Трапш н.А. Абхазия в системе стратегических приоритетов российской политики на Кавказе в XVIII – XXI вв.

Территориальный рост Российского государства объективно способствовал постоянному расширению сферы его реальных геополитических интересов, что отчетливо проявилось в XVIII столетии. В указанный период Россия превратилась в мощную державу, оказывавшую реальное воздействие на процесс естественного развития европейской и мировой политики. Во второй половине XVIII века государственные границы растущей империи непосредственно приблизились к предгорьям Кавказа, что определило последовательное оформление новых направлений в ее внешнеполитической деятельности. Российская правящая элита отчетливо осознавала, что рассматриваемый регион имеет важное стратегическое значение, а потому в качестве первостепенной задачи оно рассматривало целенаправленную интеграцию горских народов и закавказских государственных образований в состав имперской территории. Объективная сложность поставленной задачи определялась тем существенным обстоятельством, что военная экспансия не являлась достаточным средством для ее последовательного разрешения вследствие известных географических, социальных и этнических особенностей данного региона. Всеобъемлющее подчинение Кавказа требовало органичного сочетания силовых действий и тонкого политического расчета, что в полной мере проявилось в длительной истории институциональной интеграции Абхазии в состав Российской империи.

К началу XIX столетия Абхазское княжество являлось одним из наиболее мощных государственных образований на Западном Кавказе, которое в значительной мере определяло характер и динамику социально-политических процессов в рассматриваемом регионе. Правитель Абхазии Келешбей Шервашидзе (Чачба) располагал постоянной армией в 500 человек, которая в случае объективной необходимости могла быть за короткий срок увеличена до 25-ти тысячного сухопутного корпуса, дополненного современной артиллерией и морским флотом в 600 галер [1, С. 8-9]. Реальное наличие мощного военного потенциала обусловливала формальный характер турецкого протектората над Абхазским княжеством и способствовала последовательному проведению независимой внешней политики, предполагавшей осознанное соблюдение стратегического паритета между стратегическими интересами России и Османской империи. Однако объективное усиление позиций северного соседа в рассматриваемо регионе определило постепенное изменение геополитической ориентации правящей элиты местного общества.

К началу XIX века Российская империя установила реальный контроль над большинством исторических районов Грузии, которая вследствие религиозного единства и длительного развития разнообразных политических контактов рассматривалась в качестве своеобразной базы для военно-политической экспансии в Закавказье. В 1783 году был подписан Известный Георгиевский трактат, предполагавший последовательную интеграцию Картлийско-Кахетинского царства в состав России (в 1801 году его самостоятельность была окончательно ликвидирована). В начале XIX столетия к имперской территории добровольно присоединились Мегрелия (1803 год) и Имеретия (1804 год), что означало объективное столкновение политических интересов Российского государства и Абхазии. Келешбей Чачба стремился воспользоваться сложившейся ситуацией с целью окончательной ликвидации турецкого протектората, но сохранить относительную независимость. Однако объективно развитие исторических событий не соответствовало честолюбивым планам абхазского правителя, так как Россия стремилась к последовательному установлению всеобъемлющего контроля над данным регионом. После нескольких серьезных поражений в перманентных столкновениях с царскими войсками Келешбей Чачба обратился в Александру I с просьбой о принятии Абхазского княжество в подданство Российской империи, но не получил одновременно положительного ответа, что определило трагический финал его политической деятельности. В 1808 году он был убит неподалеку от собственной сухумской резиденции по непосредственному указанию своего старшего сына Асланбея, который являлся убежденным сторонником немедленного заключения стратегического союза с Османской империей для борьбы с Россией. Но подобная внешнеполитическая ориентация не получила единогласной поддержки со стороны абхазского общества, что предопределило окончательное поражение нового правителя, несмотря на турецкую военную помощь. Другой сын Келешбея Чачба – Сафарбей (Дмитрий) – вновь обратился к царскому правительству с повторной просьбой о незамедлительном принятии Абхазии в подданство Российской империи, которая была официально удовлетворена Александром I 17 февраля 1810 года. 10 июля российский десант под командованием капитан-лейтенанта Додта овладел крепостью Сухум, что означало фактическое завершение первого этапа интеграции Абхазского княжества в состав России. Указанное обстоятельство было подтверждено условиями Бухарестского мирного договора, подписанного после завершения русско-турецкой войны 1806-1812 гг. Реальное установление военного контроля на прибрежной полосой явилось крупным стратегическим успехом России, так как создавался удобный плацдарм для дальнейшей экспансии на Западном Кавказе. Следует заметить, что Абхазское княжество сохраняло реальную автономию вплоть до 1864 года, когда она была упразднена после победного завершения Кавказской войны.

