5. Внешняя политика России в 1990-е годы

Формирование концепции. Распад СССР стал важнейшим событием международной жизни конца XX в., оказавшим огромное влияние на систему международных отношений. На смену биполярному миру, многолетнему противостоянию двух социальных систем дол­жна была прийти иная организация международной жизни, отра­жавшая новое соотношение сил и соответствующая глобальным вызовам современности.

В российском обществе осмысление посткоммунистических реалий проходило непросто, дискуссии о приоритетах внешней политики были связаны как с оценкой состояния международных отношений, так и с фундаментальными представлениями о путях будущего развития Рос­сии. Некоторое время в общественном сознании царила эйфория. Поли­тики ожидали, что радикальный поворот от конфронтации к сближению с западными странами автоматически изменит их отношение к России, мобилизует массированную политическую поддержку и экономическую помощь. В этих условиях ставка была сделана на ускоренную интегра­цию в евро-атлантические структуры. В первой половине 1990-х годов получила теоретическое обоснование и практическое воплощение по­литика атлантизма. В основе атлантической внешнеполитической кон­цепции лежали ориентация на западную модель развития, неконфрон- тационное видение современных международных отношений, отрица­ние примата силы в решении международных проблем, оптимизм в оценке развала СССР и в оценке международной ситуации. США, За­падная Европа представлялись главными союзниками и партнерами как на международной арене, так и в проведении демократических реформ в России.

На Западе ситуацию воспринимали иначе. Нашу страну считали проигравшей «холодную войну», не спешили устанавливать «стратеги­ческое партнерство» и тем белее не видели Россию в качестве равно­правного союзника. Ей в лучшем случае отводилась роль младшего парт­нера, любое же проявление самостоятельности рассматривалось как рецидив советской «имперской» политики. Об игнорировании интере- сов России свидетельствовало продвижение к ее границам НАТО, про­тиводействие реинтеграционным тенденциям на постсоветском про­странстве. Россия оставалась отгороженной от Запада визовыми и та­моженными барьерами, его рынки защищались высокими тарифами, квотами и другими регуляторами. Все это оказало отрезвляющее воз­действие на российскую политическую элиту. Критическое отношение к «атлантизму» в среде политиков стало звучать все громче уже в сере­дине — второй половине 1993 г.

В середине 1990-х годов окрепло убеждение в том, что единствен­ным надежным ориентиром внешней политики должна стать твердая защита национальных интересов. Появился больший реализм в оценке последствий распада СССР и ситуации в мире. Утверждаются представ­ления о становлении многополярного мира, в котором абсолютно до­минировать не способна ни одна, даже самая мощная держава. Анализ реформ внутри России подводил к выводу о непродуктивности копи­рования западного опыта без тщательного учета особенностей своей страны. Осознание геополитического и культурно-исторического свое­образия России возрождало интерес к идеям евразийства, которые так­же привлекались при обосновании внешнеполитической стратегии.

Утверждение представлений о многополярности формирующейся системы международных отношений, отход от атлантизма и переход к курсу на разновекторную внешнюю политику связывались с именем Е. М. Примакова, который в 1996 г. после отставки А. В. Козырева воз­главил российский МИД.

Проведению эффективной внешней политики препятствовала и нерешенность ряда важных организационных проблем. Одна из них была связана с уходом из МИД опытных дипломатов на более высоко­оплачиваемые должности в частном бизнесе. Это сказалось на работе внешнеполитического ведомства. Выступая на коллегии МИД в октяб­ре 1992 г., Б. Н. Ельцин говорил: «Во внешней политике России, к сожа­лению, много импровизации, непоследовательности и противоречивос­ти. Есть ошибки и просчеты... Беда в том, что МИД следует за события­ми и редко предвидит их. Не хватает информации, не хватает анализа, и главное действий. Куда делись мыслители, аналитики, практики — все они оказались неспособными в новых условиях?.. Что тревожит? Рос­сию воспринимают сейчас на Западе как государство, говорящее толь­ко «да», государство, которое иногда не замечает, как по отношению к нему другие не выполняют своих обязательств, молча снося обиды, даже оскорбления».

Изменившиеся внешние и внутренние условия существования Рос­сии ставили новые задачи в области координации международной дея­тельности между различными ее субъектами. Общими вопросами меж­государственных отношений занимался МИД; свое видение внешней политики имели военные структуры; формирующийся российский биз­нес заявлял о своих приоритетах; субъекты Федерации также заметно активизировали внешнеполитическую деятельность. Между тем в стра­не не сложилось единой формы организованного представительства и согласования интересов всех действовавших на этом направлении групп. Так, в ноябре 1993 г. руководство Службы внешней разведки (СВР) вы­ступило против расширения НАТО на Восток, а МИД заявил, что это не угрожает России. Именно поэтому в начале 1995 г. в послании Феде­ральному Собранию Президент прямо поставил задачу «улучшения ко­ординации внешнеполитической деятельности». Однако созданный Б. Н. Ельциным в конце 1995 г. Совет по внешней политике полностью с этой задачей так и не справился.

