Письма с Потомака

1. То, что американские студенты на старших курсах превосходят наших – бред. Половина нашего физтеховского курса уже сидит в США. Они говорят обратное. Да и американ­цев-то с каждым годом все меньше и меньше становится в их лабораториях, все больше китайцев, индусов, русских. А школьное образование у них нулевое.

2. Просто смешно читать про качество нашего (особенно школьного) образования. Органическая химия, атом­ная физика, общая биология... А вы задумывались над тем, какую долю программы среднестатистический школьник действительно пони­мает? Что до советского образова­ния, то о его характере красноречиво говорит хотя бы количество безыни­циативных, совершенно не приспо­собленных к жизни сограждан. И это повод для гордости?

3. Не надо думать, что средний советско-российский школьник – дурень. Нормально все они вос­принимают. Думаю, что мнение Дж. Сороса о том, что советская систе­ма образования является одной из лучших в мире, является для Вас значимым. Я уверен, что если ини­циативных и продвинутых амери­канцев поместить в условия совре­менной российской провинции, с то­тальным разрушением всего и вся, они бы протянули ноги через неде­лю-другую.

Text 6

Знать или уметь?

Мне не раз приходилось участвовать в дискуссиях о качестве образования в Америке и в России. После десяти лет работы в МГУ я затем столько же преподавал в университетах США. При этом я окончил обычную московскую школу, а моя жена –обычную американскую, в такой же школе учатся и наши дети. Меня постоянно удивляет, как они (кстати сказать, круглые отличники) готовят домашнее задание. Полчаса с учебниками, а все остальное вре­мя они работают над своими творческими проектами. Темы – самые не­вероятные: от доклада о быте узников Бухенвальда или кухне египетских фараонов до написания юмористического рассказа из жизни овощей в холодильнике или строительства миниатюрных садов Семирамиды. Про­екты задаются по разным предметам, и на их подготовку дается от не­скольких дней до двух-трех месяцев. Поэтому, как правило, американ­ский школьник работает над несколькими проектами сразу и учится, та­ким образом, определять приоритеты и распределять свое время.

Когда я пишу эти заметки, моя 14-летняя дочь с двумя подружками готовит доклад-представление об истории итальянской мафии. Ее следу­ющее домашнее задание – сделать серию черно-белых фотографий, где была бы видна «игра теней», и произвести расчеты оптимальных траек­торий прыжка с трамплина для прыгунов разного веса и роста. А 10-лет­няя последние дни активно изучает историю мировой цензуры и судьбу запрещенных книг. Она только что закончила монтировать свой первый выпуск телевизионных новостей, где исполняла все роли – диктора, про­дюсера, журналиста, художника, оператора, автора текстов. На следую­щей неделе у нее доклад о различных способах измерения времени, и она целыми днями конструирует то водяные, то солнечные, то песочные часы.

Поскольку все в классе получают (обычно придумывают сами, но из области, предложенной учителем) разные темы для проектов, то уроки проходят нескучно. Школьник должен, как правило, самостоятельно оп­ределить источники информации. Найти и взять, если надо, интервью у экспертов. Собрать базу данных. Решить «материально-технические про­блемы», например, обеспечить фотоаппарат, видеокамеру, костюмы, не­обходимые детали. Конечно, это оборачивается головной болью для ро­дителей – постоянно надо что-то покупать, возить детей в библиотеку, в музеи, театры или в парк для фотосъемок и т.д. Однако и польза от тако­го рода «проектов» для ребенка очевидна.

Вырабатывается самостоятельность мышления и его комплексность, индивидуальная ответственность, умение отделять главное от второсте­пенного, находить и осмысливать информацию и т.д. Во главе всего – свобода творчества. Никакого заучивания «от сих до сих» нет и в поми­не. К тому же в большинстве случаев все это делается с увлечением и похоже на игру.

Минусы есть, конечно, и другие. Гораздо меньше, чем в России, вни­мания и сил уделяется так называемым базовым предметам. Не остается времени на зубрежку, без которой в учебе не обойтись, например, при изучении иностранного языка или истории. «Зачем мне это знать на па­мять, если за несколько секунд я могу легко найти эту информацию», – скажет типичный школьник США. Поэтому объем знаний, с которыми американец выходит после 11-го класса своей школы, заметно меньше, чем у его российского одногодка. Тот запросто назовет вам кучу истори­ческих дат, рек в Африке, элементов таблицы Менделеева и спутников Марса.

Я давно обратил внимание, что если в одну группу на первых курсах университетов попадают вместе американские и российские студенты, то выпускники школ США выглядят крайне бледно на нашем фоне. При ус­ловии, конечно, что мы способны выразить свои мысли на понимаемом английском. Притихшие американцы с завистью наблюдают за москвича­ми или петербуржцами, которые легко цитируют Достоевского и Сартра, сразу показывают на карте Новую Каледонию, без запинки называют столицы Ботсваны или Габона и легко делят в уме.

Так продолжается примерно до третьего курса, потом ситуация начи­нает меняться. По мере того как от студента все больше требуется не за­помнить и повторить, а дать критический анализ, сделать вывод, найти выход, предложить альтернативу и т.д., американцы, как правило, начи­нают стремительно обгонять россиян. Это особенно заметно на старших курсах или в аспирантуре. Конечно, существует множество исключений из этого правила, да и проявляется оно неравномерно в разных областях знаний. Но в целом я убедился, что 25-28-летний американец превосхо­дит своего российского сверстника по умению мыслить нестандартно, ду­мать не только творчески и критически, но также самостоятельно и прак­тически. Нехватка знаний у него компенсируется умением их находить, недостаточность зубрежки – раскрепощенностью мысли. Редкий амери­канец скажет то, что можно услышать от почти любого из нас: «И зачем я только убил столько времени и нервов на заучивание физики (химии, ис­тории, ботаники и т.д.), ведь ни разу в жизни мне не пришлось применить эти знания!» По его мнению, это просто не практично. Он образован, ес­ли хотите, «вглубь», а не «вширь».

Российская система направлена на воспитание интеллигентного чело­века, американская – на подготовку высококлассного специалиста. Рос­сийская школа упирает на важность знаний, американская – на важность их поиска. Российское образование, как правило, кончается выдачей ди­плома, американское с этого только начинается.

Американцы считают русских очень умной нацией, но не могут по­нять, почему мы не применим наш ум для обустройства собственной жизни и страны. Как это может быть – «Горе от ума?» Почему у нас ин­женеры получают меньше официантов, а люди с нестандартным мышле­нием вызывают отторжение? Мы же считаем американцев, мягко говоря, не самыми умными, но не можем объяснить, почему именно они изобре­тают телефоны и компьютеры, получают самое большое число Нобелев­ских премий, совершают революции то в одной, то в другой области зна­ний.

А также причину того, почему именно в США ежегодно приезжают сотни тысяч студентов со всего мира, чтобы за большие деньги получить здесь образование.

Дискуссии о том, где образование лучше, непродуктивны. Надо взять самое ценное из американского опыта, сохранив при этом главное из своего. В общем-то именно в этом и есть смысл образования.