Глава 2. Средства выразительности и их использование в публицистике Захара Прилепина

2.1. Понятие, особенности и функции публицистики

«Публицистика (от лат. publicus  — общественный) — род произведений, посвященных актуальным проблемам и явлениям текущей жизни и общества; играет важную политическую и идеологическую роль как средство выражения плюрализма общественного мнения, в том числе формирующегося вокруг острых проблем жизни».[2]

Публицисты могут работать в самых разных жанрах; среди основных можно выделить следующие: статья, очерк, репортаж, фельетон, интервью, памфлет, ораторская речь.

Публицистика довольно тесно примыкает к жанру художественной литературы. Основной чертой публицистики является постановка злободневных общественных проблем (политических, философских, социальных, психологических и др.) и ярко выраженное авторское начало.  Художественная литература, в отличие от публицистики, силой воображения писателя создает хотя и правдоподобный, действенный, но вымышленный мир. Публицисты же опираются в первую очередь на факты и документы. Если в художественном произведении автор в первую очередь ориентирован на конкретные личности, жизни, поступки, то в публицистике на первом месте общие типы и проблемы. Разные у них и способы оценки: если автор художественного произведения пытается сформировать мнение читателя подспудно, не проявляя давления и навязывания своей точки зрения, то публицист открыто агитирует, убеждает и пропагандирует. Еще одна черта, характерная для публицистики, – это краткость, лаконичность повествования.

Главные функции публицистического стиля – информационная и воздействующая, т.е. не просто рассказать о чем-то, а по возможности повлиять на мнение читателя.

Тематика, жанровые и выразительные ее ресурсы огромны. Стилистика также разнообразна: она может быть высокой, нейтральной или сниженной, помимо средств литературного языка, широко используются эмоционально окрашенные слова, лексика ограниченного употребления (диалекты, жаргонизмы, термины, профессионализмы, сленг и т.д.).

Публицистический стиль можно разделить на несколько видов: газетно-публицистический, радио- и тележурналистский, ораторский. Деление это условно, так как границы между видами размыты, и мы можем судить о них главным образом по сфере их употребления.

Публицистический стиль богат также и изобразительно-выразительными ресурсами: это и самые разные тропы, и синтаксические средства выразительности.

В данном разделе мы рассмотрим, какие стилистические фигуры наиболее характерны для современной публицистики и с какой целью используется та или иная фигура.

2.2. Риторический вопрос и риторическое восклицание.

Во-первых, нужно сказать о риторических вопросах и риторических восклицаниях.

Эти две фигуры чаще всего используются для создания выразительного и образного, эмоционально насыщенного текста. Риторический вопрос используется Захаром Прилепиным довольно часто и ставится в первую очередь с целью привлечь внимание читателя к той или иной проблеме. Разновидностью риторического вопроса можно считать дубитацию – ряд вопросов к вымышленному собеседнику (т.е. к читателю), с целью вовлечь его в обсуждение проблемы. Еще одна разновидность риторического вопроса – объективизация, т.е. вопрос, на который автор сам же и отвечает, с целью оживить внимание читателя и сделать авторский монолог более действенным, создав иллюзию диалога с читателем.

Захар Прилепин в своих текстах ставит традиционные вопросы: кто виноват? почему? отчего? зачем? что делать? Риторические вопросы в его публицистике имеют самую разную структуру. В основном это сложные предложения, состоящие как из двух, так и более частей, которые, в свою очередь, могут быть как двусоставными, так и односоставными. Мы наблюдаем сложные предложения с различными типами связи между частями (встречается и сочинительная, и подчинительная, и бессоюзная):

• И что это за государство такое, какая у него финансовая система и насколько прозрачна эта система, если его граждане, тем более в бюджетной сфере, в принципе — если живут по закону, на зарплату, пусть даже не самую большую, — не могут приобрести себе жилья? (Прилепин, М.: 2009,с. 33)

• Можно упрекнуть меня в том, что я совмещаю имена весьма равнозначные, но многие ли знают о том, что «лиру Мариенгофа» гениальный Хлебников ставил вровень с обожаемой им «лирой Уитмена»? (с.90)

