Глава вторая

Глава определяет род, степени, меры и последствия наказа­ний, решает вопрос о вознаграждении за убытки, вред и обиды, устанавливает особенные наказания за преступления и проступ­ки по службе и возможность замены одних наказаний другими.

Наказания (и уголовные, и исправительные) подразделяются на несколько родов и степеней (ст. 18), указывается высшая и низшая мера наказания. Закон определяет лестницу наказаний, имеющую четко выраженный сословный характер.

Статья 19 устанавливает наиболее тяжкие наказания, именуе­мые уголовными. На первом месте стоят лишение прав состоя­ния и смертная казнь. Лишение прав состояния занимало важ­ное место в карательной политике российской империи. Это на­казание в определенной мере было известно и раньше (напри­мер, шельмование, введенное Артикулом воинским и Кратким изображением процессов). Свод законов предусматривал в ка­честве наиболее тяжких преступлений смертную казнь, смерть политическую и лишение всех прав состояния. Предусматрива­лась и возможность лишения некоторых прав состояния.

Лишение всех прав состояния для привилегированных сосло­вий означало лишение потомственного и личного дворянства, духовного звания, прав городских обывателей и сопровождалось лишением чинов, чести, доброго имени, знаков отличия с ото­бранием грамот и аттестатов. Под лишением некоторых прав со­стояния Свод понимал лишение чинов и знаков отличия, запре­щение государственной службы вообще или на определенных должностях, отдачу имения под опеку и т. д..

Уложение не включает в перечень наказаний политическую смерть, но значительно конкретнее определяет правовые послед­ствия лишения прав состояния и широкое применение этого ин­ститута, прежде всего в борьбе с политической преступностью. Можно согласиться с мнением, высказанным С. В. Кодаком: «Лишение прав состояния стало одним из методов подавления царизмом дворянской революционности».

Статья 24 определяет последствия применения этого вида на­казания для лиц разной сословной принадлежности. Наименее определенно оно для лиц непривилегированных сословий — потеря доброго имени и прав. Лишение всех прав состояния могло предшествовать смертной казни, ссылке на каторжные работы, на поселение в Сибирь, на поселение на Кавказ. Для лиц, не изъятых от наказаний телесных, дополнительно предусмотрено публичное наказание плетьми. Смертная казнь устанавливается Уложением за государственные преступления и наиболее тяж­кие нарушения Уставов карантинных (ст. 1007) —сопротивле­ние открытой силой или насильственными мерами распоряжени­ям начальства по предупреждению распространения чумы, наси­лие, причиненное карантинной страже с намерением прорваться через карантинную черту, а равно самовольный вход в каран­тинный порт судна, поджог карантинных заведений или оцепленных домов. Виды смертной казни закон не определяет (ст. 20).

Следующее по тяжести наказание — лишение прав состояния, сопряженное с каторжными работами (для лиц, не изъятых от наказаний телесных, устанавливалось дополнительно публичное наказание плетьми от 30 до 100 ударов с наложением клейма).

Каторга как вид тяжелого наказания была известна российскому законодательству и ранее. Уложение определяет два ее вида — бессрочную каторгу и срочные каторжные работы (ст. 21). Бессрочная каторга применялась довольно редко: за отцеубийство (ст. 1920), убийство, совершенное повторно (ст. 1921), убийство близких родственников (ст. 1922), убийст­во священника во время отправления им богослужения (ст. 225), за оскорбление святыни действием (ст. 223), за соста­вление подложных именных указов (ст. 319), за поджог (ст. 2108) и потопление (ст. 2119). Каторжные срочные работы применялись законом в очень многих случаях. Бессрочная ка­торга назначалась в рудниках, срочные каторжные работы — рудниках, крепостях, заводах.

Следующее по тяжести наказание — лишение всех прав со­стояния и ссылка на поселение в Сибирь, сопряженное для лиц, не изъятых от телесных наказаний, с наказанием плетьми. Оно имело разные степени (ст. 22). Ссылка в Сибирь как институт карательной политики самодержавия получила широкое распро­странение после восстания декабристов. Помимо ссылки в Сибирь использовалась и ссылка на Кавказ (ст. ст. 19, 23).

