Студенты вгми Всеволод Антипов и Анатолий Фаустов
1949 год
Он хотел, чтобы жизнь каждого студента, как и коллектива в целом, была полноценной, насыщенной и интересной. Сам он служил образцом в стремлении к новому, в преодолении трудностей, к достижению высоких результатов. Сева учился отлично, занимался в СНО, участвовал в художественной самодеятельности. В нем гармонично сочетались черты героического и лирического. Неслучайно он любил и прекрасно читал со сцены и В. Маяковского, и С. Есенина.
После окончания института Сева мог бы остаться в аспирантуре – его высоко ценил ректор профессор Д.А. Бирюков, но опять-таки стремление к новому стало решающим фактором в его дальнейшей жизни.
В этот период в научных учреждениях Москвы начались исследования по оценке воздействия факторов космического полета на живые организмы – совершенно новая глава в науке. И Всеволод Васильевич Антипов не мог не участвовать в разработке соответствующих биологических и медицинских проблем.
Он проводит большую экспериментальную работу по обеспечению полетов в космос, привлекая выпускников родного ему института.
Профессора в.В. Антипов и а.С. Фаустов в Президиуме на юбилейном торжестве вгма им.Н.Н.Бурденко, 1998 год.
Полеты в космос двух подопытных собачек, Белки и Стрелки, показали, что сложные организмы могут находиться в нем. Это была научная база для полетов в космос человека.
Фундаментальные исследования (биологические, физиологические, генетические и другие) были выполнены под руководством и при непосредственном участии В.В. Антипова. Мне довелось в те годы несколько раз встречаться с ним в Москве (в научных отделах и лабораториях) и видеть, как радовался и гордился Всеволод Васильевич Новыми достижениями в космической биологии и медицине.
Можно с гордостью сказать, что воспитанник Воронежского государственного медицинского института, профессор В.В. Антипов внес существенный вклад в решение принципиально новой научной проблемы. Его ученики (в том числе и в Воронежской медакадемии) продолжают исследования в области биологии и медицины космических полетов человека.
Н еобыкновенный человек!
Юрий Чернов,
Воронеж
После неудачной попытки поиска достойной темы для дальнейших научных изысканий я поделился своими мыслями с проректором по научной работе, старшим товарищем и другом проф. Фаустовым Анатолием Степановичем, который, выслушав меня, сказал: “Давай я подумаю, но мне кажется, я знаю, куда надо тебе направить свои дальнейшие шаги, чтобы ты работал спокойно, и работа была бы результативной”. Я терпеливо ждал. Начался новый 1980г. Уже почти 10 лет прошло после защиты кандидатской диссертации. Я был за это время и консультантом вновь создававшегося впервые в СССР в Липецкой области пчелокомплекса, и с ноября 1973г. заместителем декана лечебного факультета по совместительству, был рекомендован для поездки на преподавательскую работу в Алжир, совершенствовался по новой дисциплине “клиническая фармакология” в Москве у академика Кукеса В.Г. и в Ростове у профессора Каркищенко Н.Н. Но мысль заняться серьезной научной работой не покидала меня. И вот где-то в январе, когда я вел занятия, мне сообщили, что проф. Фаустов А.С. просит зайти к нему в кабинет. Анатолий Степанович был не один. В кабинете был полковник медицинской службы в парадной форме. Анатолий Степанович сказал: “Юрий Николаевич, познакомься, это Всеволод Васильевич Антипов, начальник отдела Института авиационной и космической медицины”. Передо мной сидел улыбающийся голубоглазый, необыкновенно к себе располагающий, симпатичный профессор, лауреат государственной премии, который сразу же взял инициативу в свои руки. Как-то просто и по-домашнему он сказал: “Теперь по существу. Толя, ты свободен, иди занимайся своими делами, а мы с Юрой немного побеседуем…”
Как сейчас помню, посмотрев на меня весело и доброжелательно, он сказал: “Нам необходимо повысить устойчивость летного состава ко всем факторам полета. Что можешь предложить?” Я долго и, как мне показалось, достаточно путано, к этому времени я уже работал фармакологом 16 лет, стал объяснять, как нам изменить реакцию вестибулярного аппарата, гемодинамику, укрепить мембраны клеток, иметь резерв и т.д. Всеволод Васильевич терпеливо выслушал, потом сказал: “Но это же надо проверить на экспериментальных животных”. Тут я подробно изложил свой план методического обеспечения. Чтобы проверить эффективность предлагаемых лекарственных средств, их необходимо исследовать на мелких лабораторных животных, потом средних: собаках, обезьянах. На что Всеволод Васильевич ответил, что нужны такие методические приемы, которые бы учитывали специфику и факторы деятельности летчика. “Хорошо”, - ответил я. - “Я буду думать”.
