§ 13. Полуотмеченные структуры

Рассмотренная выше проблематика всевозможных тропов полу­чает в современной науке новое освещение благодаря исследова­ниям в области отклонений от языковой нормы в так называемых полуотмеченных структурах. Полуотмеченными на­зываются структуры с нарушением лексической (once below a time) или грамматической (chips of when) сочетаемости. Это такие широко известные примеры, как a grief ago, a farmyard away, all the sun long, a white noise, the shadow of a sound, a pretty how town, little whos, he danced his did, for as long as forever is.

Введение понятия полуотмеченных структур позволяет более широкое обобщение случаев экспрессивности при введении элемен­тов низкой предсказуемости на основе снятия ограничений на со­четаемость. Под это понятие, оказывается, подходят многие давно известные тропы и стилистические фигуры, такие, как метафора {еще М. В. Ломоносов называл ее „сопряжением далековатых идей"), оксюморон, синестезия и др.

Термин „полуотмеченные структуры" был введен Н. Хомским сосредоточившим главное внимание на разработке градации грамма- тичности. Два крайних полюса в его модели образуют отмеченные (правильные, порождаемые правилами грамматики) и неотмечен­ные структуры. Последние для данного языка порождены быть не могут и в нем невозможны. Между этими двумя полюсами находятся структуры полуотмеченные.

Хомский и его последователи предполагали, что таким образом можно получить достаточно объективную градацию грамматично- сти, поскольку порождающие грамматики имеют вид алгоритмов, в которых грамматические правила расположены в определенной последовательности. В зависимости от того, какое по порядку пра­вило оказывается нарушенным, устанавливается большая или мень­шая аграмматичность структуры. Критики градации грамматич- ности показали, однако, что при применении к реальному тексту теория градации грамматичности оказывается несостоятельной, поскольку нарушение самых основных общих правил ожидаемого особого повышения экспрессивности не дает ⁵⁹. Кроме того, для экспрессивности оказываются особенно важными контрасты, воз­никающие на лексическом или лексико-грамматическом, а не только на грамматическом уровне. В следующем примере нарушение грам­матической сочетаемости неотделимо от нарушения сочетаемости лексической: Не is dreadfully married. Не is the most married man I ever saw. (A. Ward)

Принимая термин „полуотмеченные структуры", мы в дальней­шем изложении теорию градации грамматичности не используем, а сосредоточим внимание на качественной характеристике таких структур, отмечая грамматический, лексический или лексико- грамматический уровень нарушений.

Экспрессивность полуотмеченных структур основана на сопо­ставлении и противопоставлении содержащихся в их составе компонентов — сем, почему-либо в норме языка несовместимых„ антонимичных или относящихся к далеким друг от друга семан­тическим полям ^х.

Широко известный пример Хомского Colorless green ideas sleep furiously построен в соответствии с правилами грамматики, но нару­шает правила лексической сочетаемости. Явная лексическая несов­местимость представлена здесь в каждом словосочетании. Наруша­ется при этом не просто языковой узус. Дело в том, что нам известно из жизненного опыта, что бесцветное не может быть зеленым, что абстрактные понятия не могут иметь цвета, что спать могут только живые существа, что сон соответствует состоянию покоя, а никак не ярости. Хомский называет это предложение грамматически правильным, в отличие от Furiously sleep ideas green colorless, но бессмысленным. Между тем это предложение реальное — так называется одно из двух стихотворений Делла Хаймса, опублико­ванных в 1957 году под общим заглавием Two for Max Zorn. Второе стихотворение называется The Child Seems Sleeping, т. е. исполь­зует отмеченное сочетание с тем же глаголом ⁶⁰. С точки зрения стилистики предложение Colorless green ideas sleep furiously никак не может рассматриваться как бессмысленное, поскольку всякое название, как известно, несет большую информационную нагрузку. Нарушение сочетаемости здесь, следовательно, является значимым.

В терминах традиционной стилистики этот пример можно было бы назвать цепочкой оксюморонов.

Оксюморон или оксиморон — троп, состоящий в со­единении двух контрастных по значению слов (обычно содержащих антонимичные семы), раскрывающий противоречивость описывае­мого. Например: And faith unfaithful kept him falsely true. (A. Ten­nyson)

В английской поэзии и прозе оксюморон встречается во все времена. Э. Спенсер в XVI веке писал: And painful pleasure turns to pleasing pain.