• Мне кажется, что люди, побывавшие в «Доме», уже не могут никуда уйти — что им вообще делать на свободе? (с.144)

• И если все мы сегодня едим масло и не собираемся умирать с голоду, кто объяснит мне, что защитит нас завтра, когда масла не окажется на хлебе, а хлеба — на столе? (с.178)

• Как же прожить нам, настоящим мещанам, сладостно и радостно, если мы со своим счастьем поперечны на своей земле? (с.182)

• Осадок потом остается даже не на дни, а на годы: почему нас так унижают, за что? (с.183)

• Озябнув, я влез в свою машину и вместе со всем народом думал: а почему бы не пустить на осмотр двух офицеров, и пусть у одного будет обед с двенадцати до часу, а у второго с часу до двух? (с.185)

• И вот их — в медалях и орденах, с забытыми меж ребер осколками, их — с гордыми и слезящимися глазами, которыми они четыре года подряд заглядывали за край бездны, — их «совками» прозвать? Их, отстроивших эту страну заново, на которую вы налетели, как последнее шакалье? (с.19)

Риторический вопрос в форме простого предложения встречается не так часто:

• Отчего вы сделали так? (с.20)

• Пока рот мой не забили глиной, я буду снова и снова повторять: моя Родина — Советский Союз. Родина моя — Советский Союз. Понимаете, вы? (с.22)

• Я пожимал плечами: ну, что мы можем, в конце концов, со всем этим сделать? — вопрошал я. (с.24)

• Иначе как бы он ощущал себя человеком и мужчиной в России? 36

• Что тебе снится теперь, Фидель, в этом жарком кубинском феврале? (с.48)

• Помните гору мусора вместо центральной ярмарки? (с.67)

• А чего его любить? (с.152)

• А где мужчины-то были? (с.153)

• Как они об этом узнали? (с.173)

• А что плохого в телевизоре? (с.144)

Вопросительная конструкция формируется в основном с помощью вопросительных местоимений и местоименных наречий:

• Если бы родители за всем этим сходили в сельмаг — кого бы мы тогда ждали так долго с сестрой под тонной темнеющего, глухонемного снега? (с.17)

• При чем тут Советский Союз вообще, он что, меня обокрал? (с.17)

• А кто виноват в том, что ты такой убогий? (с.18)

• Но какой демократии хотите вы, с той вашей, памятной мне, мерзостью о Зое Космодемьянской, с той вашей, незабытой доныне, подлостью о Юрии Гагарине, с той вашей, тлеющей по сей день, пакостью о Сергее Есенине, с вашими неустанными «выдави раба по капле», с вашими неуемными «так жить нельзя», с вашими бесконечными липкими словесами, в которых, как в паутине, путался, вяз и терял кровь рассудок всякого русского человека? (с.20)

• Зачем моя свобода теперь навек ассоциируется с вашими осклизлыми именами, с вашими бесстыдными делами, с вашими червивыми речами? (с.20)

• Быть может, права Тина и я точно не золушка, во-первых, и, во-вторых, не умею тратить деньги, поэтому вынужден «оставаться бедным», — но, может быть, мне кто-то объяснит, как бы мне их заработать, чтоб раз и навсегда убедиться, что тратить их я не умею? Тина, не объясните? (с.33)

• А что за вирус мучит Европу и США, с их все более усиливающейся растерянностью и откровенным креном в сторону госкапитализма, планового производства и прочих артефактов недавнего нашего прошлого? (с.41)

• Нет, вы всерьез верите, что у любого американского президента грехов меньше, чем у Фиделя? (с.45)

• Чего же я теперь хочу от уставших кремлевских жителей, какого ответа? — когда ответа нет ни у кого! (с.176)

• Потом думаю: какой, к черту, уездный город? (с.183)

• Вам знакомо это мучительное чувство потерянного времени: когда понимаешь, что у тебя забрали целый день жизни, скомкали и выбросили под ноги? (с.183)