Статья 26 устанавливает важный принцип нераспространения лишения прав состояния ни на жену, ни на детей осужденного. Они сохраняют все права и привилегии сословия и в случае до­бровольного следования за осужденными на места отбытия наз­наченного им наказания. Закон, правда, говорит о возможности ограничения этих прав по необходимости в случаях особенно важных. Появление указанного в ст. 26 положения связано прежде всего со стремлением царского правительства сохранить сословные привилегии для жен и детей осужденных дворян, представителей господствующего класса. На практике это поло­жение далеко не всегда соблюдалось, о чем свидетельствует по­рядок исполнения приговора, осуждающего к наказанию плеть­ми и клеймению.

Статьи 29-33 устанавливают последствия осуждения в каторжные работы, в ссылку – потерю прежних семейственных прав и прав собственности, а после окончания срока каторги вечное поселение в Сибирь. Имущество осужденного (ст.32) переходило в руки его законных наследников.

Относительно осужденных в каторжные работы и ссылку действовало специальное законодательство (ст.33).

Статьи 34-61 определяют исправительные наказания, которые подразделяются по тяжести на семь родов, рода – на степени и меры. Так же как и при определении уголовных наказаний, для лиц непривилегированных сословий дополнительно применялись телесные наказания.

Наиболее тяжкое наказание – потеря всех особенных прав и преимуществ, как лично, так и по состоянию присвоенных, и ссылка на житье в Сибирь (с дифференциацией: в места отдаленнейшие и менее отдаленные, с временным заключением или без него). Важнейшим исправительным наказанием была также ссылка на житье в другие, кроме сибирских, более или менее отдаленные губернии.

Ссылка и другие виды исправительных наказаний имели несколько степеней (ст.ст. 35-42). К исправительным наказаниям отнесены также выговоры в присутствии суда, замечания и внушения, сделанные судебным или административным органом, денежные взыскания (ст.ст.44,45).

Уложение устанавливает особый полицейский надзор для лиц, отбывающих ссылку или освобожденных из мест лишения свободы (ст.ст. 47,51,52). Лишение всех особенных прав и преимуществ, как лично, так и по состоянию присвоенных, являлось дополнительным для многих исправительных наказаний. Оно заключалось в лишении всех прав, кроме имущественных и семейных. Статья 46 указывает подробный перечень лишения почетных титулов, дворянского звания, чинов и других знаков отличия и поражения в правах после освобождения от наказания: невозможность вступать в государственную и общественную службу, записываться в гильдии и многое другое.

Еще одно дополнительное к исправительным наказаниям – лишение лишь некоторых особенных прав и преимуществ, лично или по состоянию присвоенных. При этом наказаний осужденный сохранял имущественные и семейные права, сословное звание, чины, ордена, но лишался права участия в выборах и права быть избранным (в дворянские или иные сословные организации); дворянин лишался права вступать в государственную службу; священнослужители теряли свой сан.

Среди исправительных наказаний большое место отведено лишению свободы. Уложение создало огромное разнообразие форм и мест лишения свободы – крепость, смирительный дом, арестантские роты гражданского ведомства, рабочий дом, кратковременный арест, отбываемый в различных местах (ст.ст. 59,60). До 1845 года вопрос о местах лишения свободы регламентировался Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражей и ссыльных (т.14 Свода законов). Несмотря на принятие в 1854 году «Дополнительных постановлений о --------- лении осужденных в каторжные работы», «Положения о исправительных арестантских ротах гражданского ведомства», «Дополнительных правил к Уставу о содержащихся под стражей», достаточно определенного правового статуса места лишения свободы не имели. Как указывал Н.С.Таганцев, различие между ними зачастую сводилось к названию и порядку заведования. Арестантские роты назначались для лиц низших сословий. Находились они под надзором тюремной администрации, но имели и военное управление. В них попадали и приговоренные судом, и по административным распоряжениям, и по распоряжению помещиков. Рабочие и смирительные дома имели в основном одинаковое положение.

