Глава 8 Труд

29. Работодатель — жирная капиталистическая свинья

Если бы не закон о минимальном размере оплаты труда и другие про­грессивные законодательные акты, работодатели, точнее, жирные ка­питалистические свиньи-эксплуата­торы, понижали бы заработную плату до любого уров­ня, который им нужен. Тогда в лучшем случае мы вер­нулись бы во времена потогонных производств, а в худ­шем — в эпоху до промышленной революции и даже раньше, когда человечество вело войну с голодом и за­частую проигрывало».

Таковы традиционные соображения по поводу до­стоинств законодательства о минимальной заработной плате. Однако в дальнейшем мы покажем, что они ка­тастрофически ошибочны. Они предполагают наличие злодея там, где его нет. Каковы же функции этого зако­на и последствия его исполнения?

На поверку закон о минимальной заработной плате оказывается законом не о занятости, а о безработице. Он не принуждает работодателя нанимать людей по ставке заработной платы, равной минимальному раз­меру оплаты труда или любой другой величине. Такой закон заставляет работодателя просто не нанимать ра­ботников по конкретным ставкам, а именно по ставкам ниже предписанного законом уровня.

Как бы сильно работник ни хотел получить работу, оплачиваемую ниже установленного минимума, подоб­ная ситуация принуждает не соглашаться на нее. Закон предписывает рабочему, столкнувшемуся с выбором между безработицей и низкооплачиваемой работой, выбрать безработицу.

Упомянутый закон не повышает каких-либо ставок заработной платы. Он лишь устраняет рабочие места, не подходящие по стандарту.

Но как бы определялся уровень заработной платы при отсутствии законодательства о минимальном раз­мере оплаты труда? Если рынок труда состоит из боль­шого числа поставщиков труда (работников) и потре­бителей труда (работодателей), то уровень заработной платы будет определяться в соответствии с тем, что экономисты называют «предельной производительно­стью».

Предельная производительность труда — это раз­мер увеличения денежных поступлений, которое полу­чит работодатель, если наймет данного работника. Дру­гими словами, если после найма на работу конкретного работника выручка работодателя возрастет до 60 долл. в неделю, то предельная производительность труда бу­дет равна 60 долл. в неделю.

Размер заработной платы работника стремится к его уровню предельной производительности. Но почему это так, если работодатель предпочел бы почти ничего не платить работнику, вне зависимости от его произво­дительности? Ответ заключается в конкуренции между работодателями.

Например, представим, что предельная произво­дительность работника равна 1 долл. в час. Если бы его наняли за 5 центов в час, наниматель бы получал за час прибыль в 95 центов. Другие работодатели стали бы де­лать работнику другие предложения. Даже если бы они платили ему 6, 7, 8 или 10 центов в час, им все равно было бы выгодно нанять его. Предложения бы заканчи­вались на уровне 1 долл. в час. Работодатели прекратят делать предложения работнику только тогда, когда уро­вень заработной платы сравняется с предельной произ­водительностью работника.

Теперь представим ситуацию, при которой все ра­ботодатели договорились не нанимать работников до­роже 5 центов за час. Так происходило в Средние века. Картели работодателей собирались вместе и при по­мощи государства проводили законы, запрещавшие устанавливать заработную плату выше оговоренного максимума. Подобные соглашения могут действовать только при государственной поддержке, и тому есть веские причины.

В отсутствие картеля работодатель нанимает опре­деленное число работников, которое, по его убежде­нию, принесет наибольшую прибыль. Если он нанимает десять работников, это значит, что производительность десятого будет выше, чем зарплата, которую нужно бу­дет ему платить, а производительность одиннадцатого будет ниже этого уровня.

Если же картелю удастся снизить до 5 центов зар­плату работников, чья предельная производительность равна 1 долл. в час, каждый работодатель захочет на­нять еще больше работников. Данное явление извест­но как «закон отрицательного наклона кривой спроса» (чем ниже цена, тем больше покупатели хотят поку­пать). Работника, чья производительность в глазах ра­ботодателя была бы чуть ниже 1 долл. и наем которого за 1 долл. был бы невыгодным, активно стремились бы привлечь к работе за 5 центов в час.

