Билет №23

1.Источники права Российской империи в XVIII веке и их краткая характеристика.

Переход к абсолютизму знаменовался широким развитием зако­нодательства. При этом авторами законов часто являлись сами мо­нархи. Особенно много внимания и сил отдавали законотворчеству Петр I и Екатерина II. Говорили даже о легисломании Екатерины, т. е. о страсти к изданию законов. Над Воинским уставом Петр работал целый год, а над Морским — пять лет. Генеральный регламент, опре­делявший права и обязанности должностных лиц, подвергался редак­тированию двенадцать раз.

Петровское законодательство отличается от предыдущего значи­тельно меньшей казуистичностью, более высоким уровнем обобще ний, более четкой схемой и последовательностью. Оно отражает, не­сомненно, более высокий уровень юридической техники. От форму­лировки закона Петр требовал ясности и четкости: «Надлежит законы писать ясно, чтобы их не перетолковывать». Вместе с тем в петров­ских законах нашла отражение его любовь ко всему западному, порой доводимая до абсурда. Без особой надобности правовые акты были засорены массой иностранных слов, преимущественно германоязыч-ных. Так, например, в Табели о рангах русские термины встречаются лишь в виде исключения. Основную же массу наименований чинов должностных лиц составляют замысловатые штатгалтеры, обер-штер-крикс-комиссары, обершенки и т.п.

Петр требовал неукоснительного соблюдения законов, предписы­вая в Указе 1722 г. «О хранении прав гражданских»: «Ничто так ко управлению государства нужно есть, как крепкое хранение прав граж­данских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить, или ими иг­рать, как в карты, прибирая масть к масти...». Придавая большое значе­ние Указу об исполнении законов и самому исполнению законов, Петр приказал наклеить его на доску и держать на столе заседаний Сената и других судебных учреждений: «А где такого указа на столе не будет, то за всякую ту проступку сто рублев штрафу в гошпиталь».

Петра I отличала вера во всесилие закона, во всемогущество госу­дарственной власти, призванной регулировать жизнь подданных. От­сюда активная законодательная деятельность. Полное собрание законов Российской Империи дает такую картину: на вторую половину XVII в. приходится 1821 указ, в среднем в год по 36 указов, в первой половине XVIII в. ежегодно в среднем издавалось по 160 указов.

Однако вера Петра во всесилие закона была в большой мере ил­люзорной. На практике в громадной Империи, столица которой была вынесена на самую границу, творилось отнюдь не то, что хотелось самодержавному, неограниченному, абсолютному монарху. Иногда массовые нарушения закона приводили к тому, что с ними приходи­лось мириться и даже возводить нарушение в новую норму. Так было, например, со столь важным вопросом, как сыск беглых крестьян. Не­смотря на серию жестоких законов о возвращении беглых, остано­вить этот процесс полностью не удалось. Более того, возникло из­вестное противоречие между интересами государства и потребностя­ми отдельных феодалов в вопросе о возвращении крестьян, бежавших на окраины Российской Империи или поступавших в солдаты. Госу­дарство, заинтересованное в заселении отдаленных районов, погра­ничной полосы, отказалось возвращать собственникам бежавших от них крестьян.

При Петре I разнообразятся и формы правовых актов. При этом и здесь проявляется стремление к новой, иноязычной терминологии. Так, например, закон о государственной службе называется «Табель о рангах», закон о крестьянских податях и повинностях 26 июня 1724 г. назван почему-то «плакатом», военно-уголовный кодекс — Воинским артикулом и т. п. Немка Екатерина II, про которую говорили, что она хотела быть более русской, чем сами русские, проводила прямо про­тивоположную политику: во всем законодательстве она последова­тельно восстанавливала русскую терминологию. Иногда она даже пе­реводила иностранные термины на русский язык. Так, например, «бухгалтер» именуется «книгодержателем» и т. п.

Наряду с провозглашением крупных реформ и больших преобра­зований законодательство XVIII в. отличается мелочной регламента­цией многих сторон жизни: хозяйственной деятельности, быта, раз­влечений и т. п. Подоплекой этого был постулат, согласно которому подданные передали свой суверенитет верховной власти. Отсюда оп­равдание принуждения и грубого насилия.