Российско-американские отношения. Отношения с США занимали клю­чевое место во внешней политике России в 1990-е годы. В целом они заметно изменились в лучшую сторону. В то же время российско-аме­риканские связи представляли сложное переплетение взаимодей­ствия, поиска сфер совпадающих интересов и разногласий по конк­ретным вопросам международных и двусторонних отношений. На вза­имодействие двух государств оказывали влияние различия их экономических и политических возможностей. России было трудно претендовать на роль глобальной державы. В сравнении с СССР она обладает более скромным экономическим потенциалом. Ее нацио­нальный доход в условиях кризиса сократился вдвое и по оптимис­тическим подсчетам составляет 8-9% от американского. В 10 раз по сравнению с серединой 1980-х годов уменьшились военные расходы России. Кроме того, в результате дезинтеграции СССР она лишилась прежних союзников и не приобрела новых, в то время как США укрепили лидирующее положение в переживших «холодную войну» военно-политических блоках Европы и Азии.

Новый характер российско-американских отношений получил от­ражение в двух документах 1992 г.: «Декларация президентов России и США» и «Хартия российско-американского партнерства и дружбы». В них предусматривались отказ сторон рассматривать друг друга в ка­честве противников; общая приверженность правам человека, экономи­ческой свободе; поддержки США курса России на углубление реформ; продолжение процесса сокращения вооружений и сотрудничество в поддержании стратегической и региональной стабильности.

Значительно активизировались российско-американские полити­ческие связи. Приобрели регулярный характер встречи президентов двух стран. Оживились межпарламентские контакты, взаимодействие по линии других государственных учреждений и ведомств. Все это позво­лило добиться важных результатов.

Активно развивалось сотрудничество в сфере сокращения вооруже­ний. В 1992 г. ратифицирован подписанный годом ранее Договор об ог­раничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1), а уже в 1993 подписан Договор СНВ-2. Стороны достигли рамочной догово­ренности, предусматривавшей радикальные сокращения наступатель­ных вооружений США и России к началу XX в. Сферой двустороннего взаимодействия становилось сотрудничество в безопасном уничтоже­нии ядерных и химических боеприпасов, а также вопросы нераспрост­ранения оружия массового поражения и ракетной технологии.

Начало рыночных реформ в России открыло значительные перспек­тивы для сотрудничества в торгово-экономической области. Снят был ряд ограничений периода «холодной войны», создавалась договорно-право­вая база экономического взаимодействия. Рабочим механизмом решения проблем в этой сфере стала созданная в 1993 г. межправительственная российско-американская Комиссия по экономическому и технологичес­кому сотрудничеству (известная по именам ее сопредседателей как «Комиссия Гор-Черномырдин»). Всего в 1990-е годы подписано более 200 двусторонних документов, включая крупные межправительственные и межведомственные соглашения в самых различных областях.

Развернулось российско-американское сотрудничество в урегули­ровании острых региональных проблем. Эта касалось преодоления по­следствий кризиса в Персидском заливе, ситуации в Анголе, Никара­гуа. Россия и США кооперировали усилия в качестве сопредседателей мирной конференции по Ближнему Востоку. Обсуждался вопрос об ог­раничении поставок оружия в страны «третьего мира», велся интенсив­ный поиск нормализации обстановки в Афганистане, бывшей Югосла­вии, Камбодже, Сальвадоре, на Кипре.

В середине 1990-х происходит определенная эволюция российско- американских отношений. Избавление от угрозы коммунистической ре­ставрации в России в результате президентских выборов 1996 г. приве­ло к ужесточению диалога американской администрации с Москвой по спорным вопросам. США стремились реализовать свои планы пере­стройки международных отношений в духе моноцентризма и американ­ского лидерства. Интенсификация российско-американских контактов в первой половине 1990-х не привела к снятию существовавших в их отношениях противоречий, многие их которых весьма значительны.

США все больше отходили от поддержки традиционных принципов международного права, базирующихся на уважении суверенитета и не­вмешательстве в чужие дела, в сторону так называемого «гуманитарного вмешательства» под предлогом защиты прав человека и этнических мень­шинств. Обосновываемая Вашингтоном правомерность «гуманитарной интервенции» получила название «доктрины Клинтона» и была апроби­рована во время вооруженной операции на территории бывшей Югосла­вии в 1999 г. Натовские бомбардировки Белграда привели к значитель­ному охлаждению отношений России с США и их союзниками.

