Конституционные нормы и политическая реальность. Движение диссидентов

Одним из наиболее заметных событий политической жизни советского общества в конце 60-х – начале 80-х годов стало принятие новой Конституции СССР. В октябре 1977 г. внеочередная седьмая Сессия Верховного Совета СССР приняла Декларацию, в которой говорилось: «Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик, действуя от имени советского народа и выражая его суверенную волю, принимает Конституцию Союза Советских Социалистических Республик и объявляет о ее введении в действие с 7 октября 1977 года». По мысли разработчиков проекта, пришедший на смену Конституции 1936 г. новый текст Основного Закона Страны Советов должен был в полной мере отражать «завоевания развитого социализма». Многие положения Конституции отражали искреннее стремление законодателей к дальнейшему качественному совершенствованию Советского общества.

В Конституции 1977 г. было указано, что в СССР создано развитое социалистическое общество. При этом в качестве высшей цели советского государства на пути его дальнейшего исторического развития называлось построение коммунизма. Новое законодательство отразило особый статус КПСС. В 6 статье Конституции законодательно закреплялась «руководящая и направляющая роль» Коммунистической партии.

В то же время в Основном Законе страны подчеркивалось, что советское государство является общенародным. В отличие от «сталинского» законодательства, в новой Конституции было расширено определение социальной базы советского строя. Помимо рабочего класса и колхозного крестьянства в нее теперь включалась и «народная интеллигенция». В свете этих изменений Советы депутатов трудящихся получили новое наименование – «Советы народных депутатов».

Официальная пропаганда подчеркивала, что основной тенденцией дальнейшей эволюции советского законодательства является «развитие и углубление социалистической демократии». Конституция 1977 г. была призвана подтвердить это положение на практике. В качестве одного из важнейших принципов Советского государства она закрепляла гуманистический тезис – «Свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». Новый Основной Закон действительно расширял и совершенствовал положения о правах советских граждан. В Конституции 1977 г. значительно полнее, нежели в «сталинском» законодательстве были сформулированы политические права и свободы граждан СССР (утверждены положения о всеобщем среднем образовании и о праве человека на жилье, подтверждались основные демократические свободы: слова, собраний, шествий и демонстраций, совести и т.п.). При этом подчеркивалось, что главная гарантия прав советского человека – это «мощь и процветание Родины». Согласно Конституции, каждый гражданин СССР должен был «чувствовать свою ответственность перед обществом, добросовестно выполнять свой долг перед государством, перед народом». Законодательно закреплялось положение о том, что «защита социалистического Отечества относится к важнейшим функциям государства и является делом всего народа». Государство в свою очередь брало на себя обязательства заботиться о развитии образования, науки, искусства, об улучшении условий труда граждан, повышении уровня их доходов, о росте и справедливом распределении общественных фондов потребления, способствующем установлению социальной однородности общества.

В Конституции 1977 г. закреплялись также положения, призванные способствовать дальнейшему подъему экономики СССР на началах сочетания планового централизованного руководства с хозяйственной самостоятельностью и инициативой предприятий и объединений.

Подробно рассматривались в новом законодательстве и вопросы национально-государственного устройства.

Особое место в новой Конституции отводилось основным направлениям так называемой «ленинской политики мира». Декларируемые брежневским законодательством принципы внешней политики СССР на удивление органично сочетались с основными положениями Хельсинкского акта о принципах межгосударственных отношений.

Однако при всей своей внешней «прогрессивности» брежневская Конституция во многом оставалась всего лишь красивой декларацией о намерениях, существенно расходящейся с теми тенденциями общественного развития, которые имели место в действительности. Господство командно-административной системы способствовало дальнейшему углублению разрыва между конституционными нормами и политической реальностью. Государственные структуры (многочисленные министерства и ведомства), и прежде не отличавшиеся гибкостью и эффективностью, все больше окостеневали. Выпускавшиеся ими подзаконные акты зачастую полностью перечеркивали позитивные результаты законотворчества, превращая благие намерения советских законодателей в откровенный политический фарс. Нерешенность многих социально-экономических проблем, ярко выделяющаяся на фоне исполненных парадного тщеславия помпезных деклараций руководителей партийно-государственного аппарата, способствовала распространению среди значительной части населения вопиющих форм правового нигилизма. Грандиозный разрыв между пропагандой и реальностью вызывал недоверие к партийным решениям, порождая массовый скептицизм и общественную апатию.