Осужденным к тюремному заключению разрешалось иметь собственное платье, белье, постель и еду. Закон предусматривает использование труда осужденных (ст.ст.48, 55, 56, 58). Вопрос этот решается исходя из сословного неравенства, характерного для общественного строя России: осужденные мещане и крестьяне употреблялись на работы по распоряжению начальства, лица всех других сословий могли заниматься работами по собственному желанию. Сословные привилегии определяли и другие различия. Так, ст. 59 устанавливает, что лица, осужденные на кратковременный арест, содержатся: изъятые от наказаний телесных – в тюрьмах, не изъятые – в помещениях при полиции. Из последних мещане и крестьяне могли привлекаться к работам по распоряжению правительственных властей. Статья 60 устанавливает дополнительные льготы для дворян и чиновников, осужденных на кратковременный арест: они могли быть подвергнуты ему либо в тюрьме, либо на военной гауптвахте, либо в собственном месте жительства, либо по месту службы.

Статья 61 устанавливает ряд дополнительных наказаний, применявшихся как к уголовным, так и к исправительным, - церковное покаяние, конфискацию имущества. Кроме того определяются дополнительные наказания к мерам исправительным (например, опубликование имени осужденного в Сенатских ведомостях, воспрещение жительства в столицах и др.). К ст.61 сделано примечание, разрешающее применение многих исправительных наказаний без рассмотрения дела в суде – в административном порядке. Оно было устранено лишь в результате проведения судебной реформы 1864 года. Статьи 62-66 устанавливают порядок возмещения за причиненный преступлением вред, убытки, обиду. Взыскание возмещения происходило из имущества осужденного или из сумм, заработанных им в местах лишения свободы.

Статьи 67-71, кроме общих мер наказания, определяют особенные наказания за преступления и проступки по службе. Эти дисциплинарные взыскания могли быть назначены судебным приговором или решением администрации учреждения. Примечание к ст. 71 дополнительно давало администрации право назначать по своему усмотрению арест не свыше семи дней.

Статьи 72-95 говорят о возможности замены одних наказа

ний другими и определяют основания и порядок такой замены. Статья 73, например, устанавливает порядок замены смертной казни по воле императора так называемой политической смер­тью. Политическая (или гражданская) смерть известна россий­скому законодательству еще с XVIII века — по Артикулу воин­скому, законодательству Елизаветы и др. В Своде законов по­литическая смерть фигурирует как самостоятельный вид тяже­лого наказания, стоявший по лестнице наказаний сразу после смертной казни.

Уложение не включает этого наказания в перечень основных. Политическая смерть влекла за собой каторгу и лишение всех прав состояния. Отличие заключалось в специальном обряде и важном психологическом моменте: осужденный не знал о замене наказания и находился в ожидании смертной казни.

Последующие статьи устанавливают некоторые послабления в режиме мест лишения свободы для женщин, замену для лип, старше 70 лет каторги ссылкой в Сибирь на поселение, замену для лиц, изъятых от наказаний телесных, ссылки в Сибирь на поселение службой в армии в качестве рядовых. Такая же заме­на была возможна и для лиц, осужденных на поселение на Кавказ35.

Особые правила отбывания наказаний установлены для ино­странцев (ст. 80).

Была возможна замена одних мест лишения свободы другими (ст. ст. 74, 82, 83, 85).

Очень важное положение содержит ст. 77, разрешающая за­мену наказания плетьми наказанием шпицрутенами, если приго­вор вынесен военным судом. Статьи 84, 86—88 устанавливают очень характерное для России (и сохранившееся в последующих редакциях Уложения) положение о возможности замены заклю­чения в различных местах лишения свободы телесными наказа­ниями. Естественно, оно касалось лишь лиц низших сословных групп. Закон устанавливает определенную шкалу соответствия сроков лишения свободы в тюрьмах (ст. ст. 84, 87), в смири­тельных домах (ст. 86), в случае кратковременного ареста (ст. 88) телесными наказаниями, причем указываются различ­ные основания этой замены: отсутствие мест лишения свободы (ст. ст. 84, 86) или когда заключение в тюрьме может привести к разорению и лишению средств пропитания семейства осужденного (ст. 87),

Статья 89 дает возможность замены кратковременного ареста (для лиц, не изъятых от наказании телесных) правительством установленными работами. Статья 90 говорит о другом случае замены наказания: в случае невозможности для осужденного выплатить денежное взыскание его либо заключали в тюрьму, либо определяли на работы, с тем чтобы заработанные деньги шли на уплату долга.