Россия выступала против построения формирующейся системы международной безопасности на основе НАТО, принижения в между­народных делах роли ООН, ОБСЕ. Американская сторона и ее партне­ры по блоку оставили без внимания возражения России по поводу на­меченного расширения альянса за счет включения в него бывших стран- участниц Варшавского Договора и некоторых республик распавшегося СССР. США отказывались признать территорию бывшего Советского Союза зоной приоритетных интересов России, интеграционные импуль­сы в рамках СНГ трактовали как стремление возродить «советскую империю». На противодействие этому была направлена американская доктрина поддержания «геополитического плюрализма» на постсовет­ском пространстве. Все более острые разногласия заявляли о себе в свя­зи с Договором по ПРО (1972) и попыткам США обойти его и отказать­ся от ограничений. Несмотря на положительную динамику экономи­ческого сотрудничества, в США в отношении российских товаров не были отменены дискриминационные ограничения, сохранялись анти­демпинговые пошлины и квоты, существовали препятствия для ввоза в Россию высокотехнологичной продукции. Более агрессивной стала по­литика Вашингтона по вытеснению России с высокотехнологичных то­варных рынков. В целом же в 1990-е годы в российско-американских отношениях сложился достаточно отлаженный механизм взаимодей­ствия и преодоления разногласий.

Россия и Европа. Европейское направление российской внешней по­литики в 1990-е годы являлось одним из приоритетных. С одной стороны, в Европе были особенно зримыми результаты преодоле­ния «холодной войны», что открывало для России благоприятные перспективы активного участия в жизни континента. С другой — происходившие в Европе глубокие перемены были способны серь­езно осложнить ее объективно неизбежное взаимодействие с нашей страной. Среди них наиболее значимы объединение Германии; ак­тивизация интеграционных процессов в западной части континен­та; внешнеполитическая переориентация бывших советских союз­ников; конфликты на территории бывшей Югославии. Зарождение новой европейской политики России также было осложнено суже­нием пространственного ареала, значительным сокращением эконо­мического и особенно военного потенциала государства. Все это со­держало опасность оттеснения нашей страны на периферию между­народно-политического развития.

Для России наиболее острой проблемой формирования европейс­кой безопасности был вопрос о роли НАТО в новых условиях. Перво­начально были распространены представления о том, что этот блок ожи- дает та же судьба, что и Организацию Варшавского Договора, посколь­ку исчез главный объект противостояния альянса. Рассчитывали так­же, что постепенно НАТО будет трансформироваться из преимуще­ственно военной в политическую структуру обеспечения безопасности. В декабре 1991 г. Б. Н. Ельцин заявил о готовности России присоеди­ниться к этой организации. Однако развитие событий пошло по третье­му сценарию. Произошла переориентация НАТО на новые военно-стра­тегические цели, взят курс на расширение круга участников, появились притязания на исключительное право принимать решения по самым острым вопросам обеспечения европейской безопасности, в том числе и в обход ООН. Россия стремилась противодействовать этим тенден­циям, однако начала делать это не сразу.

Во второй половине 1993 г., в связи с обсуждением вопроса о рас­ширении альянса путем включения в него новых членов из числа стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), в России началась антина­товская кампания, впервые объединившая самые различные политичес­кие силы. Лидеры западных стран были проинформированы о реши­тельном возражении России против включения государств ЦВЕ в НАТО. Кампания подогрела настроения бывших советских союзников в пользу присоединения к альянсу, однако оказала определенное влия­ние и на западные страны. При обсуждении вопроса о расширении ста­ли подчеркивать, что оно не должно привести к возникновению новых разграничительных линий в Европе или оттеснению России. В связи с этим предполагалось параллельное решение двух задач: включение в НАТО новых членов и развитие отношений с Россией.

Для сотрудничества со странами, не участвующими в альянсе, в ян­варе 1994 г. принята программа «Партнерство во имя мира» (ПРМ). Москва сдержанно отнеслась к этому проекту, присоединилась к нему лишь в мае 1995 г., но участвовала формально. Российское руководство стремилось обеспечить своей стране особый, более привилегированный статус, однако добиться этого не удалось. Ситуация серьезно осложни­лась после декабря 1996 г., когда сессия НАТО санкционировала нача­ло процесса расширения альянса. Россия была поставлена перед дилем­мой: либо дальнейшее активное противостояние ему (со всеми вытека­ющими из него политическими и военными последствиями), либо согласие с его решением и попытка обеспечить прорыв в двусторонних отношениях Россия-НАТО.