• Почему я тут торчу без дела и без смысла, у меня что, мало забот иных? (с.185)

•  «Отчего бы не сделать здесь два окошечка?» — вновь задался я нелепым вопросом. (с.186)

• Что за огненный вихрь возникал там, над местом их зачатья? (с.190)

•  — Ну а что они хотели? — риторически спрашивал он, имея в виду литераторов «четвертого этапа».  (с.163)

Но встречаются также и вопросительные частицы:

• Пойти, что ли, оправдаться перед Авеном в том, что я не хочу работать? (с.32)

• Слабо еще пару? Неужели у вас так мало друзей? (с.63)

• Неужели сегодняшний день тоже пройдет совсем впустую?» — подумал я в страхе. (с.187)

• Сама судьба их в именах заключена, разве не слышна она? (с.191)

• Идешь босиком — и полицейский приветствует тебя нежнейшей улыбкой, разве может быть такое в России? (с.165)

Риторические вопросы в публицистических текстах Захара Прилепина часто строятся с использованием парцелляции:

• Что вы там сказали: давайте забудем? Семьдесят лет кровавого режима забудем? Черную дыру, засосавшую Россию? Две трети столетия, потраченные впустую? Всю эту бездарную, неустанную, бессмысленную бойню? Растоптанные понятия о справедливости, милосердии и чести? (с.24)

• Если только так, сквозь зубы: флаг перекрасили? Сталина прокляли? Ленина признали земляным червяком? Нет? И даже с тем, что война велась бездарно и погибли на ней 27 миллионов человек, тоже не согласны? Зачем вы тогда вообще сюда пришли? (с.26)

• Кто и как фиксирует зарплату человека, который покупает себе недвижимость? Чего он делает, этот человек? Кем устроился? (с.27)

• Или ей нужно переехать в Москву? К таджикам? (с.36)

• Ничего, что я так примитивно рассуждаю? Все ведь гораздо сложнее, вы думаете? (с.39)

• Я всерьез должен поверить, что в дюжине латиноамериканских стран живут и богаче, и свободнее, и самобытнее, чем на Кубе? Что в Латвии несравненно лучше, чем в Белоруссии? Что будущее Северной Кореи предопределено, а Южной — радостно и оптимистично? (с.40)

• Кто ты, директор? И чего именно? (с.61)

• Кого победим, а? Зачем? (с.69)

• И что теперь? Полегчало? (с.80)

•  Кто знает, что думает Валентин Распутин по тому или иному поводу? Кто жаждет его слова? Часто ли интересуются мнением Андрея Битова? Очень ли нам любопытно, что такого скажет Фазиль Искандер? К Василию Белову давно приходили на поклон мужи, ищущие мудрости? (с.80)

• — Как же он так сердце свое надорвал? — говорила она удивленно и горько. — Зачем так пил много? Разве там не учат, как надо жить? Что пить не надо, разве там не написано? (с.81)

• Какая, к черту, среднероссийская зарплата? Чем ее высчитывают? Сколько людей нужно прибавить к Абрамовичу, чтобы среднемесячная зарплата была хотя бы пятьдесят тысяч рублей? Или у Абрамовича вообще нет зарплаты? (с.173)

• Крайне независимые источники сообщают, что половина предприятий столицы выплачивают зарплату в конвертах. Как они об этом узнали? (с.173)

В процессе исследования материала нами был встречен также случай дубитации:

• Недавно я вернулся из путешествия по Сибири; и вот думаю за сибиряков, живущих, скажем, в поселках: как им быть? Чтоб накопить только на билет до Москвы, надо продать свой дом, а можно еще и дом соседа. Но что там делать потом в Москве? Это понятно, «не лениться», «не капризничать» — это мы слышали. А конкретно что? Поселиться с пятьюдесятью таджиками в однокомнатной квартире и начать свой путь на вершину? (с.36)

В публицистике Захара Прилепина нам встретилось несколько случаев использования вопросно-ответной формы. Данный вид вопросов применяется с целью привлечь читателя к решению проблемы, заставить его ощутить себя причастным к разговору с автором.