Это станет первой трещиной в картеле: каждый участник картеля имеет большой финансовый стимул жульничать. Каждый попытается привлечь работни­ков других участников. Единственный способ сделать это — предложить более высокую оплату. Насколько более высокую? До 1 долл., как было показано ранее, и по тем же причинам.

Второй трещиной будет то, что работодатели, не входящие в картель, тоже захотят нанять таких работ­ников за 5 центов в час, даже не предполагая жульниче­ства среди участников картеля. Это также будет способ­ствовать повышению зарплаты от 5 центов до 1 долл. в час. Другие участники рынка, такие как потенциаль­ные работодатели из других географических регионов, самозанятые ремесленники, которые раньше не могли себе позволить нанять работников, и работодатели, на­нимавшие работников только на неполный день, — все они будут содействовать подъему уровня зарплаты.

Эти силы будут действовать, даже если сами ра­ботники ничего не знают о зарплате в других местах или проживают в глухих районах, где отсутствует воз­можность альтернативной занятости. Обеим сторонам сделки необязательно знать обо всех существующих условиях. Говорят, что если две стороны информирова­ны неодинаково, появляется «несовершенная конкурен­ция» и экономические законы почему-то неприменимы. Но это не так. Работники обычно плохо знают общую си­туацию на рынке труда, а работодатели информирова­ны гораздо лучше. Это все, что нужно. Работник может не знать об альтернативных возможностях занятости, но он знает достаточно, чтобы выбрать наиболее высо­кооплачиваемую работу. Все, что нужно работодателю, это дать знать о себе работнику, который зарабатывает меньше уровня своей предельной производительности, и предложить более высокую зарплату.

Именно так и происходит в действительности. За­интересованность в собственной выгоде, «словно неви­димая рука», направляет работодателей на поиск низ­кооплачиваемых работников, которым впоследствии предлагается повышенная зарплата. Весь этот процесс ведет к увеличению зарплаты до уровня предельной производительности. Это относится как к работникам в городе, так и к рабочим в глухих районах, которые не знают об альтернативных возможностях занятости (а если и знают, то у них нет денег добраться туда, где эти возможности есть). Правда, в этом случае разница меж­ду уровнем зарплаты и производительностью простого рабочего должна быть такой, чтобы покрыть издержки нанимателя, который за свой счет приехал к работни­ку, предоставил ему информацию о наличии вакантных мест и отправил его к месту работы. Так происходит почти всегда, и работодатели знают об этом уже давно.

Эмигранты из Мексики как раз такой случай. Мало кто обладает меньшей информацией о рынке труда в США и меньшими средствами для поездки к месту бо­лее выгодной работы, чем они. Поэтому работодатели из Калифорнии не только проезжают сотни миль, что­бы найти этих рабочих, но и предоставляют им грузо­вики или дают деньги для переезда на север. На практи­ке даже работодатели из Висконсина едут в Мексику за «дешевым трудом» (рабочими, получающими зарплату меньше своей предельной производительности).

Для рабочих данная ситуация служит красноречи­вым свидетельством действия загадочного экономиче­ского закона, о котором они никогда не слышали.

Существуют возражения по поводу плохих условий труда для мигрантов. Однако подобные жалобы можно услышать в основном либо от исполненных благих на­мерений, но плохо осведомленных людей, либо от тех, кто не испытывает сострадания к несчастным рабочим, получающим полную оплату своего труда. Сами мекси­канские рабочие рассматривают подобное сочетание зарплаты и условий труда как более предпочтительное по сравнению с альтернативами на родине. Это год за годом подтверждается их готовностью приезжать в США на сбор урожая.

