С) Новые формы творчества

Наконец, после уяснения творческой универсальности воображения дόлжно задаться вопросом: «Может ли воображение создавать или хотя бы влиять на создание новых форм творчества?»

Например, в поэтическом, изобретательском и многих других видах творческой деятельности определенную роль играет комбинаторное воображение. Однако творчество, ограниченное только этим модусом, является там тривиальным и не достигает высот творческого мастерства.

Допустим, я творю стихотворение, и мне надо подобрать рифму к слову «любовь». Я могу взять словарь рифм и выбрать сотню подходящих слов. Плюс я могу взять 33 буквы русского языка и скомбинировать из них еще десяток удобоваримых рифм. Спрашивается, стану ли я от этого поэтом?

Допустим, какой-нибудь гений комбинаторики переберет в уме за секунду три десятка рифм, а в итоге вставит в стихотворение какую-нибудь «кровь». Никто не скажет: он поэт, творец. Скажут: он дилетант, профан, репродуктор поэтических штампов. И наоборот, кто-то, вовсе не комбинируя, сразу, с лёту, в силу поэтической интуиции сотворит что-нибудь, подобное строчкам В.Кальпиди:

«Когда бы это была любовь,

я пригласил бы Её в кино», –

поди, так мог написать Ли Бо в

Китае восьмого столетья, но…³⁰

Поэтическое творчество не ограничивается тривиальной комбинаторикой. Суть его – в поэтическом воображении, способном порождать, как правило, единственную комбинацию слов, и воспринимать её как наилучшую, несущую новую художественную идею. В данном примере такой новой идеей является рифма «любовь – Ли Бо в». Эта рифма не просто образ, она символ из ряда символов, совместно утверждающих новую эстетическую форму авторского миро- и самовосприятия.

Всякое проявление мáстерской творческой деятельности включает в себя элемент опосредующей рефлексии. Невозможно заниматься творчеством, не имея представления, чем занимаешься. Всякий художник знает, что он художник и что он занимается живописью; всякий поэт знает, что он поэт и что пишет стихи. Обратное не всегда верно: не всякий, знающий себя поэтом, поэт. Но в любом случае верно: творчество обладает, кроме прочего, рефлексией и в качестве её продукта – образом (представлением, мнением, схемой, знанием, самосознанием, идеей) творчества.

Удивительно, но можно рефлектировать и над моментом творческой рефлексии, вступая во владения вторичной (гносеологической) рефлексии и порождая с помощью последней образ образа творчества. Попробую аналитически представить сказанное.

i) Первый уровень анализа. Есть творчество. Им можно занимать и его можно изучать, абстрагируясь от образа творчества. И это в определенных границах и допустимо, и даже на начальных этапах познания необходимо, так как не загромождает непосредственную суть творческого процесса.

ii) Второй уровень анализа. В любом творчестве присутствует образ этого творчества. Можно осознавать творчество в его единстве с его образом. Но тогда придется познавать и осваивать конкретные виды и методы творчества (синтез, анализ, живопись, поэзию, музыку, философию и т.д.)

iii) Третий уровень анализа. Образ творчества может самоосознаваться, порождая образ образа творчества. Такое творчество можно изучать, абстрагируясь от творчества вообще (i) и рассматривая генезис (ii – iii – ...): «образ творчества – образ образа творчества – новый образ творчества – новый образ образа творчества» и т.д.

Например, начинающим поэту совершенно не интересно знать, синтез или анализ, воображение или рассудок осуществляет творческую деятельность в его сознании, но очень важно знать поэт ли он? подпадает ли под поэзию то, что он делает? А поскольку всякий поэт начинает свою деятельность с осознания образа «я поэт», то это означает, насколько этот образ творчества соответствует образу образа творчества, а именно: «Правильно ли я осознаю себя поэтом?» А поскольку это решается не на психологическом уровне, а на конкретном творческом материале, постольку происходит сростка того, что делается в творчестве, с образом, как это осознается, и с образом, как осознается это осознание. Более того, последнее изменение в осознании, порождающее новый эйдос образа образа творчества, порождает и новый эйдос (форму) творчества.

Я всегда с иронией смотрел на понимание творчества как вещи в себе, о которой можно знать только то, что дается в её непосредственном проявлении или первичной рефлексии. В свете предложенного анализа могу высказаться категоричнее: творчества как такового, без вторичной, символической рефлексии себя как творчества, не существует.

Существует мнение, что творчество – это созидание из ничто. Трудно оценить, насколько это верно в части творческого содержания, однако, что касается формы, то здесь, по-моему, очевидно, что новые формы творчества складываются и существуют в недрах предшествующих и наличных форм, пусть в скрытом, неявном или трансцендентальном виде, но существуют, и без них никогда из ничего возникнуть не могут³¹. Вот как об этом пишет, например, Лангер: «Мы не можем постигать значимую форму ex nihilo; мы можем лишь обнаруживать её и создавать нечто образное…»³²

С чисто процессуальной точки зрения, все формы и виды творчества фактуально идентичны, а вот с точки зрения создания новых форм творчества – различны: в первом случае они представляют непосредственный поток образообразования или собственно воображения, во втором – опосредованные пониманием (интенцией, символом, эстетической категорией или теорией) ступени развития творческого воображения – шаг за шагом к новым высотам творческого мастерства.