• «Подожди, — обрывает он. — Я еще не закончил. Ты знаешь, сколько нянечка получает в детском саду, куда ты своих ребят отводишь? А мужики в твоей родной деревне? Можешь сосчитать, сколько составит 10 % в год от их зарплаты? Пятьсот рублей в лучшем случае. Минус инфляция… За год! Хочешь быть через год на пятьсот рублей богаче? А через два — на тысячу? Привет своему кремлевскому жителю передавай в другой раз». (с.172)

•  К черту, да? Я тоже так думаю. (с.83)

• Но с другой стороны — разве это касалось страны Terra Tartarara? Напротив, чужие нелады стали, как поначалу казалось, отличным способом еще раз сплотиться вокруг власти в своей земле, где подобного кошмара, безусловно, никто никогда не допустит. (с.7)

• Знаете, что такое деревенский вечер, зимний, черный и холодный? Нет, вы, верно, не знаете…(с.16)

• Знаете что? Я свободу люблю не меньше вас. Идите к черту. (с.26)

• В итоге, во что я должен поверить? Что благодаря «вирусу левизны, разрушения, социализма» появился сегодняшний Китай или вопреки вирусу? У нас же из истории родного Отечества известно, что все лучшее созданное советской властью появилось вопреки ей, а все худшее — это дело рук гадких коммуняк. (с.40)

Риторическое восклицание, в отличие от риторического вопроса, практически не несет в себе информационной функции, оно лишь повышает эмоциональный уровень (накал) речи. У публициста Захара Прилепина используется не слишком часто.

• О, какую пакость несли вы в те годы, златоусты, прорабы, витии! 19

• Какие свободы, если самое слово «русский» было ругательным полтора десятилетия! (с.20)

• Главным постулатом ее было: «А кто виноват в том, что ты такой убогий? Посмотри на себя, ты! А? Ну, убожество ведь! Видишь, нет? Уходи с глаз долой, видеть тебя не могу…» (с.18)

• Напоминаю тем, кто забыл, что родился он не в результате разврата на германские деньги, но в ходе — Великой — это р-р-раз! — Октябрьской — это два! — Социалистической — это тр-р-и! — Революции, — это все. (с.23)

• Женщина все-таки! (с.35)

• Всего лишь в 20 милях к северо-востоку от Гаваны! (с.47)

• Склеивать пакеты! Продукты в пакетах, склеенные степлером, купленным у нас, могут храниться сколько угодно! (с.62)

• — С удовольствием! С удовольствием покину ваш кабинет! (с.67)

• Он же столько книг прочел! (с.81)

• Однозначность нам подавай! (с.82)

• Как это тонко — «маяками зажженные луны»! (с.107)

• Он умеет быть европейцем, этот нормальный русский писатель! (с.113)

• Чего же я теперь хочу от уставших кремлевских жителей, какого ответа? — когда ответа нет ни у кого! (с.176)

В сочетании с риторическим восклицанием также встречается парцелляция:

• Главным постулатом ее было: «А кто виноват в том, что ты такой убогий? Посмотри на себя, ты! А? Ну, убожество ведь! Видишь, нет? Уходи с глаз долой, видеть тебя не могу…» (с.18)

• Но я никогда! не мог! купить! себе! квартиру. (с.32)

• Такое ощущение, что в коробке ничего нет! На самом деле! они! там! — прекрасные, подходящие к любой мебели, безотказно действующие часы. (с.61)

• Но и это! Еще! Не все! (с.62)

В некоторых предложениях на восклицательную интонацию накладывается вопросительная:

• Как же так можно, вас же тоже мама родила! (с.19)

• Буржуазный я или нет, в конце концов! (с.31)

• Где мне ее взять, ау! Растолкуйте мне на пальцах скорей (с.32)

•    Какое мужество нужно было иметь, чтоб после Чернобыля исповедовать все это! (с.118)

• Что знают о нас наши дети! (с.127)