И в наше время крупнейший современный поэт Оден в стихотво­рении «На смерть Иетса» пишет:

With the farming of a verse Маке a vineyard of the curse, Sing of human unsuccess in a rapture of distress.

Широко используется оксюморон в характерологической функ­ции. Так, английский поэт и критик Спендер, усматривая в образе героя романа Э. Хемингуэя «Фиеста» Джейка противоречивый характер, называет его "self-consciously unself-conscious, boast­fully modest and he-man".

Нарушение лексической сочетаемости в случае оксюморона вы­зывается не отсутствием семантического согласования, а контраст­ностью: такие пары, как faith :: unfaithful, falsely :: true, rap­ture :: distress, имеют общие семы, но одновременно содержат и семы противопоставленные. Оба слова — rapture и distress — вы­ражают очень сильное переживание, но в первом случае восторг — эмоция в высшей степени приятная, а второе слово выражает наи­высшую степень страдания.

С другой стороны, непредсказуемость полуотмеченной струк­туры может быть основана и на отсутствии семантического согласо­вания. Например: Не had a face like a plateful of mortal sins. (В. Be- han).

Сочетание a plateful of mortal sins семантически несогласовано, поскольку первый компонент относится обычно к пище, а второй — к абстрактной религиозно-этической сфере.

В разговорных оксюморонах типа terribly smart, awfully beau­tiful, etc. семантическое согласование может полностью отсут­ствовать, поскольку первый компонент вообще утратил лексиче­ское денотативное значение, сохраняя и усиливая коннотацию экс­прессивности.

Нарушение лексической отмеченности может происходить и за счет нарушения узуса: worst friend, best enemy. Логически, если у человека бывает лучший друг, то почему не может быть худшего друга? Однако сочетание worst friend воспринимается как полуот­меченное и как оксюморон.

Лексически полуотмеченные структуры далеко не ограничива­ются оксюморонами. Хрестоматийным стал пример a grief ago. Разбирая его, Д. Лич показывает, что нормальная парадигма для этой структуры была бы:

minute

а ago

year ⁵

etc.Во всех этих случаях отмеченная правильная структура включает существительные со значением единицы времени. Слово grief семы времени не содержит, и поэтому структура a grief ago является по­луотмеченной, но не неотмеченной, поскольку на уровне частей речи подобная цепочка вполне возможна. Читатель добавляет мыс­ленно сему времени, т. е. интерпретирует фразу как указывающую на какой-то горький период в жизни героя. Полуотмеченное соче­тание a grief ago экспрессивно и неожиданно, но это не оксюморон, а метонимия, т. е. перенос, основанный на ассоциации по смежно­сти. В очень богатой образами поэзии Дилана Томаса немало и дру­гих подобных метонимий: all the sun long, farmyards away. Нормаль­ные парадигмы для этих структур:

| й St | '°ng

_I

miles I

kilometres |

В структуре farmyards away расстояние оказывается выражен­ным не мерой, а реальным объектом действительности, который занимает какое-то пространство

Контекстуальные условия в этих примерах своеобразны. Это конструктивный контекст. Вся конструкция в сочетании ее лекси­ческого наполнения, синтаксического построения и функции со­здает темпоральное или локативное значение.

Особое употребление какой-то формы в тексте оказывается для- читателя значимым, поскольку он сравнивает его с употреблением* этой же формы в других встречавшихся ему текстах. Полуотмечен­ные структуры возможны как в поэзии, так и в прозе. Курт Вонне­гут, например, следующим образом характеризует время начала повествования, пользуясь структурой, подобной только что рас­смотренной: When I was a younger man — two wives ago, 250,000 cigarettes ago, 3,000 quarts of booze ago... (K. Vonnegut, Jr., Cafs Cradle)

Использование слов wives, cigarettes, quarts с семой времени придает отрывку насмешливое, почти сатирическое звучание.

Понятие „полуотмеченная структура" шире понятия „троп". Выше в качестве типичного случая полуотмеченной структуры рас­сматривался оксюморон. Полуотмеченными структурами являются также метафоры. Поскольку сущность метафоры мы уже рассмо­трели выше, здесь нет необходимости повторять ее описание. Огра­ничимся разбором примера, где полуотмеченная структура пред­ставлена сразу несколькими типами тропов. В 1968 году была опуб­ликована антология современной англоязычной поэзии Уэльса, названная Lilting House ⁶¹. Глагол lilt значит 'петь весело и рит­мично'. Со словом house этот метафорический эпитет семантического согласования не имеет. Очень емкий образ требует семантического развертывания. Тогда house — синекдоха, обозначающая Уэльс, Уэльс — метонимия, означающая людей Уэльса, следовательно, lilting house — 'поющий дом' —в данном внеязыковом контексте означает 'поющие люди Уэльса'. Пение—довольно обычная мета­фора для поэзии, т. е. обозначаемым являются поэты Уэльса. Так, в сочетании lilting house = „поэты Уэльса" обнаруживаются эпитет, метафора, метонимия и синекдоха, т. е. целая конверген­ция тропов. К ней надо еще добавить аллюзию. Читатель ассоци­ирует Lilting House со стихотворением Дилана Томаса, самог

