Чиновничество

Бюрократизация противоречила аристократическому принципу организации власти. Служебная ротация приводила к девальвации дворянского звания. Стремлением совместить оба принципа проникнут закон 11 июня 1845 г., направленный на ограничение доступа в потомственное и даже личное дворянство по службе, посредством увеличения класса их присвоения по «Табелю о рангах». Личное дворянство предоставлялось теперь гражданским служащим с IX класса, потомственное – с V (для воинских чинов – с VI). На чиновников пяти низших рангов распространялся статус почетных граждан.

Ограничения коснулись и другого пути присвоения дворянского звания – через представление к ордену. В александровское правление награждение любым из орденов, независимо от его степени, подразумевало возведение в потомственное дворянство. Николаевские законы вообще запрещали «испрашивать» ордена для купцов и «лиц сельского состояния». Если же купец все же награждался орденом, то с 1826 г. он удостаивался только личного дворянства, а с 1832 г. – звания потомственного почетного гражданина. В соответствии с новым табелем орденского старшинства и чинопроизводства личное дворянство предоставляли (по порядку возрастания) ордена - Анны 4-й степени (с 1845 г.), Станислава 3-й (с 1855 г.), Анны 3-й (с 1845 г.), Станислава 2-й (с 1855 г.), Анны 2-й (с 1845 г.), а потомственное – Владимира 4-й, Владимира 3-й, Станислава 1-й, Анны -1-й, Владимира – 2-й, Белого Орла, Александра Невского, Владимира 1-й, св. Екатерины и Андрея Первозванного. Кроме того, в потомственное дворянство возводили находившиеся вне этой системы все степени наград Ордена Георгия Победоносца. Для поощрения служебного рвения представителей низших рангов бюрократии, не имевших соответствующей пролонгации для продвижения по чиновничьей иерархии, в 1827-1828 гг. учреждается «знак беспорочной службы», которым награждались лица, чей служебный стаж превышал пятнадцатилетний срок.

Введение в 1832 г. процедуры присвоения чиновникам низших рангов звания «почетного гражданина» отражало специфику понимания природы гражданства в николаевской России. В отличие от западноевропейского права, связывающего с данной категорией главным образом частную сферу, в Российской империи она относилась к бюрократической системе. Гражданин в России оказывался не более чем чиновником одного из пяти низших рангов. Гражданство в специфическом российском управленческом контексте рассматривалось как низшая по отношению к дворянству ступенька служебной лестницы.

Носителями николаевского бюрократизма выступала немецкая часть российского чиновничества. Реанимировалось направление пруссификации государственной системы. Сам Николай I, увлеченный всеобъемлющей регламентацией, несмотря на апелляцию к русской национальной традиции, зачастую характеризовался современниками в качестве идейного немца.

Николаевскую генерацию чиновников-технократов олицетворял собой Е.Ф. Канкрин. Его рассуждения о путях борьбы с дефицитом бюджета находились в явном противоречии с традицией российского финансового ведомства. «В государстве, - писал он, - как и в частном быту, необходимо помнить, что разориться можно не столько от капитальных расходов, как от ежедневных мелочных издержек. Первые делаются не вдруг, по зрелому размышлению, а на последние не обращают внимания, между тем как копейки растут в рубли». В соответствии с этим пониманием министр финансов, работая по 15 часов в сутки, затрачивал основные усилия по отражению покушений на государственные финансовые запасы, доказывая, что то или иное дело требует значительно меньших затрат, чем испрашивается.