Глава5 финансы

14. Частный фальшивомонетчик

Словарь определяет слово «поддельный» как «фальшивый, ложный, произведенный без права; сделанный как имитация чего-либо другого с целью обмануть кого-либо, выда­вая поддельную копию за подлинную или оригинальную вещь». То есть подделка — это особый случай мошенничества. В общем значении мошенни­чества «ложность» состоит в том, чтобы отдать некий товар или предмет в обмен на другой товар или деньги. В случае с подделкой денег то, что отдается под видом подлинного, — это не предмет или товар, а сами деньги. Этот особый случай мошенничества представляет со­бой кражу, точно так же, как и мошенничество в целом.Однако с подделкой денег возникают некоторые ослож­нения.

Последствия подделки денег полностью зависят от того, выявляется ли факт подделки. Если да, то имеет место прямое воровство. Если подделка денег выявлена до того, как фальшивомонетчик передаст их первому получателю, его поймают с поличным, и факта поддел­ки не произойдет (точка 1 на приведенной диаграмме).

Если подделка денег выявляется после того, как деньги переданы первому получателю, но до того, как он успел передать их далее (точка 2 на диаграмме), то подделка сводится к краже у первого получателя. Г-н Б отдает подлинный товар или услугу в обмен на кусок бумаги, который оказывается подделанным и ни­чего не стоит. Кусок бумаги уничтожается, и у первого получателя не остается ничего.

Если фальшивка выявляется после того, как первый получатель передал ее дальше (не зная об этом) второ­му получателю, но до того, как второй получатель смог передать ее третьему, то убыток несет второй получа­тель (точка 3).

Выявление подделки в разные моменты времени:

Второй получатель несет убыток, потому что он дал первому получателю что-то ценное и не получил ничего взамен. Если он сумеет найти первого получателя, то проблема того, кто несет убыток, осложняется еще и тем, что первый получатель ни в чем не виноват.

Возможно, убыток необходимо поделить между двумя получателями. Конечно, если удастся найти того, кто самым первым расплатился фальшивыми деньгами, и заставить его компенсировать потери, то никакого убытка не будет, потому что по сути факт подделки не будет иметь места. Но если после того, как оплата со­стоялась, найти никого из предыдущих участников це­почки нельзя, то получатель, обнаруживший у себя под­дельные деньги, несет все издержки независимо от того, сколько раз они переходили из рук в руки.

Если факт подделки так и не выявляется, то ситуация становится радикально иной. Потери, связанные с под­делкой, несет не один отдельный индивид, а общество в целом, причем довольно сложным образом. Потери не проявляются немедленно, потому что нет одного полу­чателя, который теряет стоимость товара, отданного в обмен на фальшивые деньги.

И все же очевидно, что потери есть, — фальшиво­монетчик приобрел нечто, обладающее стоимостью, никак не возместив это остальному обществу. Посколь­ку в любой момент времени в обществе так много това­ров, а фальшивомонетчик получил часть из них путем мошенничества, должны быть другие члены общества, которые понесли потери.

Распространение потерь в обществе определяется повышением цен, вызванным дополнительными (фаль­шивыми) деньгами, находящимися в обращении. То, что цены повысятся в ответ на деятельность фальши­вомонетчиков, давно известно, — ведь подделка уве­личивает количество денег в обращении, а количество товаров и услуг останется прежним.

Цены не поднимутся все в один момент, но они и не будут расти равномерно, постоянно. Скорее всего, цены будут подниматься волнами, как вода в бассейне в ответ на падение камня, нарушившего равновесие. Сначала они пойдут вверх в той отрасли или сфере, к которой относится первый получатель фальшивых денег. Цены повысятся, потому что фальшивые деньги, потрачен­ные в отрасли, являются «дополнительными», т.е. в от­сутствие подделки они не были бы потрачены.

При этом первый получатель выигрывает. Он полу­чил деньги, которые не появились бы, не будучи под­деланными, и он может потратить эти дополнительные деньги там, где цены еще не поднялись. Первый полу­чатель выигрывает эту разницу (она может быть значи­тельной, хотя никоим образом не сопоставимой с вы­годой фальшивомонетчика).

Второй получатель также выигрывает, как и все остальные получатели в начале распространяющейся волны. Все эти люди получают новые деньги до того, как фальшивки, попадая в оборот, толкают цены вверх.

