Категория «уменьшенной» вменяемости: теоретические обоснования и проблемы

Есть в науке уголовного права понятие, дискуссии о существовании которого, признаках и применении не стихают уже почти два столетия. Оно может носить разные названия: уменьшенная или ограниченная вменяемость; переходное, промежуточное состояние между вменяемостью и невменяемостью; пограничная вменяемость; психическое состояние, не исключающее вменяемости. Речь идет о психических расстройствах, при которых способность лица осознавать общественно опасный характер своих действий ограничена лишь частично. Вопрос о «степенях» вменяемости не оставляет равнодушными ни психиатров, ни юристов. Споры о законодательном закреплении этого понятия в уголовном праве связаны с уменьшением вины и смягчением наказания для довольно обширной группы лиц.

Правовая категория «уменьшенной» («ограниченной») вменяемости истоками своего возникновения обязана западной классической школе уголовного права и её апологетам Ч. Беккариа (1738-1794), И. Бентаму (1748-1832), А. Фейербаху (1775-1833) и др., чьи идеи о наказании не как акте мести, но принципе предупреждения новых преступлений являлись наиболее гуманными и прогрессивными для своего времени. «Классики» уголовного права придавали немалое значение психическому состоянию лица, у которого способность к осознанию опасности своих действий нарушена, например, слабоумием, отсутствием воспитания в детстве, опьянением, старческим одряхлением и т.п. Свобода воли ограничена, значит, несет на себе меньше вины, отсюда - мягче наказание. Классическая школа оказала влияние на содержание ранних уголовных кодексов германских государств, Франции, Голландии, Италии.

Принцип смягчения наказания при ограничении свободы воли ныне сохранен в уголовном праве некоторых современных западных стран, например, Швейцарии, Швеции, Дании и др., хотя и не везде он носит обязательный характер. В УК ФРГ 1871 г. (в редакции 2011 г.) при уменьшенной вменяемости наказание «может быть смягчено» (ст. 21 Гл. 1 Раздела II), в УК Франции 1992 г. суд «учитывает это обстоятельство при определении меры наказания» (раздел 2 Гл. II ), в УК Республики Польша 1997 г. суд «может применить чрезвычайное смягчение наказания» (ст. 31).

Обсуждалась данная проблема и приверженцами социологической школы уголовного права Ф. Листом (1851-1919), Ж. Ван Гамелем (1842-1917), Г. Тардом (1843-1904), представителем антропологической школы Э. Ферри (1856 – 1929) на съездах Международного союза криминалистов, созданного в 1889 г. Но, как таковая, теория уменьшенной вменяемости этим течениям науки уголовного права была не нужна, ведь она не отвечала выработанной «социологами» доктрине об опасном состоянии личности. Зачем исследовать тонкие нюансы психики, если есть люди, существование которых само по себе несет обществу угрозу ? Обществу необходимо лишь превентивно оградить себя от алкоголиков, бродяг и нищих, дегенератов, душевнобольных, подвергнув их пожизненному заключению. Близкой по направленности и еще более реакционной была теория идеолога антропологической школы уголовного права итальянского психиатра и криминолога Ч. Ломброзо (1835 - 1909) о «преступном человеке», склонном к преступлению в силу своих биологических (антропологических) признаков.

В отечественном уголовном законодательстве термина «уменьшенная вменяемость» ранее не существовало.

«Введение в законодательство этого понятия - при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике - вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действий - и тогда он вменяем, или же он не обладал ею - и тогда он невменяем»²⁴, - писал В. Сербский. Этот тезис перекликался с мыслью В. Кандинского о том, что из существования разных степеней психических расстройств вовсе не следует законодательного установления разных степеней вменяемости. Авторитетные российские специалисты и исследователи, они считали, что институт уменьшенной вменяемости избавляет от необходимости тщательного клинического анализа в затруднительных случаях и не несет в себе никакой практической пользы.

Многие российские юристы, независимо от близости к классической либо социологической школе уголовного права, как и психиатры, к теории уменьшенной вменяемости относились отрицательно.

Известный российский юрист криминалист Н. Таганцев, сторонник классической школы уголовного права, не исключая существования разных оттенков вменяемости, считал внесение в закон уменьшенной вменяемости (как правило, уменьшающей ответственность) излишним и даже нежелательным. «Нравственное притупление, психическая неуравновешенность, психическое вырождение могут проявляться в таких кровавых злодеяниях, что даже самые крайние сторонники антрополого-психиатрических воззрений на преступность не решаются рекомендовать в этих случаях снисходительности»²⁵, - писал он, подчеркивая, что признать третье, «посредствующее состояние» между вменяемостью и невменяемостью, невозможно ни теоретически, ни практически.

