27. Бросающий мусор

Люди, которые мусорят, в наше время найдут себе мало защитников. Они со всех сторон окружены группами благодетелей челове­чества и вынуждены сносить их колкости. Телевидение и радиостанции ведут целена­правленное вещание против мусора, поскольку комму­нальные службы, Церковь и гражданские организации находятся в согласии по данному вопросу. Кинемато­граф, который вынужден обходить многие проблемы

из-за их противоречивости, един в своей ненависти к мусору. Мусор — великий объединитель.

Однако существует одна деталь, на первый взгляд незначительная, которая разрушает доводы против му­сора и тех, кто мусорит. Мусор может встречаться толь­ко в общественных местах и никогда — в частных владе­ниях. Реклама, изображающая предполагаемый вред от мусора, расположена вдоль дорог, на пляжах, на улицах, в парках, в метро или в общественных банях — все это общественные места.

Дело не в том, что мусорят по большей части в обще­ственных местах. Дело в определении. Если бы что-то, по всем прочим признакам похожее на мусор, наблю­далось на территории частного владения, то оно не рассматривалось бы как мусор. Когда толпы зрителей покидают стадионы, кинотеатры, театры, концертные залы или цирки, то, что остается после них в проходах и между сиденьями, не может быть мусором. Это от­бросы, грязь или отходы, но не мусор. После обычного рабочего дня в деловых районах городов на частные банки, магазины, рестораны, офисные здания и другие объекты обрушиваются толпы уборщиков. То, чем они занимаются, называют уборкой, но то, что они убирают, никак не может быть мусором. Одновременно с этим санитарное управление чистит улицы и тротуары, со­бирая мусор.

В то же время нет никакой существенной разницы между отбросами в общественных местах и частных владениях. И нет причин говорить о том, что в первом или втором случае кто-то «мусорит», поскольку в обоих случаях делается одно и то же. В обоих случаях имеет место создание отходов в процессе производства или потребления.

В некоторых случаях оптимальным решением яв­ляется оставлять отходы для последующей уборки. На­пример, для столяра уборка стружек в процессе работы слишком затратна по времени. Проще и дешевле соби­рать «мусор» (стружку) и выметать его в конце рабоче­го дня или через определенные промежутки времени. Управляющий фабрикой мог бы провести кампанию против мусора и принудить столяров содержать свои рабочие места в чистоте. Он мог бы даже принять меры по соблюдению запрета на стружку под угрозой штрафа в 50 долларов. Однако с такими правилами его рабочие могут уволиться. А даже если они останутся, то цена готового товара чрезмерно вырастет, и управляющий потеряет бизнес, проиграв на рынке конкурирующим фабрикам.

С другой стороны, в медицинской практике мусор недопустим. Операционные, приемные и процедурные кабинеты должны быть стерильными. Если политика против мусора здесь провалится, то клиника обанкро­тится, как только станет общеизвестно, что в учрежде­нии не соблюдались нормы санитарии.

В случае с потреблением большинство рестора­нов, например, не проводят кампаний против мусора. На стенах подобных заведений нет никаких знаков, запрещающих ронять вилки, салфетки или хлебные крошки. Ресторан мог бы запретить мусор, но тогда он бы потерял своих клиентов, которые ушли бы в другие заведения.

Общее в этих кажущихся несопоставимыми приме­рах то, что все они иллюстрируют, как рыночное реше­ние о том, сколько мусора допустимо и допустимо ли вообще, основывается в конечном счете на желаниях и предпочтениях потребителей. Здесь нет упрощения и общего призыва «перестать мусорить». Скорее это акку­ратное сопоставление издержек и выгод от накопления отходов.

До тех пор пока издержки сбора отбросов низки, а вред от их накопления велик, то их, как правило, регу­лярно убирают и серьезно штрафуют за разбрасывание мусора, как это происходит в примере с медицинскими учреждениями. Если же издержки по уборке мусора вы­соки, а вред от его накопления невелик, тогда, как пра­вило, отходы собирают реже и не взимают штрафы.

Такие различия не являются следствием примене­ния законодательных актов, а представляют собой ре­зультат действия рыночного механизма. Предприни­матели, которые действуют не в точном соответствии с приведенной закономерностью, теряют потребителей либо напрямую (разозленные клиенты уходят), либо косвенно (более высокие операционные издержки пре­доставляют ценовые преимущества конкурентам).

Система, основанная на желаниях и потребностях включенных в нее людей, очень гибкая. В каждом при­мере политика в отношении мусора была приспособлена к особенностям конкретной ситуации. Более того, по­добная система в состоянии быстро реагировать на из­менения как в издержках сбора мусора, так и в размере вреда, причиняемого неубранными отходами.

Если бы, например, в больницах устанавливалась система, позволяющая убирать мусор с минимальны­ми издержками, или отношение потребителей к мусору заметно изменилось, администрация больницы была бы вынуждена ослабить свою позицию против мусора. Клиники, которые не смогли приспособиться к новой ситуации, стали бы терять своих клиентов, уходящих в другие учреждения. (Это касается частных, коммерче­ских клиник. Государственные и муниципальные боль­ницы, чьи денежные поступления формируются за счет налогов, не обладают подобными стимулами удовлет­ворять запросы клиентов.)

