История изучения

Начало антропологического изучения народов Кавказа падает на 80-е годы прошлого века. К этому же времени относится и начало антропо- метрического изучения осетин. Оно связано с деятельностью Р. Ф. Эр- керта, на протяжении нескольких лет занимавшегося антропометрией многих северокавказских и закавказских народов. Среди прочих он про- извел антропометрические измерения 16 осетинОдновременно с Р. Ф. Эркертом на Кавказе работал Э. Шантр. Основным его занятием было исследование археологических памятников Кавказа, но он в соот- ветствии с традицией комплексности, господствовавшей в науке о чело- веке в конце прошлого столетия, также производил антропометрическое изучение современного населения. Им изучено 18 осетин². Наряду с антропометрическими наблюдениями первые шаги кавказской антрополо- гии, как и вообще антропологической науки, связаны и с визуальными впечатлениями о физическом типе народов Кавказа врачей, этнографов, правительственных чиновников, военных, путешественников. Среди на- блюдений жизни и быта кавказских народов, иногда важных и интерес- ных даже сейчас, иногда поверхностных, встречаются и отдельные за- мечания об их физическом типе, антропология как бы незаметно вырас- тает из этнографии. В качестве примера для Осетии укажу путевой очерк К. Н. Россикова ^s.

На последнее десятилетие прошлого века падает начало и расцвет деятельности двух антропологов, много сделавших для изучения антро- пологии Кавказа в целом и Осетии в частности,— Н. В. Гильченко и

И. И. Пантюхова. Н. В. Гильченко окончил Военно-медицинскую акаде- мию в Петербурге, был одним из первых учеников известного русского антрополога, профессора кафедры нормальной анатомии Военно-меди- цинской академии А. И. Таренецкого⁴ и первым защитил докторскую диссертацию по антропологии. Объемистая диссертация его была посвя- щена антропологии осетин⁵. Материал для нее Н. В. Гильченко собрал среди военнослужащих на Кавказе. В отличие от Р. Ф. Эркерта и Э. Шаптра, в распоряжении которых были лишь единичные наблюде- ния над антропологическим типом осетин, Н. В. Гильченко изучил 200 человек — обширный для того времени материал. Если учесть, что программа измерений его была очень подробна и включала определения нескольких десятков не только морфологических, но и физиологических признаков, то можно сказать, что работы Н. В. Гильченко так и не были превзойдены до революции по своему качественному и количест- венному уровню. Правда, И. И. Пантюхов измерил 258 осетин в Южной Осетии (материал собирался среди призывных), но использованная им программа измерений включала определения всего лишь нескольких признаков⁶. Однако достоинство материалов, собранных И. И. Пантю- ховым, заключалось в другом — в широком охвате народов Северного Кавказа и Закавказья, который позволил произвести сравнение антропо- логических особенностей разных народов и до какой-то степени выявить их антропологическое своеобразие. Особенно выгодное впечатление в этом отношении производит обобщающая работа И. И. Пантюхова, вы- шедшая на рубеже прошлого и нашего столетий и основанная на изме- рениях более чем 10 ООО человек⁷. Но теоретические положения этого сочинения отстают даже от уровня русской науки того времени и содер- жат в зародыше те расистские взгляды, которыми И. И. Пантюхов так печально прославился в последующие годы.

Каковы теоретические итоги всех этих исследований? Оценка их мо- жет быть объединена с рассмотрением истории антропологического изу- чения осетин в начале XX в. (до 1917 г.), так как теоретический уровень русских антропологических исследований на Кавказе не шагнул за эти годы вперед сколько-нибудь заметным образом, а новых полевых наблюдений, сбора новых антропометрических материалов не производи- лось. Н. В. Гильченко, отметив краткое упоминание Аммианом Марцел- лином светловолосости алан, особо остановился на темной пигментации осетин. Он полагал, что потемнение осетин по сравнению с аланами вы- звано смешением с монголами или татарами. Таким образом, по его мнению, в составе осетин может быть отмечена монголоидная примесь. К аналогичному выводу пришел А. Н. Харузии, не производивший само- стоятельных исследований среди осетин, но сопоставивший результаты измерений Н. В. Гильченко с измерениями тюркских народов, сделанны- ми другими исследователями. Он уже определенно высказывался в поль- зу того, что монголоидная примесь в составе осетин обязана своим про- исхождением смешению их с тюркскими народами⁸. В сводной работе по антропологии России А. А. Ивановский подчеркнул своеобразие ант- ропологического типа осетин и обособленное положение их среди других народов Северного Кавказа и Закавказья⁹. Он выделил особый осетин- ский вариант и указал на сходство его с армянским и кабардинским. В следующей обобщающей работе, охватывающей уже население всего земного шара, А. А. Ивановский выделил осетино-кабардинскую антро- пологическую общность, придав этим большее значение, по его мнению, антропологическому сходству между осетинами и кабардинцами и как

бы подчеркнув этим их генетическое родство¹⁰. Но выводы А. А. Ива- новского, основанные на формальном статистическом анализе, не встре- тили сочувственного отношения в русской науке, неоднократно подвер- гались критике и остались надолго примером того, как абстрактные ма- тематические умствования, оторванные от конкретного материала и прилагаемые к нему на недостаточно профессиональном уровне, заводят исследователя в тупик".

