17. Ростовщик

С библейских времен, когда ростовщики были изгнаны из храма, их презирали, критикова­ли, поносили, преследовали и рисовали в ка­рикатурах. Шекспир в «Венецианском купце» изобразил ростовщика евреем, который суе­тится вокруг, пытаясь добыть свой «фунт плоти». В филь­ме «Ростовщик» он является предметом отвращения.

Однако ростовщика (он же мироед и кровопийца) осудили незаслуженно. Ростовщики остаются крайне непопулярными, хотя они оказывают необходимые и важные услуги.

Деньги дают и берут в долг потому, что у людей раз­личается структура временных предпочтений (т.е. соот­ношение, в котором они готовы обменивать имеющие­ся деньги на те, которые будут получены в будущем).

Г-н А может стремиться получить деньги прямо сей­час и не заботиться о том, сколько он получит в буду­щем. Он готов отказаться от 200 долл. в следующем году для того, чтобы иметь 100 долл. сейчас. У него высокий уровень временных предпочтений.

На другом краю спектра находятся люди с очень низким уровнем временных предпочтений. Для них «деньги в будущем» почти так же важны, как и «день­ги в настоящем». В отличие от г-на А, которого гораздо больше волнуют деньги сегодня, чем деньги в будущем, г-н В не откажется от крупной суммы денег в будущем ради наличных сегодня.

Следует отметить, что отрицательных временных предпочтений, т.е. предпочтений в пользу денег в бу­дущем над сегодняшними, не существует. Это было бы равносильно утверждению, что существуют предпочте­ния, при которых отдают 100 долл. сегодня ради 95 долл. в будущем. Это нерационально, если только не действу­ют какие-то другие условия, помимо временных пред­почтений.

Например, человек может хотеть приобрести защи­ту для денег, которые не находятся в безопасности сей­час, но будут в безопасности через год. Или же он может захотеть посмаковать десерт и отложить потребление до после ужина. «Десерт перед обедом» будет считаться другим благом, нежели «десерт после обеда», независимо от того, насколько похожи два блага с физической точки зрения. Поэтому нет предпочтений в пользу товара в бу­дущем по сравнению с тем же товаром в настоящем.

Хотя это и необязательно происходит именно так, люди с высоким уровнем временных предпочтений (г-н А) обычно становятся чистыми заемщиками, а люди с низким уровнем — кредиторами.

Например, для г-на А естественно занимать день­ги у г-на В. Г-н А готов отказаться от 2000 долл. через год ради 100 долл. сейчас, а г-н В будет готов одол­жить 100 долл. сейчас, если через год он получит хотя бы 102 долл. Если они договорятся о том, что через год будет уплачено 150 долл. при сегодняшнем займе 100 долл., выигрывают оба.

Г-н А получит разницу между 200 долл., которые он был готов заплатить за 100 долл. сейчас, и 150 долл., ко­торые ему реально придется заплатить. Таким образом, он выиграет 50 долл.

Г-н В выгадает разницу между 150 долл., которые он реально получит, и 102 долл., на которые он был готов согласиться через год, отдав 100 долл. сегодня. Таким образом, он выиграет 48 долл.

Поскольку ростовщичество это торговля, как и в лю­бой другой торговле, обе стороны должны выигрывать, иначе они откажутся сотрудничать.

Ростовщика можно определить как человека, ко­торый дает в долг свои собственные или чужие деньги. В последнем случае он выступает в качестве посредни­ка между кредитором и заемщиком. В обоих случаях он честен настолько же, насколько и любой другой бизнес­мен. Он никого не принуждает вести бизнес с ним и не подвергается принуждению сам.

Конечно, бывают нечестные ростовщики — так же, как бывают нечестные люди в любых профессиях. Од­нако нет ничего нечестного или заслуживающего пори­цания в том, чтобы давать деньги в долг.

Некоторые варианты критики этой точки зрения за­служивают дальнейшего изучения. Рассмотрим их.

1. «Ростовщичество имеет дурную репутацию пото­му, что оно часто сопровождается насилием. Заемщи­ков (или жертв), которые не могут платить по долгам, часто находят убитыми — и обычно это делают ростов­щики».

В этой связи заметим, что люди, занимающие деньги у ростовщиков, обычно подписывают контракты, полно­стью с ними соглашаясь. Человек едва ли является жерт­вой ростовщика, если соглашается погасить заем, а затем отказывается выполнять свои обязательства по контрак­ту. Наоборот, это ростовщик — жертва заемщика.

Если заем выдан, но не погашен, то ситуация эквива­лентна краже. Нет разницы между вором, который вламы­вается в офис ростовщика и похищает деньги, и человеком, который занимает их по контракту, а затем отказывается возвращать. В обоих случаях результат одинаков: кто-то завладевает не принадлежащими ему деньгами.

Убийство должника — это несправедливая и чрез­мерная реакция, как и убийство вора. Главной причи­ной того, почему ростовщики берут закон в свои руки и не колеблясь используют насильственные методы, вплоть до убийства, является контроль преступного мира над ростовщичеством.

Однако этот контроль возник почти по требованию общественности! Когда суды отказываются принуждать должников выплачивать законные долги и запрещают давать деньги в долг под большой процент, на сцену вы­ходит преступный мир.