Однако со временем появится получатель поддель­ных денег, который выйдет в ноль. Он получит деньги, когда еще сохранится возможность потратить часть из них там, где пока не произошло вызванного фальшивка­ми повышения цен. Если он тратит свои деньги в сфере, не испытавшей скачка цен, он немного выиграет от инф­ляции, если нет — проиграет. В среднем люди на этой стадии денежной экспансии не получат особых выгод и не понесут особых потерь от подделки денег.

Люди, получающие фальшивые деньги после этой стадии, несут издержки расширения денежной массы. Прежде чем они получат дополнительные деньги, цены уже поднимутся. Когда под делки наконец дойдут до них, они уже понесут чистые потери. Есть некоторые груп­пы людей (например, вдовы и пенсионеры), которые всегда теряют от подделки денег, потому что в процессе распространения инфляции, вызванной фальшивками, доходы этих людей остаются фиксированными.

Если все это так, то как же можно считать фальши­вомонетчика героем? Основной результат выявляю­щейся в конце концов подделки — это обман человека, которого «оставили с носом». Основной результат не выявленной подделки — это инфляция, которая в ко­нечном счете вредит многим из нас. Учитывая это, до­вольно странно называть фальшивомонетчика героем.

Основание называть героем обычного частного фальшивомонетчика заключается в том, чт.е. действу­ющий первоначальный фальшивомонетчик и что день­ги, подделываемые частным фальшивомонетчиком, не являются легитимными деньгами; на самом деле они сами — подделка. Одно дело говорить, что воровством является подделка подлинных денег; и совсем дру­гое — что им является подделка поддельных денег!

Эту мысль можно пояснить аналогией. Брать чужую законную собственность — это воровство, и потому не имеет под собой оснований. Но такой запрет не дей­ствует применительно к собственности, на которую у вора нет законных прав (т.е. к украденной). Действи­тельно, такие действия даже необязательно называть воровством. Другими словами, действие, которое на первый взгляд идентично воровству, не является непра­вомерным, если у жертвы нет законных прав на изъя­тые вещи. Если В украдет что-то у А, а С украдет это у В, то нельзя считать С виновным в краже. (Для простоты предположим, что С не может найти первоначального владельца А.) Принудительная передача товаров про­тивоправна, только если первоначальный владелец является полноправным; в противном случае в этом нет ничего предосудительного.

Аналогично, из факта неправомерности подделки подлинных денег не следует незаконность подделки под- елъных денег. Если обосновать утверждение о том, что подделка поддельных денег не является неправомерной ^и что «первоначальные» деньги — это подделка, то мы тем самым покажем, что частный фальшивомонетчик не виновен ни в каких преступлениях и, возможно, его следует считать героем.

Утверждение, что подделка фальшивых денег сама по себе не является неправомерной, основано на пред­ставлении о том, что это по форме идентично краже у вора. В исходном словарном определении подделки говорилось о «производстве без прав» и о том, чтобы «выдавать фальшивую копию за подлинную или ориги­нальную». Но если копируется подделка, то фальшивая копия не выдается за подлинную. Изготовитель поддел­ки всего лишь передает еще одну фальшивую копию. И если производство без прав означает выдавать что-то за подлинное, то наш фальшивомонетчик не занимается этим, потому что не выдает ничего за подлинник, — он всего лишь пытается распространить свою работу как копию подделки.

Государство занимается подделкой реальных денег - золота и серебра.

Деньги, которые подделывает фальшивомонетчик, сами по себе являются поддельными. Они изготовлены не частным фальшивомонетчиком, а государством.

Это серьезное обвинение, которыми обычно не раз­брасываются. Как бы непривлекательно это ни выгляде­ло, но факт остается фактом: государство повсеместно занимается подделкой реальных денег — золота и се­ребра. После этого практически все государства запре­щают использовать реальные деньги, разрешая только оборот фабрикуемых ими подделок. Это эквивалентно тому, что частный фальшивомонетчик не просто ко­пирует деньги в обороте, но препятствует обороту «ле­гальных» денег.