о

известного поэта Уэльса, «Папоротниковый холм», где в воспоми­наниях поэта о детстве все на ферме, в том числе и сам дом, радуется и поет вместе с мальчиком ^г.

Общее комплексное исследование полуотмеченных структур на разных уровнях позволяет увидеть и показать общее в таких, рассматривавшихся ранее обособленно стилистических приемах, как метафора, олицетворение, оксюморон, смещенный эпитет и т. д.

Современная стилистика заинтересована, однако, не в идентифи­кации отдельных приемов, а в выявлении общего механизма тропов и принципов их действия. Рассматривая общую систему значимых нарушений языковой нормы, она показывает непредсказуемость элемента как один из дифференциальных признаков художествен­ного текста. Некоторые ученые даже преувеличивают значение этого фактора (Фосслер, Балли, Риффатер). Следует, однако, пом­нить, что наряду с этим путем достижения стилистического эффекта в любом художественном тексте имеет место и комбинирование стандартных языковых средств.

Проблеме функционирования полуотмеченных структур в ху­дожественном тексте посвящено в настоящее время немало ценных работ.

Все рассмотренные выше полуотмеченные структуры относились к уровню словосочетания, но они возможны и на уровне слова, по­скольку и у морфем и у основ есть своя нормативная и ненорматив­ная комбинаторика.

На уровне слов полуотмеченные структуры в художественном тексте представлены авторскими неологизмами, т. е. словами, от­сутствующими в языковой традиции и создаваемыми писателями по словообразовательным законам данного языка, но с необычной ком­бинацией морфологических элементов либо в отношении их соче­таемости (валентности), либо (реже) в отношении порядка следо­вания. Одна из наиболее распространенных моделей авторских неологизмов — сложнопроизводные слова, образованные путем добавления суффикса к словосочетанию или даже предложению: at-homeness, come-hithering (face). Возможны и другие ва­рианты: an underbathroomed and overmonumented country, infant- terribilism, roamance, manunkind.

Подобные авторские ситуативные слова особенно экспрессивны, если характер объединения морфем чем-нибудь необычен и привыч­ная валентность нарушена. В романе Барстоу «Такая любовь» рассказчик характеризует самодовольную воинствующую мещанку, мать своей девушки: То hear her talk you'd think everybody in Cress- ley was out to do her down. But she doesn't let them. Oh, no, she puts them in their place all right. A proper putter-in-place she is... (S. Bars- tow. A Kind of Loving)

97

Нарушение привычной валентности имеет место и в случае голо- фразиса, о котором уже шла речь выше (см. с. 91). О подобных

образованиях стоит вспомнить и в связи с экспрессивными автор­скими неологизмами, с той, однако, оговоркой, что статус слова за ними признают далеко не все лингвисты. В приведенном ниже примере экспрессивность циничного парадокса зависит и от количе­ственных, и от качественных отступлений от нормы — сложнопод­чиненное предложение из 7 слов объединено в одно целое: We're in an if-you-cannot-kick-them-join-them age. (О. Nash)

Исследование факторов, обусловливающих стилистическую за- ряженность авторских неологизмов, выполнено Р. А. Киселевой ^г.

Приведем два примера, выбранных этим автором из произведе­ний американского поэта-юмориста О. Нэша:

And I am unhappily sure that she is drinking champagne

with aristocrats And exchanging cynicisms with sophistocrats.

Слово sophistocrats образовано по типу стяжения из sophisti­cated aristocrats. Необычное сочетание производит комический эффект. Комический эффект создается также в следующем примере, где экспрессивность неологизма balalaikalogical появляется за счет отсутствия согласования между значением основы и суффикса -logical, обычно образующего прилагательные от основ — назва­ний научных дисциплин (mineralogical, lexicological, archeological, etc.). Об этом несоответствии читателю напоминает рифма — psycho­logical.