В рассматриваемый период Абхазия находилась в уникальном геополитическом положении, что определялось как спецификой ее государственно-правового статуса, так и реальными особенностями российской экспансии на Западном Кавказе. С одной стороны, местные горские кланы, располагавшиеся в исторических областях Псху, Дал и Цебедьда, оказывали активное сопротивление царской администрации, вынуждая ее постоянно содержать крупные воинские контингенты в данном регионе. Абхазские правители не могли оказать существенной помощи российским властям, так как значительная часть местного населения поддерживала освободительную борьбу указанных сообществ и фактически не подчинялась политическим указаниям назначаемых князей. С другой стороны, прибрежная территория Абхазии стала важнейшим стратегическим плацдармом русской армии, которая принимала участие в известных войнах с Турцией и последующей экспансии на этнические территории черкесов, убыхов и садзов. Созданная в прибрежных крепостях соответствующая инфраструктура обеспечила высокую маневренность армейских частей и подразделений, которые бесперебойно обеспечивались боеприпасами и продовольствием. Как представляется, в рассматриваемый период российское правительство подготавливало реальную основу для всеобъемлющей интеграции Абхазского княжества в состав многонациональной империи, что соответствовало объективным задачам отечественной внешней политики.

Геополитическая ситуация в данном регионе качественно изменилась после неудачного восстания 1866 года и русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в ходе которых значительное большинство местного населения открыто выступило против российской администрации. В качестве ответной меры местные военные власти предприняли несколько карательных экспедиций в непокорные районы, жители которых подвергались принудительной эмиграции на территорию Османской империи. Махаджирство вызвало глубокий демографический кризис, проявившийся с особой силой в горных областях и Сухумском округе [2, С. 128]. Для дальнейшего хозяйственного и политического абхазской территории российское правительство осуществляло активную колонизационную политику, привлекая на пустующие земли новых жителей, относящихся к различным этническим группам [3, С. 72]. Следует признать, что указанные процессы соответствовали объективным геополитическим интересам России, так как они способствовали реальной стабилизации стратегической ситуации в рамках рассматриваемого региона посредством постепенного замещения коренного населения представителями политически благонадежных национальных корпораций - немецкой, эстонской, греческой, армянской и русской общин [3, С. 84; 4, С. 23]. Необходимо выделить также и то существенное обстоятельство, что российское правительство активно препятствовало переселению на территорию Абхазии мегрельских крестьян, что отчетливо отразилось в реальном содержании отдельных административно-правовых актов [5, С. 95].

В период октябрьского переворота и гражданской войны различные политические силы стремились использовать выгодное стратегическое положение рассматриваемого региона для укрепления собственных позиций, а представители абхазского населения пытались воспользоваться сложившейся ситуацией для полного восстановления государственной независимости [1, С. 43]. Однако указанные проекты не были реализованы, а после окончательной победы большевистского правительства начался новый период в историческом развитии Абхазии. Первоначально советские лидеры использовали традиционные связи местного руководства с абхазской общиной в Турции, которая в начале правления Кемаля Ататюрка приобрела значительное влияние на развитие местных политических процессов. Соответствующая деятельность большевистского руководства Абхазии во главе с Е. Эшба и Н. Лакоба получила личное одобрение Ленина, что не помешало нежелательной интеграции рассматриваемого региона в состав ССР Грузии в качестве автономной республики. Дальнейшие действия советского руководства соответствовали в большей степени грузинским геополитическим интересам, которые реализовывались Сталиным и его ближайшим национальным окружением. Абхазское правительство фактически утратило административную самостоятельность, а отдельные районы автономной республики активно заселялись мегрельскими крестьянами, которые за короткий промежуток времени стали крупнейшей национальной группой местного населения. Этнические абхазы не допускались на ведущие посты в социально-экономической, политической и культурной сфере, причем многие представители интеллектуальной и управленческой элиты стали жертвами массовых репрессий. Многочисленные документы из закрытых архивов советских спецслужб свидетельствуют о том, что Л.П. Берия и его единомышленники готовили всеобъемлющую депортацию абхазского народа, преследовавшую цель окончательного подчинения рассматриваемого региона [1, С. 152]. Однако последовательной реализации указанных планов воспрепятствовала смерть Сталина, которая ничего не изменила в национальной политике федерального центра в Абхазии. Как представляется, одной из основных причин современного абхазского межэтнического конфликта является объективное сохранение сталинского наследия в практической деятельности грузинского руководства, которое не предпринимало никаких усилий для преодоления негативных последствий соответствующей эпохи.

Разрушение единого советского государства и неконтролируемая суверенизация его национальных субъектов естественно вернула абхазскую проблему в разряд стратегических приоритетов новой российской геополитики, которая формировалась в жестких условиях реального кризиса национальной идеи и фактического отрицания предшествующих результатов объективного развития отечественной государственности. В современных условиях Абхазия может рассматриваться в качестве естественного форпоста России в Северном Причерноморье, который приобретает особое значение в контексте невосполнимой потери значительной прибрежной полосы, отошедшей к суверенной Украине. На абхазской территории имеется военная инфраструктура и важнейшие объекты ПВО, которые призваны обеспечить стратегическую безопасность российских границ. Кроме того, большая часть многонационального населения Абхазии поддерживает принципиальную идею воссоединения с Россией, которое позволит восстановить историческую справедливость. Следует также признать, что в контексте неустойчивых взаимоотношений с Грузией, Арменией и Азербайджаном российское присутствие в данном регионе может рассматриваться как важный фактор политической стабильности. Как представляется, стратегические интересы новой России требуют проведения активной политики в рассматриваемом регионе, который является важнейшей сферой ее геополитических интересов.