Именно поэтому нельзя утверждать, что вернуться в каменный век западной цивилизации не дает закон о минимальной заработной плате. Рыночные силы и поведение предпринимателей, ориентированное на максимизацию прибыли, гарантируют, что зарплата не упадет ниже уровня производительности. В то же время сам уровень производительности определяется технологиями, образованием и количеством капиталь­ного оборудования в обществе, а не числом применяю­щихся «прогрессивных законодательных актов». Закон о минимальном размере оплаты труда не выполняет тех функций, которые приписывают ему в прессе. А какие

функции он выполняет? Каковы реальные последствия его исполнения?

Какой будет реакция обычного работника, если за­работная плата законодательным путем будет повыше­на с 1 долл. до 2 долл.? Если он уже работает полный рабочий день, он может захотеть работать еще больше. Если рабочий занят частично или вообще не работает, он обязательно будет хотеть работать больше.

С другой стороны, реакция обычного работодателя может быть обратной. Он захочет уволить практически всех работников, которым он будет вынужден подни­мать зарплату (в противном случае ему пришлось бы увеличить ее еще до вступления закона в силу). Однако ему придется поддерживать уровень производства, так что он не сможет сразу адаптироваться к подобному по­ложению. Со временем он заменит ставшую неожидан­но дорогой неквалифицированную рабочую силу на бо­лее сложное оборудование и меньшее количество более квалифицированных работников с тем, чтобы его сово­купная производительность оставалась постоянной.

Закон о минимальной заработной плате приводит к замене неквалифицированной рабочей силы на более сложное оборудование и квалифицированных работников.

Студентам, изучающим вводный курс экономики, рассказывают, что когда уровень цен установлен выше равновесного, рынок перенасыщается. Если в нашем примере установить минимальную зарплату выше 1 долл. в час, можно будет наблюдать избыток предло­жения труда, называемый иначе безработицей. Как бы революционно ни звучало подобное заявление, закон о минимальном размере оплаты труда действительно приводит к безработице. Чем выше устанавливается планка минимальной зарплаты, тем больше появляется людей, желающих работать, и тем меньше становится рабочих мест.

Единственный вопрос, заслуживающий обсужде­ния, заключается в том, какой объем безработицы соз­дает закон о минимальном размере оплаты труда. Это зависит от того, насколько быстро неквалифицирован­ные рабочие замещаются равными по производитель­ности более квалифицированными специалистами в сочетании с машинами.

В нашей недавней истории есть пример, когда мини­мальная зарплата возросла с 40 до 75 центов в час и на­чали увольнять лифтеров. Это заняло некоторое время, но сейчас большинство лифтов автоматические. Такая же участь постигла и неквалифицированных посудомо­ек. Их замещали и до сих пор замещают посудомоеч­ными машинами, которые управляются квалифициро­ванными или полуквалифицированными работниками. Этот процесс продолжается.

По мере того как закон о минимальной зарплате применяется к большему числу малоквалифицирован­ного населения и по мере того как растет уровень ми­нимального размера оплаты труда, все большее число людей будет оставаться без работы.

Наконец, важно отметить, что закон о минималь­ной зарплате напрямую оказывает влияние только на заработки, уровень которых ниже установленного. За­кон, предписывающий выплачивать за работу по край­ней мере 2 долл. в час, никак не влияет на людей, полу­чающих 10 долл. в час.

Прежде чем делать вывод, что закон лишь приведет к повышению заработной платы низкооплачиваемых работников, рассмотрим, что бы произошло, если бы законодательно был определен уровень минимальной заработной платы в 100 долл. в час. Кто из нас обладает такой производительностью, чтобы работодатель захо­тел платить за наши услуги 100 долл. в час? Только те, кого считают способными окупить эту сумму своей ра­ботой. Остальные окажутся безработными. Это исклю­чительный пример, разумеется, но принцип, который действовал бы в подобной ситуации, реально работает сейчас. Когда зарплата увеличивается законодательно, увольняются рабочие с низкой производительностью.