рассмотрим денежную систему до того, как в нее глубоко проникло государство. Золото и серебро (и представляющие их бумажные сертификаты) были средством обращения. Государство не могло просто вторгнуться в эту систему и навязать свои «декретные» деньги — не обеспеченные золотом или серебром (fiat currency). Это деньги, основанные на принуждении со стороны императоров, королей и президентов, а не на добровольных решениях людей.

Люди не стали бы принимать их в качестве денег и ради них добровольно отказываться от заработанного тяжким трудом. Поэтому государство действовало по­степенно в своем стремлении захватить контроль над денежной системой.

При золотом стандарте частные монетные дворы превращали золотые слитки в монеты. Вес этих монет удостоверялся частными монетными дворами, чья ре­путация относительно точности и неподкупности была их основным активом. Первым шагом государства стал захват монопольного контроля над монетными двора­ми, провозглашение того, что чеканка монеты — это право суверена и что частным монетным дворам нельзя доверять столь важную задачу. Таким образом государ­ство национализировало монетные дворы.

Следующим шагом стала порча монеты (debase­ment). После того как на монету наносился портрет монарха, чтобы гарантировать вес и качество, монеты подвергались «выпотеванию» (т.е. чеканились с номи­нальным весом выше реального). Именно так и нача­лось государственное фальшивомонетничество.

Третьим шагом стало принятие законов об узаконен­ном средстве платежа. Эти законы требовали, чтобы Деньги обменивались и подсчитывались по своей номи­нальной стоимости и ни по какой другой (например, по ^весу). Монета номиналом 10 золотых унций могла быть законно использована для оплаты долга в 10 золотых унций, хотя реально весила лишь 8 золотых унций. Про­тесты кредиторов судебная система суверена игнориро­вала, основываясь на законах о легальном платежном средстве. Задача этих законов состояла в том, чтобы га­рантировать прием денег, подделанных государством.

Государство вскоре обнаружило, что это все ме­лочи. На «выпотевание» монет существовали ограни­чения. Даже постепенная замена полновесных монет (содержание золота в которых равнялось номинальной стоимости) номинальными (которые как металл прак­тически не имели стоимости) все равно не приносила достаточного дохода. Даже если бы государство отбира­ло 100 процентов стоимости монеты, то стоимость всех монет, вместе взятых, была ограниченна. И государство избрало курс действий, обладавший гораздо большим потенциалом для подделывания.

Был сделан четвертый шаг. Государство прекрати­ло просто менять золотые монеты на номинальные и на­чало создавать денежные знаки, номинал которых пре­вышал весь объем принадлежащего государству золота. Ни стоимость золота в монетах, ни стоимость золота в слитках, ни даже стоимость золота в земле больше не ограничивали масштаб государственных подделок.

Эта инновация привела государственные подделки на пятую стадию, или первую «цивилизованную» стадию. «Гринбеки», долларовые банкноты, теперь можно было создавать без видимых ограничений. Печатные прессы были разогнаны до высоких скоростей. Инфляция, вы­званная подделкой денег на государственном уровне, на­чала распространяться по современному миру.

Шестой шаг еще больше подстегнул государствен­ные расходы. Подделка бумажных денег, начавшаяся на пятой стадии, стала «шагом вперед» по сравнению с подделкой монет, но перспектива захвата банков и де­нег на чековых книжках требовала большего. В зависи­мости от резервных требований к банкам банковская система могла расширять денежную массу во много раз с помощью хорошо известного «эффекта мультиплика­тора». Во всех растущих экономиках бумажные деньги по сумме обгоняют монеты, а объем средств на депо­зитах обгоняет количество бумажных денег. Так захват банков (а также монополии на выпуск монет и бумаж­ных денег) открыл новые горизонты для государств- фальшивомонетчиков.

Снова прикрываясь тем, что свободному рынку якобы нельзя доверять, государство приняло закон о создании Центрального банка, а затем Федеральной ре­зервной системы. Центральному банку была предостав­лена монополия на выпуск банкнот, а также кредитно- денежные инструменты (операции на открытом рынке, установление учетной ставки, кредиты банкам), чтобы поддерживать всю банковскую систему в гармоничном состоянии фальшивомонетничества.