Разделяя взгляды социологической школы о социальной обусловленности преступного поведения человека, профессора И. Фойницкий (1847-1913), С. Познышев (1870-1943) в то же время возражали как против установления неопределенного срока приговоров, так и против идеи столь же бессрочного лечения лиц из среды «опасного состояния» в качестве «врачебного возмездия». Критически относились они и к теории уменьшенной вменяемости, полагая, что в её основе лежит смешение понятий вменяемости и виновности, вменяемости и ответственности.

Чем объяснить, что понятие об уменьшенной вменяемости в 1996 г. все же появляется в российском уголовном законодательстве, хотя и без прямого указания на смягчение наказания ? Стремлением обновленного российского государства идти в ногу с гуманными принципами уголовного законодательства некоторых зарубежных стран или чувством вины перед «афганским синдромом» психики бывших советских воинов, иногда оказывавшихся в девяностые годы на скамье подсудимых ? Или действительно эта статья позволяет «максимально индивидуализировать наказание, учитывать субъективный фактор преступления»²⁶?

Приступая к анализу ст. 22 УК РФ, приведем полностью её 1-ю часть: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности».

Как видим, никакого промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью закон не фиксирует. Присутствует один из общих признаков субъекта преступления - вменяемость. Имеется указание на безусловную уголовную ответственность лица. Но далее идет 2 часть статьи, где суду предписывается учитывать «психическое расстройство, не исключающее вменяемости», при назначении наказания. И становится очевидным, что, по сути, речь идет как раз об уменьшенной вменяемости. Это мнение многих ученых, обсуждавших данную новеллу.

Формулировка ст. 22 УК не содержит прямого указания на смягчение наказания для лиц с психическими отклонениями. Непонятно также, к праву или обязанности суда относится рассмотрение данного вопроса, т.е. может или должен он прибегать к дифференцированному подходу в подобных случаях ? Правовые последствия обнаружения психического расстройства не совсем определённы и для назначения принудительного лечения.

Вызывает сомнения корректность статьи 22 и в части употребления терминологии. Так, психические расстройства сами по себе не могут быть исключающими либо не исключающими вменяемости, ведь нужна совокупность двух критериев. Не раскрыты понятия «в полной мере», «общественная опасность». Понятие «психическое расстройство» не имеет никаких признаков и не конкретизировано ни одним из его видов. Все это минимизирует цель нормы ст. 22 о максимальном учете психофизических особенностей лица при назначении наказания и приводит к затруднениям её практического применения.

Алгоритм решения этой сложной правовой проблемы, ставящий применение норм УК на научную основу, предлагает использование комплексной судебной экспертизы. Определение меры нормального и патологического в психическом функционировании - задача, требующая совместных усилий психиатров и психологов.

Доктор психологических наук И. Кудрявцев, исследуя аспекты ст. 22 в книге «Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза», обращает внимание на необходимость использования в экспертизе психологической методологии, раскрывая способность сознания человека к правильному отражению действительности, свободному волеизъявлению в зависимости от интеллектуального уровня, возраста, эмоциональных характеристик, особенностей реакций на ситуацию. В компетенцию эксперта психолога входит дифференцирование полной и ограниченной регуляции поведения. При установлении психических расстройств рекомендуется анализировать данные факторы, находить «сбой» в саморегуляции поведения личности. Психологическая экспертная оценка исходит из анализа поведения обследуемого в момент совершения преступления, его способности к рефлексии (самонаблюдению) и критической оценке событий, ведь сознание человека является главным регулятором его поведения. Представление о регулятивной потенции лица с психическим расстройством, не исключающем вменяемости, может быть составлено на основе тестирования уровня развития эмоционально-ценностных потребностей личности, познавательной сферы и интеллекта (оценка памяти, внимания, мышления), обучаемости и общей осведомленности. Оценка регуляции поведения производится на всех этапах инкриминируемого действия, включая мотивацию, выбор решения, прогноз действий, планирование, контроль.

Ограниченно вменяемым признали эксперты Института им. Сербского серийного убийцу, «битцевского маньяка» Пичушкина, приговоренного в 2007 г. к пожизненному заключению с применением принудительного лечения²⁷. Для диагноза психотического расстройства - гомицидомании, навязчивого влечения к убийствам, характерна диспропорция между обыденностью ситуативных мотивов (а у Пичушкина мотив убийства порой просто отсутствовал) и жестокой агрессией. По мнению экспертов, данное состояние оставляет для человека способность понимания преступности своих действий, руководства ими, соотношения поведения с требованиями общества. Тяга к убийствам не является непреодолимой, т.к. человек как биологическое существо обладает моралью, заложенной в природу всех живых существ в качестве средства выживаемости рода, и не может убивать себе подобных.

Отдельно должны быть рассмотрены такие состояния, как аффект и алкогольное опьянение, дополнительно осложняющие саморегуляцию и подконтрольность сознанию юридически значимого поведения.