Под влиянием российского МИД во главе с Е. М. Примаковым вы­бор сделан в пользу второго, более прагматичного варианта. В результа­те в мае 1997 г. стороны подписали Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности. В документе определялись «цели и механизм консультаций и сотрудничества, совместного приня­тия решений и совместных действий, которые составят ядро взаимо­отношений между Россией и НАТО». Был создан Совместный посто­янный совет Россия-НАТО. Таким образом закладывались политико- правовые основы для превращения отношений Россия-НАТО в один из центральных элементов европейской безопасности.

Однако дальнейшие события показали, что стороны по-разному трактовали смысл достигнутых договоренностей. Если Россия склоня­лась к тому, чтобы созданный механизм принимал совместные решения по вопросам безопасности в Европе, то в НАТО его рассматривали лишь как форум для совместного обсуждения проблем, рекомендации кото­рого не носили обязательного характера для руководства альянса. Эти различия в позициях ярко проявились в связи с событиями вокруг Ко­сово в 1999 г.

Для России особенно болезненным было то, что совершен не про­сто акт агрессии против ее исторического союзника, а что это сделано вопреки ее активным возражениям. Бомбардировки Югославии пока­зали неготовность лидеров ведущих западных стран превратить отно­шения Россия-НАТО в значимый компонент европейской безопаснос­ти. Более того, альянс претендовал на право применения силы за преде­лами стран-участниц без санкции Совета Безопасности ООН. В новой «Стратегической концепции НАТО», одобренной на юбилейном сам­мите альянса в апреле 1999 г., в число задач организации впервые вклю­чалось «проведение операций по реагированию на кризисные ситуации», не связанные с коллективной обороной от внешней агрессии.

Активное участие в европейских делах Россия принимала в рамках Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе (ОБСЕ) — наиболее представительной по составу участников и универсальной по функциям структуры. В отличие от других европей­ских объединений, здесь она является полноправным участником. По ее инициативе разработана и на саммите ОБСЕ в Стамбуле (1999) одоб­рена Хартия европейской безопасности, где анализировались вызовы, с которыми предстоит столкнуться континенту в XXI в. В документе подтверждалась приверженность Уставу и ООН и отсутствовала про­блематика «нового интернационализма» по гуманитарным основани­ям. Под влиянием России в Хартии нашла широкое отражение анти­террористическая проблематика. В рамках ОБСЕ велись переговоры о сокращении вооружений. В 1999 г. одобрена важная для России новая редакция Договора об обычных вооруженных силах в Европе, где учи­тывались возникшие после окончания «холодной войны» новые реалии.

Не менее важным для России было расширение связей с Европейс­ким Союзом (ЕС) — едва ли не самой влиятельной организацией, в рам­ках которой осуществляется интеграция государств-участников. Глав­ной областью интеграционного развития в ЕС является экономика, но объединительные усилия постепенно распространяются и на другие сферы. В 1990-е годы ЕС выступал как важнейший торгово-экономиче­ский партнер России. В 1997 г. вступило в силу Соглашение о партнер­стве и сотрудничестве между ЕС и Россией, открывающее широкие воз­можности для привлечения инвестиций в нашу страну.

В 1996 г. Россия принята в Совет Европы — организацию, имею­щую целью добиваться расширения демократии и защиты прав челове­ка, развития сотрудничества по вопросам культуры, образования, здра­воохранения, молодежи, спорта, информации, охраны окружающей сре­ды. Ориентация на высокие европейские стандарты также важна для динамично развивающейся России.

В целом многосторонние и двусторонние отношения России с евро­пейскими государствами развивались динамично, во многом конструк­тивно, хотя сохранялись различия по некоторым важным подходам. Помимо вопросов международной безопасности, партнеры далеко не всегда находили общий язык по внутренним проблемам России. Чаще других в центре дискуссий оказывалась чеченская проблематика.

Во второй половине 1990-х годов внешняя политика России приня­ла более сбалансированный характер. Российская дипломатия стала уде­лять больше внимания не только западным партнерам. Активнее стали контакты со странами Дальнего, Среднего и Ближнего Востока, госу­дарствами Юго-Восточной Азии.

Новый характер приобрели отношения между Россией и странами Центральной и Восточной Европы. В 1992 г. глава российского МИДа А. В. Козырев формулировал задачи на этом направлении следующим образом: «С восточноевропейскими странами Россия придерживается иной, принципиально обновленной стратегии международных отноше­ний. Она полностью избавлена от присущих бывшему СССР элемен­тов высокомерия и эгоцентризма и основана на принципах равнопра­вия и взаимной выгоды. Стратегическая задача на нынешнем этапе — предотвратить превращение Восточной Европы в своего рода буфер­ный пояс, изолирующий нас от Запада. Мы стремимся также к тому, чтобы не допустить вытеснения России из восточноевропейского реги­она». Однако решить эти задачи не удалось. Как отмечают специалис­ты, в 1990-е годы восточноевропейские страны стали для России «зо­ной холода и недоверия».

