18. Человек, который не тратится на благотворительность

Нас донимают идеей о том, что жертвовать на благотворительность — святое дело. Это представляется добродетельным, при­личным, хорошим, справедливым, по­четным, альтруистичным и внушающим любовь. Точно так же отказ жертвовать встречают пре­зрением, насмешками, недоверием и ужасом. Человек, отказывающийся жертвовать на благотворительность, считается парией.

Этот социологический императив поддерживают легионы нищих, сборщиков пожертвований, церковни­ков и других «нуждающихся» групп. Нас уговаривают с церковных кафедр и из СМИ, кришнаиты и попрошай­ки, хиппи и дети из «Марша десятицентовиков», калеки, беспомощные, лишенные средств, падшие.

Жертвовать на благотворительность — это не зло само по себе. Когда это добровольное решение ответ­ственных взрослых людей, оно не нарушает прав инди­вида. Однако в благотворительности есть угроза, и су­ществуют убедительные причины отказаться от участия в ней. Кроме того, в моральной философии, на которой основана благотворительность, есть серьезные изъяны.

Изъяны Благотворительности

Один из главнейших изъянов благотворительно­сти и одна из наиболее неоспоримых причин не участвовать в ней: благотворительность препят­ствует выживанию человеческого вида. В соответствии с дарвиновским принципом «выживает сильнейший» те организмы, которые наиболее способны к жизни в дан­ных условиях, пройдут естественный отбор, продемон­стрировав возможность доживать до возраста размно­жения и большую вероятность оставить потомство.

В долгосрочном периоде один из результатов это­го — появление вида, представители которого облада­ют большей способностью выживать. Это не означает, что сильные уничтожают слабых одного за другим, как иногда утверждается. Это просто значит, что сильные будут успешнее слабых в размножении. Таким образом, наиболее способные размножаются, и вид процветает.

Некоторые утверждают, что закон естественного отбора неприменим к современной цивилизации. Кри­тики указывают на искусственные почки, хирургиче­ские операции на открытом сердце, другие научные и медицинские достижения. На основании этого они утверждают, что закон выживания Дарвина заменен современной наукой. Люди с болезнями и генетически­ми отклонениями, которые в прошлом были обречены на раннюю смерть, сегодня выживают и производят по­томство.

Однако это не подтверждает неприменимости зако­на Дарвина. Современные прорывы в науке не отмени­ли этот закон, а лишь изменили конкретные случаи, к которым он применяется.

В прошлом больное сердце или плохие почки были несовместимы с выживанием человека. Однако с рас­пространением современных достижений медицины проблемы со здоровьем все менее значимы как основа­ния для естественного отбора.

Все более важной становится способность жить на перенаселенной планете. При этом выживанию будут противостоять аллергия на дым, чрезмерная склон­ность к спорам или воинственность. Подобные харак­теристики снижают способность человека дожить до взрослого состояния. Они сокращают шансы индивида на создание ситуаций (брак, наличие работы), в кото­рых воспроизводство возможно. Если дарвиновским законам будет позволено действовать, эти негативные особенности будут пропадать. А вот распространение благотворительности означает, что эти вредные черты перейдут и на следующее поколение.

Благотворительность такого типа неоспоримо вред­на. Однако когда она носит частный характер, ее мас­штаб ограничен своего рода дарвиновским законом, который применяется к дающим: они возлагают на себя часть причиняемого ими вреда.

Получается, будто невидимая рука Адама Смита приводит к сокращению пожертвований. Например, если родительская благотворительность приобретает форму «жалею розги и порчу ребенка», то часть вред­ных последствий такой благотворительности сказы­вается на родителях. Опасность оказаться на стороне избалованных детей — сдерживающий фактор для дающего.

Многие из родителей, которые поддерживали сво­их взрослых детей-хиппи в 1960-е годы, прекратили эту поддержку, когда сами пострадали от ее вредных по­следствий. Частная благотворительность также имеет встроенное ограничение, потому что любое частное со­стояние ограничено.

Государственная благотворительность угрожающе отличается. В ней все естественные барьеры практиче­ски отсутствуют. Очень редко бывает так, что государ­ственная благотворительность сокращается из-за ее негативных последствий. Средства в распоряжении го­сударства ограничены лишь его жаждой налогов и спо­собностью взимать их с общества, которое не особенно стремится их отдать.

Подходящий пример — американская программа внешней помощи в 1950—1960-е годы. Правительство США платило фермерам за их продукцию по ценам выше рыночных. Это создавало гигантские излишки, на которые необходимо было выделять еще больше денег. Огромные количества этой продукции отправлялись в такие страны, как Индия, где национальное сельское хозяйство в результате субсидированного импорта было практически разрушено.

Ряд ученых отмечали и другие губительные резуль­таты государственной благотворительности. Дж. Уи­льям Домхофф в книге «Высшие круги» показывает, что такие меры благотворительности, как компенсация рабочим, коллективные договоры с работниками, посо­бия по безработице и программы социальной помощи, были начаты не защитниками бедных, как все считают, а богатыми.