До второй половины XVII в. все крупные законодательные акты были межотраслевыми. Они были как бы своеобразными сводами законов — маленькими и большими. Так строились и Русская Правда, и Псковская судная грамота, и Соборное Уложение. В период станов­ления абсолютизма рост массы законов сопровождается отраслевой дифференциацией законодательства.

В соответствии с этим ведется и систематизация права. Петр пер­воначально хотел издать новое Уложение, которое должно было за­менить собой Соборное Уложение 1649 г., но затем пошел по линии создания отраслевых кодексов. При любви и внимании Петра ко все­му военному в первую очередь подверглись кодификации военные отрасли права. Так возник Воинский артикул - первый в русском праве военно-уголовный кодекс; было издано Краткое изображение процессов, посвященное целиком процессуальному праву и судоустрой­ству в военной юстиции. Воинский и Морской уставы — тоже кодифи­цированные законы, регламентирующие соответствующие сферы жиз­ни. По существу значение кодекса наследственного права имеет и Указ о единонаследии 1714 г.

Таким образом, система феодального права, развивавшаяся вме­сте с развитием феодального государства, при абсолютизме начинает оформляться в систему отраслевых законодательных актов, к тому же кодифицированных, т.е. система права превращается в систему зако­нодательства.

Вместе с тем основой правовой системы Российской Империи на

протяжении всего XVIII столетия оставалось Соборное уложение 1649 г., удовлетворявшие потребности господствующего класса на стадии зрелого феодализма. Однако Соборное Уложение, продолжая существовать, со временем дополнялось новоуказными статьями XVII в. и многочисленным законодательством XVIII в. Рост законодатель­ства побудил Петра I поставить вопрос о создании нового Уложения. Для этого была создана специальная комиссия. Подобные комиссии создавались и преемниками Петра — вплоть до Екатерины II, однако практического результата не дали. Всеобщей систематизации законо­дательства в XVIII в. проведено не было.

Сословному строю, сословным принципам организации государ­ства соответствовала и сословность гражданского, уголовного, процес­суального права. Гражданская правоспособность подданного Россий­ской Империи зависела от его сословной принадлежности. Дворянст­во и в этой сфере имело свои привилегии. Так, например, в 1754 г. был учрежден государственный Дворянский банк, в котором поме­щики могли получать кредиты из расчета 6% годовых, в то время как частный кредит тогда стоил 20%. Крестьяне же в эту эпоху теряют по­следние остатки гражданской правоспособности. Если говорить о той же сфере кредитных правоотношений, например, то следует отме­тить, что крестьяне были лишены права получать ссуды под обяза­тельства, оформляемые векселями.

От сословной принадлежности зависела и судьба человека, если он становился субъектом преступления и даже заключенным. Жало­ванная грамота дворянству 1785 г. предоставила дворянам некоторые привилегии уголовно-правового характера. Даже в местах лишения свободы дворяне иногда имели особый режим заключения, вплоть до того, что им разрешалось держать при себе крепостных слуг.

Сословная организация судов, особые процессуальные льготы для дворянства характеризовали процессуальное право XVIII в, В XVIII в. сохранилось древнее право феодала судить своих кресть­ян. В век «просвещенного абсолютизма» и екатерининской легис-ломании и здесь были определенные новшества. Не ограничиваясь общеимперским уголовным и процессуальным правом, некоторые крупные помещики создавали свои собственные кодексы. Так, граф Румянцев в довольно обширном документе предусмотрел це­лую серию преступлений против личности и имущественных прав с широкой гаммой наказаний, вплоть до заковывания в железо и посажения на цепь.

2.Массовые политические репрессии в СССР в 30-40-е годы и их правовая оценка.

К 1937--1938 годам внутрипартийная борьба достигла своего пика, форма, в которую она вылилась -- террор, -- была вызвана тем, что для лидеров революции наиболее приемлемым методом решения всех проблем оставались репрессии. Инициаторами же репрессий выступили, прежде всего, регионалы, оказавшиеся перед угрозой лишения своих постов или урезания своих властных полномочий.

