«Великий перелом»: индустриализация, коллективизация и культурная революция. Ссср в 30-е г.Г.

«Социалистическое наступление» имело в своей основе три главные составные части: индустриализацию, коллективизацию сельского хозяйства и культурную революцию, включая «безбожные пятилетки».

«Индустриальный скачок» в годы первых пятилеток

Само понятие «индустриализация» не является плодом большевистского творчества. Она является обязательным условием модернизации страны. Конечно, навешивание на «социалистическую индустриализацию» идеологических ярлыков имело место, но были и реальные специфические черты: во главу угла возводился принцип планомерности и решающей роли государства; предусматривался своеобразный промышленный рывок путем максимального сосредоточения усилий на развитии тяжелой индустрии с целью технической реконструкции всего народного хозяйства.

Развертывание «фронта индустриализации» выливалось в закладку новых объектов, ужесточение режима экономии, распространение «займов индустриализации», установление карточного снабжения городов и рабочих поселков. Это сопровождалось вытеснением нэпманов из экономики и неоднократным повышением на протяжении 1928-1929 годов ставок прогрессивного налогообложения.

В начале 1929 года началась кампания по развертыванию массового социалистического соревнования в промышленности и на транспорте, прежде всего таких форм, как движение ударников, движение за принятие встречных планов, «догнать и перегнать» капиталистические страны по производительности труда и т.п. План становится законом жизни советского общества. В соответствии с переходом к директивному планированию перестраивалась и вся система управления народным хозяйством. Например, возрастает роль Госплана, а на базе синдикатов возникают производственные объединения, ставшие первой ступенькой формирования «ведомственной экономики». Ликвидировались многие банки, акционерные общества и биржи. На производстве, которое регламентировалось сверху донизу, вводилось единоначалие. Летом 1929 года началась кампания по выдвижению встречных планов, шло увеличение заданий отраслей тяжелой промышленности.

Осуществление индустриализации в СССР происходило по иному сценарию, чем планировалось в теории, и превратилось в однобокое развитие отраслей группы «А». Помимо противоречия между амбициозностью провозглашаемых планов и реальными возможностями их выполнения, одной из проблем индустриализации стал вопрос о размещении производительных сил и ресурсов. Если основная часть кадров квалифицированных рабочих и учебных заведений была сосредоточена в Европейской части СССР, то большая часть полезных ископаемых, водных и лесных ресурсов располагалась в труднодоступных восточных районах страны (на Урале и в Сибири). Промышленное освоение новых районов требовало значительных капиталовложений и обеспечения многочисленных строек трудовыми ресурсами. Так как решить миграционный вопрос на органической основе в сжатые сроки было невозможно, то руководство страны пыталось действовать различными способами: путем комсомольских, молодежных и прочих призывов на стройки пятилетки; введением надбавок («северных коэффициентов») к зарплате; использованием принудительного труда заключенных.

Итогом довоенных пятилеток стал сдвиг в размещении индустриального потенциала страны, особенно добывающей промышленности, на восток: доля восточных районов в добыче угля возросла по сравнению с 1928 годом почти вдвое, производство стали – на 10%, а угля – на 7%. Изменения в размещении машиностроения были не столь заметны, так как основная масса машиностроительных заводов в довоенный период строилась на Украине, в Поволжье и Центре. Так, доля Урала в машиностроении к 1937 году возросла по сравнению с довоенным периодом с 3% до 8,5%, главным образом, за счет Уралмаша и Челябинского тракторного завода. В восточных районах в наибольшей степени проявился неорганичный характер индустриализации. Это касалось инфраструктуры, сельского и коммунального хозяйства, отставание которых от центральных районов даже увеличилось. Вместе с тем бурная индустриализация способствовала складыванию отраслевых и территориально-производственных комплексов, прежде всего топливно-энергетического и угольно-металлургического, а позже и основ машиностроительного комплекса.

В тяжелой индустрии, развитие которой превратилось в самоцель, все более на протяжении 1930-х годов усиливались позиции военной промышленности. Многие предприятия строились с учетом их возможного использования для военных нужд. На них создавались закрытые цеха и участки. Система приоритетов фактически заменила собой плановое развитие, а установка «план – любой ценой» усугубляла диспропорции в народном хозяйстве.