Многих представителей интеллектуальной элиты (известных писателей, ученых и пр.), равно как и рядовых советских граждан, искренне беспокоила сложившаяся ситуация. Особую тревогу в обществе вызывала наметившаяся тенденция к негласной реабилитации «сталинщины». Симптомы надвигающейся угрозы возврата к репрессивному социализму образца 1937 г., время от времени проявлявшиеся в общественной жизни, вызывали многочисленные индивидуальные и коллективные протесты, облеченные во вполне лояльную по отношению к существующему режиму форму всевозможных письменных обращений – петиций. Наибольшую известность среди них получили: письма Л.Чуковской (апрель 1966 г. и февраль 1968 г.); обращение А.Солженицына к IV съезду писателей (май 1967 г.) и отклики на это письмо более 80 писателей; письма Л.Копелева (декабрь 1967 г.) и Г.Свирского (январь 1968 г.); письмо в ЦК 43 детей коммунистов, репрессированных в сталинские времена (сентябрь 1967 г.); письма Р.Медведева и П.Якира в журнал «Коммунист» с перечнем преступлений Сталина; письмо советским руководителям А.Сахарова, В.Турчина и Р.Медведева о необходимости демократизации советской системы и др. К числу наиболее авторитетных петиций (самых представительных по составу подписавшихся) относились Обращение к депутатам Верховного Совета по поводу включения в уголовный кодекс статьи 190, предусматривавшей наказание лишением свободы сроком до 3 лет за «клевету на советский общественный и государственный строй» и за «организацию групповых действий, нарушающих работу общественного транспорта», и Письмо Брежневу о тенденциях реабилитации Сталина. Среди подписавших эти обращения были выдающиеся представители творческой интеллигенции – знаменитые режиссеры, артисты, художники, писатели, композиторы (в том числе Д.Д.Шостакович), 13 академиков, а также «старые большевики» – члены партии с дореволюционным стажем. Каждое такое «письмо во власть» становилось заметным событием общественной жизни, приковывая внимание множества здравомыслящих людей к актуальным проблемам политического и социально-экономического развития страны. Не случайно вторая половина 60-х – начало 70-х годов были отмечены ростом так называемого диссидентского движения, получившего широкое распространение среди советской интеллигенции.

Одним из самых заметных явлений в диссидентском движении стало правозащитное течение. Стремившиеся к созданию правового государства и гражданского общества правозащитники пытались добиться неуклонного выполнения государственными органами основных положений Конституции СССР (свободы слова, печати, собраний, демонстраций и т.п.), которые зачастую оставались лишь декларацией на бумаге, не имея ничего общего с реальной жизнью. Своими действиями правозащитники стремились показать, что они имеют законное право свободно говорить о наболевшем и открыто демонстрировать свое отношение к происходящему.

