Глава 3 свобода слова

6. Шантажист

На первый взгляд, нетрудно ответить на вопрос: «Действительно ли шантаж нехо­рош?» Единственная проблема, которая при этом возникает, — зачем вообще за­давать такой вопрос. Разве шантажисты не... шантажируют людей? И что может быть хуже? Шантажисты охотятся на темные тайны людей, угрожая вытащить их на свет и предать огласке. Они истощают свои жертвы и часто доводят их до самоубийства.

Однако мы придем к выводу, что обвинения против шантажиста не выдерживают серьезного анализа, что они основаны на неизученных предрассудках и глубо­ких философских ошибках.

Что такое шантаж? Предложение о сделке. Это пред­ложение обменять нечто (обычно молчание) на другое благо (обычно деньги). Если предложение о сделке при­нимается, то шантажист хранит молчание, а шантажи­руемый платит оговоренную цену. Если предложение шантажиста отклоняется, то он может воспользовать­ся своим правом на свободу слова и разгласить секрет. В этом ничего плохого нет. Имеет место только пред­ложение хранить молчание. Если оно отклоняется, то шантажист всего лишь реализует свое право на свободу слова.

Единственное различие между сплетником и шанта­жистом в том, что шантажист воздержится от разгово­ров за определенную цену. В некотором смысле сплет­ник гораздо хуже шантажиста, поскольку последний дает шантажируемому шанс обеспечить его молчание. Сплетник же раскрывает секрет без предупреждения. Разве не будет положение человека, владеющего се­кретом, лучше в руках шантажиста, чем в руках сплет­ника? В случае сплетника все потеряно, а в случае шан­тажиста можно даже выиграть или хотя бы не ухудшить свое положение. Если запрашиваемая шантажистом цена ниже стоимости секрета, то его владелец запла­тит шантажисту — и это будет наименьшим из двух зол. Тем самым он выиграет разницу между стоимостью секрета для него и ценой шантажиста. Если запраши­ваемая шантажистом цена выше стоимости секрета, то он не получит требуемого, и информация будет обна­родована. Однако в этом случае положение индивида в ситуации с шантажистом не хуже, чем оно было бы в ситуации с закоренелым сплетником. Поэтому действи­тельно трудно объяснить поношения, которым подвер­гается шантажист, — по крайней мере в сравнении со сплетником, которого обычно порицают с легким пре­зрением и самодовольством.

Шантаж необязательно влечет за собой предложе­ние о молчании в обмен на деньги. Это лишь наиболее известная его форма. В широком смысле шантаж — это угроза сделать что-либо, само по себе не являющееся неправомерным, в случае невыполнения определенных требований.

Многие действия на общественной арене квалифици­руются как акты шантажа, но вместо порицания нередко получают респектабельный статус! Например, недавний бойкот салата-латука — это форма шантажа. Путем бой­кота салата (или любого другого бойкота) оптовым и розничным продавцам фруктов и овощей предъявляет­ся угроза. Если они торгуют без санкции профсоюза, то участники бойкота обещают обратиться к покупателям с предложением не посещать магазины таких торговцев. Это полностью соответствует определению: угроза чего- то, не являющегося неправомерным самого по себе, про­изойдет при невыполнении определенных требований.

Что заугрозы связаны с шантажом? Вероятно, имен­но этот аспект шантажа люди понимают в наименьшей степени, и именно его они больше всего боятся. На пер­вый взгляд, мы склонны согласиться с тем, что угрозы аморальны. Запрет агрессии в обычной формулировке связан не только с агрессией как таковой, но и с ее угро­зой. Если грабитель с большой дороги обращается к пу­тешественнику, то обычно он добивается подчинения одной лишь угрозой агрессии.

Рассмотрим природу угроз. Если угрожают агрес­сивным насилием, то такая угроза заслуживает осужде­ния. Никто не имеет права инициировать агрессивное насилие. Но при шантаже угрожают тем, что не являет­ся само по себе неправомерным; по этой причине угро­зу нельзя считать неправомерной.

