Императорская власть

Авторитарный стиль управления во многом определялся личностью самодержца. Еженедельно император лично выслушивал «всеподданнейшие» доклады каждого из министров, отдавая соответствующие директивные распоряжения по текущим вопросам государственного управления. Он, таким образом, сам своей властью направлял и объединял работу министерств. Император, по существу, возложил на себя функции премьер-министра. Еженедельные аудиенции у него руководителей государственных ведомств лишали ролевой функции Комитет министров. Ставился даже вопрос об упразднении его в силу ненадобности и замене «правительственным кабинетом».

Одной из мер усиления контроля за деятельностью центрального государственного аппарата явилось установление в начале 1830-х гг. практики публикации свода министерских отчетов. Однако в этом была обнаружена угроза для осознания божественного происхождения императорской власти. Существовала боязнь, что такого рода реляции могут быть восприняты в обществе как отчеты царя перед народом. А от этого лежал лишь шаг до критики самого императорского величества.

Понизилась в сравнении с александровской эпохи и роль Государственного совета. Зачастую, после обсуждения законопроекта в Комитете министров, Собственной его императорского величества канцелярии, Синоде, отдельных высших комитетах, Военном и Адмиралтейском советах, он сразу же поступал на утверждение императора, минуя инстанцию Государственного совета. В других случаях государь, утверждая «всеподданейшие» доклады министров, придавал им статус законов без какого-либо коллегиального рассмотрения. Когда же законопроект все-таки обсуждался на общем собрании Государственного совета, Николай I мог поддержать мнение меньшинства. Существовали и прецеденты, получения Госсоветом специальных царских резолюций о желательности того или иного решения.

Еще в канун восстания на Сенатской площади Николай Павлович, желая заручиться поддержкой Госсовета, заявил: «Сегодня я прошу вас присягнуть; завтра я прикажу это вам». И действительно, в дальнейшем взаимоотношения царя с данным органом власти осуществлялись в формате приказов.

Упадок роли Госсовета и Комитета министров соотносилось с представлениями Николая I о монаршей власти. «Да неужели же, - недоумевал он, - когда я сам признавал какую-нибудь вещь полезной и благодетельной, мне непременно надо спрашивать на нее сперва согласие Совета?».

Зная ревнивое отношение императора ко всякому ущемлению центральными государственными органами его верховной власти, некоторые опытные сановники использовали данный мотив в своих интересах. Так, министр финансов Е.Ф. Канкрин, отстаивавший в дискуссии с Госсоветом необходимость перехода от ассигнаций к серебряному рублю, заручился поддержкой императора не доводами экономического содержания, а обвинением оппонентов в покушении на прерогативы самодержца.

Когда в Комитете министров прозвучала весьма умеренная и достаточно резонная критика одного из высочайше утвержденных повелений, это привело царя в бешенство. «Чтобы называли меня дураком публично перед Комитетом, или другою коллегиею, этого, конечно, никогда не попущу», - пригрозил он распоясавшимся, по его мнению, министрам.

При малейшем проявлении своемыслия любой представитель бюрократического режима, даже такой как один из главных идеологов николаевского консерватизма С.С. Уваров, рисковали подвергнуться остракизму. Министр народного просвещения, напуганный слухами о готовящемся полном закрытии университетов, выступил в печати с осторожной статьей в их защиту. В результате – он был отправлен в отставку и заменен П.А. Ширинским – Шахматовым. «Должно повиноваться, а рассуждения свои держать при себе», - прокомментировал Николай I решение об отставке С.С. Уварова.

Стремление Николая I вершить личное управление государством выражалось даже в том, что ему приходилось вникать в такие деликатные вопросы, как покрой платья придворных дам и фасон причесок. По свидетельству фрейлины А.Ф.Тютчевой царь «проводил за работой 18 часов в сутки, ... трудился до поздней ночи, вставал на заре, ... ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных. Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовывать своею волею».

Создавалась иллюзия вездесущности императора. Николай I изучал не только отчеты министров и высших сановников, но и петербургских обер-полицмейстеров. Проезжая по улицам столицы, он мог вмешаться в разрешение какой-либо ссоры, или поучать полицейских их обязанностям. Не доверяя в полной мере своему бюрократическому персоналу, император безустанно путешествовал по России, инспектируя губернские города, проводя ни более двух дней в каждом. Оказавшись в 1836 г. на нижегородской ярмарке, он чертил планы перестройки палаток. В Симбирске государь предписал придать «правильный вид» городской площади, разбить на ней сад, снести старый губернский особняк и возвести новый на набережной, соорудить памятник Н.М. Карамзину и т.д.