Эти программы способствуют их собственным классовым интересам. Цель этой государственно- корпоративной системы благотворительности — не в перераспределении богатства от богатых к бедным, а в том, чтобы купить потенциальных лидеров бедных и привязать их к гегемонии правящего класса. При этом интеллектуалы должны были продолжать убеждать до­верчивую публику, что государственная благотвори­тельность идет им на пользу.

Аналогичным образом Пивен и Клоуард в книге «Ре­гулирование бедных» указывают, что благотворитель­ность не помогает бедным, а подавляет их. При этом modus operandi (образ действия) — повышать социаль­ные выплаты не в случае большой нужды, а во время социальных потрясений, и понижать их не в изобиль­ные времена, а во времена общественного спокойствия. Таким образом, система социальной поддержки стано­вится своего рода методом «хлеба и зрелищ» для кон­троля над массами.

Философия благотворительности

Несмотря на эти проблемы, есть люди, которые рассматривают благотворительность благосло­венным занятием и считают взносы на нее мо­ральным обязательством. Будь их воля, они сделали бы благотворительность обязательной.

Однако это уже была бы не благотворительность, поскольку само понятие определяется как добровольное пожертвование. Если индивида принуждают жертво­вать, то он не благотворитель, а жертва грабежа.

Те, кто хочет сделать благотворительность обяза­тельной невзирая на законы логики и лингвистики, видят проблему в наличии долга, обязательства, мо­рального императива помогать менее удачливым. Все это опирается на предпосылку о том, что каждый из нас — «сторож брату своему».

Однако эта философия противоречит базовой пред­посылке морали: у человека должна быть возможность поступать моральным образом. Если в разных геогра­фических точках есть два человека, которые отчаянно нуждаются в помощи Джона одновременно, он не сможет помочь обоим. Но ведь помочь обоим — часть морали «сторожа брату своему». Поэтому очевидно, что при са­мых наилучших намерениях Джон не может поступать морально. Если в соответствии с любой теорией этики благонамеренный человек не может быть моральным, то теория неверна.

Вторым базовым недостатком морали «сторожа бра­ту своему» является то, что из нее логически вытекает призыв к абсолютному равенству доходов, осознают это ее приверженцы или нет. Как мы помним, эта мораль проповедует, что делиться с неимущими — моральное обязательство имущих. Адам, у которого есть 100 долл., делится с Ричардом, у которого только 5 долл., отдавая Ричарду 10 долл. Теперь у Адама остается 90 долл., а у Ричарда 15 долл. Можно подумать, что Адам последовал велению философии, требующей делиться. Но у Адама по-прежнему больше денег, чем у Ричарда. Если Адам хочет действовать морально, он должен будет снова по­делиться с Ричардом. Этот процесс закончится только тогда, когда у Ричарда будет не меньше денег, чем у Адама.

Доктрина абсолютного равенства доходов, неиз­бежное следствие философии «сторожа брату своему», не допускает ни для кого благосостояния сверх жалких грошей, которые способен скопить самый беспомощ­ный индивид. Поэтому такая философия находится в прямом и непримиримом противоречии с естествен­ным стремлением улучшить свою судьбу. Те, кто верит в эту философию, разрываются между противоречивыми взглядами. Вполне естественно, что результатом явля­ется лицемерие.

Иначе как можно описать людей, которые претен­дуют на то, чтобы применять философию на практике и при этом иметь полные кладовые, телевизор, стерео- установку, автомобиль, драгоценности и недвижимость, в то время как во многих частях мира люди голодают? Они догматически подтверждают свою привержен­ность к равенству, но отрицают, что их изобильное бла­годенствие хоть как-то противоречит ему.Им необходим определенный уровень богатства и благосостояния, чтобы сохранять работу, позволяющую зарабатывать деньги и делиться с неимущими. Ясно, что «сторожу брата своего» необходимо поддерживать способность «сторожить» братьев. Философия «сторожа брату своему» не требует голодной смерти.

Получается, что благополучный «сторож» объясня­ет свое положение аналогично рабу, принадлежащему «рациональному» рабовладельцу: раб должен быть хотя бы минимально здоров и устроен, чтобы работать на хозяина.

Фактически благополучный «сторож брату своему» порабощает сам себя ради угнетенного, которому он помогает. Он накопил необходимую сумму, чтобы наи­лучшим образом служить своему собрату. Всем, что ему принадлежит, он пользуется только в пределах и един­ственно ради одной цели — повышения или поддержа­ния своей экономической способности помогать менее благополучным.

Вполне возможно, что «сторож», живущий на чер­даке, говорит правду, объясняя назначение своей соб­ственности таким образом. Но как быть со средним человеком, который претендует на то, что исповедует мораль «сторожа брату своему», — государственным служащим с зарплатой 17 тыс. долл. в год, живущим в кооперативной квартире в Нью-Йорке? Вряд ли можно всерьез утверждать, что нажитая им собственность не­обходима, чтобы обеспечивать его продуктивность, осо­бенно когда эту собственность можно продать за день­ги, способные существенно помочь угнетенным.

Итак, жертвование на благотворительность не только не является благословенным деянием, но и мо­жет иметь вредные последствия. Кроме того, мораль­ная теория, на которой основана благотворительность, запуталась в противоречиях и делает лицемерами тех людей, на которых это давит.