Главный аргумент государства состоял в том, что так называемые свободные, или спекулятивные, банки, находившиеся в основном в труднодоступных районах Среднего Запада, небрежно относились к обеспечению своих банкнот. В основном это обвинение было спра­ведливо. Однако причины этого, истоки которых свя­заны с войной 1812 года, весьма характерны. Во время этой войны банки Новой Англии были самыми устой­чивыми в стране. Новая Англия также относилась к тем Районам страны, которые в наибольшей степени высту­пали против войны. Поэтому центральное правитель­ство было вынуждено заимствовать у банков Среднего Запада, выпускавших банкноты в количестве куда боль- ^щем, нежели их запасы золота.

(Государство без всяких оснований претендовало на обязанность поддерживать финансовую стабильность банков, но изменило своему слову.) Государство рас­ходовало большую часть этих денег (в форме банкнот) в Новой Англии. Когда эти банки предъявили средне- западные банкноты к погашению, то государство, еще дальше уклоняясь от провозглашенных им же самим обязанностей, объявило «банковские каникулы» и раз­решило «свободным» банкам не выполнять свои обяза­тельства в течение нескольких лет.

Дальнейшая бурная политика, проводившаяся эти­ми банками впоследствии, принесла им дурную репу­тацию и дала государству основание вмешаться. Таким образом, само государство поощряло частные банки к производству фальшивых денег.

На этой стадии развития, как говорится, в мази была только одна муха — которая и привела государ­ство к седьмому шагу. Одни страны участвовали в про­изводстве фальшивок и создании инфляции более ак­тивно, чем другие. Но когда в одной стране инфляция, вызванная поддельными деньгами, выше, чем в других, эта страна оказывается впутанной в трудности с пла­тежным балансом. Если правительство государства А подделывает деньги более быстрыми темпами, чем пра­вительство государства В, в государстве А цены будут расти быстрее, чем в В. Государству А будет легче по­купать у В и труднее — продавать ему, так что импорт государства А (то, что оно покупает) превысит его экс­порт (то, что оно продает). Непосредственным резуль­татом дисбаланса между импортом и экспортом станет переток золота от А к В для оплаты этого превышения. Но поскольку количество золота ограничено, это не мо­жет продолжаться без конца.

Есть несколько вариантов действий. Правитель­ство А может ввести налог на импорт (тариф), или же правительство В может ввести налог на экспорт. Обе страны могут установить квоты, запрещающие тор­говлю сверх некоторого предела. Государство А может девальвировать свою валюту, что облегчит ей экспорт и затруднит импорт. Или же государство В может ре­вальвировать свою валюту с противоположными эффе­ктами.

С каждым из этих вариантов связаны свои про­блемы. Тарифы и квоты мешают торговле, специа­лизации и международному разделению труда. Де­вальвации и ревальвации нарушают работу системы международной торговли, на создание которой мир потратил так много времени. Кроме того, они не ре­шают проблему дисбаланса, и валютные кризисы не­избежно возникают вновь и вновь, когда происходят изменения в относительной стоимости различных мировых валют.

Мир сейчас находится на стадии этого седьмого шага, поэтому трудно проследить его завершение. Впро­чем, отмечаются две тенденции. Первая — проведение всемирной конференции по кредитно-денежным вопро­сам, примером которой является Бреттон-Вудс. На кон­ференциях такого рода ведущие фалынивомонетчики- инфляционисты собираются, чтобы обсудить возможные средства от последствий их деятельности (хотя, конеч­но, они не формулируют свою роль таким образом).

Обычно они обсуждают возможность принятия не­кого варианта системы центрального банка, действую­щей в США, для использования во всемирном масштабе.

ыли предложения создать международный эквивалент Нашей Федеральной резервной системы. Сильный ми­ровой банк подобного типа имел бы примерно такую же власть над всем миром, что и национальный банк—над своей страной. Он мог бы заставить все банки инфлиро- вать в унисон и направлять инфляцию так, чтобы никто кроме него не мог заниматься созданием фальшивых денег. Однако каждый национальный центр фальшиво­монетчиков до сих пор ревностно защищал свою власть, и поэтому такой всемирный центральный банк до сих пор не создан.

Альтернативой, которую популяризирует Милтон Фридман из Чикагского университета, является систе­ма «гибких обменных курсов». Она функционирует таким образом: как только цены или стоимость валют двух стран перестают соответствовать друг другу, про­исходит автоматическая корректировка, т.е. курсы валют разных стран друг к другу могут меняться. Это существенно отличает систему от соглашений, достиг­нутых на предшествующих мировых конференциях по кредитно-денежным проблемам, согласно которым цены валют фиксированы по отношению друг к другу.