Статья 91 устанавливает привилегию для священно- и церков­нослужителей и монашествующих отбывать наказание по распо­ряжению их собственного начальства. Статья 92 разрешает за­мену некоторых исключительных наказаний, предусмотренных

для лиц, состоящих на службе, телесными наказаниями или от­дачей в солдаты. Телесные наказания (ст. 93) не могли быть применены к лицам, страдавшим неизлечимыми болезнями . Статьи 94, 95 определяют замену телесных наказаний для лиц, , изъятых от наказаний телесных не по сословным привилегиям, а по особым постановлениям, лишением свободы или другими на­казаниями.

Глава третья

Статьи 96—156 регламентируют порядок определения на­казаний, обстоятельства, устраняющие уголовную ответствен­ность, отягчающие и смягчающие вину, назначение наказания за различные стадии совершения преступления, при coyчастии, право суда определять меру наказания в зависимости от различных обстоятельств. Статья 96 содержит важнейший принцип, типичный для буржуазного уголовного пра­ва, — наказание за преступления и проступки должно опре­деляться не иначе как на точном основании закона. Но от этого принципа сделано много отступлений, обусловливаю­щих практически широкий административный и судебный произвол. Юридическое несовершенство закона, казуальность, неопределенность санкций, наличие аналогии, прямо преду­смотренная законом (например, примечанием к ст. 61) воз­можность применения административных мер — все это про­тиворечило принципу, определенному ст. 96, и предопределя­ло его нарушения.

Статья 97 формулирует другие очень важные положения, так­же типичные для буржуазного уголовного законодатель­ства, — доказанность преступного деяния и виновность как не­обходимые основания наступления уголовной ответственности. Статья повторяет определение стадий совершения преступления и говорит о наказании (в случаях, если на это прямо указано в законе) голого умысла, приготовления к преступлению и поку­шения на преступление. Как уже отмечалось, ранее действовав­шее в России законодательство (и Свод законов в том чи­сле — ст. ст. 109—111 т. XV) разрешало оставлять подсудимо­го в подозрении и применять к нему в этом случае определен­ные меры наказания (отдача в военную службу, ссылка на посе­ление и др.).

Статья 98 впервые в уголовном законодательстве России дает перечень всех обстоятельств, устраняющих наступление уголов­ной ответственности. Последующие статьи (99—109) подробнее раскрывают содержание указанных в ст. 98 уголовно-правовых институтов. Первый пункт ст. 98 устраняет наказуемость слу­чайного деяния, об этом говорит и ст. 99. Случайное деяние как ненаказуемое давно известно российскому законодательству. Соборное уложение 1649 года, Артикул воинский довольно чет­ко отличали случай от неосторожности. Статья 6 т. XV Свода законов различала деяния умышленные, неосторожные и слу­чайные. Но формулировка Уложения юридически более точна,

так как прямо указывает на отсутствие вины — необходимого по Уложению основания наступления ответственности.

Статья 99 предусматривает такое случайное деяние, которое явилось непредвиденным следствием другого, виновного дея­ния. Ответственность в этом случае наступает только за винов­ное деяние.

Второй пункт ст. 98 определяет малолетство как обстоятель­ство, устраняющее ответственность. Это положение уточнено ст. 100, установившей возраст (7 лет) наступления уголовной ответственности.