Руководители государств ЦВЕ в качестве главных задач ставили укрепление экономической и политической интеграции с Западом пу­тем постепенного присоединения к Европейскому Союзу и вступления в НАТО в качестве основы обеспечения своей безопасности. Первона­чально Россия не видела в этом большой угрозы. Так, в подписанной в августе 1993 г. советско-польской декларации отмечалось, что намере­ние Польши вступить в НАТО «не противоречит интересам других стран, в том числе и России», что многими было расценено как согласие на расширение альянса за счет стран ЦВЕ. Это положение, однако, выз­вало критическое отношение среди большей части российской полити­ческой элиты и особенно в военной среде. В результате через некоторое время Б. Н. Ельцин направил письмо лидерам Англии, Франции, США и Германии, где он фактически дезавуировал свою прежнюю позицию.

Однако механизм вовлечения в альянс новых членов был запущен и после подготовительной работы 1992-1998 в апреле 1999 г. на юби­лейном саммите НАТО в Брюсселе в союз были приняты «кандидаты первой очереди». Ими стали Польша, Чехия и Венгрия. Характерно, что на этом, приуроченном к 50-летию создания этой организации, саммите присутствовали главы всех государств ЦВЕ, Балтии и практически все главы стран СНГ за исключением России и Белоруссии. Особую озабо­ченность нашей страны вызывало то, что празднования пришлись на период, когда авиация НАТО (с 24 марта) наносила ракетно-бомбовые удары по территории суверенной СРЮ. Приближение — произошед­шее и намеченное — границ альянса к территории Российской Федера­ции при новой трактовке задач НАТО вызывало обоснованную тревогу в самых разных кругах российского общества.

В 1990-е годы намного сократились масштабы экономического со­трудничества между Россией и странами ЦВЕ. Практически свернутой оказалась производственная кооперация, связи сводились в основном к торговле, притом в относительно скромных масштабах. Исключение составляли страны Балтии, которые за счет российских грузопотоков получали до 60% своих валютных доходов. Налаживание новых отно­шений на рыночной основе тормозилось и таким «наследием прошло­го», как проблема взаимных долгов. После перехода в 1990 г. во взаимо­расчетах со странами СЭВ с переводных рублей на твердую валюту СССР превратился из кредитора восточноевропейских стран в их дол­жника. Россия же, приняв на себя после распада СССР его долговые обязательства, оказалась должна практически всем государствам Вос­точной Европы. Сумма долга варьировалась от нескольких десятков миллионов переводных рублей Румынии до 5 млрд долларов Чехосло­вакии. Все это блокировало экономические связи между бывшими со­юзниками. Только во второй половине 1990-х годов переговоры о по­рядке погашения долгов привели к конструктивным взаимоприемле­мым соглашениям.

При однозначном экономическом стремлении стран ЦВЕ в ЕС здесь в этот период происходило осознание сложности интеграции в европей­ские структуры. Наметился взаимный спад существовавшей в 1991­1992 гг. эйфории. Более строгий учет собственных возможностей и гео­экономических процессов подводил лидеров этих стран к заявлениям о своем особом пути европейской интеграции и отношениях с соседними странами, включая Россию.

Россия и Содружество Независимых Государств. Два первых года су­ществования Содружества характеризовались центробежными тен­денциями, быстрым распадом целостности пространства бывшего СССР. В 1993 г., с ликвидацией единой рублевой зоны, прекрати­лось существование общего экономического пространства. В разных направлениях развивались политические и правовые системы. Но­вые государства активно устанавливали самостоятельные экономи­ческие, политические и военно-политические отношения с третьи­ми странами. К 1993 г. завершился раздел Советской Армии и фор­мирование национальных Вооруженных сил. Российская политика в отношении стран СНГ в 1990-е годы СНГ определялась противоборством двух тенденций. Часть политиков счи­тали необходимым сохранить Содружество в качестве сплоченного гео­политического объединения при доминирующей роли России. Сохра­нение и укрепление многостороннего сотрудничества в рамках СНГ рассматривалось в качестве главного направления российской полити­ки. Другой подход исходил из признания неизбежности геополитиче­ского и геоэкономического плюрализма на постсоветском пространстве, обусловленного как ограниченностью ресурсов России, так и ее при­оритетной заинтересованностью в интеграции в глобальные экономи­ческие процессы. В середине 1990-х доминировала первая линия, кото­рая определена Б. Н. Ельциным, утвердившим своим указом в сентябре 1995 г. документ «Стратегический курс России с государствами — учас­тниками Содружества Независимых Государств».

