Дом, очаг и крестьянская община. Элен Ивер-Жалю Основа русской крестьянской жизни — семья веками являлась оплотом самобытности угнетенных социальных групп.

В конце XIX в. население Российской империи было в большинстве своем крестьянским. По данным переписи 1897 г., из 124,6 млн человек 106,2 млн (85%) проживали в сельской местности. Накануне первой мировой войны в 1913 г. городское население составляло лишь 18%. Кроме того, порой было трудно отличить городские формирования от деревень. Три четверти населения было занято в сельском хозяйстве, между городом и деревней существовала тесная связь, прежде всего благодаря сезонным рабочим — отходникам, которые в зависимости от времени года трудились то на полях, то на фабрике. Лишь к 1962 г. городское население превзошло по численности сельское. Это подчеркивает значение крестьянского общества, в основе которого лежит семья. «Все институты, все характерные черты, присущие России, все, что отличает ее от Запада, имеет свои глубинные корни, которые необходимо вскрыть, чтобы понять эту страну», — писал в 1881 г. французский историк Анри Жан-Батист Анатоль Леруа-Болье. Эти корни следует искать преимущественно в организации традиционной русской крестьянской семьи.

Мир — сельская община

В основе традиционного русского крестьянского общества лежал особый институт — сельская община, или мир. Она представляла собой своеобразное местное правительство, в состав которого входили регулярно собиравшиеся главы семей (домохозяева). Они делили между собой обязанности и вели деревенские дела под руководством старшего (старосты), которого выбирали сами. Крестьяне не владели землей. Поля и луга принадлежали общине, которая периодически перераспределяла их между семьями в зависимости от их подушного состава, другими словами, пропорционально числу женатых мужчин в семье; ни женщины, ни холостые мужчины в расчет не принимались.

Некоторые историки считают, что у мира очень древние корни, восходящие к временам, когда славяне коллективно, большими семейными группами, обрабатывали общую землю. В этом, возможно, отразился определенный склад ума, отличающийся от индивидуалистических склонностей западного европейца. Другие историки полагают, что такое устройство было навязано крестьянам вла­стью из административных и меркантильных соображений. Каковы бы ни были его истоки, мир развил в русском крестьянстве общинный дух, привязанность индивидуума к своей социальной группе, особенно к семье, и чувство солидарности между членами коллектива.

Глава семьи определялся в соответствии с порядком наследования по мужской линии. Его положение переходило от отца к старшему сыну или брату. Обычно это был самый старший мужчина в семье. В случае вдовства и отсутствия взрослых мужчин в семье главой на некоторое время становилась мать.

Являясь представителем своей семьи на деревенском собрании, домохозяин был обязан платить налоги и подати и поставлять рекрутов на военную службу. В семье он распоряжался общим имуществом, руководил полевыми работами членов семьи, заготовкой дров, ремонтом дома и возведением новых построек, следил за содержанием инструментов и инвентаря. Он также выступал арбитром в семейных спорах.

В начале XIX века в русской семье насчитывалось от 25 до 30 человек. Жилище, которое вместе с подсобными помещениями образовывало двор, служило кровом семьям женатых сыновей, незамужним дочерям, родственникам и домашним.

К концу XIX в. такой тип семейной общности стал уходить в прошлое. Женатые сыновья после нескольких лет жизни в семье родителей покидали отчий дом и создавали свой «очаг». В 80—90-х годах в каждом деревенском дворе насчитывалось 7—8 человек. Перепись населения 1897 г. по европейской части России дает еще меньшую цифру — в среднем 5,9 человека на один домашний очаг.