, свободнее,

подвижнее. Она уходит глубоко назад - в истоки жи-

вотного мира и в ходе жизни высоких культур прини-

мает свой высший символический и всемирно-истори-

ческий облик. Женская же - первая история, вечная,

материнская, растительная (в самом растении есть что-

то женское), лишенная культуры история последователь-

ности поколений>^. Перенесение интереса на <материн-

скую> историю способствовало формированию пред-

ставлений о темпоральности и темпоральном анализе.

Пробуждение внимания к настоящему, характерное для

XX века, в свою очередь, с неизбежностью повлекло за

собой многие существенные изменения в мировосприя-

тии, которые мы теперь и определяем как пришествие

эры постмодерна. Другой важный феномен культуры,

который следует упомянуть в этом контексте, - это кри-

тика Нового времени с позиций постмодерна, направ-

ленная в первую очередь против оптимистической веры

в рациональное мироустройство и в науку. К середине

XX века стала набирать ускорение смена ценностей:

разум как объединительная сила и гарант всеобщего

просвещения и порядка начал тогда вызывать сомнения

и был отвергнут, но не ради торжества иррационально-

сти, а во имя другого разума, не чуждого ни тьме, ни

распаду единства, ни даже заблуждению. Это измене-

^Шпенглер Освальд. Закат Европы. Указ. соч. С. 341.

494

ние сделало возможными описание окружающего нас

мира в терминах противопоставления <женского> <муж-

скому>, которое позднее и послужило основой для мно-

гих неофеминистических движений. В духе подобных

идей под пером французского философа Жака Деррида

<логоцентризм> Хайдеггера превратился в объект крити-

ки французского философа - в <фаллологоцентризм>,

объединивший логоцентризм с фаллоцентризмом^. Пе-

ресмотр позиций, предложенный Деррида, предполага-

ет полный отказ от подхода к исследованию проблемы

взаимоотношений полов, предложенного психоанали-

тиком Жаком Лаканом, который утверждал: <Чтобы

определить взаимное расположение полов, за исходную

точку берут мужчину>. Этот пересмотр позиций, как

убедительно показало нам исследование Жиля Липовец-

кого, раз начавшись, будет протекать безостановочно,

хотя и медленно.

Каким же все-таки предстанет перед нами мир, если

за исходную точку мы возьмем женщину и если мир куль-

туры будет построен на основе ее ценностей? Когда-ни-

будь мы об этом узнаем, ждать осталось не так уж и дол-

го: века два-три...

^Francoise Collin. <Difference et differend. La question des femmes

en philosophie>, in Histoire des femmes, op. cit., t. V, p. 260.