В январе 1993 г. принят Устав СНГ. Координация действий в рам­ках Содружества осуществлялась Советом глав государств, Советом глав правительств, Советом министров иностранных дел, Советом министров обороны и Советом командующих пограничными войсками, Межпар­ламентской ассамблеей, а также через органы отраслевого сотрудниче­ства. В Минске функционировал Исполнительный секретариат СНГ. Всего в рамках Содружества в 1990-е годы было подписано около 2 тыс. различных соглашений, большая часть которых не реализована.

К концу десятилетия стало очевидным, что в рамках СНГ удалось смягчить последствия распада СССР, но интеграционные цели не дос­тигнуты. Сократилось экономическое сотрудничество между Россией и странами СНГ (уменьшился объем внешнеторгового оборота, не удалось создать ни Экономический союз, ни даже зону свободной торговли). Не увенчалось успехом взаимодействие и в военно-политической области: не выполнен в полном объеме Ташкентский договор о коллективной бе­зопасности (1992), сокращалось российское военное присутствие в госу­дарствах Содружества, оказалась нереализованной концепция совмест­ной охраны границ. В политической сфере не удалось решить главную поставленную задачу — превратить СНГ в «политическое объединение государств, способное претендовать на достойное место в мировом сооб­ществе». Более того, внутри СНГ шел процесс формирования разнонап­равленных коалиций, притом без участия России. Не сложилось много­стороннего сотрудничества стран СНГ и в гуманитарной сфере.

Во второй половине 1990-х в российской политике в отношении СНГ обозначились перемены. Наша страна стала более прагматично подхо­дить к его проблемам. Отступили на второй план задачи интеграции в военно-политической сфере, происходила «экономизация» связей. С 1999 г. Россия перестала настаивать на наделении органов СНГ над­национальными полномочиями, против чего возражало большинство го­сударств-участников. Постепенно акцент переносился на эффективность двустороннего и многостороннего сотрудничества в рамках Союза Бе­лоруссии и России, а также с участниками Договора между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Киргизией об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях.

Россия и югославский кризис. Начало боевых действий на территории Югославии связано с объявлением 25 июня 1991 г. Словенией и Хорватией о своей полной независимости и о выходе из состава Юго­славии. Это произошло после проведения на территории этих рес­публик референдумов, в которых за это проголосовало большинство населения. Вслед за объявлением независимости на территорию се­паратистов вступили части Югославской народной армии (ЮНА). Особенно сложно складывалась ситуация в Хорватии. Здесь жило много сербов, которые не хотели отделяться от Югославии. Власти же Хорватии стремились «самоопределиться» в существовавших админи­стративных границах, установленных вскоре по окончании Второй ми­ровой войны бывшим руководителем Югославии И. Тито (хорватом по национальности), а также включить в состав вновь образуемого госу­дарства населенные хорватами земли Боснии и Герцеговины. Это при­вело к тому, что хорватские сербы осенью 1991 г. провозгласили незави­симость от Хорватии, создали ряд своих территориальных образований и заявили о желании объединиться с Югославией. Им на помощь при­шла ЮНА, и в места ее столкновений с хорватами в конце 1991 г. были введены «голубые каски» ООН.

Намного запутаннее этнополитическая и конфессиональная ситуа­ция была в Боснии и Герцеговине. Мусульманская и хорватская общи­ны стремились к отделению от СФРЮ, чего не желали жившие здесь сербы. В результате весной 1992 г. в регионе существовали: Хорватское государство Герцег-Босния, мусульманское Босния и Герцеговина; им противостояла Республика Сербская Боснии и Герцеговины. Еще ра­нее на территории республики использовались силы ЮНА. В столкно­вениях между общинами имели место и «этнические чистки».

В последний год существования СССР высказывался за сохране­ние целостности СФРЮ и дистанцировался от происходящих в ней событий. Однако с начала 1992 г. ситуация резко изменилась. Вслед за США и рядом европейских государств независимость Хорватии, Сло­вении, Боснии и Герцеговины признала и Россия. Она также «положи­тельно отнеслась к воле народов Сербии и Черногории жить в едином государстве», созданном в апреле 1992 г. и взявшем название Союзная Республика Югославия (СРЮ). Российская внешнеполитическая ли­ния в конфликте в 1990-е годы определялась, с одной стороны, давле­нием патриотического, коммунистического большинства в парламенте, требовавшего защиты исторического союзника России на Балканах, с другой — позициями западных партнеров, от кредитов и политической поддержки которых во многом зависела стабильность внутриполити­ческого положения руководства Российской Федерации.