Кому вредит закон о минимальной заработной пла­те? Неквалифицированным работникам, чья произво­дительность ниже уровня установленной минимальной зарплаты. Уровень безработицы среди чернокожих под­ростков обычно оценивается (скорее, даже недооцени­вается) в 50 процентов, что в три раза выше безработи­цы во время депрессии 1933 г. И этот показатель даже близко не учитывает огромное количество людей, от­казавшихся от попыток найти работу, наблюдая такую безработицу.

Упущенный доход в данной ситуации — это лишь верхушка айсберга. Гораздо важнее то, какие навыки эти молодые люди могли бы получить на работе. Даже если бы они работали за 1 долл. в час (или даже мень­ше), вместо того чтобы быть безработными за 2 долл. в час, они бы осваивали навыки, которые бы подняли их производительность и зарплату в будущем до уров­ня более 2 долл. Вместо этого они бесполезно брошены на улицах, получая только те умения, которые в скором времени доведут их до скамьи подсудимых.

Одним из самых серьезных препятствий на пути чернокожих подростков, ищущих свою первую работу, является то, что каждый работодатель требует наличия опыта работы. Но как может молодой чернокожий по­лучить этот опыт, если никто не хочет его нанимать? Так происходит не из-за какого-либо «заговора рабо­тодателей», желающих опорочить подростковое мень­шинство, а вследствие закона о минимальной заработ­ной плате. Если нанимателя вынуждают платить сумму, соответствующую зарплате опытного работника, разве удивительно, что именно такой работник ему и нужен?

Парадокс заключается в том, что многие черноко­жие подростки достойны большего, чем размер мини­мальной зарплаты, но остаются безработными именно по этой причине. Чтобы получить работу за 2 долл. в час, что соответствует уровню минимальной зарплаты, не­обходимо не только заслуживать 2 долл., но и казаться работодателю заслуживающим 2 долл., — ведь он по­несет убытки, если его представления окажутся оши­бочными, или вовсе разорится, если будет ошибаться слишком часто.

При наличии закона о минимальной зарплате ра­ботодатель не может себе позволить отдаться на волю случая. К сожалению, чернокожие подростки часто считаются «рискованными» как класс. Сталкиваясь с сопротивляющимся работодателем, герой Горацио Элд- жера поступал мужественно и соглашался работать за символическую зарплату или вообще бесплатно в тече­ние двух недель. За это время наш персонаж доказывал работодателю, что его производительность достойна более высокой оплаты. Еще более важно то, что он вме­сте с нанимателем частично брал на себя риск найма непроверенного работника. Работодатель соглашался на это предложение, потому что в таком случае он ри­сковал меньше.

Но герою Горацио Элджера не нужно было бороться с законом о минимальной заработной плате, который делал подобное соглашение незаконным. Таким обра­зом, закон гарантирует, что у чернокожего подростка меньше шансов честным способом показать, чего он стоит.

Закон о минимальном размере оплаты труда вредит не только чернокожим подросткам, но и торговцам и промышленникам из городских гетто. Если бы не закон, они получили бы доступ к дешевому труду подростков, которого не имели бы их белые коллеги. Для них моло­дые работники из таких районов были бы более доступ­ными, потому что живут там и им легче добраться до места работы. У чернокожего нанимателя, несомненно, было бы меньше недоверия к таким работникам, а от­ношения на рабочем месте были бы более спокойными. Поскольку это определяющий фактор производитель­ности для работы такого типа, темнокожий работода­тель мог бы платить своим сотрудникам больше, чем белый, и при этом по-прежнему получать прибыль.

Печально, что закон оказывает негативное воздей­ствие на молодых чернокожих, но еще большая траге­дия состоит в том, что закон о минимальной заработ­ной плате затрагивает инвалидов (парализованных, слепых, глухих, с ампутированными конечностями, умственно отсталых). Закон фактически делает неле­гальным наем таких людей для работодателя, заинте­ресованного в прибыли. Для них рушатся все мечты об опоре на собственные силы хотя бы в минимальной степени. Люди с ограниченными возможностями стоят перед выбором между безработицей и оплачиваемой государством работой, которая заключается в выполне­нии тривиальных действий и деморализует людей так же, как и безделье. Поддержка подобных схем со сторо­ны государства, которое делает честное трудоустрой­ство невозможным, — это ирония, которую инвалиды вряд ли оценят.