Одним из первых правозащитных выступлений стала демонстрация на Пушкинской площади в Москве, состоявшаяся в День Конституции 5 декабря 1965 г. Поводом к проведению этой акции стал арест осенью 1965 г. молодых московских писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, тайно опубликовавших свои произведения за рубежом (под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак). Арест писателей, информация о котором стала широко известной благодаря сообщению по зарубежному радио, был воспринят как пролог к зловещему повороту вспять – к сталинским репрессиям. В начале декабря в Московском университете и нескольких гуманитарных институтах столицы были разбросаны отпечатанные на обычной пишущей машинке листовки с текстом «Гражданского обращения». Автором обращения и инициатором демонстрации был сын Сергея Есенина, математик и поэт Александр Есенин-Вольпин, дважды подвергавшийся заключению в психиатрические больницы (в 1949 г. за «антисоветские стихи» и в 1959 г. за то, что передал за границу свои сочинения – сборник стихов и «Свободный философский трактат»). В обращении, в частности, отмечалось, что «есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства. Общеизвестно, что при закрытых дверях возможны любые беззакония и что нарушение закона о гласности (ст. 3 Конституции и ст. 18 УПК РСФСР) уже само по себе является беззаконием. Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государственное преступление. В прошлом беззакония властей стоили жизни и свободы миллионам советских граждан. Кровавое прошлое призывает нас к бдительности в настоящем. Легче пожертвовать одним днем покоя, чем годами терпеть последствия вовремя не остановленного произвола». Предлагались и средства борьбы с судебным произволом – так называемые «митинги гласности». Обращение содержало подробные инструкции для митингующих: «Собравшиеся скандируют один-единственный лозунг: «Тре-бу-ем глас-нос-ти су-да над...» (следуют фамилии обвиняемых) или показывают соответствующий плакат. Какие-либо выкрики или лозунги, выходящие за пределы требования строгого соблюдения законности, безусловно, являются при этом вредными, а, возможно, и провокационными и должны пресекаться самими участниками митинга. Во время митинга необходимо строго соблюдать порядок. По первому требованию властей разойтись – следует расходиться, сообщив властям о цели митинга». Власти жестко пресекли попытку проведения демонстрации и сурово расправились с ее участниками. Около 20 задержанных на Пушкинской площади студентов были исключены из высших учебных заведений, а трое распространителей листовок упрятаны в психиатрические больницы. Несмотря на преследования, обрушившиеся на участников демонстрации 5 декабря, начиная с 1966 г. подобные акции правозащитников в День Конституции стали постоянными. Изменилась лишь форма их проведения. Демонстранты уже не использовали плакатов и транспарантов, не скандировали требований и не выкрикивали лозунгов. На смену открытому протесту пришла скорбная минута молчания, ставшая красноречивым выражением солидарности правозащитников с жертвами беззаконий советской партийно-государственной машины.

Важным направлением деятельности правозащитников стало издание и нелегальное распространение разнообразных сборников, листовок и газет, посвященных проблеме соблюдения прав человека в СССР. За этими весьма примитивными по способу изготовления материалами (в основном машинописными) с течением времени закрепилось характерное наименование – «самиздат». Отраженная в публикациях самиздата информация становилась широко известной, прежде всего, благодаря «подрывной деятельности» западных радиостанций, вещавших на территорию СССР. Другим путем распространения неподконтрольных властям правозащитных материалов стало их тиражирование на Западе («тамиздат»), откуда в дальнейшем они переправлялись в Советский Союз. Наиболее авторитетным изданием такого рода с конца 60-х годов являлся информационный бюллетень правозащитного движения – «Хроника текущих событий». Его первый выпуск вышел в свет 30 апреля 1968 г. С этого момента «Хроника» стала важнейшим рупором правозащитного движения (к концу 1983 г. удалось опубликовать 64 выпуска этого издания). В материалах «Хроники текущих событий» раскрывалось положение политических заключенных, описывались факты преследований за убеждения, рассказывалось об использовании психиатрии в качестве средства политического подавления и т.д. Нелегальная продукция «самиздата» и «тамиздата» позволяла советским гражданам получить альтернативную картину текущих событий, способствовала их знакомству с запрещенными произведениями литературы, а также малоизвестными (официально замалчиваемыми) работами по философии, истории, праву и другим общественно-политическим дисциплинам.

Самоотверженным актом гражданского мужества правозащитников (их было всего семеро: Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий, Наталья Горбаневская, Виктор Файнберг, Вадим Делоне и Владимир Дремлюга) стала демонстрация на Красной площади 25 августа 1968 г. в знак протеста против оккупации Чехословакии.

