1. Идеи де Сосюра, возникновение структурализма

Есть ученые, которые своими трудами закладывают основы целых отраслей знания.

Выдающийся швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр стоял у истоков не одного, а нескольких научных направлений. Он — основатель так называемой социологической школы в языкознании. В то же время многие положения лингвистической концепции Соссюра послужили базой для формирования структурной лингвистики — другого направления в современном языкознании.

Его ранняя работа (он написал ее в 21 год) о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках явилась настоящим открытием. Именно здесь Соссюр высказал поразившую не только его современников, но и потомков знаменитую гипотезу, исследуя языки, произошедшие из единого, много веков назад исчезнувшего индоевропейского праязыка, Соссюр предположил, что в этом праязыке должны были быть определенные звуки. Более того, по тем «следам», которые сохранились в индоевропейских языках, он предсказал характер этих звуков (см. Ларин-гальная гипотеза). Через полвека, когда был дешифрован хеттский язык, это предсказание Соссюра полностью подтвердилось.

При жизни Соссюр опубликовал очень мало работ. Да и после его смерти, когда А. Сеше и Ш. Балли напечатали основной труд своего учителя — цикл лекций «Курс современной лингвистики»,— все работы Соссюра уместились в одном томе на 600 страницах. Но их оригинальность и глубина таковы, что до сих пор они питают идеями мировую лингвистику.

Лингвистическое кредо Ф. де Соссюра не свободно от недостатков и крайностей — это не раз отмечали многие его критики. Но то положительное, что сделал Соссюр в языкознании, с лихвой покрывает эти недостатки. Особенно велики заслуги Соссюра в разработке фундаментальных теоретических проблем языкознания. Вот соссюровское решение некоторых из этих проблем.

1. Соссюр рассматривает язык как целостную систему знаков, в которой каждый элемент определяется всеми другими. Он сравнивает язык с иными знаковыми системами и выражает мнение о необходимости создать науку, «изучающую жизнь знаков внутри жизни общества». Тем самым он высказал идею создания семиотики (см. Семиотика), т. е. стоял у колыбели еще одной отрасли знания.

2. Соссюр различает язык и речь. Речь — индивидуальна и конкретна; она полна случайных, несущественных особенностей (см. Язык и речь). Язык же — это абстракция, это «система чисто лингвистических отношений». Соссюр считал (сейчас это мнение не разделяется учеными), что лингвистика должна изучать только язык, а речь — это объект нелингвистических наук.

3. В дососсюровском языкознании преобладал исторический подход к фактам языка. Соссюр первым разделил и противопоставил два возможных аспекта изучения языка — диахронический (исторический) и синхронический. Поскольку язык — это система отношений, изучить и понять эти отношения можно лишь при синхроническом, «надвременном» взгляде на язык: время разрушает системные связи. Отстаивая этот взгляд, Соссюр сравнивал язык с шахматной игрой. Когда мы садимся играть в шахматы, нам не важно, из какого материала сделаны шахматные фигуры,— мы должны знать правила игры и значимость каждой фигуры. Чтобы понять, как устроен язык, как он функционирует, мы также должны знать систему его значимостей, правила организации этой системы. А то, как возникла эта система, какой исторический путь прошли ее элементы, несущественно.

Ф. де Соссюр был прекрасным педагогом. В течение двух десятилетий он преподавал в Женевском университете и воспитал целую плеяду талантливых учеников, ставших впоследствии замечательными лингвистами. направление в философии и конкретно-научных исследованиях, возникшее в 1920— 1930-е гг. и получившее широкое распространение в 1950—1960-е гг., особенно во Франции.