Так закончилась моя первая встреча с Всеволодом Васильевичем Антиповым.
Где-то в начале апреля Анатолий Степанович, встретив меня, сказал, что звонил В.В. Антипов, и мне необходимо готовиться к командировке в Москву. Он доложил обо мне заместителю начальника института по научной части генералу Павлу Васильевичу Васильеву, доктору медицинских наук, профессору и коллеге фармакологу. Я стал лихорадочно готовиться к поездке, думать о встрече с коллегой фармакологом, о методиках исследования, чтобы они соответствовали нашим целям и задачам.
В начале апреля я приехал в Москву, добрался до проходной в/ч 64688 и позвонил Всеволоду Васильевичу, что я прибыл. И вот на проходной появляется стремительный В.В. Антипов: “Юра, пойдем – генерал ждет”. Всеволод Васильевич знакомит меня с генералом П.В. Васильевым, и четко, по-военному, докладывает суть вопроса. Павел Васильевич очень приветлив и доброжелателен, задает мне 4 незначительных вопроса и, обращаясь к Всеволоду Васильевичу, спрашивает: “А для выполнения темы, какие будут использоваться методические приемы, какие животные потребуются, с размещением определились? Найдется у вас отдельное место для нового исследователя?” Всеволод Васильевич ответил: “Мы эти вопросы обсуждали, животные в виварии есть, место найдем”. “Ну что же”, - сказал генерал, - “Желаю успехов, начинайте. Как часто можете приезжать и насколько? Если будут какие вопросы – решайте с начальником отдела. Если потребуется моя помощь, я готов помочь. Всего доброго”. И мы покинули кабинет генерала. “Пошли к нам в отдел, я тебя познакомлю, определим место и еще поговорим, с чего начинать”.
В лаборатории отдела Всеволод Васильевич познакомил меня со всеми сотрудниками: полковник Давыдов Б.И., полковник Васин М.В., полковник Галкин А.А., подполковник Тихончук В.С., старшие лейтенанты Ушаков И.Б, Зуев В.Г., Гайдамакин А., врачи, ст. лаборанты. Конечно, сразу всех не запомнил.
Спустились в кабинет Антипова. “Ну что же, надо обговорить начало. Я думаю, вас надо определить в лабораторию полковника Васина М.В. и дать одну из лучших лаборанток С.Н. Комарову. Но надо, конечно, начинать проводить скрининг средств, повышающих резистентность животных. Методик много, но нам надо определиться, какие выбрать, чтобы была оптимальная: есть плавание, тредбан, подвешенный груз. И нужно начинать с простого, - сказал Всеволод Васильевич, - Я думаю, с плавания, но данная методика в тазу мне не нравится, она не дает чистых данных, так как мыши цепляют друг друга, и за всеми сразу не уследишь. Давай подумаем, есть время”. От огромного числа новых лиц, впечатлений, требований, поставленных задач голова весело кружилась, было все ново, интересно, увлекательно. Коллектив мне сразу понравился: более 20 человек плюс прикомандированные. Мне выделили место в комнате, где были Давыдов Б.И. и Васин М.В. Мысль, что надо начинать с простого, высказанная Всеволодом Васильевичем, прочно засела в голове. В это время 2 наших сотрудника Макаров и Федоров уже работали в институте. Макаров недавно защитил кандидатскую диссертацию. Федоров В.П. уже 5 лет работал над докторской. Суть да дело, время не ждет. Я помчался в виварий посмотреть своих подопечных и поближе познакомиться с лаборантами. Всеволод Васильевич сказал: “Даю тебе самую лучшую и ответственную лаборантку, которая работала со всеми видами животных”. В виварии я познакомился с Людмилой Александровной Семеновой, заведующей виварием, посмотрел животных: мыши, крысы, собаки, морские свинки. Мысль о модернизации методического подхода не покидала меня. Мне уже стало ясно, что придется что-то конструировать, создавать заново. Поскольку я работал на двух работах: старшим преподавателем кафедры фармакологии и заместителем декана лечебного факультета, я мог приезжать в Москву только на каникулах на 2-3 недели для проведения лабораторной работы, экспериментов на животных.