Шантаж может быть неправомерным только в том случае, если между шантажистом и шантажируемым существует особая, заранее оговоренная связь. Облада­тель секрета может довериться адвокату или частному детективу приусловии сохранения конфиденциальности. Если адвокат или частный детектив попытается шанта­жировать клиента, это будет нарушением контракта и потому неправомерным действием. Однако если не­знакомец обладает секретом, не имея контрактных обя­зательств, то с его стороны предложение «продать» свое молчание будет вполне правомерным.

Итак, шантаж — это правомерная деятельность. Кроме того, он обладает некоторыми положительными эффектами. За кем обычно охотятся шантажисты, если не считать отдельных невинных жертв, попавшихся в сети? Существует две основные группы.

Первая группа — это настоящие преступники: убийцы, воры, жулики, растратчики, мошенники, на­сильники и т.д. Вторая — люди, занимающиеся тем, что не является неправомерным, но противоречит обще­ственной морали: гомосексуалисты, садомазохисты, сексуальные извращенцы, прелюбодеи и т.д. На каждую из этих групп шантаж оказывает хотя и различное, но благотворное воздействие.

Так, в случае с преступниками шантаж и его угроза служат сдерживающими факторами. Они усугубляют ри­ски, связанные с преступной деятельностью. Сколько из анонимных «подсказок», получаемых полицией, можно прямо или косвенно связать с шантажом? Сколько пре­ступников, боясь возможного шантажа, вынуждены со­вершать преступления в одиночку, уклоняясь от помощи «коллег» в делах, требующих сотрудничества? Наконец, есть индивиды, стоящие на грани совершения престу­пления, или «на границе криминальности», где малей­шее воздействие может подтолкнуть их как в ту, так и в другую сторону. Иногда страха перед шантажом может быть достаточно, чтобы отвратить их от преступления.

Если легализовать собственно шантаж, то, без со­мнения, он будет еще более эффективным сдерживаю­щим фактором. Легализация обязательно приведет к росту шантажа и сопутствующим разрушительным эф­фектам для преступного мира.

Известно утверждение, что преступность снижает­ся не от строгости наказания, а от его неотвратимости. Институт шантажа решает обе задачи. Он ужесточает наказание за преступление, потому что вынуждает пре­ступников делиться частью награбленного с шантажи­стом. Он также повышает вероятность поимки и на­казания, поскольку шантажисты добавляются к силам полиции, частных граждан и «групп бдительности», а также другим борцам с преступностью.

Шантажисты, зачастую занимающие видные места в преступном мире, находятся в выгодном положении, что­бы мешать преступлениям. Их «внутренний» статус лучше положения шпиона или агента, вынужденного прибегать к конспирации. Легализация шантажа позволит борцам ^с преступностью воспользоваться двумя базовыми ло­зунгами: «разделяй и властвуй» и «у воров чести нет». Со­вершенно ясно, что одним из существенных последствий легализации шантажа будет снижение преступности.Легализация шантажа также окажет благоприятное воздействие на деятельность, не связанную с агрессией, но осуждаемую общественными нравами. По отноше­нию к ней легализация шантажа будет иметь эффект либерализации. Отчасти мы наблюдаем его и при не­легальном шантаже. Например, гомосексуализм в не­которых случаях фактически является противозакон­ным, но на самом деле это не преступление, поскольку оно не связано с агрессией. Отдельным гомосексуали­стам шантаж очень часто наносит значительный вред. Но для группы в целом, т.е. для каждого индивида как члена группы, шантаж помог сделать общество более привычным к гомосексуализму.

Принуждение отдельных членов группы, притес­няемой обществом, к публичности, к «вылезанию из шкафа», конечно, нельзя считать услугой. Применение силы — это нарушение прав индивида. Однако оно при­водит к тому, что члены группы узнают о существова­нии друг друга. Принуждая к легализации, шантаж мо­жет законным образом в некотором смысле освободить людей, чье единственное преступление — некрими­нальное отклонение от нормы.

По ассоциации со старым афоризмом «истина сде­лает вас свободными» (Ин 8: 32), единственным оружи­ем в распоряжении шантажиста является правда. Ис­пользуя ее для подкрепления своих угроз, шантажист освобождает правду, зачастую непреднамеренно, с тем чтобы она действовала во зло или во благо, на которое она способна.