The preoccupation of the gourmet with good food is

psychological Just as the preoccupation of White Russians with Dark Eyes is balalaikalogical.

(O. Nash)

Эффект полуотмеченных структур на уровне слов часто бывает комическим, но это необязательно. В следующем примере автор­ские неологизмы — псевдотермины имеют сатирическую направлен­ность: So fine a specimen of Homo Insapiens, subspecies, CoL Brit. (R. Aldington. The Colonel's Daughter)

Афористично и не без горькой иронии звучит следующий при­мер: The books and lectures are better sorrow-drowners than drink and fornication, they leave no headache. (A. Huxley)

Ироничен и афоризм Макниса: Most are accepters, born and bred to harness, And take things as they come. (L. Macneice)

Строка Т. С. Элиота, где он по образцу глаголов foretell и fore­warn создает глагол foresuffer, звучит трагически: And I, Tiresias, have foresuffered all. (Т. S. Eliot)

В качестве примера необычного порядка следования морфем мож­но привести слово manunkind, где префикс un- введен в средину слова, см. следующее начало стихотворения: Pity this busy monster manunkind not. (E. E. Cummings)

Mankind заменено на manunkind.

Человечество показано как чудовище, как «бесчеловечное чело­вечество». Получается и некоторая игра слов, в которой kind может интерпретироваться и как 'добрый', тогда unkind — 'недоб­рый', a man unkind — 'недобрый человек' — экспрессивная синек­доха. Нарушение морфологической валентности заставляет чита­теля делать попытку сопоставить непривычную форму со знако­мыми и принятыми в языке, вследствие чего в памяти сопоставляются mankind и unkind.

Нарушение морфологической валентности в рассмотренных при­мерах происходило на уровне норм словообразования, но оно воз­можно также и для словоизменения: But now... now! I find myself wanting something more, something heavenlier, something less human. (A. Huxley)

Синтетическое образование степеней сравнения в английском языке несвойственно многосложным прилагательным и возможно только для качественных прилагательных. Форма heavenlier нару­шает оба эти правила, что и ведет к повышенной экспрессивности.

Деление полуотмеченных структур на такие, в которых нару­шена лексическая, и такие, в которых нарушена грамматическая валентность, следовало бы дополнить группой, где нарушена лек- си ко-грамматическая валентность.

С. Левин иллюстрирует примером из стихотворения Крейна лек­сическое нарушение: What words can strangle this deaf moonlight? (H. Crane. Voyages)

Глагол strangle переходный, но возможные для него дополне­ния ограничены определенным классом слов — существительными одушевленными. Слово moonlight в этот класс не входит. Следова­тельно, сказать, что это предложение грамматически правильно, можно только условно; полуотмеченность—лексико-грамматическая.

99

Утверждая, что полуотмеченные структуры не бессмысленны, а характеризуются низкой предсказуемостью, мы должны огово­риться, что строго оценивать вероятность таких структур мы пока не можем, хотя и знаем, что стилистически релевантные элементы могут характеризоваться низкой или даже близкой к нулю вероят­ностью. Казалось бы, что понятие полуотмеченных структур мо­жет дать объективную и количественную оценку художественного текста в сочетании с методами статистики. Достаточно сравнить вероятность элементов в норме языка с их частотой в тексте. Однако на этом, безусловно, перспективном пути надо еще преодолеть боль­шие трудности.

4*

Статистическое представление о норме языка не является безу­пречным, так как релевантной для читателя может быть не обобщен­ная и абстрактная норма, а его собственная, основанная на его лич­ном языковом и читательском опыте и лишь частично совпадающая с общей, а здесь основное значение имеет тезаурус читателя.

Более того, даже если отвлечься от читательской индивидуаль­ности, фактически между языковым кодом (нормой) и его модифи­кацией в данном тексте существует еще несколько промежуточных кодов, более или менее четко отграниченных и зависящих от эпохи, литературного направления, жанра, индивидуальных особенностей творчества данного автора и собственной нормы текста. Другими словами, каждая ступень контекста создает и некоторые специфиче­ские особенности в коде, влияющие на предсказуемость элементов и их коннотации, причем эти особенности касаются в первую оче­редь именно стилистически важных элементов. Способность заме­чать и интерпретировать полуотмеченные структуры требует спе­циального развития.

Художественный текст характеризуется весьма сложными корре­лятивными связями, благодаря которым осмысленными становятся сочетания, которые в изоляции кажутся совершенно лишенными смысла.