Конечно, в кратком очерке о Всеволоде Васильевиче – крупном талантливом ученом рассказать, как на протяжении почти трех десятков лет мы общались, очень трудно.
Как маленький штрих к портрету моего научного руководителя, приведу один пример. Он всегда, если мог, стремился помочь другому. В этот период начальником института был Сергей Авдеевич Гозулов. Генерал был в возрасте, и его недавно прооперировали. Рана плохо заживала и все время намокала. Звонит Всеволод Васильевич: “Юра, ты можешь ускорить заживление раны?” Я ответил: “Запросто”. “Что тебе надо?” – “100 грамм хорошего сливочного масла”. Через несколько минут мы с Всеволодом Васильевичем в кабинете генерала с помощью весов, разновесов и электроплитки готовили мазь из прополиса, который у меня был, аккуратно упаковываю баночку с надписью, как принимать, и передаю пациенту. Через 3 дня свищ закрывается. Обо мне ходят легенды. По просьбе генерала В.А. Бугрова делаю спиртовую настойку из прополиса для больной жены; и пошло поехало.
Думать над изменением методики плавания я не переставал. Надо сказать, что это оказалось не очень простой задачей. Наконец, после нескольких идей, не прошедших критику, новая идея, казалось, удовлетворяла всем требованиям индивидуального подхода. Решено заставлять плавать каждую отдельно взятую мышь в кефирной бутылке. Пришлось потратиться на 50 бутылок, и эксперимент пошел. Пришлось проверять более 50 препаратов, которые влияют на ЦНС, на медиаторные системы и т.д. Работа увлекала, и мы засиживались иногда до 2-3 ночи. Полученные данные сразу обсуждались, делались выводы, скрининговая работа велась достаточно быстро.
Всеволод Васильевич много рассказывал о своих учителях и соратниках, об академике Бирюкове Д.А., о том, как много дала ему работа с генетиками академиком Дубининым Н.П. и профессором Делоне Н.Л.
Но мы общались не только на работе. Первый раз меня пригласил в гости Всеволод Васильевич, когда жил в трехкомнатной полногабаритной квартире престижного дома в районе Речного вокзала. Внизу сидел человек, который без предварительного звонка хозяину никого не пускал. В доме жила футбольная команда ЦСКА. Так я впервые побывал на квартире шефа. Жена Светлана Валериановна тоже врач, старший научный сотрудник института В.А. Неговского. Сын Андрей – студент фармфака 1 МОЛГМИ. Стол был обилен. Светлана Валериановна показала чудеса кулинарии и под хвалебные реплики Всеволода Васильевича приносила все новые и новые блюда. Чудесные пирожки таяли во рту, причем, они были разные: с капустой, грибами, другой начинкой. Не только ели, пили, но и обсуждали все животрепещущие медицинские темы об антитоксической функции печени, о питании, о растительном белке, о меде, пчелах, прополисе, о мембранах клеток и т.д. Обаяние, доброта, гостеприимство и кулинарные изыски Светланы Валериановны поражали, Всеволод Васильевич с аппетитом все уплетал, показывая пример как радушный хозяин. С этого времени я часто бывал и сам, и со своим сыном, и сотрудниками в гостях у гостеприимных хозяев, стол которых был полон всякими кулинарными яствами, сделанными добрыми руками Светланы Валериановны, а души открыты и приветливы к гостям.
