Действия черноморского флота

Символом русского флотоводческого искусства традиционно оцениваеся Синопское сражение. Оно обессмертило имя П.С. Нахимова, не имевшего в своем послужном списке иных крупных морских побед. Вместе с тем, Синопская баталия преподносилась как иллюстрация военного превосходства России над Турцией. С другой стороны, она служила диссонансом с последующим затоплением русского флота перед лицом англо-французской эскадры, обнаруживая техническое отставание империи Николая I от ведущих стран Запада. В историю военного искусства Синопское сражение вошло как последняя крупная баталия парусного флота, ознаменовав наступление нового этапа технического оснащения военно-морских сил.

В исторической литературе сложилось мнение, что решающим фактором успеха П.С. Нахимова являлась внезапность. Хронологически Синопское сражение произошло после захвата турками форта Св. Николая и объявления войны и потому открытие боевых действий со стороны России не могло стать для них неожиданностью. Русские суда довольно долго курсировали около Синопского порта, и Осман-паша сообщал союзникам о вероятной атаке русских, грозящей бедствиями турецкому флоту. Таким образом, турецкий адмирал предвидел собственный разгром, но не мог изменить хода событий.

Другим мифом памфлетистов Наполеона III, пытавшихся умалить подвиг русского флота, являлась интерпретация Синопской победы, как одержанной над слабым, почти беззащитным соперником. Конечно, русская эскадра, вооруженная 716 орудиями, превосходила огневой мощью турецкую, обладавшую лишь 476 пушками. Но у турок имелась береговая батарея, которая в силу своей неподвижности потенциального превосходила точностью выстрелов колеблющуюся корабельную артиллерию. Другое дело, что Осман-паша действовал недостаточно искусно, в отличие от русского флотоводца П.С.Нахимова.

Фатальной причиной неудач в сущности неплохого турецкого флота являлось отсутствие в нем дееспособных адмиралов. В битве при Синопе Осман – паша таким образом расположил свои корабли, что они мешали ведению огня с береговых батарей. Таким образом, сам же турецкий адмирал сводил на нет преимущества наличия в его распоряжении береговой артиллерии.

Существенным обстоятельством, предопределившим поражение турок, явилась неэффективность рекогносцировки второй турецко-египетской эскадры в Черном море. Ей вменялось в задачу предпринять отвлекающий маневр, предотвращавший нападение русского флота на попавшие в бурю, а потому и укрывшиеся в Синопской бухте суда Осман-паши. По какому-то недоразумению флотилия П.С. Нахимова ей не была обнаружена. Высшему турецкому и союзническому командованию докладывалось, что А.С. Меншиков, по-видимому, не отважится вывести флот в море.

Моральным фактором синопского фиаско Осман-паши стала паника, охватившая турок с самого начала сражения. Фактически все офицеры бежали на берег при первых же выстрелах. После сожжения ряда судов, для спасения утопавших турецких матросов шлюпки так и не были отправлены. В результате лишь 120-150 человек из них удалось спастись.

В особую заслугу П.С. Нахимову можно поставить проявленную им выдержку. К абсолютному успеху Синопского сражения привела длительная крейсировка русского флота.

Под эмоциональным впечатлением от эффекта Синопской победы В.А. Корнилов в письме к брату – сенатору сравнивал ее с Наварринской викторией. Сравнительный анализ данных сражений представляет определенный интерес. При Наваррино диспозиция турецкого флота представляла собой изогнутую линию, напоминавшую мешок. Напротив, в Синопском сражении османские корабли располагались в линию. Вторую огневую линию турок составляли шесть береговых батарей, принимавших участие в бою вплоть до уничтожения. В Наварринской бухте турецкая артиллерия размещалась только при входе в нее. Она не была приспособлена для стрельбы вглубь бухты, а потому большую часть боя бездействовала, к тому же турки опасались попадания в собственные суда. Потому Наварринский бой являлся чисто корабельным. Синопское же сражение предоставляло опыт подавления флотом береговой артиллерии.

Одной из ошибок союзнического командования являлось то, что им своевременно не было предпринято нападение на Керчь. Между тем, осуществляемое через данный порт каботажное торговое плавание обеспечивало провиантом все русские войска, базирующиеся в Крыму и северной части Кавказского побережья.

Вместо этого была безрезультатно атакована Одесса. Экспедиция англо-французской эскадры ограничилась бомбардировкой порта, разрушительные последствия которой были незначительны. При ответном артиллерийском огне одесской батареи повреждения получили два французских и один английский (один из лучших паровых судов британского флота «Тигр») фрегаты.

Заслужил историографического рассмотрения первый в истории морских баталий бой паровых судов. Он завершился пленением пароходофрегатом «Владимиром» турецко-египетского парохода «Перваз-Бахри» 5 ноября 1853г.

Если Синопская битва явилась символом славы русского флота, то затопление судов на севастопольском рейде – одной из наиболее мрачных страниц его истории. Неоспоримое превосходство над Османской империей сочеталось с таким же отставанием от ведущих европейских стран.

К началу Крымской войны русский флот оставался преимущественно парусным. Но с другой стороны, утверждать, что крепостная николаевская Россия не способна была провести его модернизацию, также не соответствовало бы фактам. Первые образцы паровых судов, как боевых, так и транспортных, уже поступили на вооружение Черноморского флота.

Затопление русских судов было вызвано не техническим превосходством боевых единиц флота союзников, а его численным перевесом. Обсуждался и корниловский план принятия жертвенного боя в открытом море, свидетельствующий о высоком воинском духе российских моряков.

Одним из первых идею об ошибочности затопления флота в севастопольской бухте высказал в 1901г. военный теоретик полковник В.А. Мошнин. Автор писал об исторической беспрецедентности такого шага: «История не знает другого подобного примера безумного, бессмысленного уничтожения своих собственных средств».

В.А. Корнилов, собрав совет офицеров флота, скрыл от него приказ командующего о затоплении кораблей. Но совет отверг предложение адмирала дать бой в открытом море у мыса Лукулла, сочтя более рациональными доводы капитана 1-го ранга Зорина в пользу затопления кораблей. Тогда В.А. Корнилов, распустил совет и отправился к А.С. Меншикову, заявив главнокомандующему, что отказывается выполнить приказ. Но после угрозы командировки к месту службы в Николаев и замены вице-адмиралом Станюковичем, В.А. Корнилов дает распоряжение затопить флот.

Причина затопления русских судов заключалась не в качественных преимуществах парового флота союзников, а в количественном превосходстве как по линейным кораблям, так и по пароходам. Стереотип об отсутствии у крепостнической России паровых судов не соответствует действительности. К моменту десантировки союзников в Крым, только в Севастопольской бухте находилось 8 пароходофрегатов и 4 парохода. Впоследствии англичане предпринимали попытки расчистить корабельные заграждения при входе в Севастопольскую бухту. Но на месте создаваемой бреши подводных завалов затапливался очередной русский корабль. Мало известна послевоенная эпопея поднятия затопленных кораблей, которую завершила бостонская водолазная компания.

Разбирая аргументы за и против затопления русского флота, следует уточнить, что он и не был затоплен. Из находящихся на Черном море 17 линейных кораблей, 7 парусных и 4 паровых фрегатов, 10 пароходов, 65 мелких судов (корветов, бригов, катеров и т.п.) потоплению в Севастопольской бухте подлежало только 7 суден.

Шанс провести существенный удар союзническому флоту предоставила природа. Буря нанесла значительный урон судам союзников, но ее последствиями русское командование не сумело воспользоваться.