Первоначально С. сложился в языкознании и литературоведении в связи с появлением структурной лингвистики, основы которой разработал швейц. филолог Ф. де Соссюр. В отличие от прежних представлений о языке, где он рассматривался в единстве с мышлением и окружающей действительностью и даже в зависимости от них, а его внутренняя организация во многом игнорировалась, новая концепция ограничивается изучением именно внутреннего, формального строения языка, отделяя его от внешнего мира и подчиняя ему мышление. Соссюр в этом плане утверждает: «язык есть форма, а не субстанция»; «язык есть система, которая подчиняется лишь своему собственному порядку»; «наше мышление, если отвлечься от выражения его словами, представляет собой аморфную, нерасчлененную массу». Вместе с разработкой структурной лингвистики Соссюр набрасывает общие контуры семиотики, называя ее семиологией, которая будет изучать «жизнь знаков в рамках жизни общества». Однако на деле семиотика складывалась и существует сегодня как лингвосемиотика. Значительный вклад в развитие структурной лингвистики внесли представители московского лингвистического кружка (Р. Якобсон), русской «формальной школы» (В. Шкловский, Ю. Тынянов, Б. Эйхенбаум) и пражского лингвистического кружка (Н. Трубецкой). Вариантами С. в лингвистике стали глоссематика (Л. Ельмслев), дистрибутивам (Э. Харрис), порождающая грамматика (Н. Хомский).

Наибольшее развитие в структурной лигвистике получила фонология, изучающая минимальные языковые единицы — фонемы, являющиеся здесь исходными средствами смыслоразличения и составляющие основу для построения структуры языка. Именно фонологическая модель нашла широкое использование в гуманитарных науках. Др. разделы структурной лингвистики (семантика, синтаксис) имеют более скромные достижения.

В послевоенное время С. получил широкое распространение в самых разных областях познания: в антропологии и социологии (К. Леви-Строс), литературоведении и искусствознании (Р. Барт, У. Эко), эпистемологии (М. Фуко, М. Серр), мифологии и религиоведении (Ж. Дюмезиль, Ж.-П. Вернан), политэкономии (Л. Альтюссер), психоанализе (Ж. Лакан). К С. примыкали писатели и критики, входившие в группу «Тель кель» (Ф. Соллерс, Ю. Кристева, Ц. Тодоров, Ж. Женнет, М. Плейне, Ж. Рикарду и др.). Особое место занимал генетический С. (Л. Гольдман). Классической структуралистской работой довоенного периода считается книга В. Проппа «Морфология сказки» (1928). В послевоенный период главной фигурой С. выступает фр. ученый и философ Леви-Строс. В 1970-е гг. С. трансформировался в постструктурализм (неоструктурализм), который, в свою очередь, сомкнулся с постмодернизмом.

С. стал последним воплощением зап., в особенности фр., рационализма, испытав влияние со стороны неорационализма (Г. Башляр) и др. современных течений. Он принадлежит эпохе модерна, отмечен оптимизмом, верой в разум и науку, которая нередко принимает форму сциентизма. С. предпринял смелую попытку поднять гуманитарное знание до уровня строгой теории. Леви-Строс называет его «сверхрационализмом» и видит его задачи в том, чтобы объединить строгость и логическую последовательность ученого с метафоричностью и парадоксальностью художника, «включить чувственное и рациональное, не пожертвовав при этом ни одним из чувственных качеств». По основным своим параметрам С. находится ближе всего к неопозитивизму, хотя и существенно от него отличается: последний берет язык в качестве объекта анализа и изучения, тогда как в С. язык играет прежде всего методологическую роль: по образу и подобию его рассматриваются все др. явления общества и культуры. С. также отличается большей широтой взгляда, стремлением преодолеть узкий эмпиризм и за внешним многообразием явлений увидеть объединяющие черты и связи, подняться до глобальных теоретических обобщений. Он проявляет интерес к филос. абстракциям и категориям, усиливает тенденцию к растущей теоретичности, которая иногда принимает форму крайнего «теорицизма». Леви-Строс подчеркивает, что «понятие социальной структуры относится не к эмпирической реальности, но к построенным по поводу нее моделям». Применительно к литературе Ц. Тодоров отмечает, что «объектом поэтики является не множество эмпирических фактов (литературных произведений), а некоторая абстрактная структура (литература)», что свои абстрактные понятия поэтика «относит не к конкретному произведению, а к литературному тексту вообще». Опираясь на лингвистику, С. видит идеал научности в математике, которая, по словам Серра, «стала тем языком, который говорит без рта, и тем слепым и активным мышлением, которое видит без взгляда и мыслит без субъекта cogito».