1937 года, этого символа массовых репрессий. Он стал закономерным и практически неизбежным итогом внутриполитического развития советского государства и общества, которые возникли на волне революции и осознанно пытались преодолеть ее тяжелейшие последствия. Созидание новой государственности и социально-экономической модели проходило в режиме постоянного противоборства разных групп в высшем руководстве страны, отражавших интересы различных социальных слоев, кланов, и ведомств. Настойчивые попытки сталинской группы упрочить свои позиции и реализовать проект «примирения» власти с обществом, натерпевшимся в конце 20-х -- начале 30-х годов, нарушили это хрупкое равновесие, вызвали скрытое, но ощутимое сопротивление других групп, прежде всего регионального и ведомственного руководства. В этих условиях центр, сам оказавшийся под угрозой смещения, фактически утратил контроль над деятельностью органов безопасности, которые стали проводить уже свою политику, направленную на расширение репрессий. И только существенная перестановка сил внутри сталинской группировки и в целом в верхах позволила к лету 1938 года выправить положение в стране и остановить вал массовых репрессий.

При тоталитарном режиме политическая юстиция являются частью юридической системы, специально созданной или используемой для подавления политических противников путем применения правовых и противоправных средств

В 30-е гг. политическая юстиция отнюдь не сводилась к деятельности органов государственной безопасности, многие из подразделений которых не имели к ней никакого отношения. В то же время она охватывала значительную часть других учреждений, ведавших уголовным или административным судопроизводством.

Пенитенциарные учреждения Советского государства в 30-е годы были сосредоточены в ведомстве НКВД и выполняли две основные задачи: карательную и экономическую. Новый этап в истории пенитенциарной системы Советского государства открывает Постановление СНК СССР от 7 апреля 1930 г. об утверждении «Положения об исправительно-трудовых лагерях» (ИТЛ). Перед пенитенциарной системой была поставлена новая задача, заключавшаяся в оказании помощи государству в возрождении разрушенной экономики. Создание ГУЛАГа преследовало целью создание эффективной системы для проведения форсированной индустриализации. В 1936-1937 гг. создаются управления специализированных лагерей в составе ГУЛАГа, задачей которых было решение различных хозяйственных задач. Экономические цели продолжают оставаться приоритетными в данный период советской исправительно-трудовой политики. В НКВД была создана система секретных научно-исследовательских центров, где велись наиболее важные оборонные исследования.

15 июля 1939 г. Приказом НКВД СССР «Об отмене практики зачета рабочих дней и условно-досрочного освобождения» в целях максимального использования рабочей силы заключенных на строительстве и производстве была отменена система досрочного освобождения заключенных.

На март 1940 г. в системе ГУЛАГа было три лагеря, 425 ИТК, 50 колоний для несовершеннолетних. Общее число заключенных на 1 января 1940 г. составило 1659992 человека.

Деятельность ГУЛАГа охватывала 17 отраслей народного хозяйства.

Объем товарной продукции составлял 2659,5 млн. рублей

Понятие «тоталитаризм», «тоталитарный режим» отражает принципиальные особенности репрессивных социально-политических систем. Советская система, сложившаяся в 30-е гг., была наиболее близка к теоретической модели тоталитарного режима не только в силу интенсивности репрессивной организации, но и направленности террора: в отличие от нацистского режима, террор и репрессии в СССР захватывали все население, внутри которого возникали "враги", а не отдельные, более или менее выделяемые этнические группы (евреи, цыгане, которых другой тоталитарные режим того времени выдвигал на роль символических "носителей зла").

Под тоталитарным режимом понимается структура институтов репрессивных и закрытых обществ, функционирование которых обеспечено определенной технологией господства.

отя она возникает в ситуации острого общественного и культурного кризиса, краха предшествующего социально-политического порядка, она может функционировать только как система повседневного управления, используя все элементы чрезвычайщины, героизма, экстраординарности, спасения и пр. в качестве элементов пропаганды, мобилизации, условий репрессивного контроля и легитимации режима власти.

Отметим ее важнейшие черты.