Изначально страны Запада стремились помешать использованию вооруженных сил СРЮ для поддержки сербских сил на территориях недавно возникших стран. С этой целью 30 мая 1992 г. СБ ООН принял решение о введении режима санкций против СРЮ за участие в босний­ском конфликте. Тогда Россия проголосовала за санкции, которые боль­но ударили по экономике СРЮ. В то же время она принимала активное участие в попытках урегулирования югославского кризиса, будучи чле­ном международной Контактной группы (КГ). Однако становилось все очевиднее, что Запад не является беспристрастной стороной в конф­ликте, поддерживая антисербские силы. Это нашло отражение в бом­бардировках в 1994 и 1995 гг. позиций воюющих сербов авиацией стран НАТО, осуществленных на основе расширительной трактовки резолю­ций ООН, против чего выступала Россия. В результате политического и военного давления руководство СРЮ (воглавляемое С. Милошеви­чем) весной 1995 г. согласилось признать Боснию и Герцеговину, а так­же и Хорватию в их, международно признанных, границах, а также бой­котировать боснийских и краинских сербов до принятия мирного плана.

Широкий круг проблем бывшей Югославии нашел отражение в до­кументах, подготовленнных в ноябре 1995 г. в Дейтоне (США) и офор­мленных в Парижских соглашениях 14 декабря 1995. Соглашения пре­дусматривали и проведение военной операции, согласно которой в ре­гион вводились международные силы для выполнения достигнутых договоренностей. Их общая численность определялась в 60 тыс. чело­век, в том числе 20 — военнослужащие США. Россия свое участие в миротворческих силах оговорила особыми условиями.

Новое обострение югославского кризиса началось в 1998 г. Факти­ческое поражение сербов в 1991-1996 гг. способствовало оживлению радикального сепаратистского движения албанцев в сербской области Косово. На территории соседней Албании формируется так называе- мая «Освободительная армия Косово». В ответ на ее террористические действия против сербов сербская полиция проводит ответные опера­ции, которые албанской стороной квалифицируются как геноцид про­тив мирного населения. Однако при активном участии стран НАТО формируется международное мнение об ответственности за этнические чистки, в первую очередь сербской стороны. Предлогом для силового решения конфликта стало для НАТО обнаружение тел 45 албанцев, убитых в местечке Рачак в Косово. В рамках начавшейся 24 марта 1999 г. военной операции под названием «Союзнические силы», в которой при­няли участие 13 стран-членов НАТО, были нанесены ракетно-бомбо­вые удары по военным и гражданским объектам СРЮ, которые повлек­ли за собой огромные человеческие жертвы и материальные потери. Погибли 2 тыс. гражданских лиц, 7 тыс. получили ранения, 30% из них — дети. Материальный ущерб превысил 200 млрд долларов. Бомбардиров­ки были прекращены 10 июня 1999 г., когда СРЮ приняла натовский ультиматум. Из Косово выведены сербские войска, а вместе с междуна­родными силами в край вернулись не только албанские беженцы, но и боевики ОАК. В результате сложившейся обстановки вероятность от­торжения Косово от СРЮ заметно возросла.

Россия и страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Преобразования в СССР и России в конце 1980 — начале 1990-х годов делали полити­ку страны в АТР более динамичной. 1989 г. был поворотным для нор­мализации отношений с Китаем: в мае этого года состоялся офици­альный визит в Пекин М. С. Горбачева, во время которого нормали­зованы межгосударственные отношения СССР и КНР. Взятый тогда курс закреплен после распада СССР. В 1992 г. в период визита в Пе­кин уже Президента РФ Б. Н. Ельцина подписана Пекинская декла­рация, подтверждающая волю сторон к активному сотрудничеству. В 1990-е годы отношения между двумя странами развивались дос­таточно стабильно. Всего с 1991 по 1999 г. состоялось 6 российско-ки­тайских встреч на высшем уровне, которые происходили поочередно в Москве и Пекине. КНР стал вторым по значению торговым партнером России и одним из основных покупателей российской промышленной продукции, в том числе военной техники и технологий. Российские спе­циалисты участвовали в реализации китайских проектов по развитию атомной энергетики.

России и Китаю удалось достичь важных договоренностей в облас­ти урегулирования пограничных вопросов, длительное время осложняв­ших отношения между государствами. В 1991 г. подписано соглашение о восточном участке российско-китайской границы, а в 1994 — о запад­ном. Оба договора ратифицированы парламентом. К 1997 г. российско- китайская граница была согласована на 97% ее протяженности. В апре­ле 1996 г. подписано российско-китайское соглашение о мерах доверия в зоне границы, к которому в 1997 г. присоединились Казахстан, Кирги­зия, Таджикистан (возникла так называемая «шанхайская пятерка»). Стороны согласились о взаимном сокращении вооруженных сил в рай­оне границы, в результате чего на протяжении 7,5 тыс. км создана поло­са пониженной военной активности глубиной 100 км по обе стороны ее линии. «Шанхайский форум» — встречи руководителей пяти стран на высшем уровне для обсуждения вопросов пограничного сотрудниче­ства — регулярно проводился в 1990-е годы.