Государственные службы идеологического контроля и, прежде всего, КГБ жестоко преследовали диссидентов. Практически все активисты правозащитного движения прошли через тюрьмы, лагеря и психиатрические больницы. Многие из них в подлинном смысле принесли себя в жертву делу борьбы за гражданские права и демократические свободы. Среди участников правозащитного движения широкую известность получили В.Буковский, Л.Богораз, Ю.Галансков, А.Марченко и мн. др. Характеризуя деятельность этих людей, общепризнанный лидер правозащитного движения академик А.Д.Сахаров писал: «Лозунг «Народ и партия – едины» – не вполне пустые слова. Но из этого же народа вышли защитники прав человека, ставшие против обмана, лицемерия и немоты, вооруженные только авторучками, с готовностью к жертвам и без облегчающей веры в быстрый и эффективный успех. И они сказали свое слово, оно не забудется, за ними моральная сила и логика исторического развития... Их деятельность будет продолжаться в той или иной форме, в том или ином объеме. Дело тут не в арифметике, а в качественном факте прорыва психологического барьера молчания».

В диссидентском движении конца 60-х – 70-х годов заметно выделялось и национально-освободительное направление. Важную роль здесь играли активисты украинского, литовского, эстонского, армянского и грузинского национального движения. Особое место занимала проблема реабилитации и восстановления прав народов, репрессированных в годы войны (движение крымских татар и месхов за возвращение на родину). К оппозиции примыкали и находившиеся под запретом различные религиозные течения и секты. Среди них масштабами своей деятельности выделялись евангельские христиане-баптисты, пятидесятники, верные и свободные адвентисты седьмого дня. Год от года ширилась борьба за свободу передвижения, въезда и выезда из СССР, свободы эмиграции (прежде всего еврейской и немецкой).

Еще одним направлением деятельности диссидентов стало движение за возрождение русской национальной идеи, тесно сопряженное с борьбой за свободу слова и нравственное освобождение общества от тоталитарно-коммунистического господства. Наиболее масштабной фигурой русского национального движения был А.И.Солженицын. Появление его книги «Архипелаг ГУЛАГ» явилось важной вехой в развитии диссидентства. Это произведение Солженицына, напечатанное за границей в 1973 г. и активно распространявшееся самиздатом внутри страны, нанесло мощнейший удар по теории и практике тоталитарного режима, сделав достоянием гласности тщательно скрываемую прежде информацию о советских лагерях и тюрьмах, политических судах и репрессиях. В сентябре 1973 г. Солженицын, к тому времени уже исключенный из Союза писателей (1969 г.), но успевший стать лауреатом Нобелевской премии по литературе (1970 г.), адресовал руководству страны так называемое «Письмо вождям Советского Союза» – своеобразную программу национального возрождения. В своем обращении к властям Солженицын заявлял: «Такой колосс, как Россия, да со многими душевными особенностями и бытовыми традициями вполне может поискать и свой особый путь в человечестве», а не «тащиться западным буржуазно-промышленным и марксистским путем». Реакция Кремля была непреклонно жесткой: писателя насильственно выслали за рубеж. Официальные средства массовой информации сообщали по этому поводу следующее: «Указом Президиума Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, не совместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб СССР, лишен гражданства и 13 февраля 1974 г. выдворен за пределы Советского Союза Солженицын А.И. Семья Солженицына сможет выехать к нему, как только сочтёт необходимым».

Нелегкие испытания выпали и на долю тех, кого бдительные сотрудники госбезопасности причисляли к числу «сомнительных в идеологическом отношении» граждан. Пользуясь абсолютным контролем над телерадиовещанием и периодической печатью, органы идеологического надзора пытались воздействовать на население, изображая политических оппозиционеров как изменников Родины. Однако большая часть инакомыслящих граждан СССР вовсе не помышляла о ниспровержении существующего общественного строя. Среди диссидентов вплоть до конца 60-х годов господствовало социалистическое мировоззрение, а центральным мотивом их критических выступлений являлась борьба за чистоту тех же самых социалистических идей, борьба за демократизацию советской системы.