В целом С. представляет собой больше метод, чем филос. учение. Основу структурной методологии составляют понятия структуры, системы и модели, которые тесно связаны между собой и часто не различаются. Структура есть система отношений между элементами. Система предполагает структурную организацию входящих в нее элементов, что делает объект единым и целостным. Свойство системности означает примат отношений над элементами, в силу чего различия между элементами либо нивелируются, либо растворяются в соединяющих их связях. Что касается природы структур, то она трудно поддается определению. Структуры не являются ни реальными, ни воображаемыми. Леви-Строс называет их бессознательными, понимая бессознательное в дофрейдовском смысле, когда в нем нет никаких желаний или представлений и оно остается «всегда пустым». Ж. Делёз определяет их как символические или виртуальные. Можно сказать, что структуры имеют математическую, теоретическую или пространственную природу, обладают характером идеальных объектов.

Структура представляет собой инвариант, охватывающий множество сходных или разных явлений-вариантов. Леви-Строс в связи с этим указывает, что в своих исследованиях он стремился «выделить фундаментальные и обязательные для всякого духа свойства, каким бы он ни был: древним или современным, примитивным или цивилизованным». Применительно к литературе сходную мысль формулирует Ж. Женинас-ка: «Наша модель должна обосновать анализ любого литературного текста, к какому бы жанру он ни принадлежал: поэма в стихах или в прозе, роман или повесть, драма или комедия». Р. Барт идет еще дальше и ставит задачу добраться до «последней структуры», которая охватывала бы не только все литературные, но и любые тексты вообще — прошлые, настоящие и будущие. С. в данной перспективе предстает как предельно абстрактное, гипотетическое моделирование.

Понятие структуры дополняют др. принципы методологии С. и среди них — принцип имманентности, который направляет все внимание на изучение внутреннего строения объекта, абстрагируясь от его генезиса, эволюции и внешних функций, как и от его зависимости от др. явлений. Леви-Строс отмечает, что С. ставит задачу «постичь внутренне присущие определенным типам упорядоченности свойства, которые ничего внешнего по отношению к самим себе не выражают». Важное значение в С. имеет принцип примата синхронии над диахронией, согласно которому исследуемый объект берется в состоянии на данный момент, в его синхроническом срезе, скорее в статике и равновесии, чем в динамике и развитии. Устойчивое равновесие системы при этом рассматривается не как временное или относительное, но скорее как фундаментальное состояние, которое либо уже достигнуто, либо к нему направлены происходящие изменения.

Исходя из понятия структуры и др. установок С. радикально пересматривает проблематику человека, понимаемого в качестве субъекта познания, мышления, творчества и иной деятельности. В структуралистских работах традиционный субъект «теряет свои преимущества», «добровольно уходит в отставку», «выводится из игры» или же объявляется «персоной нон грата». Данное обстоятельство отчасти объясняется стремлением достичь полной объективности. У Леви-Строса место традиционного субъекта занимают «ментальные структуры» или «бессознательная деятельность духа», порождающая «структурные законы», которые определяют человеческую деятельность. У Фуко в такой роли выступают «эпистемы», «исторические априори» или же «дискурсивные» и «недискурсивные практики». У Барта роль субъекта творчества, автора-творца выполняет «письмо».

Опираясь на структурно-системный подход, представители С. разрабатывают реляционную теорию смысла, называя ее «коперниковской революцией» в решении вопроса смысла и значения. Раньше смысл обычно рассматривался как то, что уже существует, и нам остается лишь отразить или выразить его при помощи языка или др. средств. С. отвергает онтологический статус смысла и предлагает обратный путь — от структуры и системы к смыслу. В С. смысл никогда не может быть первичным, он всегда вторичен по отношению к форме, структуре и системе. Смысл не отражается и не выражается, но «делается» и «производится».

Структурный подход оказался эффективным при изучении языка, мифов, кровнородственных отношений «архаических» народов, религии, фольклора, которым по самой их природе присуща высокая плотность прошлого, строгая и ярко выраженная внутренняя организация, примат синхронии над диахронией. Соссюр, в частности, указывает на чрезвычайную устойчивость языка, «сопротивление коллективной косности любым языковым инновациям» и делает вывод о «невозможности революции в языке». Якобсон также отмечает, что «в фольклоре можно найти наиболее четкие и стереотипные формы поэзии, особенно пригодные для структурного анализа». В др. же областях реализация тезисов Барта о том, что «все есть язык», что язык повсюду выступает «фундаментом и моделью смысла», натолкнулась на серьезные трудности и препятствия. В живописи, кино и музыке весьма трудным оказалось выделение своего собственного «алфавита», конечного числа минимальных единиц, своеобразных «букв-фонем» и «слов», наделенных устойчивыми значениями. Все это дало основание У. Эко сделать вывод о том, что «нелингвистический код коммуникации не должен с необходимостью строиться на модели языка». Именно такой подход, не слишком строго связывающий себя с языком, соответствующий больше духу, чем букве лингвистики, стал преобладающим в современных структурно-семиотических исследованиях. В них нет строгого соблюдения принципов имманентности и примата синхронии над диахронией. Методы формализации, математизации и моделирования получают все более широкое применение.