Вопрос о возрасте наступления уголовной ответственности российское законодательство до Уложения достаточно четко не решало. Положение о малолетстве как обстоятельстве, смягчаю­щем или устраняющем наказание, имело место в Артикуле воинском. Статья 126 т. XV Свода законов устанавливала поло­жение об уменьшении вины и наказания в случае совершения преступления малолетним. Но и Уложение, несмотря на нали­чие ст. 100, по мнению многих юристов, не давало достаточно определенного ответа на этот вопрос. Так, Н. С. 1 аганцев, А. Лохвицкий, сопоставляя содержание ст. 100 и ст. 143 (по бу­квальному смыслу, рассматривающей малолетство в возрасте от 7 до 10 лет как обстоятельство, уменьшающее вину и строгость наказания), пришли к выводу, что практически Уложение вво­дило наступление ответственности с десятилетнего возраста '.

В третьем пункте ст. 98 практически речь идет о невменяемо­сти, впервые достаточно четко сформулированной в уголовном законодательстве России. Предшествующее законодательство (например, Артикул воинский) знало умалишенное состоя­ние — по решению суда наказание в этом случае или уменьша­лось, или устранялось. Свод законов называл безумие и сумас­шествие как обстоятельства, устранявшие уголовную ответствен­ность.

Статьи 101—-103, уточняя положение о невменяемости, преду­сматривают возможность принудительного помещения умали­шенного в дом умалишенных, а больных, страдающих припад­ками умоисступления, — в больницу.

Статья 104 дополнительно к предыдущим статьям определяет (с существенными оговорками) невменяемость глухонемых от рождения или лиц, лишившихся слуха и языка в детском воз­расте.

Четвертый пункт ст. 98 говорит об освобождении от ответ­ственности в связи с ошибкой случайной и вследствие обмана. Более развернуто это положение раскрывается в ст. 105.

Пятый пункт ст. 98 говорит об институте непреодолимой си­лы, к нему примыкает ст. 106, говорящая о крайней необходи­мости, известной российскому законодательству со времени Ар­тикула воинского. Свод законов рассматривал крайнюю необ­ходимость под термином «насильственное принуждение», пони­мая его не только как насильственное, но и как непреодолимое. Уложение формулирует этот институт крайне неопределенно и только в связи с опасностью для жизни. Причины, могущие создать опасность для жизни – стихийные силы природы, нападение животного, чьи-то преступные действия, действия умалишенного лица. Опасность при этом должна быть неотвратимой и как непреодолимой. Примеры крайней необходимости—ст.11П, 1664 Уложения, не устанавливавшая наказание для владельца корабля, в условиях крайнего недостатка съестных припасов взявшего их на встречном судне (даже против воли и согласия команды последнего), ст.1671, освобождавшая от наказания владельца корабля, сбросившего груз в море в условиях крайней необходимости или изменившего маршрут следования в связи с бурей,

Последний пункт ст. 98 говорит о необходимой обороне. Статьи 107—109 подробно определяют содержание этого институ­та. Под необходимой обороной понимаются насильственные дей­ствия в отношении лица, совершившего нападение на обороняю­щегося, или на третьих лиц, или на женщину, посягая на ее це­ломудрие и честь. Причинение вреда при необходимой обороне признается ненаказуемым. Закон говорит о пределах необходи­мой обороны, но делает это крайне неполно, не указывая ни со­размерности средств защиты и нападения, ни наличия реально­сти нападения (ст. 107). Отмечена лишь необходимость соответ­ствия обороны и нападения во времени. Нарушение пределов необходимой обороны влекло наказание, но значительно мень­шее по сравнению с тем, что было установлено за убийство или нанесение увечий или ран (ст. ст. 1938, 1942, 1964).

Институт необходимой обороны был хорошо известен и Со­борному уложению, и Артикулу воинскому. Последний очень четко определял и ее пределы. Со ссылками на Соборное уложе­ние и Артикул воинский необходимая оборона была регламен­тирована и Сводом законов (ст. 133 т. XV).

