5. Один против всех

Рассуждения и доказательства, приводимые Гарвеем в своей книге, были очень убедительны. Однако, как только книга увидела свет, на него посыпались нападки со всех сторон. Слишком велик был авторитет Галена и других древних мудрецов. Среди противников Гарвея были и крупные ученые, и знаменитые врачи-практики. Одним из первых подверг Гарвея уничижительной критике «царь анатомов» того времени, личный врач Марии Медичи, Риолан. Вслед за ним Гюи Патен, Гоффман, Черадини – противников у Гарвея было намного больше, чем страниц в его книге. «Лучше ошибки Галена, чем истины Гарвея» - таков был их боевой клич. Не раз в последующем были попытки вообще отрицать открытие кровообращения Гарвея. Приписывали его римском профессору Андрею Цезальпино и Джордано Бруно, которого сожгла инквизиция¹⁰. В работах этих ученых действительно есть упоминание о круговом движении крови в организме, но без каких-либо обоснований, на которые так богат был эпохальный для науки труд Уильяма Гарвея. Гарвею пришлось перенести много неприятностей, однако с его учением постепенно считались все больше и больше. Молодые ученые и физиологи следовали теории Гарвея, и под конец жизни он дождался признания своего открытия. Революционные заключения Гарвея осуществили коренной перелом в развитии медицинской науки, поставив медицину и физиологию на подлинно научный путь развития.

6. На службе у короля. Исследования в области эмбриологии

В начале 1631 года Гарвей становится лейб-медиком короля Карла I. Заинтересованный исследованиями Гарвея, король предоставляет в его распоряжение королевские охотничьи угодья в Виндзоре и Хэмптон-Корте для проведения экспериментов. В мае 1633 Гарвей сопровождал Карла I во время его визита в Шотландию. Возможно, именно во время пребывания двора в Эдинбурге Гарвей посетил Басс-Рок, место гнездования бакланов и других диких птиц. В то время он начинает интересоваться вопросом эмбрионального развития птиц и млекопитающих.

Когда началась революция, король оставил Лондон, и Гарвей, исполняя свои служебные обязанности придворного врача, последовал за ним. Лондонское население разграбило Вайтголл и квартиру Гарвея, при этом погибли его работы по сравнительной и патологической анатомии и эмбриологии — результат многолетних исследований.

В 1642 году, после сражения при Эджхилле во время гражданской войны в Англии, Гарвей вслед за королем переезжает в Оксфорд. Здесь он возобновляет врачебную практику и продолжает свои наблюдения и эксперименты, на тот момент его уже в основном интересует эмбриология. В 1645 король назначает Гарвея деканом Мертон-колледжа. Но в июне 1646 после взятия Оксфорда парламентскими войсками, Гарвею приходится оставить занимаемую должность и вернуться в Лондон. Здесь он выстраивает для лондонской Коллегии врачей дом, в котором проводятся заседания общества, размещается библиотека, и дарит этому учреждению коллекцию анатомических препаратов, инструментов и книг¹¹.

7. Omnia ex ovo!

В 1646 Гарвей издает в Кембридже два анатомических очерка: «Исследования кровообращения» (Exercitationes duae de circulatione sanguinis), а в 1651 выходит его второй фундаментальный труд – «Исследования о зарождении животных» (Exercitationes de generatione animalium). В нем обобщались результаты многолетних исследований Гарвея, касающихся эмбрионального развития беспозвоночных и позвоночных животных, была сформулирована теория эпигенеза. Конечно, не имя микроскопа, Гарвей не мог описать развитие зародышей во всех подробностях, но все же он утверждал, что яйцо есть общее первоначало всех животных и все живое происходит из яйца. Из яйца развиваются не только животные, откладывающие яйца, но и живородящие, а семена растений приравниваются к яйцу животных. В своем эмбриональном периоде они проходят различные ступени развития - от самых простых до сложных. «Каждое животное, - писал Гарвей, - при формировании проходит различные ступени, становясь поочередно то яйцом, то червем, то зародышем, приближаясь в каждой следующей фазе до совершенства»¹². Как можно заметить, предпосылки биогенетического закона, сформулированного в XIX в. Геккелем и Мюллером, по которым животные в своем онтогенезе повторяют филогенез, в общих чертах были высказаны еще Гарвеем. «Все живое из яйца!» (Omnia ex ovo!) - гласила надпись на рисунке, украшавшем книгу Гарвея¹³. Это было основной мыслью книги и стало лозунгом нового направления в науке, который нанес тяжелый удар сторонникам теории о самозарождении жизни. Исследования Гарвея по эмбриологии в дальнейшем послужили мощным стимулом к развитию теоретического и практического акушерства.