1. Проститутка

Подвергаясь непрестанному преследованию со стороны пуританских законов, церков­ных групп и т.д., проститутки тем не менее продолжают торговать с обществом. Цен­ность их услуг доказывает тот факт, что люди продолжают обращаться к ним, несмотря на про­тиводействие со стороны граждан и законодательства.

Проститутку можно определить как женщину, кото­рая занимается добровольной торговлей сексуальными услугами за плату. При этом главной частью определе­ния является «добровольная торговля». Обложка жур­нала, сделанная в свое время Норманом Рокуэллом, иллюстрировала суть проституции. На ней были изо бражены пирожник и молочник, которые стоят у своих фургонов, поедая пироги и запивая их молоком. Оба, очевидно, были удовлетворены такой «добровольной торговлей».

Те, у кого недостаточно воображения, не увидят свя­зи между проституткой, развлекающей клиента, и опи­санным эпизодом. Однако в обоих случаях два человека встретились на добровольной основе, чтобы получить взаимное удовлетворение. Ни в одном из этих случа­ев не применялось насилие и не происходило обмана. Конечно, клиент проститутки может впоследствии ре­шить, что полученные услуги не стоили уплаченных денег. Проститутка может подумать, что уплаченные деньги не полностью компенсировали предоставлен­ные ею услуги. Аналогичная неудовлетворенность мо­жет иметь место в случае торговли молоком и пирогами. Молоко может быть прокисшим, а пирог — непропе­ченным. Но все подобные сожаления возникают после сделки и не отменяют добровольный характер торговли. Если бы все участники не изъявили желания, сделки бы не состоялись.

Есть люди, в том числе сторонники освобождения женщин, которые причитают о горькой доле бедной опустившейся проститутки, считая ее жизнь унизитель­ной, а ее саму — подвергающейся эксплуатации. Од­нако проститутка не смотрит на продажу секса как на унижение. Соизмерив достоинства (короткий рабочий день, высокое вознаграждение) и недостатки (пресле­дование полицией, необходимость делиться с сутене­ром, неблагоприятные условия работы), проститутка, очевидно, предпочитает свою работу, — иначе она бы ею не занималась.

Безусловно, проститутки сталкиваются со множе­ством негативных аспектов, которые опровергают об­раз «счастливой шлюхи». Есть проститутки-наркоманки, есть проститутки, которых избивают сутенеры, есть проститутки, которых держат в борделях против их воли. Но эти отвратительные случаи слабо связаны с сутью занятия проституцией. Бывают сиделки и врачи, которых похищают и заставляют ухаживать за беглыми преступниками; бывают плотники-наркоманы; быва­ют библиотекари, которых избивают бродяги. Едва ли из этого можно сделать вывод, что эти профессии или виды деятельности подозрительны или связаны с экс­плуатацией. Жизнь проститутки настолько хороша или плоха, насколько хочет сама проститутка. Она занима­ется этим добровольно и может прекратить в любой момент. Почему же тогда на проституцию направлены все­возможные запреты и преследования? Это идет не от клиента, — он как раз охотно покупает услуги прости­тутки. Если он решит, что это его не устраивает, может не пользоваться ими. Стремление запретить проститу­цию исходит и не от проституток. Они занимаются про­ституцией добровольно и почти всегда могут перестать, если изменят свое мнение об относительных выгодах этого занятия.

Толчок к запрету проституции инициирует некая «третья сторона», не участвующая в таких сделках на­прямую. Ее аргументы варьируются от группы к группе, от местности к местности, и от года к году. Общее у них только то, что все это внешние стороны. Они никоим образом не участвуют и не имеют никакого веса в этом Деле, поэтому их следует игнорировать. Позволять им принимать решения по вопросу проституции столь же абсурдно, как разрешать третьему участнику прини­мать решения по поводу торговли между молочником и пирожником.