Статьи 110—151 говорят об основаниях определения меры наказания. В ст. 110 указывается в общей форме, что фактора­ми, могущими повлиять на определение наказания, являются форма вины, стадия совершения преступления, виды соучастия, различные обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину. Статья 111 указывает на наибольшую тяжесть умышленного преступления, заранее обдуманного (предумышленное престу­пление). За него полагается максимальная мера наказания, пре­дусмотренного за данный вид преступления.

Статья 112, в отличие от прежнего законодательства (в пер­вую очередь Артикула воинского), признававшего обычно пья­ное состояние преступника обстоятельством, отягчающим вину, определяет его как таковое только для случая, когда будет дока­зано, что преступник привел себя в подобное состояние с умы­слом совершить преступление.

Статья 113 говорит о рецидиве и в соответствии с издавна сложившимся в праве России положением требует усиления на­казания за преступление, совершенное в третий раз.

Статьи 114, 115 вводят институт совокупности преступлений (об этом сказано и в ст. 156), устанавливая принцип поглоще­ния меньшего наказания большим. Понятие совокупности пре-

ний другими и определяют основания и порядок такой замены. Статья 73, например, устанавливает порядок замены смертной казни по воле императора так называемой политической смер­тью. Политическая (или гражданская) смерть известна россий­скому законодательству еще с XVI11 века — по Артикулу воин­скому, законодательству Елизаветы и др. В Своде законов по­литическая смерть фигурирует как самостоятельный вид тяже­лого наказания, стоявший по лестнице наказаний сразу после смертной казни.

Уложение не включает этого наказания в перечень основных. Политическая смерть влекла за собой каторгу н лишение всех прав состояния. Отличие заключалось в специальном обряде и важном психологическом моменте: осужденный не знал о замене наказания и находился в ожидании смертной казни.

Последующие статьи устанавливают некоторые послабления в режиме мест лишения свободы для женщин, замену для лиц старше 70 лет каторги ссылкой в Сибирь на поселение, замену для лиц, изъятых от наказаний телесных, ссылки в Сибирь на поселение службой в армии в качестве рядовых. Такая же заме­на была возможна и для лиц, осужденных на поселение на Кавказ35.

Особые правила отбывания наказаний установлены для ино­странцев (ст. 80).

Была возможна замена одних мест лишения свободы другими (ст. ст. 74, 82, 83, 85).

Очень важное положение содержит ст. 77, разрешающая за­мену наказания плетьми наказанием шпицрутенами, если приго­вор вынесен военным судом. Статьи 84, 86—88 устанавливают очень характерное для России (и сохранившееся в последующих редакциях Уложения ) положение о возможности замены заклю­чения в различных местах лишения свободы телесными наказа­ниями. Естественно, оно касалось лишь лиц низших сословных групп. Закон устанавливает определенную шкалу соответствия сроков лишения свободы в тюрьмах (ст. ст. 84, 87), в смири­тельных домах (ст. 86), в случае кратковременного ареста (ст, 88) телесными наказаниями, причем указываются различ­ные основания этой замены: отсутствие мест лишения свободы (ст. ст. 84, 86) или когда заключение в тюрьме может привести к разорению и лишению средств пропитания семейства осужден­ного (ст. 87).

Статья 89 дает возможность замены кратковременного ареста (для лиц, не изъятых от наказании телесных) правительством установленными работами. Статья 90 говорит о другом случае замены наказания: в случае невозможности для осужденного выплатить денежное взыскание его либо заключали в тюрьму, либо определяли на работы, с тем чтобы заработанные деньги шли на уплату долга.

Статья 91 устанавливает привилегию для священно- и церков­нослужителей и монашествующих отбывать наказание по распо­ряжению их собственного начальства. Статья 92 разрешает за­мену некоторых исключительных наказаний, предусмотренных

для лиц, состоящих на службе, телесными наказаниями или от­дачей в солдаты. Телесные наказания (ст. 93) не могли быть применены к лицам, страдавшим неизлечимыми болезнями. Статьи 94, 95 определяют замену телесных наказаний для лиц, , изъятых от наказаний телесных не по сословным привилегиям, а по особым постановлениям, лишением свободы или другими на­казаниями.