(Источник: «Философия: Энциклопедический словарь». Под ред. А.А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004.)

СТРУКТУРАЛИЗМ

науч. направление в гуманитарном знании, возникшее в 20-х гг. 20 в. и получившее позднее различные филос. и идеологич. интерпретации. Возникновение С. как конкретно-науч. направления связано с переходом ряда гуманитарных наук от преим. описательноэмпирич. к абстрактно-теоретич. уровню исследования; основу этого перехода составило использование структурного метода, моделирования, а также элементов формализации и математизации. Лежащий в основе конкретно-науч. С. структурный метод первоначально был разработан в структурной лингвистике, а затем распространён на литературоведение, этнографию и некоторые др. гуманитарные науки. Поэтому С. в широком смысле фактически охватывает целый ряд областей знания. В более узком смысле под С. имеют в виду комплекс науч. и филос. идей, связанных с применением структурного метода и получивших наибольшее распространение в 60-х гг. во Франции (франц. С.). Его осн. представители — Леви-Строс, Фуко, Деррида, Лакан, Р. Барт, а также итал. искусствовед У. Эко. Особое течение в С.— т. н. генетич. структурализм Л. Гольдмана.

Основу структурного метода образует выявление структуры как совокупности отношений, инвариантных при некоторых преобразованиях. В такой трактовке понятие структуры характеризует не просто устойчивый «скелет» к.-л. объекта, а совокупность правил, по которым из одного объекта можно получить второй, третий и т. д. путём перестановки его элементов и некоторых др. симметричных преобразований. Т. о., выявление единых структурных закономерностей некоторого множества объектов достигается здесь не за счёт отбрасывания различий этих объектов, а путём выведения различий как превращающихся друг в друга конкретных вариантов единого абстрактного инварианта.

Поскольку при таком подходе центр тяжести падает на операции преобразования, применяемые к объектам самой различной природы, характерную черту структурного метода составляет перенесение внимания с элементов и их «природных» свойств на отношения между элементами и зависящие от них реляционные, т. е. си-стемоприобретённые, свойства (в С. это формулируется как методологич. примат отношений над элементами в системе). Можно указать след. осн. процедуры структурного метода: 1) выделение первичного множества объектов («массива», «корпуса» текстов, если речь идёт об объектах культуры), в которых можно предполагать наличие единой структуры; для изменчивых объектов гуманистики это означает прежде всего фиксацию их во времени — ограничение сосуществующими объектами и временное отвлечение от их развития (требование методологич. примата синхронии над диахронией); 2) расчленение объектов (текстов) на элементарные сегменты (части), в которых типичные, повторяющиеся отношения связывают разнородные пары элементов; выявление в каждом элементе существенных для данного отношения реляционных свойств; 3) раскрытие отношений преобразования между сегментами, их систематизация и построение абстрактной структуры путём непосредств. синтезирования или формальнологич. и математич. моделирования; 4) выведение из структуры всех теоретически возможных следствий (конкретных вариантов) и проверка их на практике.

Вычленение структурного аспекта в гуманитарных дисциплинах осуществляется, как правило, на некоторой знаковой системе, благодаря чему конкретно-науч. С. тесно переплетается с семиотикой. Характерную черту С. составляет стремление за сознат. манипулированием знаками, словами, образами, символами обнаружить неосознаваемые глубинные структуры, скрытые механизмы знаковых систем. С точки зрения С. именно переход к изучению таких структур бессознательного обеспечивает науч. объективность исследования, позволяя либо отвлечься от понятия субъекта, либо постичь его как вторичное, производное от этих структур образование.