Слияние "партии и государства", номенклатурная конституция общества. Матрица централизованной организации задает определенную внутреннюю логику развития подобных структур господства: а) растущая концентрация власти (принятие решения) на высшем уровне и тем самым нарастающая неэффективность, недееспособность всей системы; б) систематическое возникновение феноменов и механизмов "ведомственной харизмы", придание авторитета только одной социальной позиции в иерархии -- высшему руководителю, наделение вождя ореолом непогрешимости и всеведения. В перспективе такая жесткая структура социальной организации должна с неизбежностью повлечь за собой ограничение и уничтожение автономности различных функциональных сфер общественной жизни, а следовательно, и подавление социального и культурного разнообразия, резкое снижение значимости автономных структур гратификации в каждой из этих функциональных областей.

2. Организованный и принудительный общественный консенсус, создаваемый благодаря монополии на средства информации и пропаганды вместе с режимом строжайшей цензуры. И то и другое обеспечивает условия для хронической мобилизации населения на выполнение решений "партии--государства", обещающей "неуклонное повышение жизненного уровня трудящихся" и тем самым задающей параметры массовой спокойной уверенности в завтрашнем дне. Гарантии будущего и солидарность против внешних и внутренних угроз, реальных или фиктивных врагов создают определенное равновесие в обществе. Внимание подданных сфокусировано преимущественно на сюжетах внутренних событий страны, изолированной от внешнего мира; отсюда -- сознание исключительности и центрированности "на себе" подданных режима, мощный барьер отчуждения, нежелания знать и понимать то, что происходит за "забором".

3. Государственный террор, осуществляемый тайной полицией, спецслужбами, экстраординарными парамилитарными структурами, выведенными из сферы действия правовой системы. Режим террора и репрессий составляет негласную, необсуждаемую область социальных значений, определяющих массовое поведение. Система концлагерей образует другую важнейшую социокультурную составляющую тоталитарной системы, без которой она в принципе не могла бы существовать. Репрессии здесь обеспечивают реализацию нескольких социальных функций: механическую интеграцию социума, дисциплинирование массы и показную лояльность к ближайшим властям, смену кадров и тем самым -- социальную динамику внутри формальных организаций. Без однонаправленного ("сверху вниз"), репрессивного характера социального контроля и управления любыми сферами социальной жизни тоталитарный режим не может сохраняться в течение длительного времени. Ограниченный и направленный террор -- способ поддержания матрицы системы, профилактическое условие функционирования режима, а также условие развития и дифференциации системы в целом. Сами по себе масштабы и характер репрессий могут сильно различаться.

4. Милитаризация общества и экономики, гипертрофированный характер ВПК, подчинявшего себе все прочие отрасли экономики; поддержание в обществе постоянного уровня готовности к войне, угроза войны как горизонт общественной жизни. Главными целями этих структур являются приучение к выполнению любых мероприятий руководства, какого бы рода они ни были ("начальству виднее").

5. Планово-распределительная экономика и связанный с этим неустранимый, постоянный дефицит товаров, услуг, информации и т.п.

6. Хроническое состояние искусственной бедности населения, возникшей не в силу неразвитости экономики, бедности полезными ископаемыми или почвы, а как функция определенного типа централизованной экономики, направленности ее развития (военно-промышленного, подчиненности государственным, а не частным приоритетам). Тоталитаризм возникает в условиях нарастающей бедности (отсутствия перспектив для значительной части общества и, соответственно, появления надежд на экстраординарные средства в политике) и может существовать только при поддержании крайне низкого уровня жизни. Можно сказать, что тоталитаризм -- это система снижающейся эффективности использования ресурсов общества.

7. Неподвижность населения, принципиальное ограничение социальной мобильности как горизонтальной, так и вертикальной, кроме регулируемой государством в собственных целях (принудительная миграция, обусловленная процессами форсированной индустриализации и раскрестьяниванием сельского населения; ГУЛАГовские массовые перемещения и экономика, соединяющая ВПК и лагеря; паспортная система и прописка; отсутствие выезда за границу и въезда в страну, полукрепостной характер жизни основной массы населения, не имеющего собственных ресурсов для свободы маневра).

Декрет СНК РСФСР «О суде» № 1 от 24 ноября 1917 г. упразднил царскую систему суда Собрание Узаконений РСФСР. 1917. № 4. Ст. 50.. Члены нового суда руководствовались в первую очередь революционной совестью и революционным правосознанием. Отказ от исторически сложившихся принципов уголовного процесса повлек вытеснение революционным правосознанием революционной совести как понятия, этически окрашенного и поэтому казавшегося подозрительным как идеологический пережиток прежней правовой системы.