Если при системе гибких курсов инфляция в стра­не А растет быстрее, чем в стране В, то появится отно­сительное избыточное предложение валюты страны А, что приведет к снижению ее цены, отказу от импорта, повышению привлекательности экспорта.

Колоссальным преимуществом системы гибких обменных курсов по сравнению с системой фиксиро­ванных курсов является то, что она автоматическая. Поэтому удается избежать кризисов, которые в системе фиксированных курсов будут случаться каждый раз при изменении цен валют по отношению друг к другу.

И все же обе эти системы представляют собой ис­кусственные попытки подавления негативных послед­ствий государственных схем, основанных на фаль­шивых деньгах и инфляции. Поэтому ни одной из них отдать предпочтение нельзя.

Парадоксально, но негативные последствия — это хорошо. Боль в теле может служить предупреждением о более серьезных заболеваниях и потому полезна. Так же и проблемы с платежным балансом могут быть сигна­лом угрозы международной инфляции. Попытки сгла­дить эти трудности с помощью гибких обменных курсов оставляют мировую экономику открытой для разруши­тельного действия инфляции. Для мировой экономики в целом и для каждой отдельной страны в отдельности было бы гораздо лучше, если бы правительства не изо­бретали способы продолжать изготовление фальшивых денег и вытекающую из этого инфляцию, а полностью отказались от такой политики.

В этой связи нельзя не помечтать об агентах каз­начейства, людях «Т» из современных телесериалов. Посвятившие себя борьбе с фальшивомонетчиками, одетые в лучшем стиле «ФБР сегодня», они представля­ют собой ядро «неподкупных» (ха-ха!), жестких право­охранителей. На телевидении их приключения обычно начинаются с кадров, показывающих, как они спуска­ются по ступеням здания казначейства. Если бы они развернулись, поднялись по лестнице, вернулись в офи­сы своего начальства и арестовали его, то они накрыли бы крупнейшую банду фальшивомонетчиков, которую мир когда-либо знал.

Если же утверждать, что частный фальшивомо­нетчик — герой, то к понятию героизма необходимо применить три критерия. Героический акт должен: не нарушать прав невинных людей; приносить большую пользу для большого количества людей; быть связан­ным со значительным личным риском.Относительно третьего критерия сомнений быть не может. Частные фальшивомонетчики действуют с ольшим личным риском. Государство объявило их дея­тельность вне закона. Министерство финансов тратит значительные суммы на их поимку. Государство стоит

наготове, чтобы преследовать любого обвиненного в подделке и посадить в тюрьму тех, кого признают ви­новными. Невозможно усомниться в том, что критерий риска обеспечен с большим запасом.

Более того, очевидно, что деятельность частных фальшивомонетчиков приносит пользу обществу. Если бы эту деятельность разрешили, то негосударственная подделка денег положила бы конец государственной системе подделки. Повышение активности частных фальшивомонетчиков означает симметричное сниже­ние активности государственной системы. И это вес­кий аргумент в пользу частных фальшивомонетчиков. (Конечно, частная подделка денег неправомерна, и по­тому защищать ее нельзя. Тем не менее интересно рас­смотреть следствия экономической теории.)

Можно возразить, что если частные фальшивомо­нетчики получат власть и заменят правительство, то положение людей не улучшится. Конечно, это так. Од­нако важно то, что частные фальшивомонетчики вто- роразрядны по масштабам и такими останутся, вне со­мнений. Это не более чем мелкая проблема. Именно это обстоятельство противостоит аргументации в пользу частных фальшивомонетчиков. Они не представляют угрозы людям, потому что недостаточно сильны для этого и не имеют возможности усилиться.

■

Эффект от их деятельности — противодействие огромному злу, фальшивомонетчику-государству. Это выгодно большому количеству людей. Хотя отдельные индивиды могут понести потери от этой деятельности, в итоге деятельность частного фальшивомонетчика влечет за собой больше пользы, чем вреда. Их деятель­ность — не мошенничество (являющееся аморальным), потому что они не стремятся выдать поддельные день­ги за настоящие.