Объект исследования конкретно-науч. С.— культура как совокупность знаковых систем, важнейшая из которых — язык, но в которую входят также наука, искусство, религия, мифология, обычаи, мода, реклама и т. д. Именно на этих объектах структурно-семиотич. анализ позволяет обнаружить скрытые закономерности, которым бессознательно подчиняется человек. Этим закономерностям соответствуют глубинные пласты культуры, по-разному определяемые в разных концепциях (понятия «эпистема» и «дискурсивные формации», характеризующие глубинные уровни знания у Фуко, понятие «письмо» у Барта и Деррида, «ментальные структуры» у Леви-Строса и т. д.), но во всех случаях рассматриваемые в качестве опосредующих отношение человеч. сознания и мира. Сознание и самосознание человека, игнорирующие это опосредование, оказываются, по С., источником иллюзий относительно свободной и суверенной деятельности человеч. «Я». В связи с этим в С. пересматривается ряд традиц. понятий гуманис-тики — таких, как автор, творчество, произведение и др. Выступая против традиц. «истории идей», С. делает упор на качеств. преобразования культуры, основанные на радикальных перестройках глубинных структур. Одновременно на др. уровне абстракции в С. развиваются поиски широких типологич. обобщений, общечеловеч. универсалий, всеобщих схем и законов деятельности интеллекта.

Конкретно-науч. С. показал свою плодотворность в изучении культуры первобытных племён, в фольклористике и др. областях. В то же время он вызвал острые дискуссии в конкретно-науч. и филос. плане.

Филос. интерпретации С. можно разделить на две осн. линии — филос. идеи самих учёныхструктуралистов и структуралистскую идеологию, распространившуюся в 60-х гг. во Франции. Филос. идеи структуралистов формулировались в процессе осмысления перехода гуманитарного знания на абстрактно-теоретич. уровень и его сближения с естествознанием. Это осмысление, осуществляясь в значит. мере в рамках картезианско-кантианской традиции (но испытывая также влияние позитивизма и фрейдизма), привело к выдвижению дуа-листич. концепций — «кантианства без трансцендентального субъекта» Леви-Строса, «историч. априори» Фуко. Преувеличение роли бессознат. механизмов знаковых систем и культуры в целом в соединении со слишком широкими обобщениями привносит в концепции С. элементы эклектики, хотя в своих исходных принципах они в общем воспроизводят с некоторыми модификациями кантовский дуализм формы (в данном случае бессознат. структур) и содержания (эмпирич. данных). Их специфич. «антисубъектная» тенденция в сильной степени связана с борьбой против экзистенциализма и др. субъективистских течений, отрицающих возможность объективного познания человека. В то же время, выступая не в виде теоретически развёрнутых систем, а в виде отд. высказываний, филос. гипотез, концепции С. нередко оказываются склонными к компромиссу с экзистенциализмом, с феноменологией и т. п.

Структуралистская идеология воплощает в себе ещё один шаг к абсолютизации некрых конкретнонауч. положений С., а также перенос их в плоскость глобального осмысления проблем совр. общества. На этом уровне С. представляется в виде некоего совр. мировоззрения, основанного на противопоставлении структуры человеку и истории (т. и. концепция «смерти человека», получившая особенно широкое распространение среди критиков С.). В этом противопоставлении в превращённой форме отражаются противоречия между личностью и структурами гос.-монополистич. капитализма. Вместе с тем подмена конкретных обществ. структур «структурой вообще», символизирующей некое антигуманное начало, мистифицирует реальные обществ. проблемы и используется как технократизмом, так и анархизмом.

Представители экзистенциализма, персонализма, феноменологии подвергли С. в целом острой критике как сциентистское (см. Сциентизм), «антигуманистич.» течение. Эта критика, исходившая из позиций абстрактного гуманизма и субъективистского иррационализма, была в значит. мере нацелена против самой идеи науч. исследования обществ. явлений. В отличие от нигилис-тич. критики, часто не разграничивавшей конкретно-науч. и филос. уровни в С., марксисты во Франции, СССР и др. странах подчёркивают как правомерность, так и ограниченность структурного метода как одного из спец.-науч. методов, давая вместе с тем отпор попыткам противопоставить структурный метод материалис-тич. диалектике или подменять первым вторую.