8. Отрицатель академической свободы

Над проблемой академической свободы было пролито, пожалуй, больше крокоди­ловых слез, чем над любой другой. По по­воду этой свободы ученые, пожалуй, бо­лее красноречивы, чем по поводу любого другого вопроса, привлекающего их внимание. Неко­торые приравнивают ее к самой основе западной ци­вилизации! Дня не проходит без яростных заявлений

Американского союза гражданских свобод о реальных или воображаемых посягательствах на академическую свободу. И все это бледнеет в сравнении с гневом проф­союзов профессиональных ученых и преподавателей.

Судя по названию, академическая свобода кажется достаточно безобидной. Безусловно, «академики», как и все прочие, должны иметь обычные свободы, кото­рыми пользуются все (свободу слова, передвижения и т.д.). Однако «академическая свобода» означает не это. Она имеет вполне конкретный смысл — свободу препо­давать предмет в любой форме, в которой угодно препо­давателю, несмотря на иные пожелания, которые могли бы быть у его работодателя. Таким образом, «академи­ческая свобода» запрещает работодателю увольнять преподавателя, пока он преподает предмет, неважно, насколько плохо он это делает.

Это весьма специфическая и примечательная док­трина. Посмотрим, что произойдет, если применить ее к иному занятию — например, работе водопроводчика или сантехника. «Свобода водопроводчика» заключа­лась бы тогда в праве устанавливать трубы и водопро­водное оборудование так, как он считает наилучшим. А что если клиент хочет установить оборудование не так, как того требует профессиональное суждение во­допроводчика? Без доктрины «свободы водопроводчи­ка» тот, конечно, мог бы отказаться от работы. Но в ее рамках ему необязательно отказываться: у него было бы право приняться за работу и сделать ее по-своему. У него было бы право заявить, что его взгляды важнее, а клиент не имел бы права отказаться от его услуг.

«Свобода таксиста» гарантировала бы водителям право ехать туда, куда они хотят, независимо от того, куда хочет платежеспособный клиент. «Свобода официанта» дала бы официанту право решать, что вы будете есть. Почему не дать водопроводчикам, официантам и

таксистам «профессиональную свободу»? Зачем сохра­нять ее только для ученых?

Если принимается элитаристский аргумент, соглас­но которому «интеллектуальным» профессиям должна даваться свобода, недопустимая для других, то что мож­но сказать о профессиях, подпадающих под понятие «интеллектуальных»? Что можно сказать о «медицин­ской свободе» для врачей, «юридической свободе» для юристов, «художественной свободе» для художников и т.д.? «Медицинская свобода» дает врачам право делать операции независимо от согласия пациента. Помешает ли это пациентам отказываться от услуг врачей, мето­ды которых они не одобряют? Даст ли «художествен­ная свобода» художникам право взимать плату за про­изведения искусства, которые никому не нужны и не востребованы? Учитывая то, как функционирует «ака­демическая свобода», на все эти вопросы следует дать утвердительный ответ. Можно лишь содрогнуться от перспективы предоставления такой свободы химикам, юристам или политикам.

На самом деле суть вопроса об «академической сво­боде» состоит в праве индивидов на свободу контрактов друг с другом. Доктрина академической свободы отри­цает священность контракта. Преимущества не на сто­роне работодателя, и ситуация замораживается в пользу ученого и преподавателя. Больше всего это напоминает средневековую систему гильдий с ее ограничениями, протекционизмом и поощрением кастовости.До сих пор неявно предполагалось, что школы и уни­верситеты находятся в частной собственности. Пред­мет спора заключался в нарушении прав их владельцев вследствие академической свободы.

Однако практически все учебные заведения в США контролируются государством, т.е. это украденная соб­ственность. Поэтому академическую свободу можно отстаивать на том основании, что это, вероятно, един­ственный механизм, дающий возможность побороться хотя бы с частью контроля над образовательной систе­мой со стороны правящего класса или властной элиты. Предположим, что это утверждение верно, т.е. что ака­демическая свобода пользуется мощной защитой.

Ввиду этого претензиями на академическую свобо­ду будут дурачить не ни в чем не повинного студента- потребителя, которого принуждают сохранять рабочее место для преподавателя, чьи услуги ему не нужны. Та­кому принуждению подвергается правящий класс, от­нюдь не невинный. Если теория правящего класса спра­ведлива, то ученые со взглядами, благосклонными по отношению к правящему классу, ничего не выигрыва­ют от академической свободы. Они сохранят свою рабо­ту в любом случае. Выигрывает тот и только тот ученый, чьи взгляды не благосклонны по отношению к правяще­му классу. Он выигрывает потому, что академическая свобода не дает работодателю, представляющему пра­вящий класс, уволить его по идеологическим или дру­гим неформальным причинам.

Академическую свободу как таковую можно рас­сматривать как мошенничество и воровство, потому что она отказывает индивидам в праве на свободу до­бровольных контрактов. Но использование «плохого» средства для хороших целей не должно вызывать удив­ления.