35. Творчество Кафки

Творчество Франца Кафки, родившегося в Праге в еврей¬ской семье, писавшего на немецком языке и принадлежащего литературе Австрии, может считаться символическим для сво¬его века. Кошмары и фантасмагории, порожденные его бо¬лезненной фантазией, запечатленные в маленьких притчах и довольно растянутых, незаконченных романах, оказались, как показало время, пророческими. Годы второй мировой войны, гитлеровских и сталинских концлагерей наполнили их содер¬жанием, которое автор в них не вкладывал, да и вряд ли мог предвидеть. О Кафке-пророке заговорили после его смерти: его рассказы и романы, которые он завещал сжечь, исследу¬ются учеными во всех уголках земного шара. Их обсуждают на конференциях, им посвящаются бесчисленные трактаты. В разное время в отдельных странах на них налагали запрет, их не переводили и не издавали. Творчество Кафки считается, наиболее характерным для модернизма)

Всю прозу Франца Кафки можно назвать одним большим эссе о страхе, о состоянии одинокого и замордованного враждебной цивилизацией человеческого существа, обреченного в любой его попытке пройти к Закону, достичь справедливости, даже если он и проявит активность. Из этой психологии страха вырастает философия человеческого бытия, стоящего вне политики и классовых теорий. Как-то Франц Кафка сказал, глядя на плакат Г. Гроса, где был изображен толстяк-капи¬талист, восседающий на куче денег бедняков, что этот символ и правдив, и ложен: толстяк облечен властью, но он тоже но-сит цепи; капитализм - это "состояние мира и душ". Эту все¬ленскую несвободу человечества, опутанного цепями - соци¬альными, идеологическими, психологическими, нравственны¬ми, - и воссоздавал Кафка в художественных образах.

Франц Кафка окончил юридический факультет, Карлова уни¬верситета в Праге, работал агентом по страхованию, и должность его считалась довольно престижной, ответственной, дававшей право не быть мобилизованным на фронт. О войне он отзывался в письмах достаточно иронично. Одинокий и непонятый в се¬мье, где его увлечение литературой не прибавляло ему уважения, Кафка писал преимущественно по ночам. При жизни он печатался мало, хотя и получил в 1915 году одну из значительных в Германии премий - премию Фонтане. Творческое наследие Кафки состоит из трех неоконченных романов - "Америка",

"Процесс" и "Замок", изданных .сразу после смерти писателя (1925-1926) его душеприказчиком, литератором Максом Бродом, автором, первой монографии о Кафке (1937), среди которых наи¬более известны "Превращение" (1914) и "В исправительной ко-лонии" (1919), маленьких рассказов-притчей, дневниковых записей и переписки ("Письма к Милене").

Независимо от жанра, все написанное Кафкой может быть отнесено к притче - настолько ощутима эссеистичность его книг, подтекста, второго плана, возникающих ассоциаций.

Роман "Процесс" (1915) воссоздает кошмары судопроизводства, враждебного человеку, заглатывающего его и уничтожающего безо всяких на то оснований.

"Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест" - в этой первой фразе романа содержится единственное предположение о при¬чине происшедшего с обыкновенным банковским служащим. В его серой жизни произошло нечто необычное: в день, когда ему исполнилось тридцать, к нему в комнату вторглись два чинов¬ника и сообщили, что он арестован, но оставили на свободе. Через неделю последовал вызов на допрос. Следователь прини¬мал его в комнате, до отказа забитой людьми, в каком-то жилом доме. Иозеф К. возмутился таким обращением, обвинил судеб¬ных чиновников (как выяснилось, именно они заполнили ком¬нату) и тем самым навлек на себя страшные мучения, ибо столк¬нулся с разветвленной и могущественной организацией. Слухи о его процессе поползли по городу, проникли в банк, где, чиновник по натуре, Йозеф К. имел безупречную репутацию; между ним и людьми вырастает стена молчания и подозритель¬ности. В итоге - суд, сущность которого не в том, чтобы выяс¬нить истину, а в том, чтобы затравить жертву, вынести Йозефу К. смертный приговор, который осуществляют те же два чинов¬ника, сообщившие об аресте в начале романа, осуществляют в каменоломне, странном, омертвевшем пространстве. В послед¬ние минуты жизни осужденному видится муха, прилипшая на клейкую ленту, обреченная, но в неведении о своем конце рву¬щаяся на свободу. И этот символ находит параллели в роковой судьбе маленького человека.

Несмотря на то что роман "Процесс" остался незаконченным, его композиция достаточно продумана: параллель суда и банка обнажает социальную природу происходящего, хотя этот план в романе затушеван; параллель с еще одним обвиняемым - Блоком, волокита с делом которого тянется на протяжении уже пяти лет, еще более усиливает обреченность человеческого существования; условные исключительные си¬туации, не отражая объективную логику самой жизни, по¬лучают философское общечеловеческое истолкование.

Квинтэссенция замысла романа сконцентрирована в притче о поселянине - вставной новелле, имеющей самостоятельное структурное значение и моделирующей происходящее в романе. Ее рассказывает Йозефу К. священник, встреченный им в соборе (глава девятая), но назвавшийся тюремным капелланом. Поселя¬нин просидел у врат Закона всю жизнь. Врата охранял приврат¬ник. Он не пропускал поселянина, но и не лишал надежды, что тот попадет к Закону впоследствии. Сказал, правда, что его власть велика и что на пути к Закону стоят привратники один могущественнее другого. Так тянется жизнь. Годы смиряют по¬селянина с судьбою: он уже никого не клянет и только спраши¬вает у привратника, почему же никто не прошел в эти врата, почему за долгие годы никто не требовал, чтобы его пропус¬тили, - ведь люди так стремятся к Закону. И услышал ответ: "Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного. Теперь пойду и запру их".

Притча о поселянине долго толкуется в романе. Священник с терпением талмудиста объясняет Йозефу К., что с ним произош¬ло, и эти отвлеченные измышления, еще более связывающие жертву, становятся понятными, когда исходят из уст тюремного капеллана, тоже принадлежащего к огромной судейской машине, цель которой - уничтожить личность. Смысл этой притчи - в двоичности человеческого бытия: путь к правде есть, но на этом пути - страж; ворота отворены, но в них не пройти; человек надеется, но он обречен, он настойчив и бессилен, он чист перед совестью и подозреваем по Закону. В параболе притчи - распад мифологии права, семантика Закона-беззакония.