Общая оцепка роли,всех перечисленных работ в истории антрополо- гического изучения осетин определяется нашей оценкой методологии и методики дореволюционных исследований в области расоведения вооб- ще и не может быть высокой — все эти работы представляют в настоя- щее время лишь историографический интерес. Методологически они крайне несовершенны, хотя авторы и использовали антропологический материал не только для выделения и характеристики антропологических типов, но и для установления родства между ними, но делалось это очень несистематически, на основании случайно выбранных исходных положений, иногда при этом использовались формальные статистические приемы. Отсюда и произвольные выводы о наличии монголоидной при- меси в составе осетин, о родстве их с кабардинцами, что не подтверди- лось в ходе дальнейших исследований. Нечеткость методологических установок отражала методическую слабость проводимых исследований: в подавляющем большинстве случаев весь собранный материал был крайне малочислен (работы Р. Ф. Эркерта и Э. Шантра), программа из- мерений отличалась неполнотой (работы И. И. Пантюхова), данные раз- ных авторов вследствие применения в поле различных приемов измерений были плохо сравнимы друг с другом. В программе измерений почти от- сутствовало определение так называемых описательных признаков, т. е. строения отдельных деталей лица, а именно они являются основными при выделении и классификации антропологических типов и установле- нии их генетических взаимоотношений. Исключение составляла наиболее полная работа Н. В. Гильченко, но собранный им материал повисал в воздухе из-за отсутствия аналогичных сравнительных данных. Большим недостатком всех дореволюционных публикаций по антропологии осетин было то, что их физические особенности рассматривались суммарно, без попытки выявить антропологическое своеобразие отдельных территори- альных и этнографических групп. В общем, повторяю, использовать ант- ропологический материал по осетинам, собранный дореволюционными исследователями, в настоящее время чрезвычайно трудно.

В первое послереволюционное десятилетие основное внимание было уделено усовершенствованию методической стороны антропологических исследований. Широкая разработка проблем морфологии человека, осу- ществленная в Институте антропологии при Московском государственном университете под руководством В. В. Бунака, позволила выработать наи- более целесообразную программу расоведческих исследований, в которой основное место заняли описательные признаки. Для каждого признака были предложены четкая классификация его вариаций и удобные спо- собы фиксации их при полевой экспедиционной работе. Все это заслу- живает специального упоминания потому, что с соблюдением этих мето- дических принципов работали в 1925—1927 гг. на Кавказе все экспедиции Института антропологии. Охвачены были основные народы как Северно- го Кавказа, так и Закавказья, в том числе и осетины. Но количественно собранный материал не превышал сборы Н. В. Гильченко — в нем все осетины были представлены суммарно — и к тому же остался на про-

9 В. П. Алексеев

257

тяжении 20 лет неопубликованным. По сути дела, неосвоенными и не- использованными остались также нервые данные по распределению групп крови у осетин, опубликованные Е. М. Семенской в виде краткой табличной сводки⁾². Сводка эта содержит сведения только о распреде- лении генетических факторов системы АВО и в настоящее время, когда открыты десятки других систем, представляется устаревшей. Кроме того, все этнографические группы в составе осетинского народа представ- лены в ней суммарно, как и в соматологических материалах; но она все же допускала сравнение серологической характеристики осетин с тако- вой других северокавказских и закавказских народов, что, однако, не было сделано.

Антропологические материалы, собранные экспедициями Института антропологии на Северном Кавказе, в том числе и в Осетии, были опуб- ликованы уже после Отечественной войны в статье В. В. Бунака¹³. Но значение ее не только в этом. В. В. Бунак подвел итог всем пред- шествующим исследованиям и на основании собранных им самим и дру- гими данных разработал и предложил удачную классификацию антропо- логических типов Северного Кавказа и Закавказья. Применительно к нашей теме большая заслуга В. В. Бунака заключается в том, что он уделил большое внимание вариациям ширины лица — признака, как оказалось потом, решающего значения для диагностики антропологиче- ских типов на Кавказе — и выделил специальный притерекский вариант, представители которого отличаются широким лицом и массивностью че- репа. Вариант этот как раз и локализован, по мнению В. В. Бунака, преимущественно в этнографических группах осетинского народа. Но и в распоряжении В. В. Бунака, несмотря на то что он ввел в научный оборот много новых данных, не было исчерпывающих материалов по всем народам Кавказа, антропологический тип каждого народа рассмат- ривался суммарно, границы выделенных антропологических типов были намечены поэтому лишь приблизительно и не отличались достаточной четкостью. После работы В. В. Бунака, очень обстоятельной и глубокой по содержанию, стало особенно ясно видно, что на очереди стоит изуче- ние антропологического состава Кавказа во всем многообразии террито- риальных вариаций, т. е. охват антропологическим исследованием основ- ных этнографических групп всех народов Кавказа, выделение, характе- ристика, выяснение генеалогических взаимоотношений не только основ- ных антропологических типов, но и локальных вариантов в составе этих типов. Это мероприятие осуществлялось на протяжении последних 15 лет.