Недавно определенные группы инвалидов (люди с легкой степенью инвалидности) были выведены из-под действия закона о минимальной зарплате. Поскольку работодатели заинтересованы в найме «людей с незна­чительно ограниченными возможностями», сейчас у них есть работа. Итак, возникло понимание, что закон о минимальном размере оплаты труда наносит вред в трудоустройстве людям с легкими степенями инвалид­ности. Тогда непременно следует понять, что он вре­дит и остальным. Почему не вывести и других инвали­дов из-под действия этого закона?

Если закон о минимальной заработной плате не за­щищает людей, для которых он был создан, чьим инте­ресам он служит? Почему подобный закон был принят?

Одними из самых активных сторонников законода­тельства о минимальной зарплате являются профсою­зы, и здесь следует остановиться и подумать. Средне­статистический член профсоюза зарабатывает гораздо больше установленного уровня минимальной зарплаты, равного 2 долл. в час. Если работник получает 10 долл. в час, как мы видели, то его заработок соответствует за­конодательству и поэтому не испытывает воздействия со стороны обсуждаемого закона. Чем тогда объясняет­ся страстная поддержка этого закона со стороны члена профсоюза?

Его вряд ли волнует судьба притесняемых собратьев по цеху — чернокожих, пуэрториканских, мексикан­ских и индийских. Члены профсоюза на 99,44% белые. Простой рабочий усиленно сопротивляется тому, чтобы члены этнических меньшинств входили в его профсоюз. Но что же стоит за интересами профсоюзов относитель­но законодательства о минимальном размере оплаты труда?

Когда этот закон поднял зарплату неквалифициро­ванных рабочих, закон отрицательного наклона кривой спроса заставил работодателей замещать таких работ­ников более квалифицированными кадрами. Если проф­союз, состоящий в основном из квалифицированных рабочих, добьется роста зарплаты, то закон отрицатель­ного наклона кривой спроса вынудит работодателей заменять квалифицированных работников неквалифи­цированными!Другими словами, поскольку квалифицированные и неквалифицированные рабочие до некоторой степе­ни взаимозаменяемы, они конкурируют друг с другом. Вполне может быть так, что десять или двадцать непод­готовленных работников могут быть заменены двумя или тремя обученными людьми и машиной. В возмож­ности замещения, особенно в долгосрочном периоде, не приходится сомневаться.

Есть ли лучший способ избавиться от конкурента, чем вынудить его назначить чрезмерно высокую цену и подорвать возможности сбыта товара? Как профсоюзам застраховаться от того, что их следующая забастовка заставит работодателя нанять неквалифицированных рабочих или штрейкбрехеров (особенно из групп мень­шинств)? Стратегия заключается в том, чтобы провести закон, который делал бы зарплату неквалифицирован­ных рабочих настолько высокой, что их не смогли бы нанять независимо от того, насколько высокую оплату потребует профсоюз.

Если бы меньшинства могли провести закон, пред­писывающий увеличение зарплаты всем профсоюзам в десять раз от нынешнего объема, они бы фактически разрушили профсоюзы. Количество членов профсоюзов резко сократилось бы. Работодатели уволили бы всех членов профсоюзов, а если бы не смогли этого сделать, то дело закончилось бы банкротством.

Защищают ли профсоюзы такой вредный закон це­ленаправленно и сознательно? Этот вопрос нас не ка­сается. Нас интересуют только действия и последствия. Закон о минимальной заработной плате имеет ката­строфические последствия. Он ухудшает положение бедняков, неквалифицированных работников, предста­вителей меньшинств — тех самых людей, которым он якобы был призван помочь.