Аффект может быть связан с наличием психопатических аномалий (ст. 22 УК), ограничивающих сознание и волеизъявление. Но следует помнить, что акцентуация характера (психопатические черты) относится

все же к выражениям нормы, а не патологии. «В таком, с одной стороны, хрупком и тонком, а с другой - в таком сложном аппарате, каким является человеческая психика, можно у каждого найти те или иные, подчас довольно диффузные, конституционально-психопатические черты»²⁸, - писал исследователь пограничных психических состояний П. Ганнушкин (1875- 1933). Эксперты, в том числе и психологи, устанавливают причинную связь между внезапной вспышкой «страсти души», как называли аффект древние философы Р. Декарт и Б. Спиноза, и психотравмирующей ситуацией, вызванной насилием, издевательствами, тяжким оскорблением со стороны потерпевшего. Другим моментом является исключение патологического аффекта с глубоким помрачением сознания, когда констатируется уже полная невозможность осознанной регуляции действий - наличие юридического критерия невменяемости.

Снижение контроля над собой вызывается также приёмом алкоголя, действие которого обвиняемому вполне известно, поэтому доза, позволяющая владеть сознанием, может им самим регулироваться. Для дифференцирования аффекта на фоне простого алкогольного опьянения предлагается выяснять мотив (намерение) употребления алкоголя субъектом преступления (для облегчения совершения преступления, для получения удовольствия, из-за легкомыслия, по принуждению или ошибке), что влияет на умысел и степень вины. Психотропное, наркотическое действие алкоголя неизбежно ведет к снижению порога сознательности поведения, искажает восприятие действительности. Учет или игнорирование этого действия остается за судом, но информация для юридической оценки должна быть предоставлена ему экспертами.

В юридической литературе делаются попытки раскрыть категорию ограниченной вменяемости путем добавления к медицинскому и юридическому критериям третьего, называемого то психопатологическим, то волевым, то временным, исходя из свойства определения состояния уменьшенной вменяемости только на момент совершения преступления. Но множество толкований о психических аномалиях не позволяет выработать достаточно четкую позицию.

Заключение

Категория вменяемости-невменяемости является одной из важнейших правовых категорий, устанавливающих предпосылку виновной ответственности, т.е. сознательного противоправного поведения. Критерии понятия невменяемости определены в содержании уголовного закона (ст. 21 УК РФ), и устанавливается она следствием и судом на основании судебной экспертизы (ст. 196 УПК РФ). Для признания лица невменяемым на момент совершения им преступления необходимо одновременное присутствие медицинского и юридического критериев.

Между полюсами вменяемости и невменяемости находится обширная область отклонений и аномалий развития. Внутренний механизм «пограничных» вариантов психического здоровья может быть обусловлен неболезненными факторами возраста, акцентуированных особенностей характера, состоянием аффекта, сильным волнением, действием алкоголя и наркотиков, психическим инфантилизмом либо психопатологическими причинами. Все эти отклонения в силу размытости их границ мало изучены и являются предметом постоянных дискуссий в медицине и юриспруденции. Не охвачен весь диапазон психических расстройств и ныне существующей классификацией психических заболеваний.

Проблема невменяемости человека соприкасается сразу с несколькими смежными науками. В ходе развития научных знаний происходит диалектически взаимосвязанная дифференциация и интеграция различных дисциплин. А узкая специализация и синтез научных знаний помогают лучше решать стоящие проблемы, особенно это касается вопросов судебной медэкспертизы.

Наглядно прослеживается связь темы невменяемости с аспектами проблемы назначения принудительных мер медицинского характера, обусловленная целью излечения или улучшения психического состояния пациентов (ст. 98 УК РФ). Оценка общественной опасности психических аномалий, курабельности (степени излечимости) последних, обоснование терапии и режима, прогнозирование рецидивов криминального поведения - всё это требует совместной компетенции специалистов из области психиатрии, психологии, криминологии, уголовного права. Критерии дифференцирования принудительного лечения достаточно широко регламентированы законодательством, но требуют совершенствования в части профилактического воздействия на преступников.

Сопричастны с темой невменяемости, конечно, не только вопросы правомерности применения принудительных мер медицинского характера. Проблематичны, дискуссионны, не совсем продуманны и нуждаются в разработке правовых механизмов реализации нормы невменяемости, закрепленные в административном праве. Серьезна для научного исследования тема соотношения понятий невменяемости в уголовном и недееспособности в гражданском праве. Обособленное место занимает экспертиза в диагностировании невменяемости потерпевших и свидетелей. Отраслями современной медицины продолжается анализ и научное обоснование патологических аффектов на фоне алкогольного и наркотического опьянения, а также выявление признаков невменяемости в психическом состоянии лиц, склонных к суициду.

Объем курсового исследования не позволяет нам выйти за его рамки, чтобы раскрыть все эти намеченные проблемы. Не претендуют на полноту решения всех вопросов и ниже представленные выводы, но, надеемся, заслуживают внимания.

ВЫВОДЫ :