Каждый раз, когда государство запрещает товар, на который существуют потребители, будь то виски, нар­котики, азартные игры, проституция или займы под высокий процент, преступный мир входит в отрасль, которую боятся обслуживать законопослушные пред­приниматели. В виски, наркотиках, азартных играх, проституции или ростовщичестве нет ничего, что по сути своей преступно. То, что эти сферы начинают ассо­циироваться с бандитскими методами, связано исклю­чительно с законодательным запретом.

2. «Деньги бесплодны и сами по себе ничего не про­изводят. Поэтому взимание любых процентов за поль­зование ими — это эксплуатация. Ростовщики, взи­мающие аномально высокие проценты, входят в число главных эксплуататоров в экономике. Они полностью заслуживают то презрение, которым пользуются».

Помимо способности денег покупать товары и услу­ги получение денег раньше, а не позже позволяет избе­жать ожидания исполнения обязательства. Это способ­ствует продуктивным инвестициям, которые в конце срока займа, даже после уплаты процентов, приносят больше товаров и услуг, чем имелось в начале.

А что касается «заоблачно высоких» процентных ставок, следует понимать, что на свободном рынке став­ка процента определяется временными предпочтения­ми всех экономических агентов. Если ставка процента необычно высока, появятся силы, толкающие ее вниз.

Например, если ставка процента выше, чем вре­менные предпочтения людей, заинтересованных в за­емных средствах, то спрос на займы будет ниже пред­ложения и процентная ставка должна будет пойти вниз. Если процентная ставка не показывает тенденции к снижению, это означает не то, что она слишком вы­сока, а то, что только высокая ставка процента может уравновесить спрос на займы и соответствовать уров­ню временных предпочтений экономических агентов.

Критик высоких процентных ставок имеет в виду «справедливый» процент. Но «справедливой» процент­ной ставки или «справедливой» цены не существует. Это атавизм, пережиток Средневековья — эпохи, когда монахи обсуждали вопрос, сколько ангелов поместится на конце иглы.

Если доктрина «справедливой» ставки процента и имеет какой-то смысл, то он может заключаться только в том, что справедливая ставка — это та, которая взаи­моприемлема для двух взрослых людей по их доброволь­ному согласию. Это и есть рыночная ставка процента.

3. «Ростовщики мучают бедняков, взимая с них бо­лее высокий процент, чем с других заемщиков».

Распространен миф о том, что богатые составляют почти весь класс ростовщиков, а бедные — весь класс заемщиков. Однако это неверно. Становится человек чистым заемщиком или чистым кредитором, зависит от его нормы временных предпочтений, а не от его дохода.

Богатые корпорации, продающие облигации, яв­ляются заемщиками, потому что проданные облига­ции — это заемные деньги. Большинство богачей, вла­деющих недвижимостью или другой перезаложенной собственностью, почти наверняка чистые заемщики, а не чистые кредиторы. С другой стороны, каждая бедная вдова или пенсионер с небольшим банковским счетом являются ростовщиками.

Верно, что ростовщики берут с бедных более высокий процент, чем с остальных, но в такой формулировке это может ввести в заблуждение. Дело в том, что ростовщи­ки взимают больший процент с индивидов, с которыми связан больший риск, т.е. с тех, которые с меньшей веро­ятностью выплатят долг — независимо от богатства.

Одним из способов сократить риск дефолта, а значит, и процентную ставку, является предоставление залога или реальной собственности, которую можно изъять, если долг не возвращен. У богатых людей больше возмож­ностей предоставить залог под кредиты, чем у бедных лю­дей, поэтому им займы дают под более низкий процент.В такой ситуации нет ничего предосудительного или уникального. Бедные люди платят больше за стра­ховку от пожара, потому что их дома менее огнестойки, чем у богатых. С них взимают больше за медицинское обслуживание, потому что состояние здоровья у них хуже. Расходы на питание у бедных выше, потому что в их районах выше преступность, а она повышает из­держки ведения бизнеса. Без всякого сомнения, это пе­чально, но не связано со злым умыслом против бедных. Ростовщик, как и страховая компания и бакалейщик, стремится защитить свои инвестиции.

Представьте себе последствия закона, запрещающе­го ростовщичество, которое можно определить как взи­мание ставки процента сверх утвержденного законода­телем уровня. Поскольку повышенный процент платят бедные, а не богатые, закон в первую очередь повлияет на них. В результате закон навредит бедным и принесет пользу богатым, если вообще их затронет.

Очевидно, такой закон может быть задуман, чтобы защитить бедных от высоких процентных ставок, но в реальности взять деньги в долг для них станет невоз­можно! Если ростовщику приходится выбирать между тем, одалживать деньги бедным по ставкам, которые он считает слишком низкими, или не одалживать им во­обще, несложно понять, какой он сделает выбор.

Что ростовщик сделает с деньгами, которые он одолжил бы бедным, если бы не запрещающий это за­кон? Он будет финансировать исключительно богатых людей, для которых риск невозврата невысок. Это при­ведет к снижению процентных ставок для богатых: чем выше предложение блага на любом отдельном рынке, тем ниже его цена.

Мы обсуждаем вопрос не о том, справедливо или нет запрещать заоблачные процентные ставки, а о по­следствиях такого закона. И эти последствия печальны для бедных.