С другой стороны, если бы было установлено, что банки из-под газировки и пакеты из-под попкорна, оставленные под сиденьями на стадионах, переносят болезни или мешают просмотру матчей, тогда правила относительно мусора на стадионах были бы изменены автоматически самими владельцами, безо всяких мер со стороны государства.

Говоря о мусоре в общественных местах, следует сказать, что не существует системы, в точности под­строенной под потребности и желания людей. Обще­ственные места находятся под опекой государства, и оно обращается с запросами потребителей довольно высокомерно, по сути, игнорируя их. Государственные предприятия — единственные, кто будет иметь дело с возросшим желанием людей мусорить, демонстрируя твердую решимость уничтожить мусор, и тем самым отказываясь воспринимать и желания потребителей, и меняющиеся технологии. Закон есть закон. Госу­дарство может так работать, потому что оно находится вне рынка. Оно получает свой доход от налогов, что не имеет никакой связи с его способностью удовлетворять запросы клиентов.

Довод государства против мусора заключается в том, что мусорить — означает не уважать права других. Но этот аргумент лишен каких-либо достоинств. Под­тверждает это все концепция частного мусора. Если бы мусор нарушал права и считался бы отказом принимать во внимание комфорт и удобство других людей, как тог­да рассматривать «мусор» в ресторанах, на стадионах, на фабриках и тому подобном? Мусор на частном рын­ке возникает как средство удовлетворения потребности клиентов в комфорте. Мусоря, посетитель нарушает права владельца ресторана не больше, чем в процессе еды, поскольку клиент платит и за то, и за другое.

Как можно трактовать неспособность правитель­ства проводить гибкую политику по вопросам отходов в общественном секторе? Дело не только в его незаин­тересованности, хотя всегда гораздо проще решить во­прос путем огульных запретов, чем разобраться с ним разумным образом. Объяснение в том, что никакое правительство, даже самое благожелательное и заинте­ресованное, не может осуществлять гибкую политику в сфере отходов. Для такой политики необходима систе­ма рыночных цен (система прибылей и убытков), по­зволяющая измерять издержки и выгоды загрязнения и автоматически наказывать менеджеров, не сумевших учесть их должным образом.

Если бы правительство ввело подобную систему, она перестала бы быть государственной, потому что она не могла бы опираться на bete noir (франц. — тем­ную сторону) государства — налогообложение, которое абсолютно не связано с удовлетворением потребностей клиентов.

Неспособность правительства быть гибким может иногда принимать необычные формы. В течение мно­гих лет в Нью-Йорке не существовало действенных ограничений для владельцев собак, которые позволяли своим животным гадить на улицах и тротуарах. В на­стоящее время существует активно действующее дви­жение, призывающее запретить выгул собак на любых улицах и тротуарах, созданное группами горожан под лозунгом «Сначала дети, потом собаки».

При этом гибкость рынка совершенно игнорирует­ся обеими сторонами. Ни у одной из них нет понимания того, что «отходы» собак могут быть ограничены опре­деленными местами. А проблема представляется как выбор между тем, чтобы разрешить выгул собак повсе­местно или запретить его совсем. Представьте себе по­ложительные результаты перехода улиц и тротуаров в частную собственность. Итогом такого процесса стала бы большая гибкость, поскольку предприниматели по­лучали бы вознаграждение, придумывая способы, удо­влетворяющие потребности обеих групп.

Кто-то может не согласиться с приватизацией тро­туаров на тех основаниях, что владельцам собак при­дется платить за использование «собачьего туалета», который сейчас бесплатен (при условии, что не суще­ствует запрета на выгул собак). Но это неверно, пото­му что никто, включая владельцев собак, не пользуется тротуарами бесплатно. Они, как и все другие товары и услуги, предоставляемые государством, оплачиваются гражданами через налоги! Население оплачивает не только себестоимость тротуаров, но и стоимость их об­служивания, текущего ремонта, контроля за порядком и уборки.Трудно в точности представить, как свободный ры­нок стал бы функционировать в этой области, но мож­но выдвинуть некоторые предположения. Некоторые предприимчивые бизнесмены могли бы устроить ого­роженные песчаные площадки для собак. Заключались бы два отдельных договора: один — с владельцами со­бак, определяющий плату за пользование площадкой, другой — с владельцами мусоровозов, устанавливаю­щий стоимость ее обслуживания. Точное расположение и количество таких площадок, как и в любой другой сфере, определялось бы потребностями заинтересован­ных в них людей.

В свете негибкости государства и очевидного отсут­ствия заинтересованности в том, чтобы служить обще­ственным вкусам, как можно рассматривать человека, который мусорит? С общественной собственностью он обращался бы так же, как с частной, а именно, мусорил бы на ней. Как было показано, в этом, по сути, нет ни­чего дурного. Если бы не твердость властей по данно­му вопросу, подобное явление распространилось бы в общественном секторе так же широко, как и в частном. Такая деятельность должна регулироваться потребно­стями людей, а не нормативными актами.

Вот почему мы вынуждены заключить, что, далеко не будучи врагом человечества, человек, который му­сорит, на самом деле настоящий герой. Велико бесстра­шие, проявляемое им на фоне активно проводящейся против него кампании. Еще более важно то, что пове­дение такого человека, целенаправленно «берущего закон в свои руки», может служить протестом против несправедливой системы.