Понятие полуотмеченных структур помогает рассмотреть образ­ную систему художественного текста: значение соединения дале­ких пЪнятий для создания емких структур, компрессию и кванто­вание информации.

Рассмотрим теперь комплексное функционирование различных полуотмеченных структур в большом контексте. Обратимся к твор­честву Дилана Томаса,- к стихотворению «Октябрьская поэма», очень насыщенному полуотмеченными структурами. Стихотворение это довольно длинное, мы ограничимся первой из его строф:

РОЕМ IN OCTOBER

It was my thirtieth year to heaven Woke to my hearing from harbour and neighbour wood And the mussel pooled and the heron Priested shore The morning beckon With water praying and call of seagull and rock And the knock of sailing boats on the net-webbed wall Myself to set foot That second in the still sleeping town and set forth.

Поэт проснулся в день своего рождения, ему исполнилось три­дцать лет. Он пошел бродить по родному, еще спящему городу. Это город-порт, и зрительные и звуковые образы строфы связаны с мо­рем. Во время отлива на берегу остаются лужи, полные ракушек. Цапля стоит там, как священник в церкви; слышны крики чаек и стук лодок о стенку причала, на которой развешаны рыбачьи сети.

Синтаксические нормы нарушены. Для того чтобы связать пер­вую строку со второй, необходимо относительное местоимение. Если его вставить, получится следующая схема: It was my thirtieth year... (that) woke to my hearing from harbour ... and the ... shore the morning beckon ... myself to set foot in the still sleeping town ...

После включения местоимения синтаксическая структура все- таки остается расплывчатой и допускает разные интерпретации. Трудно, например, сказать, является ли beckon глаголом, — тогда вся конструкция должна рассматриваться как винительный падеж с инфинитивом woke the morning (to) beckon .. myself; или beckon — существительное, a morning beckon следует понимать как 'зов утра\ Следует ли считать, что woke подразумевается во второй части, т. е., что связи должны получиться такие: the year woke ... the morning beckon ... (woke) myself to set foot in the ... town?

Характерная для поэтического текста суггестивность и одновре- менйо расплывчатость смысла доведены здесь до крайнего предела. Хоть это и может показаться парадоксальным, но ориентирован­ность поэта на себя дает и читателю большую свободу и способст­вует большей субъективности восприятия.

Неопределенность синтактико-логической структуры выводит на первый план структуру образную и способствует большой выпукло­сти образов, т. е. всего того, что мы в приведенной выше схеме опу­стили. Просыпаясь, поэт видит город на берегу моря и порт, слы­шит шум моря и крики чаек. Отдельные элементы сливаются во- едйно и дают общую картину. Выражены эти элементы опять полуот­меченными структурами.

На них интересно остановиться с точки зрения возможностей компрессии информации и высокой их коннотативности. Мы узнаем, что зов утра пришел к поэту

... from harbour and neighbour wood And the mussel pooled and the heron Priested shore.

Получается ряд однородных членов (harbour ... wood ... shore), последний из них имеет два определения (mussel pooled, heron priested). Учитывая встречающееся дальше net-webbed wall, мы увидим, как действует в таких структурах принцип компрессии.

Heron priested shore the shore priested by the heron——►the

shore where the heron is like a priest the shore where a heron

is like a priest in a church.Богатые коннотации, которые при этом возникают, до конца вы­разить невозможно: тут и торжественный вид цапли, и ироническое отношение к священнику, поскольку он сопоставляется с цаплей, и обратно — отношение к морю, как к храму; и темный цвет опере­ния птицы. Образ поддерживается во второй части строфы метафо­рой более обычного типа, основанной только на необычном лекси­ческом сочетании, т. е. на чисто лексической полуотмеченности (water praying).

В целом получается сопоставление явлений двух разных дале­ких рядов, позволяющее поэту выразить свое отношение к действи­тельности и в то же время создать бесконечность смыслов.

В заключение параграфа о полуотмеченных структурах следует подчеркнуть, что они представляют собой одну из возможных трак­товок расхождения традиционно и ситуативно обозначающего и квантования в художественном тексте.

Было бы неверно полагать, что дело сводится к необычности, что художественный язык есть искажение обычного и что эсте­тическое удовольствие читатель получает лишь потому, что сталки­вается с чем-то необычным. Все эти фразы не только не обычны, они чрезвычайно образны, выразительны, богаты содержанием, компрессия информации достигает здесь большой силы

.Глава II

лексическая стилистика