Почему же тогда к двум этим ситуациям относятся по-разному? Представьте себе лигу под названием «до­стойные едоки», созданную для выдвижения доктрины: есть пирог и запивать его молоком — это зло. Даже если доказать, что лига против пирога с молоком и лига про­тив проституции обладают одинаковыми интеллекту­альными достоинствами (т.е. никакими), то реакция на них все равно будет различаться. Попытка запретить пироги и молоко лишь вызовет смех, а отношение к попытке запретить проституцию будет гораздо более терпимым. Существует какой-то фактор, действие кото­рого твердо противостоит интеллектуальному проник­новению в проблему проституции. Почему она не лега­лизована? Аргументы против легализации не обладают никакими достоинствами, однако интеллектуальное сообщество так и не показало их ложность.

Разница между сексуальной торговлей, которая имеет место при проституции, и прочей торговлей, как в случае молока и пирогов, очевидно, связана со сты­дом, который мы испытываем (или нас заставляют ис­пытывать) при необходимости «покупать секс». Чело­век будет «не настоящим мужчиной», хотя его и никоим образом нельзя спутать с красивой женщиной, если он платит за секс.

Эту мысль иллюстрирует следующая хорошо из­вестная шутка. Симпатичный мужчина спрашивает привлекательную и «честную» женщину, пойдет ли она с ним в постель за 100 тысяч долларов. Предложение приводит ее в смятение. Поразмыслив, она решает, что хоть проституция и зло, она может потратить деньги на благотворительность и добрые дела. Мужчина ка­жется очаровательным, совсем не опасным. Она за стенчиво отвечает: «Да». Тогда мужчина спрашивает: «А за 20 долларов?» Она в ярости отвечает: «Да как вы смеете, кто я такая, по-вашему!» — и дает ему пощечи­ну. «Ну, кто вы такая, мы уже выяснили, теперь вопрос в цене», — отвечает он. То, насколько характерный удар наносит женщине его ответ, лишь в малой степени из­меряет степень презрения, выливаемого на людей, за­нимающихся этим.

Есть два подхода, выступающих против позиции о том, что платить за секс унизительно. Первый — лобо­вая атака, отрицание того, что платить за секс непра­вильно. Однако это звучит неубедительно для тех, кто считает проституцию злом. При втором подходе пред­лагается показать, что мы всегда платим за секс — каж­дый из нас, каждый раз, — и поэтому не стоит приди­раться к взаимоотношениям между профессиональной проституткой и клиентом. В каком смысле можно утверждать, что все мы уча­ствуем в торговле и платим каждый раз, проявляя сек­суальную активность? Мы должны предложить нашим потенциальным партнерам что-то, прежде чем они согласятся вступить с нами в сексуальные отношения. При открытой проституции предложение формулиру­ется в терминах денег. В других случаях торговля не столь очевидна. Многие схемы ухаживаний четко со­ответствуют модели проституции. Предполагается, что мужчина платит за кино, ужины, цветы и т.п., а женщи­на отвечает сексуальными услугами. Брак, в котором муж обеспечивает финансовую составляющую, а жена выполняет сексуальные функции и занимается хозяй ством, также довольно хорошо соответствует этой мо­дели.

По большому счету, все добровольные человеческие взаимоотношения, от любовных до интеллектуальных, являются торговлей. В случае романтической любви и брака торговля ведется в терминах нежности, заботы, доброты и т.п. Торговля может быть приятной, и парт­неры могут находить радость в том, чтобы отдавать. Но это все равно торговля. Ясно, что если не дать неж­ности, доброты, чего-нибудь, то нельзя получить взамен то же самое. Точно так же, если два «бескорыстных» поэта «ничего не получают» друг от друга, то их отно­шения скоро прекратятся. Если есть торговля, то должна быть и плата. Если плата предоставляется за отношения, включающие секс (как в браке и при определенных видах ухаживаний), то в них присутствует проституция в соответствии с опре­делением этого термина. Некоторые наблюдатели кор­ректно уподобили брак проституции. Но и все иные от­ношения, где имеет место торговля, будь они с участием секса или нет, являются формой проституции. Вместо того чтобы порицать такие взаимоотношения по при­чине их сходства с проституцией, надо рассматривать ее просто как один из способов взаимодействия между людьми. Не следует возражать против подобных взаи­моотношений — ни против брака, ни против дружбы, ни против проституции.