Применение уголовной репрессии законодательно закреплялось (Декрет СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре» Собрание Узаконений РСФСР. 1918. № 65. Ст. 710.). Положения этого документа давали право Военной Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) изолировать лиц, выступающих против Советского государства, в концентрационный лагерь, а также расстреливать всех лиц, которые так или иначе имели отношение к белогвардейским организациям, заговорам, мятежам.

Революционное правотворчество судебных органов основывалось на революционном правосознании. Свидетельством применения революционного правосознания было наличие образных выражений в декретах, например, «по всей строгости законов» или «по всей строгости революционных законов», то есть без указания на конкретные, строго определенные виды наказания за отдельное преступление.

В принятых 12 декабря 1919 г. Руководящих началах по уголовному праву РСФСР Российское законодательство Х-ХХ в. главное внимание акцентировалось в первую очередь на таком основании наказания, как социальная опасность личности преступника, причем вина и ее формы не были необходимым условием уголовной ответственности.

Значительной вехой в развитии советского законодательства явилось принятие УПК РСФСР 1 июля 1922 г. Однако, несмотря на формирование демократических, гуманных норм и институтов, установленных данным кодексом (ст. ст. 4, 19, 113, 114), его введение не становилось самодостаточным для приведения в действие механизма судебной защиты нарушенных прав. Фактически, в борьбе с контрреволюционными преступлениями ОГПУ могло покушаться на любые права и свободы личности, презумпция невиновности во внимание не принималась.

Полномочия ОГПУ расширил ведомственный приказ № 44/21 от 2 февраля 1930 г., в котором указывалось: «... в целях наиболее организованного проведения ликвидации кулачества, выселение кулаков и их семейств из Сибири должно составить 25 000 человек. Для непосредственного руководства операцией организовывались «оперативные тройки». Действия названных органов были направлены на раскулачивание, расстрел и высылку.

Очередной вехой развития советского законодательства было принятие 7 августа 1932 г. закона «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Его положения распространялись вопреки его прямому смыслу на ряд действий, которые не являлись хищением социалистической собственности, то есть «на случаи, в нем не предусмотренные».

1 декабря 1934 г. был убит известный политический деятель С.М. Киров, что повлекло принятие ЦИКом СССР Постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». Применение уголовно-процессуального законодательства стало еще более антигуманным к обвиняемым. Если УПК РСФСР 1922 г. в ст. 348 гарантировал право на кассационное обжалование и помилование, то внесенные в УПК изменения не гарантировали подачу ходатайства о помиловании и обжалование приговора. Допускавшееся ранее ст. 355 УПК РСФСР 1922 г. опротестование приговора в порядке надзора стало невозможным, поскольку приговор приводился в исполнение немедленно.

Последняя новелла была закреплена в Постановлении Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов», согласно которому требовалось не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания и приводить исполнение немедленно по вынесении судебных приговоров.

Советское законодательство продолжало развиваться в сторону усиления террора. Так, Постановлением ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. в уголовно-процессуальные кодексы союзных республик были внесены изменения по рассмотрению дел о контрреволюционном вредительстве и диверсиях. Сущность изменений сводилась к следующему: во-первых, обвинительное заключение должно было вручаться обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дел в суде, во-вторых, не допускалось кассационное обжалование, в-третьих, приговоры (расстрел) приводились в исполнение немедленно, в-четвертых, ходатайства осужденных о помиловании отклонялись.По этому поводу Т.Н. Москалькова справедливо замечает: «В период культа личности получили распространение аресты без санкции прокурора, более того, беззаконие и произвол получили такой размах, что в ряде случаев людей расстреливали в застенках НКВД вообще без всякого официального на этот счет решения» .

Нельзя не остановиться и на том факте, что в период репрессий главным средством расследования преступлений были не навыки применения уголовно-процессуального закона и следственной тактики, а угрозы, насилие и различного рода пытки. Государственная политика проводилась в целях уничтожения, истребления народа, ни о каком уголовном процессе, в цивилизованном понимании этого слова, речи и быть не могло.