Важное место в развитии российско-китайского политического со­трудничества заняла двусторонняя Декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка, подписанная в Мос­кве в апреле 1997 г. Стороны заявляли о стремлении к установлению «равноправного доверительного партнерства, направленного на страте­гическое взаимодействие в XXI веке». В документе констатировалось окончание эпохи биполярности и выражалась готовность содействовать формированию иной, многополярной структуры международных отно­шений. Россия и Китай осудили гегемонизм как явление международ­ной жизни.

Достаточно устойчиво развивались отношения России с Японией. Их значение обусловлено тем, что эта страна занимает второе место в мире по экономической мощи, а также тем, что сотрудничество с ней в регионе (как и с США) является особенно важным для России в связи с ростом экономической мощи и повышением самооценки Китая. В то же время российско-японские связи были отягощены спором о принадлеж­ности южной части Курильской гряды. Признав в 1956 г. возможность обсуждения «территориального вопроса», советская сторона под влия­нием изменения международной ситуации в начале 1960-х годов до кон­ца 1980-х отказывалась это делать. Положение изменилось в период «пе­рестройки», когда во время апрельского 1991 г. визита М. С. Горбачева в Японию текст советско-японского коммюнике зафиксировал о стрем­ление сторон к мирному урегулированию (в виде подготовки мирного договора), определил территориальные его аспекты в форме демарка­ции. Аппетит японцев был подогрет как ослаблением СССР, так и го­товностью некоторых отечественных политиков быстро и решительно — в духе «нового мышления» — решить территориальный вопрос.

После распада СССР и до 1993 г. Япония настаивала на категорич­ной формуле «только все и только сразу», т.е. на одновременной пере­даче всех четырех островов, отойдя даже от компромисса, зафиксиро­ванного в декларации 1956 г., которая предполагала передачу лишь двух островов при условии заключения мирного договора. В 1992 г., под вли­янием критики общественности и возражений властей Сахалинской области, российское руководство в полуофициальных выступлениях своих представителей говорило о несвоевременности и неприемлемос­ти требований японской стороны. Однако жесткая позиция Японии привела к тому, что в 1992 г. визит Ельцина в Токио дважды отклады­вался.

Позже Япония, убедившись в невозможности разрешения пробле­мы в условиях неустойчивой политической ситуации в России и силь­ной общественной оппозиции передаче островов, смягчила свои пози­ции. В ноябре 1993 г. во время визита в Японию российский президент принес извинения японскому народу за жестокости, с которыми столк­нулись в СССР японские военнопленные, удерживавшиеся в советс­ких лагерях до 1950-х годов. Тогда же была подписана Токийская дек­ларация, в которой стороны выразили готовность продолжить поиск ре­шения проблемы мирного договора и в этом контексте — обсуждение проблемы спорных островов. Новым шагом в этой дискуссии стала со­стоявшаяся в 1997 г. в Красноярске «встреча без галстуков» Б. Н. Ель­цина и премьер-министра Р. Хасимото, на которой подписано соглаше­ние о намерениях добиваться разрешения спора об островах до 2000 г. Однако в дальнейшем эта инициатива развития не получила.

Еще в январе 1990 г. восстановлены дипломатические отношения между СССР и Республикой Корея. В 1990-е годы контакты между Рос­сией и Южной Кореей развивались достаточно стабильно. Они опира­лись на заключенный в 1992 г. Договор о дружбе и сотрудничестве. Это пока единственный случай подписания такого рода документа с восточ­но-азиатским государством-союзником США. Особенно динамично развивались торгово-экономические отношения между двумя страна­ми. Вместе с тем установление Москвой дипломатических отношений с Сеулом привело к охлаждению ее отношений с КНДР, которые на про­тяжении 1990-х годов оставались достаточно натянутыми.

Россия стремилась включиться в региональные экономические про­цессы, используя для этого участие в многосторонних институтах реги­ональной интеграции, которые в 1990-е годы приобрели важное значе­ние в АТР (их насчитывалось более 15). С 1996 г. Российская Федера­ция в качестве гостя и наблюдателя участвовала в работе структур наиболее важной региональной организации — АСЕАН, охватывающей зону Юго-Восточной Азии. В 1998 г. наша страна принята во вторую по важности региональную структуру — Азиатско-Тихоокеанский эконо­мический совет (АТЭС).