Взвинчивание плановых заданий первой пятилетки привело к разрушительным последствиям для экономики. Массовый исход из села (около 12 млн. человек в период первых двух пятилеток, 8 млн. из которых влилось в ряды рабочего класса) позволял обеспечивать стройки дешевой рабочей силой, что позволило покончить с безработицей. На ряде строек (Днепрогэс, СТЗ, Турксиб), относительно обеспеченных материалами и оборудованием, благодаря громадным усилиям удавалось выдержать навязанные темпы, однако в целом возникло гигантское перенапряжение сил. Средства на индустриализацию черпались за счет усиления эксплуатации деревни, роста экспорта зерна и лесопродуктов, а также продажи водки. Этими методами удалось довести капитальные вложения в промышленность до 45% национального дохода.

Крах этой политики наступил во второй половине 1931 года: размеры новых капиталовложений резко упали, а отдача от них снизилась. Промышленный рост упал с 23,7% в 1929 году до 5%. Наблюдалось фактическое распыление средств по многочисленным объектам, а нарядно-карточная система распределения и снабжения повсеместно обеспечивала дефициты кирпича, цемента, стекла и прочего. Нехватка ресурсов и система приоритетных строек вызывала острые конфликты между отраслями и ведомствами. Ввиду резкого падения цен на хлеб на мировом рынке, увеличение экспорта зерна не давало ожидаемого эффекта. Основным источником валюты становился вывоз древесины, что, в свою очередь, определило географию лагерей, колоний и спецпоселений.

Экономические трудности и провалы на производстве списывались на счет «вредителей» и «саботажников» из числа старой технической интеллигенции. В 1930-1931 годах прошла целая серия процессов над специалистами ВСНХ, Промпартией, членами Крестьянской трудовой партии и т.п. Шахты Донбасса в этот период лишились более половины управленческих кадров.

Заводские цеха пополнялись выходцами из деревни, не имевшими рабочих навыков. Более того, не обладая сколько-нибудь высокой квалификацией, эта рабочая сила кочевала с предприятия на предприятие в поисках лучших условий труда, порождая огромную текучесть кадров. Приток жителей вел к неуправляемому росту крупных промышленных центров (особенно Москвы и Ленинграда), к обострению жилищных и транспортных проблем.

Первые симптомы изменения хозяйственной политики заметны в выступлении Сталина перед хозяйственными руководителями 23 июня 1931 года, в котором он заявил о необходимости организованного набора рабочей силы, ликвидации текучки и уравниловки, улучшении бытовых условий и внедрении хозрасчета на производстве. Наряду с призывом создавать новую рабочую интеллигенцию, Сталин осудил травлю старых специалистов. Их стали сначала возвращать на старые места, а затем было объявлено о «прощении» ряда «вредителей». Были отменены некоторые ограничения по социальному признаку и введены дифференцированные ставки оплаты труда, которые ставились в зависимость от производственного стажа. Был приостановлен процесс выдвиженчества и предприняты шаги по укреплению трудовой дисциплины. В сентябре 1932 года были введены трудовые книжки, на предприятиях введена сдельщина, а неявка на работу по закону от 15 ноября 1932 года грозила увольнением с предприятия, лишением карточек и выселением с занимаемой жилой площади.

По большинству показателей, в том числе и по отраслям тяжелой индустрии, первая пятилетка оказалась проваленной. Ее контрольные цифры были выполнены только к концу тридцатых годов. Несмотря на колоссальные вливания в индустриальный сектор, отдача от них не оправдала ожиданий. Например, производительность труда в 1932 году оказалась на 8 % меньше, чем накануне пятилетки. Производство тракторов и комбайнов не компенсировало убыли рабочего скота.

Надо признать, что в целом черты более или менее стабильного «индустриального общества» СССР обрел уже после Второй мировой войны. Цена индустриализации оказалась огромной, а главной жертвой промышленного скачка стала российская деревня.