Статья 205

Статья исключена из Уложения в редакции 1866 года н связи с изданием Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судья­ми, в который была введена ст. 38, установившая ответствен­ность за ссоры, драки и иные нарушения общественной тишины независимо от мотивов проступка.

Достаточно неопределенный термин общенародное собрание не получил разъяснения и в судебной практике

Статья 206

Объект этого преступления — охраняемое законом единство и строгий централизм русской православной церкви. Уложение наказывает любые попытки подрыва единства православной церкви и поэтому не придает значения определению и разгра­ничению их форм — раскола, ересей и сектантства.

Раскол в русской православной церкви произошел в 50-х го­дах XVII века, когда патриарх Никон провел реформу цер­ковной службы. Против нее, за сохранение старых обрядов вы­ступила часть фанатически настроенного духовенства во главе с протопопом Аввакумом, опиравшаяся на значительную часть широких слоев верующих,, в основном крестьянского и город­ского сословий. Последователи Аввакума стали именовать себя старообрядцами или староверами, в государственных учрежде­ниях и н официальной церкви они назывались раскольниками. «Вопрос об оценке религиозной сущности старообрядчества не решен окончательно и в настоящее время. Как известно, В. Д. Бонч-Бруевич полагал, что старообрядчество следует ре­шительно отмежевать от сектантства и что с религиозной точ­ки зрения старообрядцы согласны с православием по всем ос­новным вопросам вероучения, догматики, по взглядам на свя­щенное предание и священное писание, расходясь с ним толь­ко в некоторых обрядовых подробностях и тонкостях. Н. М. Никольский считал возможным некоторые старообряд­ческие течения относить к сектантству. Некоторые современ­ные исследователи склонны все старообрядчество включать в сектантство»7". А. И. Клибанов полагает, что во многом это движение носило характер патриархальных ересей". Раскол делится па два течения — поповщину (Белокриницкую иерар­хию) и беспоповщину. Беспоповцы отрицали любую церков­ную иерархию. Из христианских таинств они признавали толь­ко крещение и исповедь. Отдельные течения (толки) беспопов­цев вплотную смыкались с сектантством. В них проповедова­лись идеи самоуничтожения, отрицались все христианские та­инства.

Взаимоотношения господствующей церкви и государства с раскольниками имели тенденцию к улучшению. От преследова­ний и гонений раскола в конце XVII — начале XVIII века пра­вительство и православная иерархия в конце XVIII —начале XIX века перешли к официальному признанию старообрядче­ской веры. Но были и периоды усиления конфронтации. Один из них начался с приходом к власти Николая I. Несмотря на то что а Своде законов было провозглашено, что «раскольники не преследуются за их мнение о вере»72, на практике они подвер­гались откровенной дискриминации: они не пользовались сво­бодой публичного богослужения и других коллективных рели­гиозных обрядов, были ограничены в свободе передвижения и торговли, им запрещалось занимать выборные общественные должности. В некоторых губерниях раскольникам запрещалось владеть землей, служить в государственных учреждениях. В 1841 году беспоповцам даже запретили воспитывать собствен-

ных детей — они должны были креститься и воспитываться православной церковью.

По подсчетам П. И. Мельникова, в середине XIX века в Рос­сии было около 12 млн. расхольников73. По переписи 1897 года население России составляло 126 млн. человек. Из них православных насчитывалось 67 млн., раскольников — 2 млн.' . А по подсчетам В. Д. Бонч-Бруевича, в начале XX века в России было более 20 млн. раскольников и 6— 7 млн. сектантов''. Правовое положение раскольников и сек­тантов регулировалось не столько Сводом законов, сколько спе­циальными, долгие годы не публиковавшимися постановления­ми. Не известное широкому кругу «Собрание постановлений по части раскола», впервые опубликованное в 1875 году, на­считывало более 750 актов, не вошедших ни в Свод, ни в Пол­ное собрание законов.

Данная статья и последующие применялись только к распро­странителям ересей и раскола среди православных. Совращение неправославных в раскол не наказывалось. Ответственность не­православных наступала только за оскопление или участие в иных изуверских сектах7ь. Таким образом, распространение раскола среди иноверцев не преследовалось. Характерно, что ссылка на Кавказ применялась в Уложении только за религиоз­ные преступления и за бродяжничество (до 1867 года). Это объясняется тем, что ссылка вожаков и пропагандистов раскола в Сибирь привела к его распространению среди местного право­славного населения, а на Кавказе поселенные среди иноверцев старообрядцы не стремились распространять свое учение.

Наказание по данной статье — бессрочное, т. е. до возвраще­ния в православие или пожизненно. По ч. II статьи, раскольни­ки и сектанты за оскорбление православной церкви также под­лежат пожизненной ссылке, в то время как лица иностранных исповеданий фактически за те же действия подвергаются, по ст. 229, лишь тюремному заключению сроком до одного года. Выражение распространение раскола вызывало в теории и практике уголовного права различное толкование. По сути и об­щему смыслу раздела 11 Уложения, распространение должно рассматриваться как совращение в раскол или секту. Но такому естественному и логичному объяснению противоречит содержа­ние ст. 207, где говорится, что сектанты несут ответственность за распространение своей ереси и совращение в оную других. Поэтому Сенат в решении по делу Селютиной и делу Гончарова пришел к выводу, что применительно к ст. ст. 206—207 только распространение предполагает обращение потерпевшего в ересь, а под совращением следует понимать только попытку такого об­ращения, которая наказуема лишь в отношении особо вредных сект по ст. 207' . Другое толкование понятия распространение дает А. Лохвицкий. Он полагает, что под распространением следует понимать «несколько совращений одновременных или разновременных»78. При этом он ссылается на текст ст. 212, где говорится об ответственности раскольников, не изобличен­ных в совращении православных. А. Лохвицкий считает, что, по-<-1гпам» православные упоминаются во множественном числе,

это должно означать совращение двух и более лиц. Кассацион­ная практика не пошла по такому пути. Сенат, признавая, что для понятия распространения раскола необходим факт обраще­ния кого-либо из православия в ересь или раскол и именно под воздействием со стороны виновного, считал достаточным один случай совращения. Заметим, что для характеристики практи­чески одного и того же деяния законодатель использует в Уло­жении три различных термина: отвлечение в ст. 190, совраще­ние в ст. 195 и, наконец, распространение. Это можно объ­яснить желанием законодателя подчеркнуть различную степень опасности одного деяния в зависимости от вероисповедания субъекта преступления.