2.5. Анафора и эпифора.

В публицистических текстах часто можно встретить анафору и эпифору. Выдвижение на первое место или последнее место в высказывании какого-либо важного компонента и повторение его несколько раз позволяет акцентировать на нем внимание читателя. Эти обороты встречаются у Прилепина чаще всего в завершающей части главы, как итог, вывод, конкретизация мнения автора.

Эпифора встречается лишь два раза:

•    Послушайте, я, человек безусловно левых взглядов, готов принести вам вины за то, что я не совершал. Готов простить вам вины, которые вы совершили. (с.25)

• Пока рот мой не забили глиной, я буду снова и снова повторять: моя Родина — Советский Союз. Родина моя — Советский Союз. (с.22)

Анафора встречается значительно чаще:

• Мой Советский Союз не оживить, он умер, я знаю место захоронения: там горит Вечный огонь, туда можно выйти сквозь любую темноту и вновь ощутить себя ребенком, за которого есть кому заступиться. Мой Советский Союз не опошлить: потому что на Вечный огонь не оденешь шутовской колпак, его не пересадишь в колбу, и он не станет гореть там, куда не снизойдет живой дух никогда. Мой Советский Союз не оболгать, он знает себе цену и помнит свое имя. (с.23)

• И — тишина, только в доме перила скрипят. И — нет никого, один Советский Союз вокруг, огромный, безмолвный, весь в снегу. (с.17)

• О, какую пакость несли вы в те годы, златоусты, прорабы, витии! О, как много пакости изливали вы, как больно мне было слушать вас. (с.19)

• Давайте вообще не будем об этом больше. Давайте думать о завтрашнем дне, о будущем. (с.24)

• Глядя на вас, я по-мальчишески хочу обвалиться куда-нибудь в Беловежскую Пущу и бить их, всех собравшихся там, голова о голову, до полного остервенения. Глядя на вас, я мечтаю ворваться за стекло голубого экрана и эдак по-булгаковски, по-мастер-маргаритовски, в прямом эфире оторвать Сванидзе голову. Живой Николай Карлович пусть живет, а экранному голова не нужна, пусть она под столом валяется и шевелит активными губами. Глядя на вас, я хочу, чтоб вы прожили тысячу жизней, накапливая рубль за рублем, и чтобы вас ограбили дважды подряд, на все эти рубли. И чтоб еще тысячу лет прожили вы в Приднестровье, а следующую тысячу — в Абхазии, и далее везде, особенно в Чечне, и не важно, какая у вас там будет национальность, русская, чеченская или еврейская. (с.27)

•  Потому что наша Победа вмещает всех. И даже вас там примут, и приютят, и пожалеют. Потому что она и ваша тоже, эта Победа. (с.28)

•   Зимой 56-го года отряд Фиделя высадился на берегу Кубы, это был декабрь. Зимой 57-го года Фидель провел бой у реки Ла-Плата, и это стало первой удачной операцией его бойцов, то было в январе. Зимой 59-го года Кастро во главе колонны Повстанческой армии вступает в столицу и вскоре занимает кресло премьер-министра, как раз в феврале, 49 лет назад. (с.48)

• Один поэт был во все времена. Один полководец. Один интеллектуал. Один художник. Один герой. Один интеллигент. (с.78)

• Симулякр пугает, а нам не страшно. Потому что цена его слову определена и обозначена на подкладке пиджака. Симулякр нам расскажет все о жизни, и мы с интересом ознакомимся, ровно потому, что к настоящей жизни написанное не имеет никакого отношения. Симулякр нарисует закат, а мы полюбуемся — потому что знаем, что красота ненастоящая и закат картонный. (с.83)

• Потому что нам не надо, не надо, не надо настоящего. Потому что за настоящее нужно отвечать жизнью. (с.83)

• Жизнь надо прожить так, чтобы никто не сказал, что наши цветные стеклышки, пестрые ленточки и радужные камешки являются чепухой.   Жизнь надо прожить так, чтобы никто не объяснил всем существом своим, что есть и страсть, и почва, и судьба, и сквозь все это спазматически, в бесконечных поисках пути, рвется кричащая кровь, иногда вырываясь наружу. (с.83)

• Время повернулось вспять. Время идет к нам навстречу. ( с.119)

• Отныне тот, кто мыслит себя Писателем с большой буквы и никем иным, истово веря в свое, вне любых времен, призвание и признание, — сразу отправляется на помойку питаться объедками; нет ему другого места, нет для него иной роли. Отныне литература — нормальная профессия и даже для самого литератора лишь один из многих инструментов, который позволяет вскрыть грудину реальности и извлечь оттуда пульсирующий смысл. (с.125)

• «Мы очень терпеливы», — решил я, оглядывая всех собравшихся. «Мы очень терпеливы — это раз, — решил я. — И все очень боимся начальства». (с.184)

• Государство меня презирает. Государство неизменно говорит мне «ты». Государство ведет себя так, что не дать ему взятку — значит себя не уважать. (с.188)

• Интеллигент добр, я говорю. Интеллигент последователен. Интеллигент смотрит пронзительными глазами, сам того не замечая. (с.77)