Степень морфологической специфичности популяций

Все предшествующее закономерно подводит нас к фундаментальному вопросу человеческой микроэволюции — глубине дифференциации чело- веческого вида, которая только и может быть адекватно оценена не в синхронном, а в диахронном плане. Вопрос этот стоит на грани таксоно- мии и учения о микроэволюции, одинаково важен поэтому как для эво- люционного филогенетического подхода к динамике Homo sapiens, так и для выяснения генеалогических отношений расовых комплексов.

До недавнего времени единственным способом оценки взаимных рас- стояний между популяциями и группами популяций было определение этих расстояний «на глазок». Антропологическая литература заполнена выводами о близости тех или иных расовых групп между собой, основан- ными на морфофизиологических, а чаще всего на морфологических дан- ных. На базе представлений о неодинаковой близости друг к другу по- пуляции и расы объединяются в более высокие таксономические катего- рии. Не составляют исключения и так называемые большие расы, для которых выдвинуты многочисленные и прямо противоположные гипотезы их объединения.

Какова эвристическая ценность такого подхода? Не отрицая интуи- тивных оценок, лежащих в его основании, особенно когда они произ- водятся высококвалифицированными исследователями, следует все же считать его предварительным. Пока не достигнуто полной договоренности ни по одному сколько-нибудь крупному таксономическому вопросу, и.

очевидно, достижение такой договоренности возможно только при пере- ходе на новый методический уровень.

Переход на этот уровень дает пока меньшую информацию, так как она концентрируется в основном вокруг оценки фенетической, а не гене- тической близости. Но зато она выражается в количественных единицах и поэтому позволяет отойти от субъективизма. Речь идет о многообраз- ных способах суммарного сопоставления по многим признакам, построен- ных в соответствии с современным уровнем статистической техники с учетом их разной изменчивости и физиологической корреляции между ними. Получаемые с помощью этих способов фенетические расстояния есть количественная мера дифференциации популяций.

Наибольшее распространение в краниологии получил способ, разрабо- танный Л. Пенрозом. Сейчас уже можно насчитать десятки работ, в ко- торых он использован для анализа. Частично такое внимание к этому способу объясняется тем, что он дает возможность судить отдельно о сходстве по размерам и форме, в основном же — тем, что он, сохраняя все главные преимущества других способов, не требует необозримой ста- тистической работы. С помощью способа Л. Пенроза осуществлено иссле- дование, посвященное динамике фенетических расстояний².

Результаты этого исследования продемонстрировали неодинаковую ве- личину фенетических расстояний в разные эпохи истории человечества и закономерный характер их изменений. На уровне разновременных син- хронных срезов от эпохи бронзы до средневековья были вычислены фе- нетические расстояния между отдельными западноевропейскими популя- циями. Оказалось, что они закономерно уменьшаются по мере прибли- жения к современной эпохе, наступает как бы сближение популяций между собой. Это существенный аргумент в пользу исключительной роли смешения в последние столетия и идущей параллельной с ним консоли- дации.

Однако при вдумчивом отношении к этому наблюдению видно, что ему нельзя придавать всеобщее значение и экстраполировать его с насе- ления Европы на весь земной шар. Мы помним более или менее незако- номерные колебания размаха межгрупповой изменчивости в разные эпо- хи. Панойкуменное уменьшение фенетических расстояний, если бы оно действительно имело место, должно было бы автоматически подвести к сужению видовой изменчивости и уменьшению разнообразия как раз по тем признакам, по которым вычисляются фенетические расстояния. Именно эти признаки представлены в табл. 2. Коль скоро такого суже- ния не наблюдается, полученные выводы для динамики фенетических признаков в Западной Европе, надо полагать, имеют локальное значение и не могут быть распространены за ее географические границы. На дру- гих территориях, по-видимому, могло иметь место не ослабление, а уси- ление уровня дифференциации. Доказательство этому имеется, во вся- ком случае, для территории Азии, где шло не уменьшение, а увеличение фенетических расстояний в ходе расогенетического процесса³.

В пользу такой локальной неоднородности уровня дифференциации популяций свидетельствуют и фенетические расстояния, полученные для одного синхронного среза. Речь идет о краниологических материалах в основном XVTII—XIX вв., относящихся к народам Восточно-Европейской равнины и Кавказа. И в том и другом случае выбрано по 13 групп⁴. В первом случае это группы, представляющие непосредственных предков современного русского населения, во втором каждая группа представля- ет отдельный народ или самостоятельное этнографическое подразделение.

Фенетические расстояния вычислялись с помощью формулы Л. Пенроза. В каждой группе с известными натяжками можно видеть популяцию, так как на Кавказе в качестве генетического барьера выступает этниче- ский фактор, на Восточно-Европейской равнине — географический.

Фенетические расстояния между всеми кавказскими популяциями ре- шительно больше по величине и по форме, чем между восточноевропей- скими. Для формулы Л. Пенроза, как и для других итоговых формул многомерного анализа, нет пока удовлетворительной системы сценки ошибок, но и без нее ясно, что масштаб различий дает полную возмож- ность говорить о разном уровне дифференциации двух сопоставляемых совокупностей популяций. Раз видовая дифференциация неодинакова в синхронпом срезе, следовательно, она не идет однонаправленно и в диа- хронном плане, интеграция и дезинтеграция сменяли друг друга в зави- симости от социально-экономических и культурно-исторических причин.

Как следует относиться в свете этих наблюдений и вытекающих из них соображений к существующим точкам зрения на нейтральный ха- рактер исходных предковых комплексов для многих расовых типов? Во-первых, все такие точки зрения нуждаются в дополнительной аргу- ментации, основанной уже не на визуальной, а на более точной оценке морфологических критериев. Во-вторых, нейтральность по признакам ос- новного комплекса, который только и сохранился в процессе развития вида, могла сопровождаться резкой специализацией по иным признакам, также складывавшимся в географические комплексы, стертые затем по- следующими этапами расообразования. В-третьих, наконец, отдельные маркирующие расу признаки и даже их сочетания достигают сильного развития на фоне нейтрального в целом комплекса, начиная с самых ран- них этапов расообразования.

Каков общий вывод из всего сказанного? Похоже на то, что глубина видовой дифференциации не усиливалась в ходе человеческой истории, что усиление или ослабление дифференциации имело место лишь в пре- делах отдельных территорий и ограниченных отрезков времени, инте- гративные и дезинтегрирующие процессы, следовательно, в каких-то пределах уравновешивали друг друга. Во всяком случае, палеоантропо- логическая история человеческого вида не дает обратных примеров, сви- детельствуя о локальности проявления разпых уровней дифференциации. При этом я сознательно оставляю в стороне многолетнюю дискуссию об истолковании морфологических особенностей верхнепалеолитических лю- дей, так как они не поддаются пока однозначной оценке, которая была бы свободна от субъективной окраски и давления общих и более или ме- нее умозрительных взглядов.